к стояла на том и вся
окружающая их страна:  ты мне шиш под нос, а я тебе - два! В
результате в стране кроме шишей ни черта не было,  что оста-
валось до поры до времени, повывезли расторопные купцы с за-
морскими паспортами да их местные помощнички, так же переме-
нившие место жительства. В стране оставались неудачники, го-
ремыки,  алкаши... и те, кто еще надеялся что-то урвать, от-
тяпать свой кусок из разлагающегося трупа. Переводились сюда
со всего мира химпредприятия и прочая нетерпимая в цивилизо-
ванном обществе промышленность,  везли изо всех уголков пла-
неты радиоактивные отходы, списанные баки с бактериологичес-
ким оружием,  зараженную землю и другую  гадость.  Население
вздыхало, морщилось, разводило руками. Но оно все понимало -
больше ведь девать эту гадость некуда,  там ведь  "цивилизо-
ванный  мир",  а тут...  тут терпеть надо и каятся,  да так,
чтоб всеобщее покаяние, чтоб всем до единого ниц пасть, беря
на себя грехи человечества и его выродков. Кто знает, может,
именно в этом и была  великая  сермяжная  правда?  Может,  и
впрямь,  надо было принести в жертву один народ, чтоб другим
лучше жилось? Отдать на заклание обреченный люд, во искупле-
ние грехов всего земного сообщества?  Как две тысячи лет на-
зад распяли одного за всех,  так и ныне надо  медленно  рас-
пять, предать мучительной лютой смерти уже многих, так, вид-
но?!  Сергей не знал,  так или не так.  Он знал другое - все
это осуществлялось на практике,  а значит,  был в этом некий
печальный и страшный смысл.  Лишь об одном он иногда смутно,
урывками думал - будет ли принята эта жертва,  даст ли плоды
она?  Или же канет в пропасть безвременья и безвестности еще
один великий народ,  униженный,  обобранный,  изничтоженный,
почти сведенный на нет?  А если канет просто так,  зачем это
заклание, зачем жертва? Неужто он так мешает всем прочим на-
родам,  что его надо непременно извести под  корень?  Видно,
мешает... Иначе бы помогли, хоть как-то помогли бы, по край-
ней мере,  не бросали бы в утопающего камнями,  не пинали бы
пытающегося подняться.  Впрочем, им виднее, да, им виднее...
Сергей не собирался додумывать своих дум,  ну их в  задницу!
Ему отгулы нужны,  отпуск, а все остальное - гори синим пла-
менем!  Он не брал на себя роль пожарника, нет, не брал! Ему
бы  самому уцелеть в этом адском огне,  продержаться бы хоть
немного!
   Они зашли с начальничком за дверь огромного еще дореволю-
ционного шкафа-секретера, распахнули дверцу, чтоб любопытные
не подсматривали, коли в кабинет ворвутся. И тяпнули по ста-
канчику "стрелецкой".  Начальничек крякнул,  тут же содрал с
Сергея за угощение два рубля. На том и распрощались.
   "Стрелецкая" подогрела его.  На выходе, в коридоре Сергей
присел на подоконник, вытащил из брючного кармана мятый спи-
сок. Разгладил бумажку на колене. Восемь квадратиков, восемь
фамилий. Нет, он доберется до донышка! Он все узнает!
   Мимо прошел  Дима  Шебуршин,  прошел  своей   разлапистой
уродской походочкой, не замечая Сергея.
   - Стой! - крикнул тот.
   - Чего надо? - поинтересовался Дима.
   - Ты живой? -  глуповато спросил Сергей.
   - А ты? - Дима покрутил пальцем у виска и ушел.
