ладимирцева действительно утренним автобусом из  этой
самой Романовки приехала. Сергей Иванович вообще в Шерлоки Холмсы записался,
побеседовав с вдовой. Ну, подумаешь, человек любил бардак, а тут взял да раз
в жизни жену пожалел и прибрался - ну прямо подвиг!  И  что,  его  теперь  в
преступники записать? А ты, Оля, поговорила с Ярославом и уже загордилась. А
ведь не брал Владимирцев никаких важных документов домой, так  что  пропасть
ничего не могло!..
   Вообще-то  я  особенно  своими  заслугами  не  гордилась,  да  и  мужчины
относились к своей миссии просто  как  к  очередному  заданию  редакции.  Но
Маринка, видно, так обиделась  на  то,  что  мы  оставили  ее  одну,  вот  и
раскипятилась. И я решила не обращать внимания на ее выпады,  переглянувшись
с Виктором и Сергеем Ивановичем, мысленно попросила их о том же. К  счастью,
они мой намек поняли и от комментариев воздержались.
   - Между прочим, я тут тоже не зря штаны протираю, -  язвительно  сообщила
Маринка, одергивая мини-юбку. - Уже звонила эта выдра, Оксаночка Рощина.
   Наша секретарша до такой степени презрительно произнесла это имя,  что  я
едва не рассмеялась. "Ну надо же, как она все-таки ненавидит эту  пустенькую
Оксану, если даже сейчас не может обойтись  без  ехидства",  -  подумала  я.
Конечно, Сергей Иванович и Виктор не поняли причины этой тирады,  поэтому  в
недоумении посмотрели на меня.
   - Это секретарша депутата Кононова, у которого мы побывали вчера вечером,
- напомнила я. - Кстати, что она хотела?
   - Очень переживала по поводу гибели Владимирцева и спрашивала, успели  ли
мы с ним поговорить, что мы думаем обо всем этом и прочие мелочи...
   - Может быть, это и не такие мелочи,  как  вы  думаете,  -  остановил  ее
Кряжимский. - Вполне возможно, ее интерес  закономерен,  ведь,  насколько  я
помню, Алексей Владимирович Кононов тоже претендовал на то самое место,  что
и погибший Владимирцев.
   Конечно,  меня  это  напоминание  не  застало  врасплох,  потому  что   о
конкуренции в наше нестабильное время я уже подумывала. Устранить неугодного
человека методом физической расправы  над  данным  элементом  общества  было
проще простого: в тарасовских газетах ощущалось такое обилие информации, что
почти даром можно было найти и  девочку  по  вызову,  и  маститого  киллера.
Вполне возможно, что и депутаты из  городской  Думы  могли  устранять  своих
настоящих или потенциальных недоброжелателей подобным способом.
   - Что ты ей сказала?
   - Ничего, - удовлетворенно улыбнулась Маринка. - Я  сказала,  что  у  нас
все-таки  редакция  газеты,  а  не  сыскное  бюро.  Строго  конфиденциальную
информацию мы посторонним не выдаем, общедоступную - опубликуем в  ближайшем
номере. А если ей хочется поговорить с  главным  редактором  лично,  то  она
может перезвонить. Кстати, - хитро прищурилась секретарша, -  я  еще  хотела
сказать, что за все надо платить, но как-то не решилась.
   - Ну и молодец, - с облегчением выдохнула я. - Кто еще звонил?
   - Конечно, из штаба  Игнатова  тоже  звонили,  -  без  былого  энтузиазма
сообщила Марина. - Ольга тоже интересовалась ходом расследования, но и ей  я
ничего особенного не сказала. Она предупредила, что перезвонит  лично  тебе,
но это ведь не безмозглая Оксаночка,  которая  чуть  ли  не  полдня  телефон
обрывает! - не преминула позлословить моя секретарша про красивую, но глупую
Рощину.
   "Ну, значит, Ольга Карпова еще перезвонит", - сделала я вывод, не  придав
этому факту особого значения: ведь скорее  всего  это  ее  шеф  интересуется
делом Владимирцева, и она, наверное, звонит по его указанию.
   - Оль, может, стоит еще и этих депутатов  проверить  на  причастность?  -
предложила Мариночка. - Этим мог бы заняться...
   - Я, - безапелляционно перебил ее  Виктор,  и  на  этом  обсуждение  было
закончено.
