а  дне  раскопа  легче  встретить  гранату  или
патрон, а не пуговицу от современных джинсов. Это могила, Володя, здесь были
захоронены люди.
   - Ерунда, - отмахнулся  Барков.  -  Кому  понадобилось  чертте  где  рыть
братскую могилу, а потом забирать мертвецов?
   - И я тоже ломаю голову над этим вопросом.  И  очень  боюсь,  что  ребята
увидели процесс выкапывания...
   - Что ты этим хочешь сказать?
   - Что мы их не найдем. Они  в  руках  тех,  кто  приспособил  курган  для
братской могилы, надеясь, что никто не станет проверять, что здесь зарыто.
   Полковник был прав.
   - Какой полковник?
   - Наш новый знакомый, Егор Крутов. Кстати, надобно его проведать, как  он
там в своих Ковалях? Собирай ребят.
   Через полчаса они собрались у машин. Ни  разведчиков,  ни  мотоцикла,  ни
каких-либо следов их пребывания у городища найти никому не удалось.
   - Обстановка изменилась, - сухо сказал  Панкрат,  оглядев  озабоченные  и
хмурые лица "мстителей". - Нам объявили войну. Дальнейшую совместную  работу
считаю невозможной.
   Стало совсем тихо. Суровые парни,  прошедшие  тяжкие  испытания  в  рядах
спецназа, потерявшие близких людей во время  налетов  дорожных  бандитов  на
автомашины, не раз рисковавшие не только свободой, но и жизнью, с недоверием
и недоумением смотрели то на командира, то друг на друга.
   - Ты о чем говоришь, командир? - нарушил наконец молчание Барков.  -  Что
значит, "совместную работу считаешь невозможной"?
   - Против нас начала  работать  не  какая-то  мотобанда,  дорожная  мафия,
грабители дорог, а хорошо оснащенная и информированная армия. Может быть, не
совсем военная или совсем не военная, но армия! Я это почувствовал, когда мы
брали бандитов на складе ГСМ. А теперь я в этом  убежден.  Поэтому  не  могу
заставить вас воевать в условиях повышенной опасности и ответственности, так
сказать, "не по профилю".
   "Мстители" зашумели и смолкли по жесту Баркова.
   - Командир, не пори горячку. Мы согласны воевать  не  только  с  дорожной
мафией. Ты  же  сам  недавно  предлагал  создать  команду  "чистильщиков"  и
работать против бандитов всех мастей. Неужели передумал?
   - Для всех органов защиты правопорядка мы - незаконное формирование.
   Против нас будут работать не только мафиози, но и все  правоохранительные
структуры. Это вы понимаете?
   - А для людей, пострадавших от бандитов, мы  тоже  выглядим  антизаконно?
Или ты знаешь другой рецепт ограничения беспредела?
   - И тем не менее...
   - Что ты предлагаешь? Разойтись?  После  двух  лет  совместной  охоты  на
подонков?
   - Я предлагаю тем, кто не  хочет  больше  воевать  и  считает  дальнейший
переход из "мстителей" в "чистильщиков" лишним,  принципиально  невозможным,
покинуть команду.
   Члены отряда переглянулись, но не сдвинулись с места.
   - Командуй, - хмыкнул Барков. - Мы остаемся.
   Воробьев оглядел лица мужчин, ставших не просто соратниками  в  борьбе  с
бандитами, а друзьями, подумал, поднял палец.
   - Хорошо, но с одним условием:  если  кому-нибудь  из  вас  в  дальнейшем
надоест подпольно-бродячая жизнь и постоянный риск, он имеет право уйти.
   - Принято, - ответил за всех, пожав широченными плечами, Толик Зеленов.
   - Что ж, тогда... давайте о деле. Будем выручать ребят, если они в плену.
План такой. В данном районе лишь два объекта претендуют  на  роль  секретных
баз, о которых никому ничего не известно кроме факта  их  расположения.  Это
зона за рекой Добрушкой и воинская часть западнее Фошни.