   Сергей мысленно выругался.  И вычеркнул еще одну  фамилию
из списка. Все, здесь ловить больше нечего, все остальные не
из родимой конторы! Сергей сунул язык в дыру - десна затяги-
валась,  рана заживала. Да и в паху уже не тянуло и не дави-
ло. Он понемногу оживал.  Перед глазами  стояла  несгибаемая
старушка,  готовая  воевать  хоть  со всем вороньем на белом
свете,  стояла черным выморенным временем древком, и ее чер-
ные одежды развевались по ветру черным, прошедшим сквозь ог-
ни и воды, через бои и сражения знаменем. Может, знамя это и
было когда красивым,  цветастым,  как российский трехцветный
флаг,  например, а может, оно было просто белым, чистым, не-
запятнанным, но пройдя через всю эту кровь и боль, оно стало
черным, ибо не могло уже впитывать  в  себя  иных  красок...
Сергей мотнул головой. Сунул список в карман. Вышел.
   В соседнем здании,  желтом и облупленном,  четыре верхних
этажа  занимал дом-интернат для детей-сирот с отклонениями в
развитии.  Детей этих на улицу не выпускали.  И никто их ни-
когда  не  видал.  Лишь иногда редкие прохожие или старожилы
останавливались, услыхав дикие визги, вопли. Кто-то принимал
здание за живодерню и равнодушно отворачивался, проходил ми-
мо,  кто-то думал, что это резвятся кошки. Табличка была за-
тертой, наполовину сбитой. Висела она на уровне второго эта-
жа,  потому что в первом располагалась  столовая-распивочная
под  огромной  светящейся  вывеской.  Жратвы в столовке дав-
ным-давным не было,  только бормотуха. Зато народу - не про-
толкаться!
   Сергей туда и завернул.  Надо было залакировать "стрелец-
кую".  Он знал,  что в распивочной приторговывают самогоном,
настоянном на табаке и курином помете,  но  сам  никогда  не
пробовал этого пойла, опасался.
   - Подай,  Христа ради! - потребовал у него хриплым баском
милостыни ханыга, сидевший у входа. И протянул синюю ладонь.
- Подай, кому говорю, жлоб поганый!
   Сергей прошел мимо. Остальные нищие-алкаши лишь жалостли-
выми взглядами проводили счастливчика, идущего в кумирню Ди-
ониса. Подавали плохо. Но все равно - к вечеру все попрошай-
ки обычно бывали пьяны в стельку. Ночевали они тут же. У од-
ного  на глазу была кровавая повязка - то ли дружки подсоби-
ли, то ли воронье выклевало, дело житейское.
   Бормотуху разливали в поллитровые пивные кружки. Стоять в
длиннющей,  вьющейся бесконечной спиралью очереди Сергею  не
хотелось.  И он перекупил полную кружку у ханыги,  перекупил
за двойную цену.  Тот вздохнул,  спрятал денежки за пазуху и
встал в очередь. Ему некуда было спешить.
   А Сергей спешил.  Он в два присеста опустошил  кружку.  И
выбрался на свежий воздух.  Набрал полную грудь,  не замечая
ни дыма, ни прочих растворенных в дыме прелестей. Одноглазый
дернул его за штанину. Прорычал:
   - Подай, ядрена энтилигенцыя! Не то укушу!
   Он разинул  пасть,  из  которой торчали три гнилых черных
зуба.  Сергей подумал, что и впрямь укусит, это было бы нес-
казанно мерзостно.  И бросил попрошайкам полтинник.  Пока те
дрались из-за монеты, он ушел, сопровождаемый дикими воплями
с  третьего этажа:  то ли там одно из дитять-сирот просилось
на горшок, то ли до него добрались врачеватели-вивисекторы.
   Силы восстанавливались.  Хоть дрянная была бормотень,  но
какие-никакие калории и в ней  содержались.  Сергей  проехал
три остановки. Остальной путь до сугроба проделал пешком.
   Он почти не узнал того места. Сугроб осел, посерел. Пятно
на  нем  скукожилось,  превратилось в черную маленькую ямку.
Может, это и не то пятно было вовсе, а совсем другое.
