равительство обусловлено его сильной зависимостью
от  иностранных  денежных  рынков.  Да,  совершенно  верно,  но  это не все.
Внутренняя  политика  царизма  гораздо  разорительнее  и  приводит к большим
потерям,  чем  любые убытки на международной бирже. Однако это его все же не
пугает.
     Чувствительность   царской  камарильи  к  упрекам  европейской  печати,
несомненно,  имеет  какую-то  причину морального порядка. В этом сказывается
рабская   натура  новоявленных  господ.  Их  жестокость  вызвана  трусостью;
беспощадные к слабым, они низки и робки перед сильными.
     Но  как  бы  то  ни  было,  царская клика усердно старается утаить свои
преступления  от  общественного  мнения  Европы, и она весьма восприимчива к
толкам о ней за границей.
     Однако,    если   влияние   европейской   общественности   будет   лишь
ограничиваться  досаждением  русской  правящей  касте,  обращение  к нему не
будет  иметь  серьезных  последствий.  Это  влияние может быть употреблено с
гораздо большей пользой.
     Совершенно  ошибочно  и,  смею  сказать, бессмысленно утверждать, будто
царское  правительство  держится  только на штыках своих солдат и невежестве
своих  крестьян.  Если бы все, кто в душе настроены против царизма, решились
открыто  это  высказать,  самодержавие  не  удержалось  бы  ни  одного  дня.
Образованные  классы,  несмотря на свою малочисленность, - это движущая сила
и   нервный  центр  всякого  общества.  В  своем  огромном  большинстве  эти
общественные  круги  в  России  ненавидят  существующий  строй.  Правда,  их
разделяют  партийные  разногласия.  Но  помимо  тех,  кто  вообще  ничем  не
интересуется,  а  также  негодяев,  извлекающих для себя выгоды из анархии в
царской  администрации,  чтобы  наполнять собственные карманы, вся передовая
Россия  против самодержавия. И у нее имеется для этого достаточно оснований.
Если  бы  эти  классы  стали  действовать  решительно  и  смело, не страшась
временных  репрессий,  самодержавие,  одряхлевшее  и напуганное, ненавистное
большей   части   собственных  чиновников,  не  могло  бы  противостоять  их
объединенным усилиям.
     Если  бы  печать  - в то время когда в России еще существовала печать -
воспользовалась  паникой,  охватившей  правительство  после первомартовского
покушения,  и  нашла  бы  в  себе смелость громогласно потребовать свободы и
реформ,   правительство,  может  быть,  подумало  бы,  прежде  чем  повесить
народовольцев.  Если  бы  земства  все  вместе  потребовали  конституционных
свобод,  правительство не посмело бы их всех разогнать. Такие действия имели
бы  более  гибельные  последствия  для государственных бумаг и финансов, чем
война.
     И  на  эти  круги русской интеллигенции европейское общественное мнение
имеет   большое   и  благотворное  влияние.  Каждое  решительное  проявление
сочувствия  к  нашему  освободительному движению со стороны народов соседних
стран  -  событие  для  России  и  оказывает  на  наш народ не менее сильное
моральное  воздействие,  чем  выступления  внутренней оппозиции. Таким путем
европейские  народы могут содействовать усилению освободительного движения в
России.
     Настоящий  момент  как  нельзя  более  подходящий для такого морального
вмешательства.  Русское  революционное  движение переживает важный перелом в
своем  развитии.  Начав  с  террора,  оно  теперь вступило в период, который
можно  назвать  повстанческим,  и  отказалось  от  таких средств борьбы, как
террористические  акты.  Оно  приобрело многих приверженцев в армии, а также
среди  трудовых  классов  столицы  и  других  крупных городов, поставив себе
более  широкие  задачи  и  перспективы. Оно написало на своем знамени лозунг
внезапного,  но  открытого наступления на самодержавие. Главная цель русских
революционеров  -  восстание, такое же, как восстание декабристов 1825 года.
Задача  нелегкая  и  не  может  быть подготовлена за месяц, как покушение на
царскую  особу.  Она требует длительной и тяжелой борьбы и много благородных
жертв.  Возможно,  не  одна  безуспешная  попытка будет предшествовать нашей
окончательной  победе.  Успех  восстания зависит исключительно от готовности
русского  общества,  от  его  решимости  и отваги в момент, когда разгорится
сражение.