   Поскольку мотобанда базируется в  зоне,  о  которой  у  нас  нет  никаких
сведений, с нее и начнем. Вполне вероятно,  что  наших  парней  захватили  и
увезли туда. Полковник, возьми троих и дуй туда. Выяснишь все, что  можно  и
что нельзя. Но тихо. Связь держать  постоянно.  Питание  -  сухой  паек,  во
всяком случае, на ближайшие сутки.
   Барков оглядел отряд, молча ткнул  пальцем  в  грудь  троим  "мстителям",
посмотрел на Панкрата.
   - Пешком?
   -  Берите  "опель".  Если   представится   возможность,   экспроприируйте
мотоциклы у  нашего  противника.  Отправляйтесь,  -  Панкрат  усмехнулся,  -
партизаны. Никогда не думал,  что  буду  возглавлять  партизанский  отряд  в
мирное время.
   Барков сел в кабину "опеля", опустил стекло.
   - Пошли кого-нибудь в Жуковку, кто-то из руководства района вполне  может
знать, что за воинские части расположены в лесах.
   - Проверим.
   Барков уехал.
   - Родион и Миша, ваша задача - понаблюдать за воинской частью под Фошней,
порасспрашивать о ней  в  селе,  только  очень  осторожно.  Думаю,  что  это
настоящая армия, но лучше перебдеть, как говорят, чем недобдеть. До Фошни  я
вас подброшу, а там смотрите сами.
   - Ничего, попартизаним, - легкомысленно махнул рукой Родион. -  Так  даже
интереснее.
   Панкрат внимательно посмотрел  на  парня,  у  которого  дорожные  бандиты
когда-то убили жену  и  мать,  и  поразился  той  готовности  "партизанить",
которая в нем жила. Вряд ли ее основой была ненависть к бандитам и  убийцам,
ненависть все же слишком сильное чувство, сжигающее душу и калечащее нервную
систему, чтобы она могла долго руководить поступками человека. Скорее  всего
Родиону было действительно интересно воевать с подонками, восстанавнавливать
справедливость, чувствовать себя сильным и правым. Судя  по  всему,  его  не
мучили сомнения и в душе он был уверен в необходимости  скорого  и  сурового
правосудия, пусть оно и не являлось законным с точки зрения  демократической
морали.
   -  Никаких  ковбойских  трюков,  -  предупредил   Воробьев,   -   никаких
непродуманных шагов! Вы всего  лишь  разведчики,  которые  должны  вернуться
домой во что бы то ни стало  и  доложить  результаты  разведки.  Понятно?  -
Панкрат хотел добавить: "иначе подставите всю команду!" - но промолчал.
   - Обижаешь, генерал, - оскорбленным тоном заявил Родион. - Не впервой мне
ходит в разведрейды. Послушай лучше анекдот про Петьку и Василия Иваныча.
   Панкрат повернулся  и  молча  сел  в  машину.  Переглянувшись,  остальные
"мстители" последовали за ним. Джип, переваливаясь на колдобинах  и  кочках,
развернулся и пополз по  лесной  дороге  в  обратном  направлении,  где  уже
скрылся "опель" с группой Баркова.
   Высадив Родиона и Михаила недалеко от Фошни,  Панкрат  снова  повернул  и
через несколько минут остановился у Ковалей. Машину загнал  в  лес,  оставил
возле нее двух человек, а сам с Толиком, налегке, без  оружия,  спустился  к
деревне.
   Дом Егора Крутова оказался пустым. Двери его были не заперты,  но  хозяин
не отзывался, и территория усадьбы активно не понравилась Панкрату.
   Он увидел множество рубчатых следов во дворе и в саду, а также в комнатах
дома, опрокинутые стулья, разбросанную одежду и вещи, битую посуду на кухне,
открытую машину Крутова с вывернутыми багажником и бардачком, и  понял,  что
здесь шел обыск. А в бане обнаружились следы  крови,  что  и  вовсе  привело
Воробьева в состояние горестной тревоги.
