вало, доказывало чтото кому-то. Сергей не
понимал  слов,  хотя он слышал,  что существо изъясняется на
русском языке.  Голова  вообще  отказывалась  принимать  все
внешнее.
   Выкарабкался он поистине чудом.  Когда последние пузырьки
воздуха  вырвались из его груди,  когда от беззвучного крика
заледенел мозг,  и,  казалось, безумию предсмертному удалось
овладеть им,  вдруг промелькнуло несуразно-спокойное:  "надо
прощаться с жизнью,  тихо прощаться и без  истерики!  пускай
тело бьется в непереносимых муках,  содрогается в предсмерт-
ных судорогах,  пускай!  а Душа должна быть безучастна, спо-
койна! Она должна смотреть на все сверху, лишь созерцать эти
биения - созерцать,  подчиняясь Воле, недоступной и всеопре-
деляющей! только так!
   Это был очень короткий миг просветления.  Но сознание  не
успело смеркнуться.  И душа не успела покинуть тело.  Сергей
вдруг вырвался на поверхность. В последней отчаянной попытке
организм его,  помимо воли, помимо хотения владельца своего,
изверг целый фонтан  кроваво-красной  бормотени.  Потом  еще
один!  И еще!  В легкие словно десяток ножей воткнули...  но
они сделали свое дело,  Сергей вдохнул - и  сразу  в  голове
прочистилось,  сразу  он обрел зрение.  Но лучше его бы и не
обретать, ибо увиденное не радовало.
   Лишь инстинкт самосохранения заставлял Сергея бороться за
жизнь,  он вел его. А вокруг... вокруг была спокойная и вяз-
кая бормотушная гладь, целое море, океан разливанный! Посре-
ди этого океана стоял остров,  до него еще надо было  плыть.
Сергей не мог рассмотреть острова толком. Но он другое расс-
мотрел достаточно хорошо - надо всем этим морем-окияном  на-
висали исполинские мрачные своды.  Не могло быть такого!  Не
могло быть столь гигантских пещерных сводов!  Но  они  были!
Они зримо и весомо давили, они были реальнее и осязаемее не-
бесного обычного свода.
   Сергей барахтался на поверхности,  борясь за жизнь, боясь
хоть на миг,  на долю мига опять погрузиться в ужасную пучи-
ну.  Он чувствовал,  что силы понемногу возвращаются в тело.
Но плыть еще не мог, лишь удерживался на одном месте, прочи-
щал легкие.
   - О-ох! - раздалось вдруг сзади.
   Сергей обернулся.  Метрах  в  семи от него из бормотушной
глади торчала чья-то бритая голова - лицо было залито  клей-
кой и густой жижей,  лишь черной дырой зиял на нем рот. Воз-
дух со свистом врывался в эту дыру и с хрипом вырывался  об-
ратно.
   Сергей отвернулся.  Но тут же почти рядом с ним из бормо-
тени высунулась рука,  потом еще одна. Руки были скрючены, и
они тянулись вверх, будто пытаясь уцепиться за что-то, потом
опять пропадали на время и снова высовывались.
   - 0-ох! 0-о-ох! 0-ох! - стало раздаваться со всех сторон.
   - У-о-о-ох!!! Ох!!!
   Сергей не успевал головой вертеть - десятки, сотни голов,
рук, спин появлялись над поверхностью разливанного моря. Ка-
залось,  из самого ада вырвались мучимые там грешники, тяну-
лись вверх,  пытались спастись, выбраться из кровавой тряси-
ны.  Но та их не отпускала, засасывала в себя, проглатывала.
Многие скрывались уже навечно - лишь пузырьки воздуха,  раз-
рывающие мутную пленочку,  напоминали  -  тут  недавно  была
чья-то голова,  руки... Все пространство под исполинским ка-
менным куполом заполнилось  стонами,  вздохами,  бессвязными
воплями.
