астральных сферах. Непостижимо, ибо зака-
зан был ему путь туда! Но он, видно, там!
   Барух Бен-Таал  не  тешил себя надеждой,  что ему удастся
вызвать дух отца.  Но хоть какой-нибудь из демонов ведь дол-
жен  был  попасться в гексаграмму?!  Обязательно должен!  На
этот раз Барух готовился долго и очень тщательно. И место он
выбрал самое  подходящее  -  заброшенный родовой склеп.  Род
пресекся два поколения назад,  кичливые гардизцы были то  ли
бесплодны, то ли слишком любили выяснять отношения на мечах.
Но в склеп никто не захаживал,  это место считалось  прокля-
тым.
   Барух выглянул в щель - луна была полной, выше она уже не
вскарабкается. Пора начинать. Гексаграмму он разложил на ши-
роченной надгробной плите основателя гардизского рода, Барух
не питал особого уважения ни к основателю,  ни к самому роду
- главное,  плита подходящая:  два роста в длину,  полтора в
ширину,  лучше и не найдешь.  И кости под ней древние,  тоже
неплохо.  С костями было туго. Верхний треугольник Барух вы-
ложил из подгнивших тушек жаб и летучих мышей. Для надежнос-
ти обложил их седыми волосами  безумных  старух  -  пришлось
специально  ездить в порт и выкладывать полгинеи,  чтобы та-
мошние головорезы обрили трех окончательно спятивших от про-
рицаний фурий.  Но ничего, зато больше силы будет в магичес-
кой фигуре! Сверху треугольник полил змеиной желчью - кончи-
ки седых волос встали дыбом,  а это был хороший знак.  Цотом
Барух закрепил все мельчайшим порошком предварительно  высу-
шенной, истолченной в ступе печени василиска. Печень остава-
лась еще от деда,  тот закупал этот необходимый компонент на
Востоке,  закупал  большими партиями - с лихвой хватило и на
отца с сыном.
   Нижний треугольник Барух выложил за две минуты.  Но быст-
рота эта была мнимой,  ведь для того,  чтобы добыть  столько
позвонков,  Баруху  пришлось  проковыряться на старом чумном
кладбище всю прошлую ночь.  Кладбище обходили стороной  -  у
всех  на памяти еще был страшный мор,  хотя прошло целых де-
сять лет,  хотя и было после него три мора поменьше.  Но тот
был особый - две трети провинции закопали в землю!  Барух не
был суеверным.  И чумы он не боялся,  переболел  в  детстве.
Только  не  изжил,  видно,  в себе всего мерзкого и мелкого,
всего людского,  противно было в развороченных  могилах,  ох
как  противно!  Барух выдирал из полуизгнивших трупов позво-
ночники.  Те рассыпались, не поддавались, все булькало, хлю-
пало,  воняло. Барух, не переставая, твердил магические зак-
линания и делал свое дело, пока не набрал целый мешок.
   Заодно прихватил дюжину черепов, пригодятся.
   На выходе с чумного кладбища его чуть не застукала  стра-
жа.  Пришлось отлеживаться на сырой холодной земле. Вот тог-
да, видно, и простыл малость.
   Барух откашлялся,  поправил капюшон,  вечно сползающий на
спину.  Достал семигранную бутыль с мочой дракона и  окропил
черной густой жижицей позвонки.  В углах гексаграммы он воз-
жег огни Кибелы,  предварительно разлив в  свинцовые  плошки
жир,  вытопленный  из ведьм и суккуб,  попавшихся когда-то в
пыточные подвалы Святой Инквизиции.  У Баруха был  знакомый,
тамошний  писарь,  и  он  за совсем скромную плату поставлял
множество нужных для теургии вещей. Суккубы - демоны в женс-
кой  плоти,  попадались  очень редко,  и потому Барух всегда
платил за их жир и волосы дороже.  Но не доверял он  писарю,
тот был изрядный мошенник,  мог подсунуть гнилой товарец,  а
то и' вовсе обмануть - выдать свиное сало за жир детоубийцы.
