рят в
таких  случаях, будто на заказ. Солнечный, не жаркий, по-весеннему пахучий. Он
словно посмотрелся в зеркало разлившейся под Сухояркой воды и, прихорашиваясь,
становился  с  каждой  минутой  все  прекраснее.  Последние  облака  канули за
горизонт,  очистив  небо,  которое  теперь  сияло  всей своей голубой лазурью.
Ветерок  погуливал  по  глади  водохранилища,  мелодично  наигрывал  что-то на
проводах  стоявших  у  воды  мачт  электропередачи  и  перебирал, как клавиши,
пестрые,  развешанные над лодочной станцией флажки свода морских сигналов или,
как   объяснил   хорошо  осведомленный  во  всех  морских  делах  Пьер,  флаги
расцвечивания.  И  все дышало запахом, который еще никогда прежде не знали эти
места,- запахом просторной воды, уже прогревшейся на солнце.
    Шахтеры  Сухоярки  и  других  рудников,  гости  из  райцентра  с  семьями,
нарядные,  веселые,  возбужденные,  заполнили  места  для зрителей, отделенные
канатом,  укрепленным  на  стойках  вдоль  берега,  который  здесь  полукругом
охватывал   залив  водохранилища.  В  самом  центре  береговой  излучины  была
сколочена из досок трибуна.
    Там собрались товарищи из Совета и партийного комитета Сухоярки и почетные
гости  из  райцентра.  Сеня  разглядел  за  барьером трибуны и Галину Петровну
Ту-лубей,  и Богдана Анисимовича, и Никифора Колоброду, и других знатных людей
поселка.  Он  видел  там,  над  толпой,  красивую голову отца. Тарас Андреевич
смеялся  и  все  почему-то наклонялся и весело смотрел куда-то вниз. Когда там
зрители немножко пораздвинулись, Сеня увидал, что рядом с отцом, облокотившись
на перила, стоит Ирина Николаевна. И Сене тоже стало почему-то весело.
    Ирина Николаевна часто заходила к Грачикам, когда Сеня жил еще на "большой
земле".  И  Милица  Геннадиевна все шипела и так грохала посудой на кухне, что
один  раз  даже  перестаралась  и  разбила  розетку для варенья. При этом она,
повернувшись  к  двери,  ведущей  из  кухни  в  комнату, что-то бубнила насчет
некоторых  чересчур  образованных  и  о  себе воображающих, но без стыда так и
лезущих в чужой дом... Но давно уже Сеня не видел у отца тех красных, мутных и
плутающих  глаз, взор которых было неловко встречать. И не примешивался больше
к  прекрасному  запаху  бензина, к дорожному ветру, витавшему вокруг отца, тот
ненавистный  душок,  который  с таким отвращением чуял Сеня сразу, когда отец,
бывало, приходил навеселе.
    Напрасно  Милица ставила к обеду перед прибором Тараса Андреевича стопочку
-  отец  отодвигал  ее  в  сторону.  "Зарок,- говорил он смущенно, но твердо.-
Извините. Слово дал".- "Это кому ж такое, интересно?" - "Кому дал - тот знает.
А  я  помню  и  держу".-  "Вот  вам  какую  запятую поставили",- язвила Милица
Геннадиевна. "Нет, то не запятая, а точка! - отрезал Тарас Андреевич.- А после
точки  большая буква ставится. Теперь у меня, Милица Геннадиевна, новая строка
в  жизни.  С большой буквы. Это вам понять трудно".- "Где уж нам...- обижалась
Милица.- Мы институтов не кончали".
    Этап  Сени проходил по воде как раз перед самой трибуной, вернее сказать -
с  тыльной стороны ее, от самой лодочной станции, где хозяйничал теперь Махан,
до  маленького  плота,  зачаленного метрах в трехстах от нее у противоположной
стороны врезавшегося здесь в берег залива.