     Начнут  ли  восстание  против  самодержавия  революционеры или же более
умеренные  круги опередят их мирными, но решительными выступлениями, которые
мы,  революционеры,  первые поддержим, сочувствие европейской общественности
имеет  великое,  неоценимое  значение.  И  в этом причина нашего обращения к
ней.
     Страдания  нашего  народа ни с чем не сравнимы даже в кровавой летописи
деспотизма.  Задушена  не  политическая  партия,  а  порабощен стомиллионный
народ,   который   талантом,   умом   и   восприимчивостью   к  просвещению,
добросердечностью   своих   масс,   великодушием   и   жертвенностью   своей
интеллигенции,  благородными  порывами  своей  молодежи  представляет лучшие
гарантии длительного прогресса и счастливого будущего.
     Человечность  - главная причина нашего обращения к сочувствию и помощи.
Но не единственная.
     То  был  вопрос  о  гуманности, когда речь шла об ужасах, творившихся в
Болгарии.  То  был вопрос о гуманности, когда Гладстон выставил на публичный
позор  неаполитанского  короля,  прозванного  Rex  Bomba*  за  его  зверское
обращение  с  политическими  узниками.  В  России  дело  идет  не  только  о
гуманности,  но  и  о всеобщей безопасности и потому имеет значение для всей
Европы.  Как  бы  плохо  ни  управлялась царская империя, как бы она ни была
разорена,  но  она  слишком  могуча,  чтобы  не  представлять  опасности для
соседних  государств.  Миллионная армия солдат, хоть голодная и раздетая, но
храбростью  на поле боя не уступит ни одной армии в мире. Такая колоссальная
сила,  отданная  на  произвол  безудержной  прихоти  деспота или царедворца,
отнюдь  не  будет  способствовать  добрым  сношениям  между странами. Жить в
соседстве  с  деспотической  державой  так  же  опасно, как сидеть за столом
рядом  с  сумасшедшим,  на которого не надели смирительной рубашки; никто не
может   поручиться,   что   он   сделает   в  следующую  минуту...  Война  -
общеизвестный  способ  самодержцев отделываться от жгучих проблем внутренней
политики.  Если  на  этот  раз и обойдется, кто может отвечать за завтрашний
день,  когда  необходимость  отвлечь  внимание  народных масс окажется более
настоятельной  или  честолюбие  какого-нибудь  кровожадного  вояки  -  более
необузданным?
     ______________
     * Король-бомба (ит.).

     Только  со  свержением самодержавия Россия станет залогом мира и Европа
освободится от опасности войны.
     Я  позволю  себе в нескольких словах коснуться еще одного вопроса, если
даже он не представляет особенного интереса для англичан.
     В  1547  году царь Иван IV отрядил в Германию саксонца Шлитте и повелел
ему  привезти  в  Москву  на царскую службу мастеров всяких специальностей и
ученых  мужей. Шлитте выполнил царский приказ и через некоторое время собрал
более  ста  человек,  с  которыми  и  хотел  вернуться  в Москву. Но магистр
Ливонского  ордена,  расположившегося  тогда  на  балтийских  землях, указал
императору  Карлу  V на опасность, могущую возникнуть для Ливонии и соседних
германских  государств,  если  Московская  империя  перейдет от варварства к
культуре.  Германский  император  с  этим  согласился, и ливонскому магистру
было  приказано задержать приглашенных саксонцем людей в Любеке и не дать ни
одному мастеру или ученому перейти русскую границу.