Но  Баруха  не  проведешь,  он всегда пробовал компоненты на
вкус, недаром был потомственным теургом.
   Серебрянные цепи  он разложил в центре магической фигуры,
разложил пентаграммой - ни одному инкубу не вырваться из ос-
вященных самим Сатаною цепей! Барух берег их как зеницу ока,
эти цепи достались деду от его деда,  а тому от прапрадедов,
выкованы  они  были во времена,  когда мир не делился еще на
заоблачные, земные и подземные сферы. Это было подлинное бо-
гатство рода теургов!
   - Да покроется Вечным Мраком этот мир! - провозгласил те-
ург Барух Бен-Таал из Гардиза. Снял с пояса мешочек, высыпал
содержимое в ценр пентограммы - горючая соль застыла  желтым
конусом.  На вершину Барух положил снятый с мизинца перстень
с аквамарином.
   Потом распахнул  черный  тяжелый  плащ,  зябко  поежился,
расправил грудь и перевернул  амулет-пантакль,  висевший  на
золотой цепи, к гексаграмме, так, чтобы треугольный глаз был
нацелен зрачком на вершину конуса, чтобы лунный свет, прони-
кающий  в  щель  меж плитами склепа,  отразившись в изумруд-
но-агатовом зрачке пантакля, пал на аквамарин.
   Остальное было проще пареной репы.  Барух взмахнул руками
- и на стенах сырого и мрачного склепа закачались тени  семи
шандалов,  возгорелись пять смоляных факелов,  вставленных в
пазы гробниц, с обеих сторон открылись провалы в саму Преис-
поднюю- и оттуда вырвался вихрящийся дым, запахло серой, ог-
ненные языки взметнулись до потолка склепа и осели,  оставив
лишь  красные отсветы.  Барух разинул рот,  чтобы произнести
магическое заклинание...  и вспомнил  с  ужасом,  что  забыл
очертить вокруг себя обережный круг!
   Но было поздно.
   Заклинание, непередаваемое  человеческими  языками,  само
вырвалось из его губ,  прогремело под сводами и с гулом про-
валилось в Преисподнюю, будто оно было сотворено не из слов,
а из камня.
   Вздрогнула земля,  загудели качнувшиеся стены, надгробная
плита накренилась, но устояла. Верхний треугольник засветил-
ся мертвенно-синим светом. Нижний - трупно-желтым. Цепи ста-
ли подниматься,  словно их кто-то невидимый тянул сверху  за
незримые  нити.  И  лишь  после  этого  сатанинским пламенем
вспыхнула горючая соль - будто проснулся под надгробной пли-
той яростный вулкан. Гул и рев стали невыносимы.
   Барух упал наземь,  закрыл голову руками.  Он  нашептывал
все известные ему заклинания, лишь бы только разбуженные де-
моны не уволокли раньше времени в  ад.  Его  трясло  и  било
словно в тропической лихорадке. Но похоже, никто не покушал-
ся на его жизнь.  Душа же его давным-давно была продана  Дь-
яволу.
   Барух приподнял голову,  когда все смолкло.  Он осторожно
раздвинул  веки,  взглянул вверх - на надгробной плите сидел
опутанный цепью демон-инкуб.  Наэлектризованные седые волосы
безумных фурий тянулись к нему со всех сторон, подрагивали в
смрадном продымленном воздухе.  Оплавленные позвонки  змеями
вились  по  плите  -  теургия без всякого философского камня
превратила их в чистейшее золото.
   Но не золото сейчас интересовало Баруха.
   Он вскочил на ноги.  Вытянул вперед  руки  в  заклинающем
жесте. И прохрипел властно, с нажимом:
   - Замри, посланец ада! Отныне твой повелитель я!