    Всего  этапов  было  десять.  На первом этапе шли мальчики, потом эстафету
должны  были передать девочкам, от которых на новом этапе жезл переходил опять
в  руки  бегунов.  От  них  жезл  принимали  велосипедисты, потом снова бежали
школьницы, сменявшиеся на следующем этапе мальчиками.
    Затем  эстафету  брали  девочки и после своего этапа передавали на воду. А
после  водного  этапа был один этап девчачий и, наконец, заключительный этап -
мальчиков.
    Физкультурник Дмитрий Антонович очень хитро расставил силы команды на всех
десяти этапах. На нервом этапе эстафету должен был нести Ремка Шибенцов, давно
уже  слывший  одним  из  лучших  бегунов  среди  пионеров школы имени Тулубея.
Рассчитывали,  что  он  сразу  же  уйдет  от соперника на этом этапе, добьется
разрыва,  который  позволит  затем команде, расширяя и закрепляя успех, унести
свой  жезл  далеко  вперед.  А  для  окончательного  подавления  противника на
последнем,  заключительном этапе был поставлен Пьер Кондратов. Он показал себя
на   тренировках   способным   спуртовать,   то  есть,  если  надо,  совершать
самоотверженно резкие броски у финиша. Правда, от школы райцентра на финальном
отрезке  дистанции шел лучший бегун школы соперников Алексей Загорный, который
уже выступал на областных школьных состязаниях и занял там второе место.
    Этапы   располагались  по  сердцеобразной  дистанции.  Старт  должны  были
принимать  на  берегу  перед  трибуной, находившейся у развилки трассы. Бегуны
уходили по полукругу против часовой стрелки, вправо от трибуны. Эстафету нужно
было  пронести,  передавая из рук в руки, по аллеям нового горсада и доставить
на  велосипеде  к  Первомайской.  Затем  жезлу предстояло, продолжая описывать
дугу,  вернуться  к  водохранилищу,  теперь  уже  слева от трибуны, к лодочной
станции,  проследовать через залив на байдарке к двум последним этапам и снова
возвратиться по берегу назад, к трибуне, войдя - уже справа от нее - в поворот
к исходной точке. Черта старта была одновременно и линией финиша.
    Одиннадцать  часов  сорок  пять  минут.  Солнце  стоит  прямо над головой.
Водохранилище ослепительно синеет. Зрители одеты совсем уже по-летнему - очень
ранняя  весна  в  этом  году.  И  над  пестрой толпой вьются, крутятся, егозят
подхваченные  ветром  с  водохранилища  гирлянды  морских  флажков: клетчатых,
полосатых. А ветер пахнет рекой - совсем новый для этих мест волнующий запах!
    Играет оркестр. Радужные зайчики от воды скользят по зеркальным раструбам.
Бухает   веско  барабан,  словно  отсчитывает  минуты,  оставшиеся  до  начала
состязания.
    Через четверть часа старт.
    Участники обеих команд - тулубеевцы в голубых и ребята из районной школы в
красных  майках - выстроились перед трибуной с почетными гостями. Там же перед
трибуной  на  столике,  крытом  алым сукном, стоит заветный приз - приз памяти
Героя  Советского  Союза Григория Тулубея, учрежденный чемпионом чемпионов. До
слепящего  блеска  начистил  своего  гладиатора Артем Иванович. Солнечные лучи
делают  полупрозрачным  оливин  на  плите,  которую  могучей  серебряной рукой
приподнял  маленький  атлет,  и  играют  в  прожилках  камня на чаше, поднятой
восставшим из могилы.
    Кому-то достанется сегодня этот приз?..
    Галина  Петровна с трибуны говорит несколько кратких приветственных слов и
желает победы достойным - пусть победит сильнейший!
    Участники  эстафеты  расходятся по своим этапам. В последнюю минуту, перед
тем как расстаться и уйти на свои места, Ксана подходит к Сене.
