заслонившись ладошкой.  Он не стал ее будить.
Он открыл второй глаз,  чтобы получше разглядеть наглеца. Но
в комнате было темно.
   - Пора, - настаивал незнакомец, - вы же и сами понимаете,
что пора. Вставайте!
   Сергей почувствовал,  что его тянут за руку.  Еще чего не
хватало! Он вырвался, сел на постели.
   - Кто вы?! - спросил он шепотем.
   - Я пришел за вами. Пойдемте! - отозвалась тень.
   Что-то блеснуло.  И Сергей разглядел,  что на носу у тени
сидят крошечные кругленькие очочки, этакое малюсенькое пенс-
не - его стеклышки-то и поблескивали.
   - Как вы попали сюда!  - прошептал Сергей строже.  Он  не
хотел будить спящую.  Но надо было и реагировать на все это.
- Убирайтесь вон!
   Ира шевельнулась,  уткнулась  носом  в  подушку  и тяжело
вздохнула. Худое плечо, выглядывающее из-под одеяла, торчало
наружу  беззащитным  островком плоти.  Сергей подтянул край,
укрыл плечо.
   - Пойдемте, пойдемте со мной, - позвала тень.
   - Хорошо.
   Он встал, натянул брюки, набросил рубашку. И они вышли.
   Глаза сразу резануло от яркого  света.  Сергей  прикрылся
рукой.  В  прихожей  стояли  еще четверо.  Были они какие-то
странные,  Сергей даже забыл про первого.  Но разглядеть все
получше  не  дали  - грубая рука ухватила его под локоть,  в
спину толкнули.
   - Нет, пускай он оденется! - проговорил сиропный голос.
   Сергею набросили на плечи куртку,  навесили  через  плечо
сумку. И опять толкнули. Но не к входной двери толкнули, а к
кухне.
   - Не задерживайте, молодой человек, не задерживайте!
   После третьего толчка он вышиб телом  дверь,  полетел  на
стол,  но сумел притормозить, застыл у подоконника, обернув-
шись лицом к обидчикам.
   - Вы,  разумеется,  догадываетесь,  в чем вас обвиняют? -
спросил обладатель приторного голоса.
   Сергей рассмотрел  его.  Это  был человек среднего роста,
весь затянутый в черную кожу:  и куртка у него была кожаная,
и сапоги, и портупея с двумя висящими на ней кобурами, и фу-
ражка,  и даже штаны. Над крохотным пенсне торчали клочкова-
тые вздернутые брови,  нос был широк и крут, губы извивисты,
казалось,  ироническая улыбочка навечно поселилась  на  них,
черные  усики,  черная  бородка  клинышком довершали портрет
"тени".
   За черным  стояли какие-то помятые одутловатые личности -
небритые,  явно  похмельные,  мутноглазые.  Одеты  они  были
по-разному, но очень небрежно, если не сказать более. Сергей
невольно взглянул вниз, на линолиум - он был весь затоптан и
заплеван семечной шелухой,  видно,  гости гостевали тут дав-
ненько.  В углу,  возле перекособоченной колонки,  пирамидой
стояли четыре винтовки. Это было что-то новое.
   Сергей раскрыл было рот. Но не успел ничего сказать.
   - Не волнуйтесь,  юноша,  - мягко пропел черный, - мы вас
сейчас расстреляем. Прямо тут!
   - Кокнем,  стало  быть,  -  растолковал подробнее один из
мутноглазых.
   Сергей понял - гости не шутят.
   - А на каком, собственно, основании?! - попробовал возму-
титься он.
   Черный ехидно засмеялся ему в лицо -  усы  встопорщились,
губы расползлись чуть не до ушей,  из-за белесых стекол выс-
веркнули желтыми огоньками черные умные глаза.
   - Заявление делали? В милиции?
   - Какое еще заявление? - не сообразил Сергей.
   - А по поводу убиенного вами, там, у сугроба?!
   - Ну делал.
