. Молодой, двадцать лет разницы. Да
разве бы я испугался? Да я бы его, будь я в форме, с первого приема бросил!
    Он опять разволновался и хотел встать, но сел тяжело на стул.
    - Да  сейчас-то уж к чему волноваться? - успокоил его гость.- Об этом мало
кто,  собственно,  и знает. Вы же к тому времени, извините, с манежа уже ушли.
Ну  кое-что,  правда,  было  в  газетах, особенно в гитлеровских. Пытались они
раздуть  шум. Так ведь не тем люди тогда жили, Артем Иванович. Не на ковре шла
борьба,  а  на доброй половине всего земного шара. Смертная борьба. До того ли
было большинству людей, что в каком-то итальянском городишке прижали лопатками
к  ковру  бывшего  чемпиона  мира.  Да и кто читал, не все верили, что это был
доподлинно сам знаменитый Незабудный. Ведь о вас столько всегда слухов ходило,
столько  врак  всяких!  И  хоронили вас, и воскрешали, и снова обратно в землю
зарывали.  И под вашей маркой другие борцы работали. Такое тоже бывало. Верно?
А  вы придумали себе сами такую муку, навалили еще лишнего груза на свою жизнь
и  не  решались  вызволить  себя из-под нее. Не очень-то умно! Так ведь, Артем
Иванович?  Конечно, все так и было, как говорил гость. Именно так. Но тогда, в
те  горькие,  темные  годы,  простодушный  Артем  - человек чести и рыцарского
отношения  к  спорту  -  принял  происшествие с ним как страшную, непоправимую
катастрофу, безнадежно опозорившую его под старость. Он, конечно, не помянул о
ней  в  своих  мемуарах,  которые, правда, за него целиком написал один ловкий
французский  журналист,  хорошо  на  этом  заработавший  и  купивший  права на
переиздание  у  очень  нуждавшегося в то время Незабудного. И не раз убеждался
Артем  Иванович,  что  подробности того происшествия в Болонье мало кому стали
известны.  Откуда  же  так  детально  все  вызнал  человек,  бывший сейчас его
неожиданным гостем? Как он узнал все? И как он поверил?
    - Дорогой  вы  мой  человек!  И  как  же вы все это раскопали, вы знали до
точности?  -  спросил  Незабудный  и.  помаргивая  от  охватившего его чувства
благодарной  преданности, впервые взглянул прямо в глаза собеседнику.- И можно
мне, коли уж так у нас с вами разговор пошел, еще один вопросик вам задать?
    - Хоть десять.
    - Скажите  по  совести,  уважаемый...  Это  вы,  что  же, просто так сразу
поверили, что я тогда не по сговору, не по принуждению?..
    Гость  с  немножко  виноватым  видом  улыбнулся,  почесал  мизинцем висок,
поправил очки, постучал ногтем по их дужке.
    - Да  откровенно  говоря,  Артем  Иванович, дело наше такое, что верить мы
должны,  а  проверять  обязаны.-  Он  развел  руками и с лукавинкой, вполглаза
подмигнул хозяину.- Дело это было, честно вам сказать, не совсем нам понятное.
Хотя,  конечно,  никто не сомневался, что на сговор с фашистами вы не пойдете.
Мы  же вашу биографию, я уже вам говорил, давно изучили. Биография сложная. Но
грязи  на  ней нет. Однако, что таить, были вот в этой истории с Гегенхаммером
кое-какие  неясности.  И,  конечно,  сами  вы  знаете,  писали потом в газетах
союзников,  будто  победа немца не внушает доверия. Дескать, русского великана
принудили лечь под угрозой смерти. Пришлось-де пойти в этот раз Незабудному на
сговор.
    - Да ведь чистое же было туше!
    - Да вот смотрите, бывает, оказывается, что настоящему честному спортсмену
надо добиваться, чтобы все поверили в его истинное поражение.
    - Ну,  а вы-то как сами поверили? Гость достал из своего чемоданчика пачку
каких-то  бумаг. Перебрав несколько, вынул конверт, вытащил из него листок. Он
был очень серьезен. Чувствовалось, что он сам сейчас взволнован чем-то.
    - У  вас,  Артем  Иванович,-  проговорил  он медленно, - свидетель нашелся
один. Чрезвычайного авторитета свидетель. Такой человек вам справку выдал, что
сомневаться уже никто никогда не посмеет.
    - То кто ж будет?
    - Тулубей Григорий Богданович, Герой Советского Союза. Вот кто.
    - Это  как  же  так?!  -  Незабудный  совсем растерялся. Голос у него стал
сиплым.