     То,  что  сделал  ливонский  магистр  в XVI веке, Бисмарк хочет сделать
теперь.  Свободная Россия была бы слишком могущественна для него, и железный
канцлер  делает  все,  что  в  его  силах, чтобы не пропустить свободу через
русскую  границу. Для этого ему незачем обращаться к иностранной державе. Он
нашел  лучшего  союзника  в  лице графа Толстого и его единомышленников. Они
действуют  в  своих  собственных  интересах, как и в его интересах. То, чего
триумвирам  не  удается  достигнуть своими силами, они делают под прикрытием
чрезмерного  влияния,  которое  германский  канцлер имеет на царя. Услуга за
услугу.  Толстой и компания распоряжаются русской казной. Бисмарк - хозяин в
Европе.  Царизм  не  более  как  Калибан,  дикий  и  уродливый раб, которого
прусский  Просперо,  с  тремя  волосками  на  голове, может использовать для
любой  грязной  работы.  И  с  таким  рабом  на  цепи  - на что не отважится
Просперо?
     До  тех  пор  пока  Россия  останется  под властью царей, Бисмарк будет
диктатором  и  арбитром  в  Европе  и  никому  не  удастся обуздать прусский
милитаризм - бич цивилизованной Европы!
     Все,  кто  за  прогресс,  за  мир и человечность, должны объединиться в
политическом и моральном походе против деспотизма.


КОММЕНТАРИИ

РОССИЯ ПОД ВЛАСТЬЮ ЦАРЕЙ

     "Россия  под  властью  царей"  была  задумана С.М.Степняком-Кравчинским
весной  1882  года  (вышла в Лондоне в 1885 году на английском языке). Тогда
он  хотел назвать ее "Le Vittime" ("Жертвы"). Но спустя несколько месяцев он
сообщил  одному  из своих друзей новое название - "Россия под властью царей"
"Совсем  не  теоретическая  будет,  но  очень  фактическая,  хочу  положение
политически  гонимых  всех  классов изобразить, останавливаясь в особенности
на  административных  как  массе  близкой  и родственной всем возможным моим
читателям.  Кроме  того,  будут  и  другие отделы положение и законы печати,
административный  грабеж всех форм и т.д." Через несколько дней, возвращаясь
к  этой  теме,  он  добавлял  "Это должна быть серьезная фактическая книга о
состоянии  интеллигенции  и народа в России. Я очень дорожу этой работой..."
(Обе  цитаты взяты из статьи Евгении Таратута "С.М.Степняк-Кравчинский и его
книга  "Россия  под властью царей" в кн. Россия под властью царей, М., 1964,
с. 16).
     Но   прежде   чем   знакомить  европейского  читателя  с  революционной
интеллигенцией,  с  постановкой  проблемы  народа, Степняк-Кравчинский хотел
осветить  вопрос,  постоянно  интересовавший Запад как возникло, развилось и
достигло  своего  апогея  российское самодержавие. Так родилась первая часть
книги - "Развитие самодержавия".
     Историческая   концепция   Степняка-Кравчинского   была   типична   для
народнических  воззрений  Вера  в  возможность  непосредственного перехода -
минуя  капитализм  -  к  социалистическому  строю через крестьянскую общину,
которой   отводилась  особая  роль,  составляла  главное  содержание  теории
русского   социализма   народников.  Основателем  этой  теории  был  Герцен.
Правильно  подчеркивая  демократический  характер  самой общины, он вместе с
тем  идеализировал  ее,  полагая,  что "самобытный" путь России к социализму
может    быть   обеспечен   освобождением   крестьян   с   землей   общинным
самоуправлением,  традиционным представлением крестьян об их праве на землю.
Отрицательные  же  стороны  общинной организации (патриархальность, круговая
порука,  отсутствие  свободы лица) он считал преодолимыми в ходе утверждения
социалистических идей в народе.
     Наиболее   рациональные  идеи  в  общинную  теорию  внес  Чернышевский,
обусловливавший  ее  развитие свержением самодержавия, соединением общинного
владения  землей  с общинным промышленным производством. В развитие общинной
теории внесли свои идеи Бакунин и Лавров.
     Утопическая  теория  общинного, крестьянского социализма около полувека
господствовала  в  русском  освободительном  движении.  Естественно,  что ей
соответствовала  народническая  концепция  русской  истории. Демократическая
организация   земледельческого   населения   не  имела  ничего  похожего  на
феодальные  замки,  считал Герцен: "...наши города - большие деревни, тот же
народ  живет  в  селах  и  городах...  У  нас нет... ни раздробления полей в
частную  собственность,  ни  сельского  пролетариата..."  (Герцен А.И. Собр.