   -  Забрали  нашего  полковника,  -  глухо  проговорил   он,   разглядывая
разгромленную спальню Крутова, поднял с пола  джинсы,  рубашку,  положил  на
кровать. - Знать бы - кто...
   - Расспросим соседей, - предложил Толик.
   Панкрат  еще  раз  пригляделся  к  отчетливому  следу  рубчатой   подошвы
(армейский ботинок "леопард", сорок пятый размер) на полу спальни и вышел.
   У калитки его ждал небольшого роста быстроглазый мужичок  лет  пятидесяти
пяти в выгоревшей  до  цвета  соломы  ветровке,  защитного  цвета  брюках  и
сапогах.
   - Роман, - представился он, быстро переводя  взгляд  с  одного  гостя  на
другого и обратно, - шабер <Шабер - сосед (стар. рус.)> я, рядом живу. А  вы
не Егора ищете, часом?
   - Кто к нему приходил? - оглянулся на дом Воробьев.
   - Да почитай целый взвод, - заторопился Роман,  -  на  трех  машинах  аж,
ОМОН, кажись. Забрали Егора и Лизку мою увезли тож.
   - Лизу, вашу дочь? - удивился Панкрат. - Ее-то за что?
   - А кто их разберет. Сказали - как свидетельницу,  мол,  отпустим  скоро.
Утром раненько и забрали. Тут чего ночью-то случилось!..  -  Роман  покрутил
головой, зажмурился; было видно, что он не особенно переживает из-за дочери.
-  Ночью  к  Егору  военные  приходили,  стрельбу  подняли...   ну,   мы   и
попросыпались, людей собрали... я ружье  взял...  В  общем,  пугнули  армию,
убрались оне подобрупоздорову. А вы кто Егору будете?
   - Товарищи, - сказал Панкрат, - вместе служили. Так вы говорите, ОМОН его
забрал? Точно?
   - А как  же,  точно,  я  в  этом  деле  разбираюсь,  сам  служил.  Все  в
маскировочных комбинезонах, в масках, с автоматами,  и  начальник  у  них  -
лейтенант, по две звездочки на плечах. Конечно, ОМОН. Говорят, в Жуковке они
теперя обосновались, Казанов  из  Брянска  вызвал,  для  усиления...  это...
борьбы, значит, с бандитами.
   - Ктокто?
   - А начальник милиции, фамилия у него такая - Казанов,  а  кличут  все  -
Казанова. Шут его знает, что за Казанова такая, но  баб,  говорят,  любит...
третий раз женился.
   Панкрат и Толик переглянулись.
   - Да-а, кликуха у него знаменитая, - ухмыльнулся Толик.
   - Что ж, спасибо за информацию, отец. Больше никто к Егору не приходил?
   - Дак кто ж придет, коли Осип и Аксинья в больнице? Разве что  сестры  да
Васька... дядя евоный, Василий Иванович, дак оне все знают, где он.
   - Что ж не убрали в доме, если знають?
   - Дак вить не велели подходить. Как не послушаешь? Власть...
   - Понятно. Всего вам доброго.
   - Прощевайте, добрые люди. Что говорить-то, ежели спросят - кто заходил?
   - Кто спросит?
   - Да мало ли... семо и овамо... милиция, к примеру.
   Панкрат глянул в хитроватые карие глазки-живчики Романа:  отец  Елизаветы
был далеко не дурак и не так прост, как казался с виду. Он многое замечал  и
все понимал.
   - А ничего не говорите, - посоветовал Воробьев. - Меньше видишь -  меньше
знаешь, меньше знаешь - меньше отвечаешь.
   - Это оно конечно, - покивал Роман с пониманием и вдруг быстро спросил. -
А правда, что Егор человека убил?