    - А  вот  как...  Когда  вы  вернулись  и  сведения  драгоценнейшие дали о
Григории Тулубее, это все, разумеется, сразу попало в итальянские газеты. Наши
товарищи   из  Комитета  ветеранов  войны  списались  с  друзьями  из  АНПИ  -
Национальной  ассоциации  партизан Италии. Много интересного и нового узнали о
том,   какие  подвиги  совершал  ваш  Богритули,  то  есть  Григорий  Тулубей.
Необыкновенной  он  отваги  человек  был!..  Установили, что в отряде у него в
последнее время находился один врач, итальянский патриот. Этого врача будто бы
вы  приводили  к раненому Тулубею перевязывать... Когда вы на себе из-под носа
патрулей Тулубея унесли.
    - Джузеппе Саббатини?! - радостно изумился Артем.
    - Совершенно точно.
    - Вот  он  куда  подевался  тогда,  старый!..  Теперь понятно. В партизаны
пошел...
    - Да,-  продолжал  гость.-  Доктор  Саббатини был в отряде Богритули. А он
человеком  оказался  весьма дальновидным и предусмотрительным. Он понимал, как
вы  должны  были  себя  чувствовать  после  вашего поражения... ну, после той,
словом,  истории  в  цирке.  Понимал, что может это происшествие замарать ваше
славное  имя.  Тут  поверить было недостаточно. Надо было доказать полную вашу
чистоту. Имя ваше принадлежит истории мирового спорта, Артем Иванович, что тут
говорить!  И  вот  тот  доктор,  когда  вам  было плохо после второй встречи с
Ге-генхаммером,  не  только  помог вам оправиться, но у себя в больнице сделал
вам  рентгеновский  снимок  и  электрокардиограмму.  Все понимал человек. И по
рентгену,  и  по  кардиограмме видно ясно, что в тот вечер куда уж вам было на
ковре  выступать! Гиблое дело! Как это еще вы там, на манеже, совсем лежать не
остались... Это просто чудо! У вас состояние же было предынфарктное.
    Артем  Иванович  слушал  его,  распираемый  благодарностью и в то же время
чувствуя, как сваливается с него чудовищная тяжесть, которая давила его долгие
годы.
    - А  все-таки  как  же  все  это  вскрылось-то? Это как нашли? - Он махнул
головой в сторону кубка, стоявшего на столе.
    - Все  он,  Григорий  Тулубей. Славный Богритули. Видите ли, этот ваш Зеп,
как  его?.. Пешком через фамилию не пройдешь!.. Зеп Гегенхаммер ведь с гестапо
путался.  С карателями. И везде с собой возил этот кубок. Он даже и на Украине
с  ним  показывался. Все хотел авторитет себе перед нашими поднять. Вот тогда,
по-видимому,  Тулубей и видел где-то на допросе, когда он к гитлеровцам в лапы
раненым  попался,  этот  кубок.  А затем, как теперь стало известно, партизаны
изловили  господина Гегенхаммера и тихо покончили с его громкой карьерой. Ныне
известно  стало,  что  отряд  итальянских партизан, разбивший вдребезги группу
карателей, которой командовал Гегенхаммер, был именно отрядом Богритули. Вот у
Тулубея  на  руках  и  оказался  ваш  кубок и вся документация по части вашего
состояния в тот несчастный вечер, когда вы боролись в Болонье. Доктор, уходя в
партизаны, все с собой прихватил. Умница!..
    - Так ведь я слышал, погиб Саббатини! - остановил его Незабудный.
    - Да,  доктор Джузеппе Саббатини был убит. Перевязывал раненых партизан, а
его  фашисты-снайперы  подстрелили.  Ну, как Тулубей погиб, вы уже знаете. Вся
Италия  знает.  Звание  национального героя ему присвоено. Так вот, прежде чем
уходить  в  тот последний бой, из которого уже, как понимал Тулубей, мало было
шансов  вернуться,  он  передал  одному  из крестьян деревни, где стояли тогда
партизаны,  этот кубок, все справки из больницы Саббатини и вот эту записку...
Крестьянин  тот  все  спрятал  и  бережно  хранил  у себя. Записка была лишь с
намеками. Понять что-нибудь из нее трудно, если не знать обстоятельств дела. И
вот   тогда,  когда  послевашего  сообщения  стало  известно,  кто  такой  был
Богритули,  крестьянин  этот  отдал  все,  что у него хранилось, в АНПИ. А они
сообщили  в  наш  Комитет ветеранов вой-ны. Ну и так далее. А мне, собственно,
остается  теперь!  только  вручить  непосредственно  это письмо адресату, Вот,
прошу принять.