    - Сенечка!  -  шепчет  она  и  все  посматривает на кубок, сверкающий там,
посреди стола. - Сенечка, я тебя так прошу, я тебя просто умоляю! Ты старайся!
Сеня  ничего не говорит. Он пытается локтем прикрыть то место на своей голубой
майке,  которое  вчера,  когда  гладила,  прожгла  Ксана.  Видно, задумалась и
оставила  на  минуту  горячий  утюг  на майке. Не о нем, не о Сене, верно, она
вчера задумалась...
    - Ты же сама знаешь... Я все время стараюсь.- Больше он ничего не говорит.
    Поет  сирена.  Десять минут до старта. Все по местам! Дмитрий Антонович на
своем  маленьком красном мотоцикле с коляской, в которую взгромоздились - мала
куча! - его питомцы, развозит их по этапам дистанции.
    - Ну,-  повторяет  он,-  ну,  ребятки...-  и  похлопывает  неловко всех по
очереди.-  Вы,  главное,  спокойнее.  Техника  была у нас лучше. Поверьте мне.
Ступина,  ты  только не задерживайся при передаче. Сеня, помни! Работай ровно,
ударяй коротко. И потом веди плавно. Помнишь, как я тебе говорил?
    - Помню.
    Пожалуй,  больше всех волнуется сам учредитель кубка. Он же главный судья.
Он  в  клетчатых  чулках  и  спортивных брюках гольф. Каждая штанина с хороший
аэростат.  Тонкий  вязаный  свитер спортивного фасона с красным кантом, идущим
вокруг  шеи, и острым углом на груди. На голове у него смешной пестрый картуз.
Он смотрит на часы, проверяет секундомер. Осматривает жезлы эстафеты и вручает
их  двум первым бегунам - Ремке Штыбу и низкому загорелому крепышу из районной
школы.
    Двенадцать. Все проверяют часы. Судья смотрит на секундомер.
    Стартер поднял клетчатый флаг. Судья на старте выкинул руку с пистолетом.
    Выстрел. Пошли!..
    Сеня  у  старта  своего  этапа лодочной пристани видит, как Ремка, чуточку
засидевшись  на  старте  и отпустив вперед маленького прыткого противника, уже
настигает его. Нет, где там тягаться с Ремкой! Сейчас обо всем забыл Сеня. Ему
надо  только одно, чтобы Ремка пришел первым, первым передал заветный жезл уже
прыгающей от нетерпения, пританцовывающей на своем этапе Кате Ступиной. Давай,
давай,  Ремка! Хорошо! Молодец, Ремка! Нет, куда им, районным. Ай да Ремка, ай
да Штыб!.. Сейчас Сеня гордится им, сейчас все, что есть в Сене,- все за него,
за  Штыба.  И  под  возгласы  зрителей, свист и хлопки Ремка, намного опередив
соперника,  первым передает волшебную палочку эстафеты уже как бы убегающей от
него,  лишь протянув к нему назад за свое плечо руку, Кате Ступиной. И Ступина
идет  неплохо.  Конечно,  не так, как Ремка, куда ей, девчонке; но все же идет
хорошо. Так. Теперь палочка уже на третьем этапе. Ее принял Витя Халилеев. Все
хорошо. Все идет как надо. Молодец, Витя!
    Только  сейчас  палочка районной школы вышла на этот этап, а Витя Халилеев
уже  заканчивает  его.  На аллее нового городского парка, недавно посаженного,
молодые  деревца еще не сомкнули листву над дорожкой. И зрители, повернувшиеся
теперь спиной к водохранилищу, видят, как проходят там бегуны.
    И  вот  палочка  уже  вложена в руку Сурена Арзумяна. Ну-ка, Сурик, покажи
себя!  Если бы не та история с отцовской недостачей, куда ушли и Сенины деньги
из  копилки,  может  быть,  и  Сеня  сегодня  мчался  бы  на своем собственном
велосипеде.  Ничего,  пусть  Сурик!  Качай  педали,  не оглядывайся! Там сзади
парень из районной школы тоже уже вскочил на велосипед...