   - Вот вам и основание! А вот документ! - черный достал из
кобуры свернутую вчетверо бумагу,  протянул.  - Читайте, чи-
тайте, юноша, все по закону!
   Сергей дрожащими пальцами развернул листок.  На том  было
выведено лиловыми чернилами: "На основании заявления обвиня-
емого, показаний свидетелей и с санкции прокурора обвиняемо-
го  следует расстрелять не позднее,  чем через четыре минуты
после оглашения данного приговора. Члены следственного коми-
тета.  Подписи."  Ниже  стояла круглая неразборчивая печать.
Сергей сумел прочитать только "минбытхоз", все остальное бы-
ло смазано.
   - Это липа! - заявил он.
   - Какая же это липа! - искренне удивился черный. - Гляди-
те, с водяными знаками!
   На бумажке и впрямь были водяные знаки - просвечивал зна-
комый профиль. Но Сергея и это не убедило.
   - А чего с ним говорить!  - процедил один из мутноглазых.
И взял из пирамиды винтовку. Другие последовали его примеру.
   - Погодите,  товарищи,  - остановил их черный. - Стрелять
только по моей команде! Законность должна быть во всем!
   Сергей поверил - сейчас его расстреляют. Прямо здесь! Три
минуты прошло. Осталась минута. Мутноглазые поднимали стволы
винтовок,  плевали шелуху на пол. Проснулся висящий на стене
приемничек-репродуктор. И объявил хрипато:

         -  Но от тайги до британских морей
            Красная армия всех сильней...

   И спекся. Заглох.
   Черный поглядел на Сергея как-то  отечески,  любя.  Потом
скосил глаз назад и проинструктировал:
   - Как взмахну платочком, так и палите!
   - Не боись,  не промажем,  - заверили его мутноглазые хо-
ром.
   Винтовочные дула  смотрели в лицо Сергею.  Оставались се-
кунды.
   - Стойте!  - жалобно попросил он, цепляясь пальцами в по-
доконник. - Стойте!
   - Чего еще,  юноша? - полюбопытствовал черный. И принялся
протирать вынутой из кармана красной тряпочкой свои очочки.
   - Последнее желание!
   - Вот как?!  - черный удивился,  брови поползли вверх  по
морщинистому лбу.
   - Мировым паразитам последних желаниев не дается,  -  зло
выговорил крайний мутноглазый. - Мировых паразитов давят как
клопов, на месте!
   - Пора кончать! - брякнул средний.
   - Ну почему же,  - показал свою власть черный.  - Давайте
послушаем. Чего же, интересно, вы желаете, юноша, папироску,
рюмочку водки и ложечку икорки, женщину?
   Сергей надулся и выпалил:
   - Я желаю в уборную!
   - Чего?!
   - Он говорит, в сортир хочет! - пояснил крайний.
   Черный отмахнулся, наморщился.
   - Странное у вас какое-то желание, - проговорил он в нос.
-  Я еще понимаю,  если б,  извиняюсь за выражение,  сортир,
стоял где-то на улице!  Но как вы собираетесь бежать из это-
го, пардон, сортира?!
   - Я не собираюсь бежать,  - ответил Сергей,  - брюхо  че-
го-то скрутило.  Боюсь,  как бы конфузия не вышла - пальнете
и...
   - Как это все по-мещански, как по-расейски! - еще сильнее
сморщился черный.  - Брюхо!  Дикость! Отсталость! Нет! Нет!!
Тысячи  раз  я убеждал товарищей - рано,  рано мы взялись за
это дело! Совсем рано - народец не готов, народец убог, сир,
дик, темен!!! Ему идеалы, а он - брюхо, понимаете ли!
   - Шлепнуть,  контру, и весь разговор! - присоветовал мут-
ноглазый справа. - Или я его щас штыком продырявлю!
   - Пулей сподручней, - покачал головой левый.
   Черный коротко махнул рукой.
   - Идите, идите, юноша! И постарайтесь нас не задерживать!