   Я молча кивнула, и наш фотограф без лишних разговоров собрался и  куда-то
поехал. Спрашивать его о маршруте передвижений по  городу  просто  не  имело
смысла - он порой и сам не знал, где окажется в следующую минуту. В одном  я
была уверена: если Виктор за что-то взялся, обязательно доведет до  конца  и
выжмет из свидетелей и фактов всю истину.
   Потемневшие окна напомнили о наступлении вечерних сумерек и о том, что  с
самого утра у меня, кроме кофе и печенья, маковой росинки во  рту  не  было.
Вообще-то Виктор из командировки еще всякие сладости привез, но мы их  давно
стрескали.
   - Марин, у тебя сухарика не завалялось? - жалобно спросила  я,  выходя  в
приемную.
   - Какой сухарик? - буркнула она в ответ.  -  Я  тебе  пиццу  купила,  еще
теплая.
   Я  с  благодарностью  приняла  пакет  и  кивнула   в   сторону   кабинета
Кряжимского:
   - А-а-а?..
   - Сергей Иванович не голоден, - безапелляционно сообщила Марина.
   Пока я в недоумении размышляла, почему же это Кряжимский до  сих  пор  не
проголодался, секретарша смахнула скупую женскую слезу и призналась:
   - Я его уже давно накормила, а на тебя просто обиделась, что вы меня одну
здесь оставили и с собой не взяли.
   Выговорив все это, она в ужасе уставилась на меня,  предчувствуя  гром  и
молнию, которые сейчас на нее  обрушатся.  Но  ничего  такого  я  делать  не
собиралась: во-первых,  от  голода  и  усталости  не  было  сил  ругаться  и
скандалить, а во-вторых, сердиться на Маринку просто  бесполезно  -  никаких
уроков она для себя не извлекает и при случае обязательно  повторяет  те  же
самые фортели.
   Но нормально поесть мне, как видно, сегодня не было суждено: не успела  я
затолкать кусочек пиццы в рот, как  раздался  телефонный  звонок.  Мариночка
точно по инструкции дождалась второго и только тогда взяла трубку:
   -  Газета  "Свидетель".  Здравствуйте...  А-а,  сейчас,  -  разочарованно
закончила она так оживленно начавшийся разговор и протянула  мне  трубку.  -
Это Виктор.
   - Привет, -  с  полным  ртом  заявила  я  о  своем  присутствии,  пытаясь
лихорадочно дожевать пиццу.
   Конечно, многословностью Виктор и на  этот  раз  не  отличался,  обходясь
минимумом слов.  Мне  чуть  ли  не  клещами  пришлось  вытаскивать  из  него
подробности. Но даже и  этого  хватило  для  того,  чтобы  понять:  у  обоих
депутатов - и Кононова, и Игнатова - твердое алиби. По  их  словам,  они  со
вчерашнего дня, почти до самого утра бродили  по  злачным  местам  Тарасова.
Началось  это  еще  с  бани,  в  которой  они  парились  вместе  с  погибшим
Владимирцевым.
   Когда у меня возникли сомнения, Виктор только недовольно фыркнул и  выдал
мне ряд фамилий служащих, которые видели Кононова с Игнатовым в  злополучный
вечер. В абсолютной точности сведений я была  уверена  на  сто  процентов  -
депутатов видела целая толпа других  народных  избранников.  Естественно,  я
прекрасно знала, что в эту компанию редко попадают случайные люди.
   - Слушай, а ушли из  бани  депутаты  тоже  втроем?  -  задала  я  Виктору
очередной вопрос.
   Честно говоря, ответ я надеялась  получить  не  раньше  чем  минут  через
десять. Неожиданно на помощь пришла Маринка, до этого времени сидевшая  тихо
и спокойно.
   - Конечно! - воскликнула она, прекращая подпиливать ногти. - Они из  бани
ушли  втроем,  но  Владимирцев  отправился  домой,  а   остальные,   похоже,
продолжали свой культмассовый поход. Я тут уже перезвонила в пару заведений,
как раз в те, в которые депутаты заходили, вроде без происшествий  обошлось.
Уже часам к семи Кононов  с  Игнатовым  приползли  в  офис,  где  их  Оксана
отпаивала огуречным рассолом.
   Такая информированность Мариночки меня  даже  несколько  насторожила,  но
секретарша невозмутимо объяснила:
   - Так мне ведь эта мымра сегодня с самого утра названивает, не могу же  я
с нею о погоде говорить.