    Нет,  никто  не догонит Сурика! У него уже приняла палочку Мирра Хижина из
пятого  класса,  лучшая  бегунья. Та самая, которую Сурен всегда дразнит: "Мир
хижинам, война дворцам".
    Ух  ты,  молодец,  Мирка,  законно  идешь!  Сила! Держись, районный Дворец
спорта!  Ликуй, хижины Сухояр-ки! Палочка уже в руках у Юры Брылева. Поворот к
берегу...  Ну,  не  подводи, Юрка, что ты медлишь? Быстрей!.. Вот так. Вон уже
тебя  ждет Мила. Эй, не сбавляй ходу! Смотри, каким прытким оказался мальчишка
из районной школы, который бежит на шестом этапе! Он сократил расстояние. Ого,
как идет! Как бы не нагнал...
    На ходу вложил Юра Брылев палочку в простертую к нему пухлую ладошку Милы.
Быстрей, живей, Мила! Вот, вот... я жду тебя.
    Сеня  дрыгает  на  дощатом  настиле  лодочной пристани. Сейчас он примет у
Милки  жезл,  бросится  в  стоящую уже рядом с ним байдарку, воткнет палочку в
специальное  гнездышко  и  - левой, правой, одним концом двухлопастного весла,
другим  -  помчится  по  гладкой  воде... Ах, Милка, какая неповоротливая! Вот
толстая растяпа, неужели не может быстрей? Ух, копуша!
    Махан,  заведующий  инвентарем пристани, уже держит за корму две байдарки,
одну  с  красным  флажком,  другую с голубым, и выжидательно смотрит в сторону
приближающихся соперниц.
    А  Сеня  подпрыгивает от нетерпения, выскакивает на берег, оглядывается на
байдарку, отскакивает назад. Тут надо все рассчитать, чтобы не терять ни одной
доли секунды. Ну, давай!
    И  вот  влажная  от  многих  рук,  согретая ими, волшебная палочка с силой
впечатывается ему в ладонь. Он стискивает ее как можно крепче, разом прыгает в
лючок байдарки и втыкает жезл в специальное гнездо.
    Махан толкает лодку в корму и кричит насмешливо вслед:
    - Полный ход! Ни пуха ни пера, ни дна ни покрышки! Счастливого плавания!
    - Смотри,  как  рубает!  -  говорит Никифор Колобро-да стоящему возле него
Богдану Анисимовичу.
    - Старательный,- соглашается тот.
    - Вот  так Сеня Грачик! - И довольная Галина Петровна качает головой: - Ай
да Сеня! - А отец-то видит? - спрашивает Никифор Коло-брода.
    - Да где-нибудь тут,- отвечает Богдан Анисимович.
    - Как он? - интересуется Колоброда.
    - Да просто на удивление: вот уже сколько времени - ни-ни. Артем Иванович,
говорят, слово с него взял.
    - Ой ли? Артем ли тут Иванович причиной?
    - Кто знает...
    Но  Сеня  тем  временем,  пересекая  заливчик,  слышит  за  спиной  частые
всплески,  которые  все  убыстряются  и  раз за разом делаются громче. Это его
противник-напарник,  его  непосредственный соперник на том же этапе, разгоняет
свою  байдарку.  Сеня  уже  давно  его  знает.  Он  его видел несколько раз на
тренировках.  С  минуту  назад,  когда  они  оба,  переминаясь с ноги на ногу,
подпрыгивая   от   нестерпимого  ожидания,  готовились  принять  эстафету,  он
присматривался:  да,  соперник  на  целую  голову выше его и руки длиннее. Как
махнет веслом - наверное, разом рванется лодка на метр вперед...