- он достал из кармана часы-луковку на цепочке, щелкнул кры-
шечкой. Потом горестно вздохнул: - Как трудно сохранять чис-
тые руки среди всей этой грязи, дряни и швали!
   Сергей зашел в туалет,  прикрыл дверь. Судя по всему, па-
лачи не боялись, что он убежит. Скрипнула молния на сумке. И
бутылка выплыла наружу.  Это было последним средством! Но...
Одно "но" - Ира! Он уже дернулся- не оставлять же ее с этими
убийцами, с этими подонками! Но потом спохватился - ведь это
они,  именно ОНИ! Те, о ком говорил зеленый! И пришли Они за
Ним! Больше им никто не нужен!
   Он сорвал пробку. И начал пить.
   Первые глотки давались с трудом. Организм отвергал бормо-
тень. Но потом пошло лучше. И все же, когда бутыль опустела,
у Сергея глаза вылезали на лоб.  Он  весь  вспотел,  сбросил
куртку прямо на унитаз.  В голову шарахнуло,  да еще как ша-
рахнуло - он чуть не выронил бутылки.  Все завертелось, зак-
рутилось вокруг. Явилось огромное плотоядно ухмыляющееся ли-
цо бородатого шамана. Шаман это хитро щурил глаза и все заг-
лядывал  Сергею чуть ли не в душу.  Потом он вдруг прокарта-
вил:  "моодцом, батенька, моодцом! на пгавильном пути, това-
гищ!" И пропал. Сергей почувствовал, что вот-вот грохнется -
никогда он еще не косел так с одной-то бутыли.
   - Чегой-то  он  там  прозаседался,  - тревожно прозвучало
извне. - Может, в дыру ускользнул?
   - Ниче,  -  ответили бодрее,  - я его из дыры етой штыком
выковыряю! Не усклизнет, убивец!
   Сергей вскинул бутыль вверх - она уже была полна.  И при-
сосался. Совсем неразборчиво до него донесся сиропный голос:
   - Большое дело, товарищи, в перчатках не делают! Надо вы-
нимать приговоренного'
   - Ето  верно,  -  заметил один из мутноглазых,  - я сразу
скумекал,  что ен там по большому делу засел. А что перчаток
на ем не было, его точно видал, врать не буду!
   И они принялись колотить в дверь.
   Сергею показалось, что он сейчас лопнет. Но именно в этот
миг голова стала светлеть.  Он глотнул еще трижды... и отвел
бутыль-генератор, поставил на крышку унитаза.
   - Отворяй, зараза!
   - Да-с, юноша, ваше последнее желание что-то затянулось!
   - На  штыки брать надо!!!
   Бутыль-генератор вспыхнула,  рассыпая мириады искр, хрус-
тальные соты высветили иные миры, притягивая к себе, маня.
   - Выходь, сучара золотопогонная!
   - Сейчас, - откликнулся Сергей, - только штаны подтяну!
   Сияние залило весь туалет,  стены пропали, пол ушел вниз,
потолок умчался под облака.  Сергей приготовился к неожидан-
ному  - вот сейчас высунется лапа,  или вопьется в мясо гар-
пун, или захлестнет цепями... Но ничего такого не произошло.
   - Не сработала! - прошипел он и приготовился смачно выру-
гаться.
   Но в  это  время  из мрачной сердцевины бутыли-генератора
выпучилась тяжелая маслянистая струя, медленно потекла вниз,
ударило в нос страшным бормотушным запахом, и не запахом да-
же,  а кошмарной вонью. Струя падала далеко, туда, куда про-
валился кафельный пол...  и оттуда, оттуда поднималось вверх
целое море маслянистой жижи,  бурлило,  вздымалось,  ползло.
Сергей забрался с ногами на унитаз,  на крышку,  спихнул бу-
тыль в жижу.
   - Надо стрелять! - пропел черный за дверью.
   - Стрельнем! - отозвался один из мутноглазых.