   Сергей нагнулся над ним,  втянул воздух ноздрями, грудью.
Запахов не было.  Тогда он присел у подножия, начал ковырять
слежавшийся снег рукой.
   - Ваши документы! - послышалось из-за спины.
   Сергей оглянулся. Над ним возвышался тот самый, вчерашний
сержант.  Узкие глазки на свету выглядели и вовсе щелочками,
золотая фикса посверкивала в уголке приоткрытого рта. В руке
у сержанта была черная резиновая дубина,  он ей выразительно
покачивал.
   - Что, уши заложило?!
   Сергей полез  в карман за паспортом.  В последние полгода
был введен строжайший паспортный режим  -  за  появление  на
улице без документов полагалось от полутора до пяти лет исп-
равительных работ.  Кроме того, без паспорта не отпускали ни
одного вида товаров, кроме, разумеется, спиртных напитков. И
потому Сергей приспособил под паспорт  бумажник  с  молнией.
Сам бумажник крепился цепочкой к пиджаку, не потеряешь!
   Сержант долго разглядывал документ,  брезгливо  удерживая
его кончиками коротких мясистых пальцев.  Казалось,  в мозгу
его идет титанический мыслительный процесс,  что он  решает:
отпустить  ли опасного рецидивиста,  поверив в него,  или же
упечь-таки для надежности в лагерь.  Сержант решил, что пока
можно  отпустить.  Он вернул паспорт Сергею.  И сказал недо-
вольно:
   - Я бы вам посоветовал подумать о прописочке!
   - Это как? - не понял Сергей.
   - А  так,  что  можно ее лишиться,  вот как!  - с ехидной
улыбкой пояснил сержант.  И фикса его сверкнула как-то особо
ярко.
   - Я человек законопослушный, - заверил Сергей.
   - Ну-ну,  - равнодушно промычал сержант, отвернулся и по-
шел к остановке, покачивая своей дубиной.
   - Эй, убийцу-то разыскали, нет?! - крикнул вслед Сергей.
   Сержант обернулся. В глазах его, неожиданно расширившихся
и  приобретающих  уже знакомую злобность потревоженной рыси,
было столько всего, что Сергей решил - пора уносить ноги!
   И все-таки он задержался у облупленной стены дома.  Прямо
на прогалинке,  в подмерзшей грязи лежала гильза - точно та-
кая же гильза,  какую он подобрал вчера.  Сергей быстро наг-
нулся и поднял находку, сунул в карман. Скосив глаз, он уви-
дел,  что  сержант  что-то говорит по своей рации,  говорит,
поглядывая на него, Сергея.
   В подворотне возле дома стоял низенький хмырь и поигрывал
своим тесаком. Когда Сергей проходил мимо, он коротко махнул
рукой - лезвие молнией сверкнуло у глаз.  Но лица не задело.
Хмырь тут же убрал нож в карман ватника,  сплюнул Сергею под
ноги семечной шелухой и отвратительно рассмеялся.

   Бутыли на столе не было.  Она стояла на подоконнике - все
такая же полная и не распечатанная, даже запыленная немного.
   Сергей взял ее за горлышко, пошел на кухню, открыл крышку
мусоропровода - "бомба" с грохотом полетела вниз, потом гул-
ко ухнуло, звякнуло. И все стихло.
   Он вернулся в комнату. Достал гильзу из кармана. Присово-
купил к ней первую, шип, обрывок бумаги с непонятными слове-
сами.  Рядом положил список.  Даже если весь мир, все парал-
лельные,  перпендикулярные, инопланетные миры, все измерения
и пространства,  существующие в  этой  Вселенной,  восстанут
против него,  он не отступит!  Пусть хоть сам дьявол вылезет
из преисподней!  Плевать! На всех плевать! Сергей со списком
побежал к телефону и стал по новой обзванивать тех, кто вче-
ра не откликнулся на его звонок.  Затея принесла результат -
еще  двоих  пришлось вычеркнуть.  Оставалось пятеро.  Пятеро
претендентов на роль трупа! Но труп-то был только один!