   Что-то скользкое и холодное дотронулось до Сергея,  ухва-
тило за ногу,  потянуло вниз.  Он дернулся,  высвободился. И
почти сразу рядом с ним,  вплотную,  всплыл бритый  человек.
Сергей увидал сначала только спину, затылок, плечи. И он уже
вытянул руку,  чтобы отпихнуть незнакомца от  себя.  Но  тот
поднял  голову  - и прямо в глаза Сергею уставились кровавые
мутные бельма, дохнуло смертным смрадом из раззявленной чер-
ной дыры.  Липкие ладони легли Сергею на плечи, надавили. Но
он сбросил их,  отплыл подальше. С ужасом наблюдая, как зах-
лебывается это непонятное бритое существо, как оно борется с
кровавой жижей и как та всасывает существо обратно.  Наконец
бритый  погрузился  совсем,  даже скрюченная рука его ушла в
жижу,  ушла, сжимаясь и разжимаясь судорожно, словно пытаясь
уцепиться за воздух.
   - У-о-ох!!! А-а-ахП
   Страшней всего  были  эти  вздохи и выдохи,  от них несло
чем-то нечеловеческим, жутким. И Сергей не стал выжидать, он
поплыл к острову.
   В тягучей липкой бормотени плыть было невыносимо  тяжело,
каждый  метр давался с трудом.  Но Сергей плыл.  Он не хотел
опять погружаться в этот жидкий ад.
   Сотни, тысячи бритых тянулись к острову.  Каждый плыл как
умел:  одни саженками,  другие по-собачьи перебирая  руками,
третьи  кроллем,  четвертые  и  вовсе безо всяких намеков на
технику.  И чувствовалось, что эти трупы или полутрупы неис-
тово и страстно желают продлить свое существование,  что они
готовы до последнего издыхания бороться за  каждую  минутку,
секундочку  бытия.  Многие топили друг друга,  взбирались на
плечи,  погружая несчастного в жижу,  карабкались по спинам,
наступали на головы, некоторым удавалось даже почти вырвать-
ся из жижи.  Но сверкнув в мрачном воздухе мокрым обагренным
бормотеныо телом, они, тут же погружались в море, лишь пузы-
ри вырывались на поверхность.  Кто-то тонул сам,  без всякой
помощи извне.
   Сергей старался держаться подальше от бритых, но не всег-
да это удавалось. Временами и его хватали за ноги, цеплялись
за плечи,  давили на спину. Но он увертывался, выскальзывал,
не  давая даже временной поддержки - пусть сами выкарабкива-
ются, пусть сами плывут, он не плот!
   Остров вырастал  прямо на глазах.  Это был какой-то неес-
тественный, ненормальный остров. Его будто слепили из той же
загустевшей бормотени.  Сергей видел крутые скользкие берега
обрыва,  видел плоскую площадку наверху. И еще он видел, как
пытаются  выбраться первые из подплывших к острову.  Они изо
всех сил цеплялись за болотистые берега,  карабкались вверх,
тянулись,  рвались... но соскальзывали, уходили с головами в
жижу.  Даже смотреть на такое было страшно.  Ледяной неприс-
тупной горой возвышался остров над морем-окияном!
   Кто-то забился в судорогах совсем рядом,  пошел  ко  дну,
обдавая  всех вокруг брызгами.  Одна из них попала Сергею на
губу, он облизнулся - и вдруг почувствовал, что это вовсе не
бормотень, что это кровь, настоящая густая, пропитанная бор-
мотушными запахами кровь.  Его чуть не вывернуло  наизнанку.
Но наверное уже нечем было выворачивать.  Хочешь, не хочешь,
а по кровавобормотушному морю приходилось плыть.
   Подплыв ближе, он, не щадя пальцев и ногтей, со всей силы
ударил руками в слизистый багровый ил обрыва.  Пальцы погру-
зились глубоко.  Но тут же что-то там внутри зачмокало,  за-
чавкало,  вытолкнуло пальцы обратно - и  он  сорвался  вниз,
прямо на подплывающих бритых. Оттолкнулся ногами от холодных
скользких тел, снова погрузил пальцы в ил. Полез наверх.