   Пуля пробила дверь,  потом бачок - и из бачка ударила еще
одна струя, не менее вонючая и маслянистая. Черная жижа доб-
ралась до коленей Сергея, до груди, коснулась подбородка. Он
подпрыгнул, пытаясь ухватиться за лампочку.Но сорвался, сос-
кользнул  с  крышки,  ушел с головой в бормотушную жидкость,
начал захлебываться, рваться вверх... но чем сильнее он бил-
ся,  тем сильнее его засасывало в беспросветную жуткую пучи-
ну,  тем больше жижи проникало в легкие и тем меньше остава-
лось надежды.
   Обезумев от страха, от удушия, от ощущения приближающейся
смерти,  он рвал на себе рубаху, засовывал пальцы в рот, от-
тягивал нижнюю челюсть,  будто это она мешала вздохнуть, ца-
рапал ногтями лицо... кричал, кричал, кричал! Но ни звука не
вырывалось из его горла.

                    Наваждение последнее

                     Сколь, веревочка, ни вейся,
                     А совьешься ты в петлю!

                                   Вл. Высоцкий

   Дед Кулеха не спал восьмые сутки кряду. Изнемог, изболел-
ся вконец сердцем,  намучился... но умирать ему не хотелось.
Другой бы в кромешной тьме,  зловонной мокряди, смраде давно
бы сбился со счету, потерял бы временную нить и сам потерял-
ся.  Но  дед Кулеха упорно считал часы и минутки,  отмеривал
срок.  Хотя какой там срок!  Срока никто не определял.  Одно
было ясно - расстреливать приводили по ночам. Вот уже восемь
партий на тот свет спровадили.  А стало быть  прошло  восемь
суток.
   Позапрошлой ночью из дыры выполз  мертвец.  Долго  мычал,
тянул трясущиеся руки,  силился сказать чего-то.  Дед Кулеха
хотел его распросить. Да мертвец-то помер и взаправду, отму-
чился - слишком много сил,  видать,  потратил, чтоб выползти
из страшной дыры.  Мертвому лучше с мертвыми  -  дед  Кулеха
спихнул тело вниз.
   Ему бы и самому там лежать.  Но восемь суток назад исхит-
рился,  прополз в темнотище под ногами у пьяных палачей, за-
бился в нишу на втором ярусе да замер там,  будто куль с ов-
сом.  Партия  была большая,  человек в шестьдесят,  стреляли
долго,  утомились, прочухались, а беглеца-то так и не хвати-
лись.  Дед Кулеха,  матерщинник и безбожник, уверовал в Силы
Небесные в единочасье, взмолил Бога, чтоб не дал Тот ему по-
гибнуть теперь, после чудесного спасения!
   Каждый раз,  когда сверху доносились глухие шаги, а потом
и пьяная ругань, стоны, мольбы, злобное покрикивание, у деда
Кулехи сердце превращалось в загнанного,  затравленного сво-
рой борзых зайчонка. Трясущиеся губы нашептывали полузабытые
слова молитв,  немели.  И до того было страшно,  что обмирал
дед Кулеха,  терял чувство верха и низа и казалось ему,  что
висит он на тонюсенькой ниточке подвешенный, висит над такой
пропастью, в которую и заглянуть-то боязно. А потом... потом
гремели выстрелы,  жутко орали недобитые,  визжали раненные,
матерились стрелки,  добивая тех, кого пуля не брала, рукоя-
тями своих наганов да маузеров.  И все это время дед  Кулеха
падал в пропасть - падал и не мог достичь дна!  Ужас падения
застил все, и не было муки сравнимой с этим падением.
   Палачи уходили протрезвевшие.  А иногда и добавляли прямо
тут, в подвале. Никогда не закусывали. Дед Кулеха тянул воз-
дух  ноздрями и думал гнусную думу:  ежели помирать,  так за
хороший глоток самогонки! И хотелось ему бежать к ним, пасть
на колени, взмолить... Но знал, знал дед Кулеха - пришить-то
пришьют,  а вот глоточка,  каты, ни за что не дадут сделать,
ух,  жлобы поганые! И он не высовывался. Лишь принимался мо-
литься усерднее,  сам выдумывал молитвы - и до того страстен
был  и горяч,  что не могло его жгучее,  переполненное болью
слово не дойти до Господа Бога.