   Панкрат спокойно закрыл  калитку,  посмотрел  на  соседа,  лицо  которого
выражало теперь сомнение и какой-то тревожный интерес.
   - А кто сказал, что он убил человека?
   - Да ОМОН жа...
   - Не верьте. Егор - очень хороший  человек,  правильный,  зря  никого  не
обидит.
   - Дак оно-то конечно... - с облегчением вздохнул отец  Лизы,  -  я  же  и
говорю... обознались ОМОНы-то.
   - Обознались, - кивнул Панкрат. - Скоро все выяснится. До свидания.
   Он догнал ушедшего вперед Толика, и оба ускорили шаг, заметив выглянувших
из окон домов с обеих сторон улицы женщин.
   - Ты слышал? - задумчиво спросил Воробьев.
   - Слышал.
   - А понял?
   - Если полковника взял ОМОН, то это означает, что его подставили бандиты,
инкриминировав ему убийство своего приятеля на складе ГСМ.
   - А это означает  в  свою  очередь,  что  у  хозяев  зоны  очень  большие
возможности и связи. Они запросто могут организовать свидетелей  и  доказать
вину Крутова, несмотря на его алиби. Полковника надо выручать?
   - Как? Атаковать райотдел милиции в Жуковке?
   - Пока не знаю.
   Панкрат оглянулся. Отец Елизаветы стоял у своей хаты и смотрел им вслед.

ЖУКОВКА

КРУТОВ

   Светящееся снежное поле... ночь... звездный купол  неба...  торжественная
морозная тишина... дорога с цепочкой  телеграфных  столбов...  и  тихий  гул
проводов, который можно слушать долгодолго, ни о чем  не  думая,  ничего  не
желая, кроме бесшумного полета над бесконечным заснеженным полем...
   Что-то кольнуло в сердце, словно растаявшая льдинка...
   Крутов очнулся.
   Никакого снежного поля, никаких столбов  с  проводами  (память  детства),
никаких звезд - тюремная камера с  рядами  двухэтажных  нар  и  зарешеченным
окном высоко под потолком. И гул в ушах - не от звенящих от мороза проводов,
а гул крови в многострадальной голове, получившей немало ударов утром,  днем
и вечером.
   Крутов пошевелился, соображая, что лежит на одной из коек нижнего  яруса,
повернул голову и  встретил  внимательный  взгляд  длинноволосого  -  волосы
собраны в пучок на затылке  -  молодого  человека  с  буквально  светящимися
прозрачно-голубыми глазами.
   - Живой? - вежливо спросил молодой человек.
   - Уйти живым - сейчас уже красиво <В. Вишневский>... - пробормотал  Егор,
прислушиваясь к себе. - Странно... помню,  как  били,  но  ничего  почти  не
болит... только в голове звон...
   - Я вас немножко подпитал, энергетически, не сердитесь.
   - За  что  же?  -  Крутов  задержал  взгляд  на  лице  парня,  излучавшем
удивительное, непоколебимое, наполненное внутренней  силой,  спокойствие.  -
Кто вы?
   - Меня зовут Ираклий, Ираклий Кириллович Федотов, если угодно. А живу...
   - Эй, сявки, кончайте базлать, человеку спать мешаете.
   Ираклий и Крутов посмотрели на говорившего, переглянулись.
   - Блатные, - понизил голос Ираклий. - Позавчера задержали, за ограбление.
Права качают.
   - Чмо, тебе говорят! Облома захотел?
   Крутов оглядел компанию.
   Их было четверо, неуловимо похожих друг на друга, как шишки одной  сосны,
угрюмых, обветренных, с  застывшими  старыми  лицами,  хотя  возраст  самого
старшего из  них  вряд  ли  достигал  пятидесяти  лет.  Один  спал,  укрытый
простыней, трое тихо играли в карты, раздетые  по  пояс.  Тот,  кто  оборвал
разговаривающих Ираклия и Егора, был худ, но жилист, с волосатой грудью,  не
загорелый, а какой-то темный, словно кожу его специально дубили. На плече  у
него красовалась цветная наколка: синий  мужской  член  в  зеленом  лавровом
венке и две красные ладони.