    И  гость  протянул Незабудному мятый, рваный по одному краю листок бумаги.
Артем  Иванович  с  осторожностью  принял  его,  руки  у него тряслись. Пальцы
одере-венели.  Едва  глянув,  он сразу узнал этот характерный ; почерк, буквы,
выведенные узкими петельками вверх.

    "Земляк,  друг!  Простите меня. Не мог я тогда поступить иначе. Теперь вс„
знаю.  Я  и  так  вам  верил,  но  медицина мне все подтвердила окончательно и
поставила в этом вопросе точку.
    Спасибо вам, что отбили мне жизнь. Если надо, снова отдам ее за наше дело.
А  если суждено мне будет сохранить ее до победы, то, надеюсь, встретимся, и я
вас  поблагодарю  русским  спасибо  на русской земле. В случае чего непременно
сообщите  все,  что знаете про меня, матери. Могу открыться, сколько позволяют
условия: но только земляк ваш, но и сын той, которую вы хорошо знали. Мы с ней
о   вас   никогда  не  говорили,  но  за  ее  горе  вы  приняли  своего  стыда
предостаточно. Не мне вас попрекать.
    Что  касается  "Могилы  гладиатора",  то  господин  Г.  получил  от нас по
заслугам  и  занял  прочно  место  там, откуда опять восстал гладиатор. Чужая,
ворованная   слава   никому   еще  долго  не  светила.  Возвращаю  ее  вам  по
принадлежности.


    Богритули.
    Эмилия, 1944".


    Артем  Иванович  поспешно  отвел  руку,  державшую этот листок, в сторону,
чтобы не залить его неудержимо хлынувшими из глаз слезами.
    Вот  как  отплатил  с  лихвой Незабудному тот, кого он в крови и лохмотьях
принес  когда-то  к  себе  на  чердак.  Вот  о  чем  думал этот удивительный и
бесстрашный  человек,  когда  уходил  в  последний бой, из которого ему уже не
суждено  было  вернуться. Он из могилы свидетельствовал теперь о чистоте славы
старого  чемпиона.  Оба молчали. И Артем Иванович, и его гость. И никак не мог
справиться  Незабудный  с тем, что билось у него в горле, зажало его - ни туда
ни сюда.
    Когда наконец Артем Иванович смог говорить, он сказал:
    - Матери надо показать... Матери. Галине Петровне.
    - Непременно!  -  согласился гость. Он озабоченно посмотрел на свои ручные
часы. И Незабудный поспешил спросить:
    - Товарищ, это вы что же специально для этого приехали?
    - Да, в основном так,- сказал гость и вдруг нетерпеливо нахмурился.- Есть,
правда,  одно  дело,  менее  приятное. Видите ли... Вы, когда сообщили нам тот
адрес, что вашему приемному сынку дали, сделали большое дело. Мы смогли быстро
установить  одну  из  ниточек. Потянули, дошли постепенно до узелка. Он теперь
уже  не  в  Париже...  Ну  уж  тут  подробности  позвольте не сообщать. Только
установили  мы,  что  там  Сухояркой  весьма  интересуются.  И кое-какие связи
дальние  пытаются  установить...  Ваш  приемный  внучек,  кстати,  вам  ничего
дополнительно не говорил?
    Артем потряс головой, но встревожился. Гость жестом успокоил его:
    - Я так и полагал. Но ведь он в курсе дела был?
    - Да,  кое-что  слышал,- объяснил Артем.- Вот тогда, когда эти два субчика
ко  мне  перед  отъездом  из  Парижа  заходили. Я-то их выставил, а они где-то
Пьерку моего подловили и, видно, его немножко зацепили этим...
    - Понятно,-  сказал  гость.-  Так и я думал. Эх, Артем Иванович, мы-то вам
вот  давно  верили,  а вы нам, видно, не доверяете. С этим делом давно бы надо
было уже покончить.
    - Так  ведь  тут  так...- забормотал Артем.- А может, правда, плюнем мы на
эти драгоценности? На черта они нужны? Чего тут с ними возиться?
    Гость  долго  внимательно  и  испытующе  смотрел  на  Артема. Потом встал,
прошелся по комнате, снова сел.
    - Эх,  Артем  Иванович, Артем Иванович! Вы думаете, нас беспокоят какие-то
там  золотые  побрякушки,  которыми вам и вашему внучку глаза отвели? Знали бы
вы, что в том "кладе" часа своего ждет...
    Артем смотрел на него, ничего не понимая.