   Сергей долго сравнивал гильзы.  Они были одинаковы.  Даже
царапинки на их боках  располагались  одинаково.  Значит,  и
стреляли из одного ствола,  иначе быть не могло.  Вот шип? С
шипом так сразу и не сообразишь. Может, он вообще не при чем
тут? Сергей отодвинул шип в сторонку: теперь перед ним лежа-
ли две кучки,  в одну входили обе гильзы и  клок  бумаги,  в
другую - шип.  А сколько было волдырей - дыр на спине убито-
го? Сергей напряг память. Пять или шесть? Все-таки шесть! Не
меньше.  Значит  и гильз должно быть шесть!  Где-то валяются
четыре ненайденные!  Если он их найдет, тогда точно, нет ни-
каких сомнений! Тогда он на верном пути! Сергей чуть не сор-
вался с места,  чтобы бежать опять к сугробу.  Но удержался,
еще  раз попробовал прочитать обрывки писанины на клоке.  Не
так все и мудрено там было.  "ОПУСК" - это  наверняка  "ПРО-
ПУСК"!  Но куда? Зачем? Какой пропуск? Это где-то там в Фер-
гане,  в Закавказье, где идет гражданская война, там пропус-
ка, там комендантские часы, но откуда здесь все это возьмет-
ся?!  Нет!  Ерунда! Сергей отодвинул клочок. Но тут же опять
взялся за него.  Точно,  пропуск! Как он сразу не сообразил:
"ПРОПУСК...до двадцати четырех ноль-ноль"!
   Пропуск и гильзы!  Это сочетание весьма вероятно!  Сергей
покосился на край стола. Там стояла полная и нераспечатанная
бутыль.
   Репродуктор на кухне включился сам:

             -  Четвертые сутки пылают станицы.
             Потеет дождями донская земля.
             Не падайте духом, поручик Голицын!
             Корнет Оболенский, налейте вина!

   Налить, так налить! Сергей сорвал пробку с бутылки, плес-
нул в стакан.  Тот стоял со вчерашнего - немытый  и  мутный.
Выпил залпом. Бормотень согрела пищевод, желудок. Бормотень,
как бормотень - высшее достижение эпохи развитого социализма
и  окончательного несокрушимо-живучего застоя.  Сергей кряк-
нул. Налил еще стакан. Потом третий. Поглядел на бутыль - та
почему-то  не наполнялась,  и это показалось Сергею обидным,
он понемногу косел.
   С кухни заполошло голосило на все лады:

             -  Белая армия, белый барон
             Вновь предрекают нам царский тро-о-он!!!

   Сергей откинулся на спинку кресла.  То  скрипнуло,  пода-
лось. Еще два месяца назад по радио и телеку передавали, что
последний трон и остатние царские регалии проданы на аукцио-
не.  Трон купил африканский вождь с трудным именем.  Корону,
скипетр и державу - какойто старый друг страны советов с не-
запоминающейся глухой фамилией. Причем, один расплатился ба-
нанами,  другой трубами.  Так что волноваться о каких-то там
"предречениях"  не стоило - проклятый царизм со всеми своими
отрыжками и причиндалами был искоренен полностью  и  оконча-
тельно.  Песенка  носила явно провокационный характер и была
рассчитана на неустойчивых элементов.  Сергей пошел на кухню
и вырубил репродуктор.
   Когда он вернулся, бутыль стояла наполненная до краев. Но
без пробки!
   Сергей глотнул прямо из горлышка.  И чуть не подавился. В
рот  ему попал какой-то мерзкий,  слизистый,  тягучий комок,
высосанный из бутыли.  Это было уже слишком! Сергей выплюнул
слизистую  дрянь  -  она  расползлась по полу зеленым густым
пятном-лужицей.  И из лужицы этой высунулся мутный  глаз  на
морщинистом стебле.