   Демон пялил на повелителя глаза и,  похоже,  не собирался
подчиняться.  Казалось,  он вообще не понимал,  чего от него
хотят.
   Барух полез в карман за флаконом с ядовитым настоем инку-
бомора.  Но  вытащить  не  успел  - послышался дикий грохот,
звон,  лязги, раздались громкие, перебивающие друг друга го-
лоса, возбужденные крики... и от удара в спину Барух Бен-Та-
ал из Гардиза полетел на гранитные плиты.

   Первым чувством Сергея после того,  как  его  вынесло  из
мрака, была радость - нелепая, необоснованная и беспричинная
радость. Он обрадовался тому, что жив, что тьма не поглотила
его,  и  что он не распят по рукам и ногам на земле,  что он
сидит, малость опутанный, сидит и все видит.
   Какой-то патлатый  старик  в черном плаще махал перед ним
руками,  кричал,  грозился,  чего-то требовал. Но Сергей уже
чувствовал, что дальше словесных угроз старик не пойдет, что
он,  судя по всему, сам его побаивается. И потому радость не
умалялась. Хотя от вони можно было рехнуться.
   Встревожился Сергей, лишь когда в мрачное и сырое помеще-
ние,  ще он сидел, ворвалась целая команда бородатых мужиков
в шлемах,  панцирях,  с алебардами в руках.  Передний  ткнул
старикана древком в спину,  и тот упал. Шестеро подскочили к
Сергею и выставили вперед длинные узкие мечи.
   - Вы чего-о?  - удивился тот,  все еще не понимая серьез-
ности своего положения.
   - Взять!  - процедил самый толстый и напыщенный. И махнул
в сторону Сергея коротенькой ручкой.
   Меченосцы дернулись было, но тут же замерли.
   - Инкуб!!!  - просипел один с таким видом, будто его тол-
кали в пламя.
   - Взять инкуба, дармоеды! - разъярился коротышка и рванул
кружева на груди.
   Сергей ушам своим не верил.  По обличью и прочим приметам
вся  эта вооруженная банда должна была выражаться на испанс-
ком,  в худшем случае,  на  португальском.  Но  они  шпарили
по-русски,  да еще беэ малейшего акцента! На загримированных
под средневековых стражей актеров эти люди похожи не были.
   - Убрать этого! - провизжал напыщенный.
   И патлатого старика тут же уволокли за ноги - голова  его
безвольно  билась  о гранитные плиты,  из карманов высыпался
какой-то серенький порошок.  Сергею старик не  нравился.  Но
ему  не нравилось и столь непочтительное отношение к старос-
ти. Он сделал попытку
встать.
   - Щя всех сожрет!  - прошипел крайний меченосец.  И попя-
тился в ужасе. Глаза у него были шальными, лицо бледным даже
при тусклом свете луны и плошек,  казалось, он вот-вот грох-
нется в обморок.
   - Не сожрет,  - заверил кто-то из мрака.  Вперед выступил
кривоногий  и  вислоусый верзила с алебардой в руках.  - Тут
особый подход нужен.
   Он взмахнул древком алебарды,  перевернув ее тупым концом
к Сергею-инкубу,  задержал на мгновение в воздухе...  и  все
пропало.

   -... параграф тридцать седьмой,  глава шестнадцая,  пункт
четвертый,  та-ак-с!  Чего там у нас,  погляди-им, ага, вот!
Демон-инкуб,  принявший человеческий облик и отрицающий свою
сущность,  подлежит допросу с пристрастием по трем категори-
ям. В случае упорствования...