    Он  не  слышит,  что  кричат  ему  с берега из-за каната зрители. Он знает
только  одно:  надо как можно скорее и первому домчаться вон до того плотика у
берега.,  где  стоит  легконогая,  тоненькая  фигурка, которую ни с кем нельзя
спутать.  Да, там ждет Ксана. И как ждет! Эх, если б она всегда так ждала его!
Надо  скорей  передать  ей  жезл  эстафеты.  И он не подведет. Он не даст себя
обогнать.
    Что  это  такое, однако, происходит с байдаркой? Она словно стала тяжелее.
Что-то  холодное  сперва  сочится,  а  сейчас уже хлещет на ноги Сене. Вот так
история!  Что  за  чертовщина?  Байдарка  течет. Она явно наполняется водой. А
только  вчера  вечером  ее  проверяли они вместе с Дмитрием Антоновичем, и все
было в порядке. Уж не Махан ли натворил что-нибудь?
    Дмитрий  Антонович  подбегает  к  самой  кромке  воды, что-то кричит через
рупор.  Один  из судей делает ему замечание: тренер не имеет права вмешиваться
посреди  этапа.  Но  на берегу уже тоже заметили, что у Сени происходит что-то
странное. Лодка все глубже и глубже погружается в воду. Вот она уже чуть ли не
по  самую палубу в воде. А осталось каких-нибудь десять метров. И тут, на этих
последних   десяти  метрах  тот,  долговязый,  длиннорукий,  легкими  гребками
двухлопастного весла посылает свою байдарку длинным рывком вперед.
    Ну  еще  немножко!..  Семь метров... пять... Красный флажок уже за плечом.
Вот уже не надо поворачивать голову, чтобы увидеть его. Вот красный флажок уже
поравнялся  с  голубым. Гребец из районной школы делает обгон под восторженные
крики ребят, приехавших с других рудников. Он обходит Сенину байдарку, которая
уже  почти  не  видна  над  водой.  И бедная Ксана, мечущаяся у края мостика с
маленькой,  простертой  к  нему  рукой,  верно,  вообще уже не получит палочку
эстафеты, так как выронить ее - все равно на землю или в воду - это значит, по
условиям состязания, окончательно проиграть... И вот уже волночки перемахивают
через  легкую,  тонкую  палубу,  и уже Сеня сам по пояс в воде. Только голубой
флажок  еще  движется  над  поверхностью.  К  Сене  наперерез от берега мчится
моторка.
    Но он кричит:
    - Не надо, не надо!.. Я сам.
    И,  схватив  из гнезда жезл, держит вытянутую руку над водой. Каких-нибудь
полтора  метра  остались  до  плотика.  Но ведь недаром же он изучал так долго
теорию  плавания,  а  теперь  уже  неделю  занимался  под руководством Дмитрия
Антоновича  -  и  не так, как советовал "Домашний секретарь-наставник", а так,
как  следует  действовать  в  воде  на  самом  деле. И, выкарабкиваясь из люка
ушедшей  из-под  него  байдарки, оттолкнувшись ногами, он, взмахивая свободной
рукой, дотягивается до края плотика, цепляется за него и видит прямо над собой
полные  смятения и благодарности глаза Ксаны и ее тоненькую руку, вырывающую у
него эстафету.
    Но  длиннорукий  уже за минуту до этого передал палочку своей партнерше. И
Сеня уже видит ее стремглав уносящуюся спину в алой майке.
    - Давай, давай скорей, Ксана!
    Ксана  мчится  вдогонку  за  своей  соперницей. Видно даже издали, как она
отчаянно  частит,  выкладывая все свои силы. Но красная майка не приближается.
Красная майка все еще впереди. Еще метр, другой - и палочка районной школы уже
перешла через стартовую линию последнего этапа.
    Последний  этап! Приняв жезл эстафеты, бегун из районной школы рванулся по
прямой к финишу, к победе, к призу!