   - Им место не в КПЗ, - сказал Егор, - а где-нибудь на Колыме.  А  вы  как
сюда попали?
   - Что-нибудь о РОЧ слышали?
   - РОЧ? Это Российское общество...
   - Российский Орден чести. Я магистр Жуковского отделения РОЧ.
   Крутов присвистнул.
   - Каким же образом вы оказались в камере?
   Темнотелый татуированный "братан" что-то сказал соседу, огромному  пузану
с висящими грудями, и тот, тяжело ступая, подошел к нарам, где сидели Егор с
Ираклием.
   Камера притихла. Кроме четверых уголовников здесь находилось еще  четверо
человек: лысый дедок, свернувшийся калачиком у параши, двое молодых парней с
бритыми головами и мужчина средних лет, спавший на койке верхнего яруса.
   - Жить надоело, бобики? - Пузан протянул пухлую руку к Ираклию, и  Крутов
аккуратно, не вставая, ударил его ногой под колено.
   Пузатый присел и едва не упал, хватаясь  руками  за  стояк  нар.  Выпучил
глаза.
   - Ты че, оборзел, баклан?!
   Двое его приятелей перестали играть, посмотрели друг  на  друга,  бросили
карты и подошли к месту инцидента. Крутов сел,  прикидывая,  кого  отключать
первым,  но  голубоглазый  магистр  Ордена  чести  остановил  его  жестом  и
повернулся к уголовникам,  не  вставая  с  места,  глянул  в  бешеные  глаза
татуированного.
   - Успокойтесь, господа, все нормально. Мы будем разговаривать тихо.
   Несколько секунд длилось  тяжелое  молчание,  потом  татуированный  лидер
повернулся и сел на место возле тумбочки в углу камеры.
   - Тасуй, Кощей.
   - Ну, фрайер, я  тебе  еще...  -  прохрипел  толстяк,  кидая  на  Крутова
выразительный взгляд.
   Троица снова принялась шлепать картами.
   -  Ловко  вы  их,  -  покачал  головой  Крутов.  -  Владеете  психическим
дальнодействием? Гипнозом?
   - Можно сказать и так, - улыбнулся Ираклий;  улыбка  у  него  была  очень
приятная:  вежливая,  дружелюбная,  чуть  извиняющаяся  и  в  то  же   время
гордоуверенная, как бы предупреждающая. - Я с раннего детства занимался тем,
что   называется   сейчас   трансперсональной   психологией    и    НЛП    -
нейролингвистическим программированием. Раньше  этоназывалось  гармонизацией
человеческого духа с принципами Вселенной. Я  исповедую  эту  философию  уже
тридцать пять лет.
   - Тридцать пять?! Постойте, - Крутов нахмурился, - сколько же  вам  тогда
лет?
   - Сорок, - блеснул улыбкой Ираклий.
   - Вы случайно не занимались боевыми искусствами?
   - Совсем не случайно. В принципе вся  моя  жизнь  -  это  путь  Воина,  а
Орденом я занимаюсь всего второй год по совету моего друга Сергея  Моисеева.
Имя знакомо?
   - По-моему он президент Международной Ассоциации контактного каратэ...
   - И гроссмейстер Международного Ордена чести, кавалер Креста чести.
   - Понятно. И вы уехали из Москвы...
   - У меня в Жуковке родственники, а работать можно и нужно  везде,  в  том
числе и в провинции.
   - И все же непонятно, как вы оказались здесь, в камере с этими типами.
   - Вы же тоже попали сюда, хотя явно не принадлежите к криминальному миру.
Говорят, вы кого-то убили?