    - Не  следовало  бы  мне вам, возможно, говорить это...- Гость забарабанил
пальцами  по  дужке  очков.  Хотели  мы это провернуть без шума, да сейчас уже
темнить  времени  нет... там мощного заряда мины со встав-ленными взрывателями
натяжного   действия...  Огромный  1  запас  взрывчатки.  Тонны!  Да  от  этих
"сокровищ",  только  пальцем  их  коснись,  вся  ваша  Сухоярка  к  богу в рай
отправится.  Они  же  и  хотели,  чтобы парнишка ваш, свя-занный вашей тайной,
никому  не  говоря,  сам туда полез. 1 Наврали ему про этот кубок, чтобы он от
всех это дело таил... Он бы и сунулся. И поминай только как звали! Это у них и
называлось  "операция  "Могила  гладиатора".  Вот что гады выдумали! Мы уже не
первый случай такой имеем. Обезвреживать приходится. В ряде мест уже извлекли.
Что делать, Артем Иванович! Прошлое и из-под земли порой грозит новому...
    Он  бережно провел ладонью по фигуре гладиатора, державшего чашу, легонько
похлопал по серебряной спине атлета.
    - Тоже,  так  сказать,  что-то  вроде  могилы,  только  не  гладиатора,  а
пострашнее...  Фокус  собираются  проделать. Из могилы чтобы воспрянуло и удар
нанесло живым. Вот вы много по Европе ездили. Знаю, видели могилы наших людей.
Тулубея, Героя, след разыскали. Легли наши люди в землю, но подвиг их помогает
новой  жизни  расти.  А  эти  подлецы  у  нас на земле мины зарыли, взрывчатку
посеяли,  заготовили  смерть  тысячам людей, только выпусти ее на свет. Лежит,
закопанная,  таится  где-то,  под  нами тут. Таится и ждет. Но не дождаться ей
своего часа. Не дадим!
    Артем стоял ни жив ни мертв.
    Так  вот  как  страшно  повернулась  вся  эта история с мнимым кладом!.. А
он-то,  как  мальчишка, поверил. Поверил и своей самолюбивой тайной укрывал от
всех  лютую  опасность,  грозившую  людям, так его радушно принявшим обратно в
свою семью.
    - Вы,  Артем  Иваныч,  кстати,  не знаете,- прервал его раздумья гость,- у
внучка  вашего  тут  дружков каких-нибудь близких нет сейчас на берегу? Есть у
нас кое-какие подозрения... Те, что ему еще в Париже эту басню в голову вбили,
сами  бы  писать  не стали. Зачем им след свой оставлять, разоблачать себя?! А
вот поторопить кого-то через третье лицо они могли. И, возможно, через кого-то
и  местонахождение  тайника  сообщили.  Понятно вам? У нас имеются данные, что
через  одного  вышедшего из лагерей была у них попытка связь установить... Так
вот  я спрашиваю: вам не приходит в голову кто-нибудь, кто бы мог эти сведения
принять  или передать? Может быть, и сам этот человек не очень устойчивый или,
возможно,  подослали кого-нибудь. Вы меня понимаете? Вот тут один тип, который
товарища  Тулубея  ударил...  Все  это  очень  подозрительно. И надо бы скорее
ясность внести.
    - Да  тут  слоняется  по  берегу  один,-  сказал  Артем.- Он там с лодками
возится. С ним одно время мой Пьерка таскался.
    - Не Махонин Вячеслав? - вдруг быстро спросил гость.
    - Он.
    - Так.   Ясно.-  Гость  быстро  глянул  на  часы.-  Вы  пока  напрасно  не
тревожьтесь  и ничего не предпринимайте. Тут сейчас наши люди кругом местность
прощупывают. Мы саперов специально вызвали. Они в данное время уже приступили.
Так  что обнаружат, не беспокойтесь. А может быть, мы и другой щуп используем.
Извините, вынужден поспешить...
    Гость заторопился и, сказав, что утром они чуть свет непременно отправятся
в школу, простился.
    Оставшись  один,  Артем  никак  не  мог  успокоиться.  Самые несовместимые
ощущения  раздирали  его  сердце.  Позорная  тайна, которая томила его все эти
годы,  на  поверку  оказалась  не столь страшной. Наваждение кончилось. Но как
страшно  повернулось  дело с тайником! И, может быть, все-таки Пьерка разузнал
что-то? Или этот гнус Махан, вызнав у кого-то место тайника, уже копает там? И
каждую секунду гибельный взрыв может смести все вокруг...
    Нет, надо сейчас же повидаться с Пьером. Нельзя ждать до утра.