соч.  в  тридцати томах, т. XII. М., 1957, с. 98). Русская сельская община в
его  представлении  была точным изображением общин Новгорода, Пскова, Киева.
Это   широко  распространенное  в  народнической  литературе  мнение,  почти
дословно  воспроизводимое  Степняком-Кравчинским,  вело  к идеализации всего
древнего  периода  русской  истории,  к  преувеличению роли и значения веча,
выраставшего,  в  представлении народников, в идеальное народное учреждение.
Не  понимая  процесса  зарождения и развития феодальных отношений, народники
писали  о  равенстве  всего населения в русских княжествах, о патриархальной
организации власти, о народных республиках типа Новгородской.
     Неразработанность  идеологией  народничества  проблемы  взаимоотношения
государства  и  общины  способствовала  углублению в сознании семидесятников
идеи   надклассовости  государства,  что,  в  свою  очередь,  привело  часть
народников   к  мысли  о  возможности  покончить  с  ним  одним  ударом.  Но
государство  по  своей  сущности не может быть надклассовым. Оно возникает в
результате  раскола  общества  на  классы.  Изучать  становление  и эволюцию
государства   можно   лишь  в  связи  с  развитием  классовых  противоречий.
Раскрывая  сущность  феодального  государства,  В.И.Ленин  указывал, что оно
является  органом  властвования  землевладельцев-крепостников над зависимыми
крестьянами.  "Для  удержания своего господства, для сохранения своей власти
помещик  должен  был  иметь  аппарат,  который бы объединил в подчинении ему
громадное  количество  людей,  подчинил  их известным законам, правилам, - и
все  эти законы сводились в основном к одному - удержать власть помещика над
крепостным  крестьянином.  Это и было крепостническое государство..." (Ленин
В.И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 77).
     Особое  внимание  уделял Ленин самодержавию, которое держалось "вековым
угнетением   трудящегося   народа,   темнотой,   забитостью   его,   застоем
экономической  и  всякой  другой  культуры" (Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.
11, с. 180-181).
     Именно  состоянию  культуры  в  период  господства  реакции  80-х годов
посвятил  Степняк-Кравчинский  четвертую  часть  своей книги - "Поход против
культуры".  Попытавшись  широко представить просвещение в свете реакционного
курса   правительства,   писатель  не  смог,  однако,  дать  полной  картины
состояния  образования и положения печати того времени. Причиной тому были и
недостаточность источников, и - главное - иной акцент всей книги.
     Во  второй  и  третьей  частях  ее  внимание  автора  сосредоточено  на
трагических  судьбах  десятков  и  сотен  жертв  репрессий царизма, картинах
дикого   произвола   властей.   Степняк-Кравчинский   в   значительной  мере
основывается  здесь на собственных наблюдениях, переживаниях, свидетельствах
друзей,  соратников, подпольной, а иногда и легальной прессе. П.А.Кропоткин,
когда  писал о значении творчества Степняка для западного читателя, особенно
выделил  эти  две  части:  "Едва ли не главную службу в пробуждении симпатии
сослужили  "Подпольная  Россия"  и  некоторые  главы  из "России под властью
царей",  в  которых обрисованы в беллетристической форме типы революционного
движения  и  внутренняя жизнь кружков. Эти очерки обращались к человеческому
чувству,  к  оскорбленному  чувству  справедливости,  а  так  как  они  были
написаны     художественно,    то    производили    глубокое    впечатление"
(Степняк-Кравчинский С.М. Собр. соч., т. 1. Пг., 1919, с. 17).
     Печатается  по  первому  изданию  на русском языке: Степняк-Кравчинский
С.М. Россия под властью царей. М., Мысль, 1964 (перевод М.Ермашевой).
     В   настоящий  том  сочинений  С.М.Степняка-Кравчинского  включены  как
"Россия  под  властью  царей", так и "Подпольная Россия". Вопреки хронологии
создания,  том  открывается  первой  из  них,  поскольку  именно "Россия под
властью    царей"    создает   представление   об   общей   картине   борьбы
революционеров-народников  70-80-х  годов XIX века, дает тот фон, на котором
развивались  отдельные  судьбы  революционеров, о коих повествует писатель в
"Подпольной  России"  и  в  художественных произведениях, составивших второй
том данного издания.