    Но  вот  и палочка тулубеевцев проносится над чертой, отделяющей последний
этап.  Она сейчас уже в руках у Пьера, который принял жезл на несколько секунд
позднее. Все сейчас зависит от Пьера. Все смотрят с надеждой на Пьера.
    - Давай, гони, жми, Кондратов!..
    - Пи-ер  -  квадрат!  Пи-ер  - квадрат! - хором подбадривая бегуна, кричат
школьники с трибуны.
    Тарас Андреевич стучит кулаком по поручням, пока Ирина Николаевна, стоящая
рядом, вежливо, но твердо не прижимает его руку к перилам. Он как бы даже и не
замечает  этого, но кулак у него разжимается. Встал во весь свой огромный рост
Артем   Иванович   Незабудный.  Стоящие  сзади  зрители  уже  не  кричат  ему:
"Гражданин,  отойдите,  не  видно..." Потому что все понимают: никто сейчас не
будет  отходить.  И  за  Незабудным образуется в толпе пустота, целый коридор.
Зрители стараются выглянуть из-за его локтей и плеч слева и справа. Да, теперь
уже все стоят, никто не садится. Встали почетные гости на трибуне.
    Вперед,  вперед!  Пьер, дорогой! Ну еще!.. Все надежды, все пожелания Сени
сейчас с Пьером. Ничего не надо Сене, лишь бы Пьер добежал первым. Только это!
Только  пусть победит, и кубок достанется школе. И Кса-на будет радоваться. Но
на  последнем  этапе  от  районной  школы  бежит  сам Загорный, Леша Загорный,
опаснейший соперник. Он всегда обгонял на районных соревнованиях сухоярцев. Не
догнать  его  Пьеру.  Как  рьяно,  вкладывая  все  свои  силы в бег, ни мчится
вдогонку  за  Лешей  Загорным  Пьер,  расстояние,  отделяющее одного бегуна от
другого,   остается  прежним.  Он  лишь  меняется  в  цвете,  этот  треклятый,
ненавистный,  никак  не  поглощаемый  отрезок. Только что он был серого цвета,
когда  бегуны шли по участку, посыпанному шлаком. Потом он стал зеленым, когда
перебегали  соперники  лужок.  А  сейчас  он  оранжевый  -  бегуны вступили на
песчаную  дорожку,  ведущую  уже  к финишу у берега. Оно меняется в цвете, это
неодолимое  расстояние,  но  не  сокращается.  Оно  остается прежним. Оно лишь
перемещается.
    Но что это? Погодите! Кажется так или на самом деле?..
    Расстояние  между  несущимся  вперед  Загорным  и  пытающимся изо всех сил
настичь  его  Пьером вдруг стягивается, как резинка. Оно делается все меньше и
меньше.  И  вот  оно  уже просто исчезло. Пьер вплотную приблизился к бегуну в
красной майке. Нет, товарищи, нет, дорогие, это правда! Они бегут уже вровень.
Загорный  пробует  сделать  рывок.  Ему  удается  это,  и он натужно идет чуть
впереди,  слегка  косясь  через  плечо  на  противника,  продолжающего  бежать
вплотную  за  ним.  Снова  на  несколько  секунд  резинка  расстояния,  упруго
связывающая обоих бегунов, вытягивается. Но Пьер словно держится за невидимую,
влекущую  его  вперед  тугую  связь  с соперником, и расстояние начинает опять
сокращаться,  сжиматься, и Пьер уже бежит снова плечом к плечу с Загорным. А у
того  больше  нет сил для нового рывка. Он не может оторваться, уйти вперед на
решающих метрах пути. Перед ними уже трепещет в ветре белый серпантин финишной
ленты. И в эту секунду, которой дано решить все, Пьер неожиданно увеличивает и
без  того  широкий,  летучий свой шаг. Еще! Ну!.. Сейчас!.. Вот! Голубая майка
Пьера  первой  касается  ленточки,  рвет ее, и палочка