   - Здрась-те!- выдавал Сергей со злобой. И побежал в ванну
прополоскать рот.
   Он долго натирал зубы пастой,  не жалел ни их,  ни зубной
щетки, ни больной десны. Наконец избавился от мерзкого прив-
куса. И увидел в зеркале зеленого. Тот стоял позади, трясся.
   Только теперь Сергей по-настоящему рассмотрел его лицо, а
точнее морду отвратительную, гадкую. Морщинистый лоб, уходя-
щий назад, к яйцеобразному затылку, был покат, глаза торчали
словно у кальмара, вместо носа, губ, подбородка висели то ли
отрепья какие-то,  то ли клочья водорослей-полипов.  А все в
сочетании было непереносимо и могло надолго лишить аппетита.
   - Да, именно так мы и выглядим, - грустно подытожил зеле-
ный.  - Я мог бы вам явиться и в человеческом облике, но за-
чем этот маскарад, верно?
   Сергей кивнул.  Хотя ему хотелось сказать: "А кто вас во-
обще просил являться?!"
   - Вы ввели себя в резонансную частоту  с  генератором,  -
продекламировал зеленый нараспев. - И теперь вам будет труд-
но выйти из этого режима. Вам кажется, что генератор пресле-
дует вас,  что от него невозможно избавиться. Но все это ка-
жущееся. На самом деле он вас притягивает к себе, вот так.
   - Это вы про "бомбу", что ли? - переспросил Сергей.
   - Ага,  - коротко подтвердил зеленый.  И  выглянул  из-за
плеча.
   Сергей окинул взглядом его фигуру. Была она вытянутая ка-
кая-то  и  скользкая на вид,  словно зеленый натянул на себя
лягушачью пупырчатую кожу.  Тоненькие ручки и ножки  выгиба-
лись дугами,  были согнуты в локтях и коленях. Казалось, зе-
леному трудно стоять,  он все время приседал, изгибался, по-
водил  спиной и шеей,  тянул вверх плечи,  касаясь ими своих
водорослей-отрепьев. На поясе у зеленого был черный ремень с
кругленькими  подвесочками,  и  все - больше никакой одежды!
Сергей присмотрелся внимательнее - не исключено было, что он
принимал за кожу, натянутый на тело комбинезон. Руки инопла-
нетянина заканчивались четырьмя длинными пальцами  без  ног-
тей. На ногах пальцев было лишь по три, зато каждый из тако-
вых имел длину не менее четверти метра.  Сам же  зеленый  на
своих полусогнутых конечностях был на полголовы выше Сергея.
Несло от него болотом.
   - Значит, "бомба" - это генератор, так?
   - Так-то оно так,  но добавить надо,  - уныло  проговорил
зеленый,  - что "бомба",  как вы выражаетесь,  это не просто
бутыль с бормотухой,  а целый мир. Огромный невероятно слож-
ный мир! В нем заключено несколько таких Вселенных как ваша!
   Сергей усмехнулся, передернул плечами.
   - А  чего ж этот мир такой маленький - на четыре стакана?
- поинтересовался он ехидно.
   - Не беспокойтесь, он больше, чем вы себе можете предста-
вить. Но не в этом суть.
   - А в чем же?!
   Зеленый присел в слизистую лужицу и перетек из  ванной  в
прихожую,  а потом в комнату. Сергей прошел за ним. Протянул
руку к бутылке,  обнюхал  горлышко.  Ничего  подозрительного
вроде бы не было. И он приложился к ней, надолго приложился.
Бутылка опустела на три четверти.
   - Уф!  - тяжело выдохнул Сергей, погладил себя по животу.
- Вот где весь ваш мир!
   Зеленый, свисавший с потолка слизистыми мочалами,  захрю-
кал,  заколебался.  Сергей не сразу понял, что это смех, ему
самому было не смешно.