   А молил он об одном - чтоб послал ему Господь любую заме-
ну,  чтоб отвел он от него этот проклятущий и вездесущий ка-
рающий меч.  Конечно,  лучше если б так ослобонил...  ну,  а
нет, так что ж теперь получается: вроде бы он, Кулеха, самый
плохой человек на белом Божьем свете, нет, что ли, его греш-
нее, подлее, ненужнее?! Ведь есть же! Есть наверняка, точно,
есть!
   День в подземелье был не менее мрачным,  чем ночь. Но дед
Кулеха знал - это день.  И отсыпался! Ночами он о сне не мог
даже помыслить, ночами зуб не попадал на зуб. Спал он тяжко,
мучимый кошмарами, стонал, вскрикивал, ерзал, потел. А потом
просыпался и начинал бить башкой в земляную стену.
   - Господи,  Иисусе Христе,  отведи беду от раба Твоего, -
вопил он в голос, ничего не соображая спросонья,- не дай по-
гибнуть от руки врагов Твоих, прислужников сатаны! Обереги и
защити!  Прикрой дланью твоей! Господи!!! Неужто нету у Тебя
грешника грешнее?!  За что послал испытание лютое рабу Твое-
му? Пошли замену, Господи-и-и!!!
   Бог был глух к мольбам старика. У Него, небось, своих за-
бот хватало. А может, и не считал Он нужным отводить беду от
старого матерщинника и богохульника,  от пьяницы и бродяжки.
Неисповедимы пути Господний!
   Полбуханки черняги и шмат сала,  уворованный из заготкон-
торы,  дед Кулеха съел в первые три дня.  Поначалу он эконо-
мил,  хотел растянуть... не получилось. Зато потом голод сам
пропал.  Курить хотелось,  это да.  А вот есть - нисколечко.
Пил старик из лужицы - в нише была ямка, вот в ней и скапли-
валась водица. Пил дед Кулеха, а на губах у него стоял прив-
кус крови, будто прямо из страшной дыры хлебал.
   Раз пять он подползал к ступенькам, ведущим наверх. Прис-
лушивался,  выжидал.  Что-то ему нашептывало,  дескать, беги
скорее,  дед Кулеха, спасайся, вот он выход! Но старик знал,
никуда  не убежишь - лестница вела в полуподвальные погреба,
где раньше хранилось что-то съестное в неимоверных количест-
вах,  а  ныне содержались заложники и прочая контра.  С двух
сторон длиннющего коридора стояли два охранника с  винтовка-
ми. Крохотные окошки - все сплошь зарешечены. Да и какие там
окошки - руку не просунуть! А потом еще наверх, и еще. А там
вообще страсть,  начальник на начальнике, и каждый с револь-
вером. Нет, не убежать!
   Лишь единожды  дополз дед Кулеха по лестнице к самому вы-
ходу. Да как услыхал лязг затвора, так и покатился вниз меш-
ком. И чего они там щелкали, чего лязгали!
   - Господи, даруй еще хоть день жизни... или нет, уж лучше
возьми душу сразу, нет сил боле мучиться, нету-у-у!!!
   Дед Кулеха излазил все подземелье -  нигде  выхода,  даже
малой лазейки, дырочки, не было. Может, просто не нашел, ка-
кая разница! Выход один: вверх, под пули! Или туда - в дыру!
   А дыра была бездонной.  Стреляли и стреляли, без передыш-
ки, без остановки, каждую ночь. Вот уж год как стреляли, дед
Кулеха все слыхал,  все знал,  одного не ведал,  что попадет
сюда.  Стреляли,  толкали - стреляли, толкали... а кто и сам
падал,  не дождавшись выстрела. Вслед ему посылали пулю-дру-
гую,  но особо не тратились - помрет в дыре,  чего  изводить
боеприпасы, вещь нужную и необходимейшую.