   При этих словах я не удержалась от улыбки: уж  если  даже  легкомысленную
Маринку  так  раздражала  болтливость  Оксаны  Рощиной,  с   этой   девушкой
действительно было не все в порядке - она  действовала  на  нервы  буквально
всем. Впрочем, мне как-то некогда было концентрировать на этом внимание.  Но
я совершенно не удивилась, что наш родной российский продукт под  лаконичным
названием "водка" был совсем не чужд депутатам. "Похоже,  Кононов  частенько
проводит банкеты и заседания с распитием спиртных напитков, иначе вряд ли  в
распоряжении его секретарши был бы огуречный рассол", - заметила я про себя.
   Попрощавшись с Виктором, я положила трубку и снова обернулась к Маринке:
   - Ну, Шерлок Холмс, что еще узнала от "этой мымры", как ты выразилась?
   - А то, что она куролесила вместе с шефом, - гордо  ответила  секретарша,
ожидая моей реакции на такое сенсационное заявление. - Ольги Карповой  рядом
не наблюдалось, - похоже, у них с Игнатовым не те  отношения.  Впрочем,  это
даже хорошо: мне кажется, такая девушка не должна возиться с двумя мужиками,
мучающимися от похмелья. В двух словах могу  подытожить:  оба  депутата  все
сегодняшнее утро провели в рабочем  офисе  Кононова,  на  диванах,  -  важно
сказала она и добавила:
   - По свидетельствам  очевидцев,  между  прочим,  с  мучительной  головной
болью.
   Выслушав этот отчет, я подумала  с  облегчением:  "Хоть  одной  проблемой
меньше. Значит, ни один из  конкурентов  не  мог  в  это  время  побывать  в
квартире Владимирцева и подсоединить провода к его душу, -  рассудила  я.  -
Хорошо все-таки, когда алиби депутатов подтверждается многими людьми,  а  то
бы еще голову ломать пришлось.  Впрочем,  как  раз  вчера  вечером  Геннадий
Георгиевич дома отсутствовал, так что проводки к крану можно было  и  раньше
подсоединить, - неожиданно подумала я, но тут же отбросила эту мысль:
   - В этом случае Владимирцев погиб бы еще вчера. А я точно  помню,  что  с
утра он был в добром здравии".
   Видимо, чтобы я слишком  долго  не  ломала  голову,  из  своего  кабинета
показался сытый и довольный Кряжимский. Пока он от всей души благодарил нашу
секретаршу за заботу, я успела проглотить половину остывшей пиццы. Мариночка
это издевательство терпела минуты две, но потом все-таки  любопытство  взяло
верх, и она взорвалась:
   - Сергей Иванович, если вы теперь каждую ерунду за мой  подвиг  принимать
будете, я перестану вас кормить. Оль, ну, что там еще Виктор откопал? Может,
я чего не уловила?  -  повернулась  она  ко  мне  и  безо  всякого  перехода
перескочила на другую тему.
   Прожевывая остатки некогда вкусного и ароматного произведения итальянской
кухни, я проклинала свою осведомленность. Казалось, что стоило Виктору  хоть
немного подождать  и  самому  рассказать  о  своих  достижениях  сразу  всем
сотрудникам? Так нет, он только и знал, что портил мне жизнь  и  усиливал  и
без того волчий аппетит!
   Вообще-то я такая злая бываю только в периоды сильного голода,  потому  и
на диету предпочитаю  не  садиться.  Но  мои  подчиненные  в  этом  не  были
виноваты, и мне пришлось дожевать пиццу, взять себя в руки  и  выложить  всю
правду. Но не успела я открыть рот, как вновь зазвонил телефон.
   "Слава богу! - обрадовалась я. - Наверное, Виктор перезвонил. Вот и пусть
сам ей все рассказывает".  Переполненная  оптимизмом,  я  решила  продолжить
перекус.  Пользуясь  незапланированным  минутным  перерывом   и   Маринкиным
ослабленным вниманием к своей персоне, я откусила еще один маленький кусочек
и запила его глотком кофе.
   К моему величайшему ужасу, недовольная секретарша как-то очень  уж  резко
стала отвечать абоненту и уже через пару секунд протянула мне трубку.
   - Тебя спрашивает Оксана Рощина, - елейным голоском сообщила она, заметив
мои работающие в ускоренном режиме челюсти.