     Поскольку  все  книги  Степняка  построены  на  фактическом  материале,
некоторые  имена  в них многократно повторяются. Комментируются они лишь при
первом  упоминании. В последующем отсылки даются только в тех случаях, когда
по тексту требуется дополнительный комментарий.

     Стр.  20.  ...как  французский  узурпатор  2  декабря... - Луи Наполеон
Бонапарт   (1808-1873)   2   декабря  1851  г.  совершил  контрреволюционный
государственный   переворот;   2   декабря   1852  г.  он  был  провозглашен
императором  Франции  под  именем  Наполеона  III.  Пытаясь  задержать  рост
революционной  активности  масс,  правительство  Наполеона  III в коалиции с
Англией   и  Турцией  вступило  в  Крымскую  войну  (1853-1856)  с  Россией.
Степняк-Кравчинский    сравнивает    эту   акцию   с   действиями   царского
правительства, начавшего в январе 1877 г. войну против Турции.
     Стр.   22.   Костомаров   Николай  Иванович  (1817-1885)  -  русский  и
украинский  историк  и  писатель. В 1859-1862 гг. - профессор Петербургского
университета   по   кафедре   русской   истории.   Автор  ряда  литературных
произведений.      Для      Костомарова      как     историка     характерна
субъективно-психологическая  трактовка исторических событий. Соловьев Сергей
Михайлович  (1820-1879) - крупнейший русский буржуазный историк. В 1847-1879
гг.  -  профессор,  а  в  1871-1877  гг.  - ректор Московского университета.
Исследования  Соловьева  ("История  России  с древнейших времен", "Публичные
чтения  о Петре Великом" и др.) содержат богатейший фактический материал. Он
впервые  извлек  из  архивов громадное количество неизвестных источников, на
основании  изучения  которых  сделал  широкие  исторические  обобщения.  Его
взгляды   примыкали  к  государственной  школе  русской  историографии  (см.
коммент.  к  с.  30).  Сергеевич  Василий  Иванович  (1835-1911)  -  историк
русского  права,  профессор Московского (с 1871 г.) и Петербургского (с 1872
г.)  университетов,  один  из  крупных  представителей государственной школы
русской  историографии.  В своих работах доказывал, что русское самодержавие
имеет  надклассовый  характер,  частная  собственность  на  землю существует
извечно;   на   этом   основании  отрицал  наличие  общины  в  древнерусском
государстве.  Беляев  Иван Дмитриевич (1810-1873) - историк славянофильского
направления.   В   1852-1873   гг.  -  профессор  Московского  университета.
Занимался  проблемами  истории права, быта, хозяйства и военных сил Русского
государства до XVIII в.
     Стр.  23.  Вэстол Вильям (1834-1903) - английский писатель и журналист.
В    начале    70-х    годов    познакомился    в    Женеве    с    русскими
революционерами-эмигрантами.
     Лавров  Петр  Лаврович  (1823-1900)  -  социолог  и  публицист, один из
главных  идеологов  революционного  народничества. В 1866 г. в "Исторических
письмах"   развил  теорию  "критически  мыслящих  личностей",  которая  была
подхвачена  передовой молодежью как призыв к широкой пропагандистской работе
среди  народа.  В  1870  г.  эмигрировал за границу. В 1873-1876 гг. издавал
журнал  "Вперед".  В  1883-1886 гг. был редактором "Вестника Народной воли".
По  просьбе  С.Кравчинского  написал  в  1882  г.  предисловие  к  его книге
"Подпольная  Россия". В 80-х и 90-х годах продолжал отстаивать революционные
идеи.
     Гольдсмит  Исидор  Альбертович  (ок.  1845-1890)  - редактор и издатель
журналов  "Знание"  (1872-1877)  и  "Слово" (1878) в Петербурге. Поддерживал
связи  с  русской  революционной  эмиграцией.  В  1884  г. уехал за границу,
откуда   писал   корреспонденции  в  "Новое  время"  и  "Санкт-Петербургские
ведомости".
     Цакни  Николай  Петрович  (1851-19