   Это была пытка.  Каждый сантиметр давался с боем. Но Сер-
гей полз и полз. Четырежды он срывался, соскальзывал, погру-
жался с головой в кровавую жижу. И всякий раз ужас захлесты-
вал его. Он выныривал. И опять лез.
   На пятый раз он дотянулся рукой до плоской площадочки ус-
тупа,  вцепился в край. Но в это время кто-то ухватил его за
ногу,  за щиколотку.  И он опять полетел вниз - полетел спи-
ной, размахивая руками и ногами, крича, разбрызгивая красную
пузырящуюся слюну.
   Он долго отдыхал, держась на поверхности, стараясь не по-
падаться  под руки бритым,  ускальзывая от них.  Потом полез
снова.  На этот раз он сам вцепился в чью-то тощую  лодыжку,
рванул  на себя.  И этого рывка хватило:  несчастный полетел
вниз, а он забросил обе руки на край площадки, подтянулся...
Все! Он был наверху!
   Он сидел посреди этого слизистого утеса и захлебывался от
нервного  плача.  Все  было позади!  И все еще было впереди!
Бритые из кровавой жижи тыкали в него пальцами,  охали, сто-
нали, сопели шумно. Они явно завидовали ему, они готовы были
на все,  лишь бы забраться наверх... но они мешали друг дру-
гу, топили один другого.
   Кроваво-бормотушная гладь была бескрайней.  Только теперь
Сергей смог оценить по достоинству это море-окиян, эту безг-
раничную адскую равнину,  из которой торчали уже не сотни  и
тысячи,  а миллионы,  сотни миллионов голов, спин, рук. Руки
эти тянулись вверх,  к каменному,  такому надежному  на  вид
своду.  Да только до этого каменного неба было не меньше ты-
сячи метров, а то и больше.
   - Хы-ы-ы, х-ы-ы!!! - прокатилось вдруг над сводами.
   Сергею показалось,  что этот звук родился в его голове  и
лишь потом вырвался наружу. Он с силой сдавил уши. Не помог-
ло.  Тогда он взглянул вверх - в туманном, зыбком мареве над
кровавым  океаном,  над миллионами голов нависала огромная и
расплывающаяся дьявольская харя. Была она злобна, глумлива и
сладострастна. Хыканье вырывалось из оскаленной кривой пасти
- вырывалась утробно, глухо, но столько в нем было довольст-
ва, ублаготворенное, что казалось оно не просто обоснованно,
но и вполне заслуженно,  отработано. Острые глаза с прищуром
обозревали,  страшную картину, и из глаз этих сочилось неск-
рываемое презрение к жалким бритым  людишкам,  борющимся  за
свои жалкие и ненужные жизни.
   - Хы-ы-ы!!! Хы-ы-ы-ы-ы!!!
   Все уханья, оханья, восклицания, вопли слились неожиданно
в единый гулкий вздох  ужаса  -  будто  смертоносный  ураган
промчался  над кровавой гладью.  И все смолкло.  Дьявольская
харя исчезла.
   И все  словно  по команде ринулись на остров.  Теперь это
походило на штурм. Тысячи голых людей лезли наверх,- падали,
но не долетали до поверхности кровавого моря,  опускались на
чьи-то спины,  головы и снова начинали восхождение.  В  край
площадки цеплялись десятки рук.  Тысячи пальцев указывали на
Сергея.  Похоже, бритые не собирались прощать ему то, что он
оказался первым, они собирались расправиться с ним.
   Бежать было некуда.  Сергей испуганно озирался,  сжимал и
разжимал кулаки - он был готов к драке.  Но он понимал,  что
ему не сладить со всеми.