   Из дыры несло трупной падалью.  Дед  Кулеха  подползал  к
краю,  заглядывал  -  да только в таком мраке разве углядишь
чего?!  Вот звуки иногда доносились, чтото хлюпало, чавкало,
охало - может,  живой кто,  а может, просто трясина кровавая
дышала.
   - Пошли, Господи, мне смертушку! Или вызволи! Не мучай ты
мене доле! - рыдал дед Кулеха.
   И наверное долетели обрывки мольб до Всевышнего. Ибо ска-
зано Им было:  один раскаявшийся грешник дороже Мне ста пра-
ведников. А может, просто так получилось. Но на девятые сут-
ки вылез из дыры еще один мертвец.
   - Уйди!  Уйди-и-и!!!  - заорал на него дед Кулеха. - Рано
ишо! Ступай собе!!! Не замай!!!
   Но мертвец его и не слушал,  и не слышал,  видать. Был он
страшнее первого - весь с ног до головы в кровище,  изодран-
ный весь, избитый, волосенки и хилая бороденка запеклись под
черной коркой,  глаза ненормальные, вытаращенные, белые... и
дышал,  как он дышал! Дед Кулеха никогда в жизни своей нема-
лой и многотрудной не видывал,  чтоб так  дышали!  Казалось,
вотвот ребра затрещат,  грудь лопнет, а легкие из глотки на-
ружу полезут.
   - Уходи к собе!!! - не унимался старик. - Ты мертвяк, те-
бе с мертвяками жить! Чего к живым лезешь!!!
   Он кричал  и не думал,  что могут услыхать там,  наверху,
что могут спуститься, обнаружить его и спровадить к "мертвя-
кам".  Нет, ничего этого не боялся дед Кулеха, ничего, кроме
жуткого посланца преисподней.
   А тот и не думал поворачивать обратно. Отдышавшись, мерт-
вец спросил дурным сиплым голосом:
   - Где я?
   - В .....! - выразительно ответил дед Кулеха.
   Мертвец скривился, упал лицом в жижу, руки расползлись. И
дед Кулеха сразу понял - никакой это не мертвяк, обычный му-
жик.  Небось, прыгнул раньше, чем в него пальнули, вот и вы-
жил!
   Старик осмелел, подошел ближе, присел на корточки.
   - Ты кто, человече? - спросил он шепотом.
   Ответа не  последовало.  Мужик ползком добрался до стены,
долго барахтался возле нее, норовя выбрать место посуше, по-
том привалился спиной к земляному навалу и тяжело выдохнул.
   А дед Кулеха недоумевал.  Как же так?! Ежели услыхал Гос-
подь  его мольбы,  ежели решил облегчить участь рабу Своему,
послал этого грешника на его место,  так почему же не вызво-
лил самого Кулеху-то?! И-эх, несправедливость, везде неспра-
ведливость! Старик заскрипел остатками зубов, слеза наверну-
лась на дряблую черную щеку.  Пропади все пропадом, теперича
погибать не одному, а вдвоем!
   Он подсел рядком к страшному мужику, пригорюнился.
   Но молчал недолго.
   - Накрылися мы с тобой, браток, - проговорил он по-стари-
ковски весомо,  с несказанной грустью, - лучше б ты и не вы-
лазивал оттеда!

   Сергей дышал тяжело,  с присвистом.  Не мог отдышаться. В
груди резало и жгло, легкие будто наизнанку вывернули. Рук и
ног он вообще не чувствовал.  Сидел, привалившись к земляной
стене - и не знал,  радоваться  ли  спасению  чудесному  или
проклинать свою судьбину горькую.
   В двух метрах сидело какое-то ободранное существо в  шап-
ке-ушанке.  Существо  на что-то жаловалось,  бормотало нечто
невнятное,  всхлипы