   Голос долетал до Сергея как сквозь вату. Голос был зануд-
ный и явно похмельный. Понять, о чем говорилось, не было ни-
каких сил - в голове перемешивались параграфы,  пункты, доз-
нания,  ссылки,  примечания,  категории - тут и в нормальном
состоянии запутаешься.  Он сидел на чем-то очень  неудобном,
спину кололо, ноги - тоже, под локти словно иголок навтыкали
или гвоздей. Сергей пошевельнулся - в ягодицы впилось что-то
острое. Он попробовал встать - не тут-то было! Наоборот, его
еще сильнее прижало к невидимым остриям. Они были совсем ко-
ротенькие, кожи явно не протыкали, но их было так много, что
и деваться некуда,  они были повсюду!  Сергей подумал  даже,
что у него просто-напросто затекло все тело,  что сейчас оно
отходит, вот и колет как иголками... Но нет, все было иначе,
он это сообразил через несколько секунд.  Снова дернулся - и
опять обожгло зад, спину, ноги, руки.
   - У-у-у,  зар-раза!!! - простонал он. - Да что ж это тво-
рится, эй! Есть кто-нибудь?!
   - Есть,  есть!  - отозвалось занудно. - Никак прочухался,
отродье сатанинское, а?!
   - Развяжите! - потребовал Сергей.
   - Ага, щас! - пронудил похмельный. - Тебя развяжи!
   - Хоть повязку с глаз снимите! Ну чего она вам?!
   Голос прозвучал над самым ухом:
   - А как зыркнешь ежели по-бесовски, тогда что?!
   - Не зыркну! - Сергей постарался, чтоб голос его был эта-
нолом  прямоты  и честности.  Получилось плоховато,  лживо и
дрожаще.
   Но это, видно, и успокоило похмельного.
   - А у тебя глаз не дурной случаем?  - спросил он для про-
формы,  уже  распутывая  узел на затылке.  - А то тут одному
развязали четвертого дня,  а у помощника писаря баба  наутро
шестипалого принесла.
   - Причем  тут глаз?! - не понял Сергей.
   - А при том!  - твердо заявил похмельный. - Всех четверых
и сожгли! Вот при чем!
   - Кого это четверых-то?
   - Бабу,  мальца,  помощника и подследственного  с  дурным
глазом, а как же?! Порядок должен быть!
   Повязка спала с Сергеева лица.  И он увидал занудного. Им
оказался  бритый,  в  меру упитанный человек среднего роста,
одетый в серую рясу с откинутым капюшоном. За ухом у бритого
торчало гусиное перо.  На носу красовалась огромная бородав-
ка.
   - Советую  во  всем  признаваться сразу,  - сказал бритый
протокольным тоном. - Ты у нас не один!
   - Хоть бы дощечку какую подложили,  - взвыл Сергей, - ко-
лет, сил нет!
   Бритый поморщился.
   - Будет тебе и дощечка, и целая доска гробовая, ежели вы-
ложишь  все  как  на духу.  А нет - золу по ветру развеют да
плюнут вслед на все четыре стороны! - проговорил он заплета-
ющимся языком.
   Сергей старался не двигаться,  стоило шевельнуться - и  в
тело вонзались маленькие тупые иглы.  Он лишь теперь сообра-
зил,  что сидит в пыточном кресле. Руки его были привязаны к
подлокотникам, нога скованы зажимами, сзади из спинки кресла
торчали две длинные железные штуковины,  они не давали  наг-
нуть головы. Но Сергею и так было видно почти все. Сферичес-
кие своды пыточной в несколько слоев покрывала  сажа,  каза-
лось, что она вот-вот начнет отваливаться слоями. Своды были
низкими и давящими.  В двух метрах справа, в стене, распола-
галась грубая каминная ниша. В ней-краснели затухающие угли,
а рядышком вповалку лежали грязные щипцы и клещи всех разме-
ров.  Сергею эти инструменты сразу не понравились, аж по лбу
заструился холодный пот. Последний раз он испытывал такое же
чувство, сидя в зубоврачебном кресле. Но там руки и ноги бы-
ли свободны, и он мог убежать в любую минуту. Даже под брев-
ном  дикаря-телепата  ему  не  было столь худо,  там грозила
смерть,  но смерть мгновенная...  Здесь намечалось,  судя по
всему, нечто повеселей.