   И вот  тогда  что-то хлюпнуло под ногами.  Потом еще.  Он
опустился на колени,  стал ковырять этот кровавый податливый
ил.  И вдруг провалился в него - провалился с руками и нога-
ми, будто прорвал какую-то пленку, проломил дверь, и оказал-
ся в скользком узком лазе.  Его понесло вниз, ударяя головой
о холодные стены, переворачивая, бросая то влево, то вправо,
то вообще черт-те куда. Это было нелепо, дико... Но он летел
вниз.  Потом он упал на чьи-то тела,  в вонючую жижу,  потом
полз наверх. Полз, задыхаясь и снова соскальзывая, срываясь.
Кто-то полз рядом с ним, стонал, тяжело дышал. Но потом упал
и затих. А он выбрался.
   Да, он выбрался и сидел теперь, опираясь спиной на земля-
ную стену,  прислушиваясь к себе и не прислушиваясь к стена-
ниям бормочущего и всхлипывающего существа.  В голове крути-
лось одно:  ушел! ушел!! ушел!!! И это было главным! Он ушел
от своих палачей, от профессионалов! А там - будь что будет!
   - Ты  хоть  что за человек такой?  - вопросило существо в
шапке. - Отвечай, кады спрашивают! И на вот, оботрися!
   На руку опустилось что-то белое,  мятое,  чистое.  Сергей
сжал пальцы, поднес тряпицу к лицу, долго оттирался, отдирая
корочки засохшей крови, расчесывая пятерней волосы. Особенно
трудно было прочистить глаза - бормотушно-кровяная смесь въ-
елась в кожу, слиплась, каждое движение причиняло боль.
   И все-таки Сергей ответил:
   - Я с Земли!
   Существо, оказавшееся маленьким  сморщенным  старичком  в
драном зипунишке и валенках, разгладило десяток седых волос-
ков на подбородке и верхней губе, вздохнуло тяжко.
   - Оно и видать,  умом тронулся!  С земли вон - червяк али
крот какой...  а ты,  паря,  из-под земли! Ну да ладноть! Не
хочешь сказывать, не надо!
   Сергей все понял. Он на Земле, а значит, и говорить, буд-
то с Земли,  здесь глупо,  за чокнутого сочтут.  Хотя пускай
принимают, главное, его выбросило не куда-нибудь, а сюда, на
родимую Землю, а уж на ней-то он не пропадет!
   - Меня зовут Сергей, - представился он.
   - Серенька,  стало быть? Та-ак! - обрадовался старик. - А
мене все Кулехой кличут.  Вот и ты зови запросто - дед Куле-
ха.
   Сергей усмехнулся.  Надо было понемногу выведывать у деда
Кулехи про все. Но и сплоховать он боялся.
   - Хороший подвальчик, - процедил сквозь сжатые зубы.
   - Подпол знатный! - согласился дед Кулеха.
   - Тут ведь выход где-то был,  запамятовал, а то и два це-
лых выхода, - попробовал закинуть удочку Сергей.
   - Ишь ты какой, запамятовал он! - с готовностью отозвался
старик. - Вот придуть вскорости стрелялыпики-то наши, они те
живо напомнят!  И-эх, паря! Нету нам выхода, обложены мы ху-
жей волков! Иль и вправду ты про все позабыл?!
   - Про что про все? - переспросил Сергей.
   Дед сдвинул ушанку набекрень, почесал затылок.
   - А как спымали тебя, контру, как расстреливали тута, как
сам сунулся в дыру - ниче не упомнишь, что ль?!
   - Расстреливали? - удивился Сергей. - Впрочем, да, было!
   Ему вспомнилась сцена на кухне,  винтовочные дула, подни-
мающиеся на уровень его глаз,  прищуренный  взгляд  черного.
Его и на самом деле расстреливали,  только вот не расстреля-
ли.
   - Ниче, - успокоил старик, будто читая мысли, - придуть и
дострелют! В етом ты, паря, не сумлевайся.
   - А чего ж делать?