   Окончательно поняв, что сегодня останусь голодной,  я  еще  раз  глотнула
остывший кофе и поздоровалась с телефонной собеседницей.
   - Ольга Юрьевна, звоню уже пятый раз и  никак  не  могу  поймать  вас  на
месте, - обиженно защебетала секретарша Кононова своим фальцетом, который по
телефону звучал еще противнее, чем в жизни.
   "Во-первых, не пятый, а всего-навсего третий, - мысленно поправила я. - А
во-вторых, я же не обязана  сидеть  и  ждать,  когда  кто-то  из  любопытных
соизволит мне позвонить". Но служебная этика не позволяла  грубо  обращаться
не только с клиентами, но и с любым позвонившим, даже если он просто  ошибся
номером, поэтому я  не  спеша  выпустила  из  легких  воздух,  потом  быстро
вздохнула и сказала уже совершенно спокойно, даже дружелюбно:
   - К сожалению, у меня были дела, и я не могла поговорить с  вами  раньше.
Что-то случилось?
   - Это вы у меня спрашиваете? - удивилась  Оксаночка  и  затараторила  еще
быстрее:
   - Уже весь город знает, что  убит  Владимирцев,  а  вы  спрашиваете,  что
случилось! Ольга Юрьевна, кажется, вы  этим  делом  занялись.  Скажите,  что
нового? Алексей  Владимирович  волнуется,  что  в  свете  этих  событий  его
интервью может быть истолковано превратно.
   - На этот счет не волнуйтесь и передайте Алексею Владимировичу,  что  без
согласования с ним ни одно слово из нашего интервью опубликовано не будет, -
заверила я, все больше понимая, как же надоела мне  эта  вертихвостка  с  ее
стрекотанием.
   - Так вы этим делом занимаетесь или нет? - снова поинтересовалась Рощина,
видимо, не желая терять свой имидж назойливой и пустой девицы.
   - Оксана, по-моему, мы с вами все выяснили насчет интервью, а сейчас  мне
очень некогда. До свидания.
   Не давая ей опомниться,  я  положила  трубку.  Вообще-то  я  бы  даже  не
удивилась, если бы она тут же перезвонила еще раз. Но судьба сжалилась  надо
мной, а телефон удивил поразительным спокойствием. У меня от этого разговора
или, может быть, от быстрого  глотания  непережеванных  как  следует  кусков
пиццы совершенно пропал и аппетит, и остатки хорошего  настроения.  Буркнув:
"Ничего себе, веселенькое Рождество", - я  ушла  в  свой  кабинет.  За  моей
спиной раздался сдавленный шепот Мариночки, не добавивший мне оптимизма:
   - Ну, и чего так расстраиваться? Не последний же праздник в этом  году  -
Старый Новый год скоро будем отмечать.

***

   - Д-да, всякое бывало, - немного замялся Сосновский, когда я по  телефону
спросила о состоянии здоровья его шефа. - Понимаете, Геннадий Георгиевич  не
любил распространяться о своем самочувствии, чтобы лишний раз  не  волновать
Ингу Львовну. Но на самом деле у него и правда иногда сердечко пошаливало.
   "Вот те раз! - удивилась  я,  стараясь  сохранить  на  лице  бесстрастную
маску. -  Выходит,  не  был  Владимирцев  таким  уж  здоровым,  каким  хотел
казаться. Конечно, беречь любимую жену от лишних волнений -  это  похвально,
но надо же было и о себе думать!"
   Слова Ярослава не только не пролили света  на  уже  известные  факты,  а,
наоборот, еще больше запутали следствие.
   -  По-моему,  кто-то  еще  должен  знать  о  проблемах  Владимирцева   со
здоровьем, - вставил Кряжимский, как только я посвятила его в курс  дела.  -
Кроме того, убийство и так слишком явно было похоже  на  сердечный  приступ,
чтобы секретарь сейчас начал что-то сочинять. Мне кажется, этим он сразу  же
навлекает на себя подозрение.
   - Сергей Иванович, может  быть,  стоит  спросить  у  Елены  Кавериной?  -
предложила я. - Два свидетеля - всегда  лучше  одного.  Впрочем,  -  тут  же
осеклась я, - если бы у Владимирцева действительно были проблемы с  сердцем,
она рассказала бы нам об этом раньше.
   - Так ведь мы же с нею об этом не говорили, - напомнила Маринка, - а  при
подруге она вряд ли  стала  бы  распространяться.  Оль,  позвони  на  всякий
случай, - пододвинула она телефон ближе ко мне.