    Артем  надел  шляпу,  дождевик,  застегнул  наглухо,  взял  свою дубинку и
спустился вниз, где был телефон. Несколько раз просил он станцию соединить его
со  школой. Ничего не получалось. А потом с центральной сказали, что произошел
обрыв  связи.  Артем Иванович спешил. Тревога, наполовину безотчетная, гнала и
гнала  его.  И  он  только  что не бежал, уско-ряя метровые шаги свои и далеко
вокруг  расплескивая!  воду,  стоявшую  на  тротуарах.  Выйдя на Советскую, он
завернул было на Красношахтерскую, потом подумал, что и сказать ему там сейчас
уже  нечего,  пересек скверик, чтобы выйти к дому, где жили Тулубеи. Но тут же
решил  опять,  что нечего без толку в такую поздноту тревожить людей. Он резко
повернул  обратно,  чтобы пройти боковой I улицей к водохранилищу, заметался в
скверике,  ища  меж-ду  деревцами  самый короткий путь к пристани. Дождь, было
затихший,  припустился  снова.  Ветер  бросил под поля ; шляпы горсть холодных
капель с дерева. Незабудный поглядел вверх, и его поразило, что и тучи над ним
так  же  носило  и крутило, как его самого, то заводило за деревья и крыши, то
волокло  совсем  в  другую  сторону.  Артем  Иванович остановился. И тотчас же
застыли на месте тучи и небо перестало вертеться. Тут только понял Незабудный,
что то не тучи, а сам он мечется в растерянности из стороны в сторону.
    Магниевый  сполох  от далекой молнии на миг смахнул черноту ночи со всего,
что  окружало  старика.  Прямо  перед ним глухо блеснули мокрые выпуклые глади
металла.  И  Григорий  Тулубеи  глянул  на  Незабудного  в упор. Старик сперва
остолбенел.  Он  и  запамятовал совсем, что бюст Тулубея еще в начале работ на
школьной дамбе временно перенесли сюда, на место будущего памятника Герою.
    По  бронзовым скулам текли дождевые струи. Так обливались они, эти твердые
скулы,  тогда,  в  Альфонсинэ,  смертным  потом...  Еще  раз полыхнула зарница
уползавшей   грозы.  Проронил  что-то  веско  и  торжественно  гром  вдали.  И
показалось Незабудному, что вспыхнул живой свет со дна бронзовых глазниц.
    Одобрительно  сверкнул  ему  очами,  не  принимающими  ни малейшей утайки,
Герой.  И  отлитые  из металла губы, которые запомнились Артему в сводившей их
судороге  боли,  сейчас  будто стронулись в прощающей улыбке. А может быть, то
сбежали  дождевые  капли,  скопившиеся  в уголках рта, навсегда отвердевшего в
бронзе...
    Дождь  не унимался. Гроза ушла, но сильные порывы ветра накатывали крупную
волну, когда Артем Иванович вышел на берег водохранилища. Следовало бы, верно,
дождаться утра, но Артем Иванович уже не в силах был одолеть тревогу, которая,
как  набат,  дубасила его по сердцу. Он отправился на лодочную станцию. Сторож
окликнул его.
    - Махонин тут? - прокричал Артем сквозь ветер.
    Из  темноты сразу показалась фигура сторожа. Старик подошел к Незабудному.
Далекая молния осветила его. Сна у старика не было ни в одном глазу.
    - Это  вы,  Артем  Иванович?  -  сказал сторож и доверительно сообщил: - А
Вячеслава-то  забрали.  Вот  уже  с полчаса как забрали. Приехали на машине, и
будь здоров. Какая такая причина следствия - непонятно.
    - Слушай, дед, дай лодку!
    - Это зачем же такое? Что вы, Артем Иваныч! Куда это вы собрались?
    - Потом объясню, дед. Мне в школу тут нужно. Срочно. Связи нет, а ждать не
приходится.
    - Да как же вы в такую волну?
    - Не твоя забота.
    - Как  -  не  моя  забота?  -  возмутился сторож.- А чья же тогда? Кто тут
смотреть  приставлен?  Такой  разговор  у  нас  не  пойдет. Уж коли так срочно
понадобилось,  давай,  Артем  Иваныч,  я  сам  переправлю.  Сидайте  в  лодку.
Громадить можете? Садитесь на первую банку.
    Артем  Иванович  взгромоздился  на  первую  скамью тяжелой рыбачьей лодки,
валко качнувшейся под грузом его тела, поплевал на свои широкие ладони, взялся
за  весла.  Лодочник  сел  на  вторую скамью. Старики дружно навалились. Лодка
круто взмыла на встречную волну.
    Впереди  смутно  виднелись  контуры  школьного здания на островке. Огней в
окнах не было.


    Глава XII
    Разговор, происходивший неизвестно где