   - Гражданин Коркия, за что вы убили человека? За  мэчту.  Поясните  суду,
что вы имеете в виду. Я его убил нэ за то, что он спал с моей женой и тещей,
дегустатор, понимаешь. И не за то, что он спустился по водосточной трубэ  из
моего окна, каскадер понимаешь. Я его убил за  то,  что  он  сказал:  я  еще
вэрнусь! - мэчтатель, понимаешь.
   Ираклий улыбнулся.
   - Старый анекдот.
   - Коекто решил предъявить мне счет... хотя я  никого  не  убивал.  Крутов
Егор. - Полковник сунул руку Ираклию.
   Тот пожал руку, слегка поклонился.
   - Очень приятно познакомиться. Я слышал, что вас обвиняют в убийстве,  но
не поверил. Расскажете, как все произошло?
   - Сначала вы.
   Ираклий дернул уголком губ, пряча улыбку.
   -  Конечно.  Все  очень  просто.  РОЧ  -  организация  общественная,   но
официально зарегистрированная, ей необходим офис или хотя  бы  помещение.  В
декабре прошлого года мы  арендовали  у  Райкомимущества  весь  второй  этаж
бывшего Жуковского  Дома  культуры.  Как  положено,  составили  и  подписали
договор, заплатили за аренду за год вперед.  А  в  начале  июля  нас  начали
выселять.
   - Почему? Вы же заплатили.
   - Вот и я задал тот же  вопрос,  а  мне  ответили,  что  расценки  аренды
изменились,  а  поскольку  мы  вовремя  не  доплатили  -  извольте  покинуть
помещение.
   - А в инстанцию повыше не ходил?
   - Не успел. Приехали крутые парни  в  униформе  "деловых  людей":  черный
пиджак, серые брюки, галстук в горошек, туфли а ля "копыто лошади", - и  нам
пришлось защищаться. Первый  натиск  мы  выдержали,  как-никак,  у  нас  все
документы в порядке, а второй раз они приехали рано утром, связали  сторожа,
взломали двери, начали выбрасывать наши вещи, мебель, аппаратуру...
   -  Беспредел!  Но  ведь  должна  быть  какая-то  причина  такого  наглого
вторжения.
   - О, конечно, причина есть. У Брянского мэра есть брат, "новый  русский",
ему и приглянулись наши апартаменты  под  свое  представительство,  а  может
быть, под какую-нибудь фирму. Я знаю, что он начал скупать дома  и  земли  в
деревнях  района,  якобы  для  создания   сети   современных   магазинов   и
строительства клубов различного назначения, но так ли это на самом деле,  не
проверил.
   - А в Ковалях он случайно не купил хату?
   - По-моему, да, приобрел.
   - Его не Борисом кличут?
   Ираклий внимательно посмотрел на Крутова.
   - Ты с ним знаком?
   Егор покачал головой.
   - Как тесен мир! Он наехал на меня в первый же день, как только я приехал
к родственникам. Но тогда получается, что его братмэр - муж Елизаветы?!
   Ираклий  продолжал  выжидающе  смотреть  на  Крутова,  и  тот,   мрачнея,
рассказал ему историю своих отношений с  Борисом  Мокшиным,  не  вдаваясь  в
подробности.
   - Ты не знаешь, куда поместили Лизу?
   - К сожалению, нет. Здесь есть женская  камера,  но  кто  там  сидит,  не
интересовался.
   Крутов поморщился, потер виски пальцами, чтобы снять боль от поднявшегося
волнения, подумал и лег.
   - Что, голова заболела? - спросил Ираклий. - Хочешь, научу снимать  любую
боль и даже вообще ее не чувствовать?
   - Да я вроде и сам умею.
   - Изучал систему или научил кто?
   - Приходилось по роду деятельности заниматься китайским цигуном.
   - Хорошая система, особенно если знать  "рубашки",  но  есть  получше.  С
лунггом не