   - Хоть бы сказали - за что?! - выдавил из себя Сергей.
   - Это  ты,  нечестивец,  нам говорить будешь!  - возразил
бритый. - А мы будем спрашивать! - Он нагнулся ниже и шепнул
Сергею в ухо: - Чего-то я не верю, будто ты инкуб, непохоже!
Может, врут?!
   - Конечно, врут! - обрадовался Сергей.
   - А может, и не врут, - философски заметил бритый. - Сей-
час времена смутные,  ненадежные,  поди, разберись! Но я так
думаю, что ежели все инкубы такие, и в ад-то не страшно про-
валиться,  верно?  - Он пьяно икнул. И прикрыл рот сизой ла-
дошкой.
   - Где не был,  там не был, - промямлил Сергей, - врать не
буду. По мне, у вас самый настоящий ад и есть!
   Бритый замахал  на  него  руками,  перекрестился суетно и
быстро.
   - Не  богохульствуй,  нечестивец!  У  нас житуха славная,
никто не жалуется. Попробуй только вякни!
   - Вот-вот! - согласился Сергей.
   Бритый его не понял. Уставился тупо, разинув рот.
   А Сергей повернул голову налево... и чуть снова не прова-
лился в забытье.  На поросшей плесенью сырой стене крепились
две  широченные  почерневшие  от времени доски.  А в досках,
точнее,  во всевозможных пазиках,  пазах, дырах, дырочках, в
ремешках,  зажимчиках, скобочках было понатыкано и развешено
столько пыточных орудий всех форм и размеров, что глаза раз-
бегались.  Там были иглы,  иголочки,  иглища,  пилы,  пилки,
крючья,  крюки и крючочки,  буры,  сверла, трезубцы, вилки и
вилочки,  ножи, ножички - и прямые, и изогнутые, и трехгран-
ные,  и зазубренные,  и прочая,  прочая,  прочая. Внизу, под
досками,  лежали тиски, тисочки, растяжки и такие штуковины,
каких Сергей отродясь не видывал. Предназначение их было од-
нозначно.
   - Оснащено все у вас тут на совесть, - процедил он.
   - Не жалуемся,  - с оттенками гордости проговорил бритый.
- Нам отказу ни в чем нету!
   Из сводчатого потолка торчали крюки. С крюков свешивались
цепи. Прямо по курсу, метрах в трех с половиной стоял низкий
обшарпанный столик. На нем лежала толстая книга, свиток жел-
той бумаги,  рядом покоилось нечто круглое, с крышечкой, по-
хожее на чернильницу. Да, тут не шутили!
   За спиной вдруг что-то скрипнуло, хлопнуло. И из-за крес-
ла  вышел  еще один в рясе - плотный и нахмуренный.  Он лишь
еле кивнул - и бритый устремился к  столику,  вытащил  из-за
уха перо.
   - Упорствует?  - поинтересовался хмурый. И закусил черную
обветренную губу.
   Был он крайне неприятен на вид:  черен до Неприличия, во-
лосат, лобаст, носаст, имел сросшиеся мохнатые брови, свиса-
ющие лохмами на глаза.  Сергей заметил,  что ногти у хмурого
обгрызены чуть не до корней.
   - У нас не поупорствуешь, - пропел бритый и мелко угодли-
во рассмеялся. Смех был пьяный, дурашливый.
   - Цыц!  - оборвал его хмурый.  И поднял с  земли  пудовые
клещи.  У  Сергея сердце замерло - такими клещами можно было
берцовую кость перекусить.
   - Я  все скажу!  - заявил он.  И сам удивился искренности
своего голоса.  Доселе он не владел  подобными  интонациями,
так  горячо  и проникновенно на его памяти говорили лишь две
комсомолочки-активистки,  одна в школе,  другая в институте,
да и то - говорили лишь на торжественных собраниях.