   - Прятатьси, вот чего! - многозначительно сообщил дед Ку-
леха. - У нас с тобой, паря, другого путя нетути!
   Сергей начинал смутно представлять обстановку.  Да, они в
подвале,  там,  наверху,  их стражи - кто,  выяснится позже,
главное,  опять он узник! опять с ним могут - вытворять, что
вздумается  палачам-мучителям!  Ну  что за круговерть такая!
Что за проклятый "замкнутый цикл"!  Хоть бы зеленый,  падла,
высунулся из какой-нибудь щели!
   Но зеленый ниоткуда не высовывался.  Похоже, ему и впрямь
надоело опекать грубого и бестолкового землянина, отраженное
существо...  А может, он и виною всему?! Сергей не знал. Ему
почему-то вдруг вспомнилось,  что в том самом списке остава-
лась еще одна фамилия в квадратике,  последняя.  Но что  это
была  за фамилия?  Кому она принадлежала?!  Память не давала
ответа.  Он перестал слушать надоедливого старика,  забыл  о
своих теперешних болях и горестях, отрешился. Загадка завла-
дела им,  да так завладела, что помьтслилось - ежели удастся
ее разгадать,  узнать ту последнюю фамилию, так все и разре-
шится самым лучшим образом!  Сергей помнил, как он собствен-
ной  рукой ее вписывал на лист,  помнил,  как обводил жирной
линией,  как квадратик этот  вычерчивал...  но  большего  не
всплывало.
   - Ты че,  оглох,  паря? - дед Кулеха ткнул его кулачком в
бок. - Иль опять помирать вздумал?!
   Сергей улыбнулся старику машинально. В мозгу бешено нако-
лачивало:  кто он?!  кто?!  кто?! Пришлось заново перебирать
всех друзей и знакомых,  сослуживцев и однокашников - каждая
фамилия укладывалась в отведенный для нее квадратик. Но пос-
ледний оставался пустым!
   И в тот момент, когда раздражение начало захлестывать его
черной едкой волной, вдруг просверкнул странный ответ: а фа-
милия-то твоя собственная! ты по инерции, машинально ее впи-
сал,  а потом и забыл,  так и осталось.  Нет! Не может быть!
Сергей отмахнулся от нелепой страшной мысли.  Там должен был
быть кто-то совсем другой, только не он, точно не он!
   - Ты,  паря, потише граблями-та размахивай! - проскрипело
на ухо.
   - Простите, - буркнул Сергей. Он вовсе не хотел ссориться
с товарищем по несчастью.  Наоборот,  надо было использовать
его на полную катушку, выжать все полезное, нужное. И Сергей
отбросил посторонние мысли.
   - Значит, они приводят расстреливать заключенных по ночам
и большими партиями? - переспросил он.
   - Точнехонько! - поддакнул старик.
   - И назад уже никого не уводят из приговоренных?
   - Да чтой-то не было такого случаю!
   - Это хреново! - выдал Сергей.
   - А как же, еще как хреново! - вздохнул дед Кулеха.
   - И нигде ни единой лазейки, ни дырочки наружу?
   - Как есть - нигде нету! - путанно ответил дед.
   - Чего ж теперь, помирать нам, что ли? - не сдавался Сер-
гей.
   - То-то и дело, что помирать! Куды ж ишо!
   Такая перспектива  не устраивала Сергея.  Даже после всех
пережитых ужасов, после всего, что обрушилось на него в пос-
ледние месяцы, он хотел жить! Вопреки всему! Назло всем!
   - А чего вообще-то народ губят? - спросил он с тоской.
   - Не народ,  - пояснил старик с расстановкой, - гидру вы-
водят, подчистую!
   - Какую еще гидру?!