   Наконец зеленый перестал хрюкать, шлепнулся на пол, вытя-
нул из лужи глаза, а потом вытянулся и сам.
   - Вот это и есть мир подлинный, - сказал он нравоучитель-
ным тоном, - а ваша Вселенная - только мираж. Ее нету!
   - Как это нету? - удивился Сергей.
   - А никак нету, - подтвердил гнусаво зеленый. - Ваша Все-
ленная и все ее обитатели - это лишь отражение других миров,
тени. Понятно?
   - Не верю!  - упрямо заявил Сергей.  - Какие мы тени,  вы
что-о?!  -  Он приложился к бутыли и высосал остатки.  - Вот
где тени, были - и нету!
   Зеленый перетек  к  подоконнику,  по стене вполз на него,
выпрямился во весь рост...  и неожиданно прошел сквозь стек-
ла, ни капельки не повредив их. У Сергея глаза на лоб полез-
ли.
   - Пойдемте со мной, - позвал зеленый из-за стекла.
   Сергей стоял в оцепенении.  Только что за окном был день.
Он точно это помнил!  А сейчас там было темно, да так темно,
будто по всей Москве вырубили освещение.
   - Ну, чего вы боитесь? Пойдемте!
   Сергей шагнул вперед.  Встал на подоконник. Дотронулся до
стекла.  Но не ощутил его.  Да, он видел стекла, видел рамы,
но не чувствовал их, руки проходили сквозь них свободно, как
сквозь воздух.
   Зеленый ухватил Сергея за ворот рубахи, потянул.
   - Пойдемте!
   Сергей взлетел над подоконником,  качнулся в сторону ули-
цы.  Но не упал. Сердце дрогнуло, замерло. Зеленый, расплас-
тавшийся всем липким телом по стене дома, крепко держал Сер-
гея за воротник. Все остальное было как и обычно: внизу шны-
ряли редкие прохожие,  луна отсвечивала на крышках  мусорных
баков, пахло талым сырым снегом.
   - Куда мы? - вопросил Сергей дрожащим голоском и вцепился
руками в карниз.
   - Туда, - ответил зеленый
   Он пополз вверх по стене. Через полторы минуты они оказа-
лись на крыше.  Спугнули облезлую тощую кошку.  С  карканием
унеслась в темноту ошалевшая ворона.
   - Вот, глядите!
   Зеленый провел  Сергея  по  покатой крыше к самому верху.
Осторожно обнял его за плечо хлипкой холодной рукой.  Другой
указал в высь - в мрачное беззвездное небо.
   Сергей всматривался долго. Но ничего не увидел.
   - Вон там, чуть левее. Видите звездочку?
   Что-то зелененькое мигнуло и стало приближаться, увеличи-
ваться  в размерах,  вырастая на глазах,  занимая все больше
места в небе.
   - Мы оттуда!
   Сергею зеленое свечение ни о чем не говорило.  Но он кив-
нул.
   - Наш мир старше вашего на миллиарды лет,  на целую  веч-
ность! Глядите!
   Свечение уже полыхало на все небо.  Но оно  почему-то  не
освещало землю. И Сергей невольно протер глаза.
   - Это не галлюцинации, не сомневайтесь. Это правда. Види-
те отсвечивающие желтизной спирали и сферы? Это метагалакти-
ки нашего мира.  Их триллионы! А в каждой метагалактике мил-
лиарды галактик, состоящих из сотен миллиардов звездных сис-
тем,  типа вашей солнечной системы, но устроенных по-своему,
непохоже и всегда отлично друг от друга. Это наш мир!
   У Сергея голова закружилась.  Ничего кроме сумбурного ми-
гающего на все лады свечения он не видел.  Слишком уж многое
на него обрушилось в один миг. Голова раскалывалась.
   - Ну и что? - тупо