   Хмурый поглядел на него недоверчиво. Потом бросил клещи к
камину-жаровне,  а сам подошел к столу, взял свиток, развер-
нул его.
   - Тут записано, что ты - инкуб! - сказал он глухо.
   - Инкуб! - подтвердил Сергей.
   Бритый сорвался с колченого табурета,  опрометью бросился
к двери,  зацепился ногой за кркж н грохнулся.  Хмурый  пнул
его в бок. Но ничего не сказал. Осторожно поднявшись на чет-
вереньки и затравленно озираясь,  бритый  пополз  обратно  к
столу. Голова у него подергивалась словно в тике.
   - Дерзость твоя изрядна!  - проворчал хмурый.  Он, видно,
не  слишком-то  поверил допрашиваемому,  демон-инкуб - гроза
женщин, на его взгляд, должен был выглядеть несколько иначе.
Но опровергать слов подозреваемого не стал.
   - На что же ты уповаешь?  - вопросил хмурый после долгого
молчания.  -  На своих дружков-бесов?  Или может,  на самого
Вельзевула? Или ты думаешь, что вся ваша нечистая шатая смо-
жет пробраться сюда и вызволить тебя?
   Бритый судорожно перелистывал  толстенную  книгу,  сопел,
шмыгал носом. Потом вдруг выдал невнятной скороговоркой:
   - Нашел!  Вот! Чтобы не дать демону-инкубу покинуть тело,
в которое он вселился, и чтобы обезвредить его, необходимо в
темечко испытуемому вогнать на два вершка большой шип, триж-
ды повернуть его там,  как изображено на рисунке. А дабы де-
мон-инкуб не вышел из испытуемого через иные отверстия, сле-
дует во время процедуры погрузить тело в расплавленное олово
и...
   - У нас нету олова!  - оборвал скороговорку хмурый. - Мо-
жет, его просто посадить на жаровню?
   - Жаровни тоже нет, - вяло ответил бритый.
   - Ну,  ладно! Будем уповать на провиденье Господне и свой
опыт. Тебе не тяжело держать перо, а, бездельник?! Возьми-ка
щипцы великомученика Мартина и выдери инкубу  пару  ноготков
для начала!
   -  Не надо! - заволновался Сергей. - Я на все воп-
росы отвечу, все выложу! Чего раньше времени ногти
рвать-то?! Надо все по порядку!
   - Ишь ты, грамотный, - неодобрительно выдавил хмурый.
   Бритый справился со своим страхом и растерянно зыркнул на
Сергея, тут же вновь опустил глаза. Руки у него все еще дро-
жали - такими руками только ногти рвать, вместе с пальцами.
   - Тут написано,  что от тебя забеременело пять порядочных
горожанок Гардиза, верно? - спросил хмурый.
   - Гардиз - это чего такое? - переспросил Сергей.
   - Издевается,  - совсем тихо сказал хмурый.  Взял с доски
какие-то  плоскогубцы  с изогнутой ручкой,  подошел к Сергею
вплотную и неожиданно резким  движением  ухватил  его  своим
инструментом за нос, потянул на себя.
   - Мы-ы-ы-ы!!! - замычал Сергей. Задергался, забился в ко-
лючем кресле.  Ему показалось,  что нос вотвот оторвется,  а
хмурый все тянул и тянул. На губы и подбородок струйками по-
текла кровь.  Но Сергей не замечал ее, он мычал, хрипел, тя-
нулся всем телом за рукой хмурого,  он бы встал и побежал за
клещами, но кресло не пускало!
   - Да-а,  слабый инкуб пошел,  хлипкий,  -  неодобрительно
прокомментировал событие хмурый.
   - Сознаюсь, - просипел Сергей невнятно.
   Но его  поняли.  Бритый быстро застрочил что-то на бумаге
гусиным пером.
   - Тем  самым  ты  породил еще пятерых бесов,  - менторски
произнес хмурый, - ты задал лишнюю работу Святой И