   - Это ты у них,  паря, спросишь. Сказано - гидру, значит,
гидру - как класс!  То исть, по нашему разумению, до двенад-
цатого колена! Жил при царе-кровопивце - становиться к стен-
ке!  И без разговоров!  Ето чтоб с проклятым прошлым - раз и
навсегда! Да ты не горюй, у их работенки ишо лет на сто впе-
ред!  У нас ведь,  почитай, все православные при царе-то ба-
тюшке жили,  а чего ж не жить-то,  помирать им, что ль, надо
было!  Жили ишо как!  В етой чумной Америке лет через двести
так жить-то будут!
   - Ладно,  ясно!  -  оборвал старика Сергей.  Он не любил,
когда лезли в политику.  Стреляют, значит, так надо, значит,
и следует стрелять - душу-то все одно не расстреляешь,  будь
ты хоть палачом с двадцатью орденами,  будь хоть  по  уши  в
крови - ты ручонки-то свои обагрил, тело искорежил, бросил в
яму,  а Душа она сверху на тебя глядит и болезнует за  тебя,
ибо ей - вечная жизнь, а тебе - яма зловонная со всеми твои-
ми орденами и регалиями,  со всеми кожанками и маузерами, со
звездами и прочей мишурой.
   - Ясно тебе, охломону! - недовольно проворчал дед Кулеха.
- Тоды сам и предлогай, чего делать-то!
   Сергей думал не слишком долго - какой-никакой,  а опыт  у
него  был  -  из дешевеньких фильмов и книжек с детективными
сюжетами - и потому он ответил твердо:
   - Вот дождемся ночи,  приложим кого-нибудь из охраны, пе-
реоденемся в ихнее и вылезем!
   Дед Кулеха поглядел на него с состраданием,  как на боль-
ных глядят. И ничего не сказал.
   Сергей сообразил,  что сморозил глупость. Но ничего более
путного в башку не лезло.
   - Ладно, - выдавил он, - ночи дождемся, там видно будет.
   И заснул.  Он страшно вымотался,  ему нужен был маленький
отдых.
   Приснился Сергею дикарь,  первобытный шаман.  Был страшен
он и здоров до невероятия.  Гугукал, бубукал, прыгал над го-
ловою с огромным бубном,  наколачивал в него со  всей  силы,
бесновался,  шаманствовал.  И казалось Сергею, что это вовсе
не один дикарь,  не один шаман,  а целый симпозиум, конгресс
шаманов,  беснующихся  над  ним.  Лицо волосатого радостного
здоровяка мельтешило,  перескакивало с места на место как  в
плохом  мультфильме  -  и  вставало видение:  кольцеобразный
стол, посреди, на полу, сам Сергей, а вокруг ученое собрание
шаманов,  эдакий шаманский кворум - ни больше ни меньше. Вот
оно - Большое Камлание, вот он - слет заклинателей формул! И
уже  были все двойники шамана не голые и увешанные побрякуш-
ками,  а респектабельные и одетые в хорошие дорогие костюмы.
А у самого респектабельного шамана,  одетого в самый хороший
и дорогой костюм, занавешенного от публики толстенными рого-
выми очками,  из заколки, придерживающей галстук, торчал зуб
Сергея - да, да, тот самый, выдранный грязными грубыми паль-
цами дикаря. Странно, казалось бы. Но Сергей глядел и совсем
не удивлялся.  Он уже знал, какой решение вынесут на Большом
Конгрессе,  на  Симпозиуме Заклинателей.  Шаманы в галстуках
камлали долго и обстоятельно,  Сергей их не слушал - он и во
сне умудрился впасть в сон,  хорошенечко выспаться.  А когда
проснулся, самый большой и самый респектабельный шаман зачи-
тывал приговор. Приговор был нудный и скушный, он состоял из
длиннющей полубессвязной цепи наворованных у других  народов
и  наций  слов - шаманы умели напустить дыму - но за словами
этими стояло совсем коротенькое  и  понятное  словечко:  за-
висть.  И еще одно стояло: нетерпение, точнее, нетерпимость.
И еще одно,  немного посложнее,  но тоже вполне  доходчивое:
страх!