   Чтобы не ломать голову напрасными  заботами,  я  набрала  номер  сотового
Кавериной.
   - Знаете, Ольга Юрьевна, я не хотела  при  Инге  говорить,  но  вообще-то
однажды Геннадию Георгиевичу сделалось плохо...
   Я об этом случае вспомнила случайно: недели две назад мы возвращались  из
какой-то поездки по области, и прямо у нас на глазах произошла автомобильная
авария.  Конечно,  мы  оказали  первую  помощь,  вызвали  "Скорую",   причем
Владимирцев помогал пострадавшим вместе с остальными,  но,  когда  все  было
закончено, у него случился сердечный приступ.
   - Разве такое бывает? - засомневалась я.
   - Врачи объяснили, что сначала он был в шоковом состоянии и почти  ничего
не понимал, "на автопилоте" был. Когда очнулся - сердце не  выдержало  такой
нагрузки, - объяснила Елена Николаевна. - Но после приема лекарств  давление
и сердечный ритм нормализовались, так что причин для беспокойства  вроде  бы
никаких не было. Он попросил ничего Инге не говорить, вот мы и промолчали.
   - Скажите, а кто был с вами в этой поездке? - поинтересовалась я.
   - Все это как  раз  Геннадий  Георгиевич  организовывал:  ознакомительная
поездка по районам области  с  целью  дальнейшего  распределения  финансовых
средств. Конечно, Владимирцев захотел ехать со своим шофером, хотя и  не  на
служебной "Волге", а на "Газели".  Еще  нас  сопровождал  секретарь  Ярослав
Сосновский - очень толковый молодой человек, он заменил собой всех остальных
помощников. Ну и еще, конечно, я и несколько депутатов:  Кононов,  Журавлев,
Мефодиев...
   Зафиксировав новые  имена,  я  попросила  Каверину  как  можно  подробнее
охарактеризовать этих людей и их отношения с погибшим Владимирцевым. "Так, с
ними он не имеет общих интересов. А этот сейчас во  Франции  отдыхает  и  не
может быть причастен. Шофер, по словам Инги, очень порядочный  и  преданный,
Ярослава тоже взяли с собой не за красивые глаза. С Кононовым у Владимирцева
были  отношения  ровные  и  даже  почти  дружеские.   Сама   Каверина...   -
остановилась я. - Над этим надо подумать".

Глава 4

   Утро началось для меня с дикой головной боли. "Кто бы мог  подумать,  что
работа отнимает так много сил и здоровья?" - вспомнила я слова  одной  своей
знакомой, которая понятия не имела о  том,  чем  на  самом  деле  занимаются
журналисты. Она-то, бедняжка, думала: сидим мы целый день в своих  кабинетах
и в окно пялимся от скуки или в компьютерные игры режемся. На самом же  деле
очень редко выпадали моменты, когда мы просто плюем в потолок. Нормальный же
ритм работы  редакции  был  довольно  напряженным.  Обычно  Виктор  допоздна
засиживался в своей фотолаборатории, печатая снимки  для  очередного  номера
"Свидетеля", Кряжимский занимался подбором материала, а я  пыталась  уладить
все   организационные   вопросы,    договариваясь    с    издательством    и
распространителями.
   Мариночке обычно "выпадала честь" отбиваться от всяких маньяков и  просто
слишком мнительных людей, которые осаждали наш офис в надежде на то, что  мы
найдем и пропавшего  котенка,  и  отгоним  духов  почивших  предков,  и  еще
что-нибудь подобное сделаем...
   Настроение после вчерашнего у меня ничуть не  улучшилось:  всю  ночь  мне
снились кошмары с электрошоком на фоне физиономии Оксаночки  Рощиной.  Чтобы
хоть немного поднять жизненный тонус, я выпила сладкий  кофе  с  шоколадкой,
который незамедлительно свою функцию выполнил.
   - Не спишь? - услышала я  в  трубке  подозрительно  жизнерадостный  голос
Виктора. - У нас гости, приезжай скорее.
   - Какие гости? - удивилась я.
   - Из милиции. Данильченко. На этот раз я понимала, что говорить много  по
телефону да еще в присутствии посторонних  фотограф  просто  не  мог.  Но  и
мучиться от неизвестности  тоже  долго  не  могла,  поэтому  тут  же  начала
собираться на работу. "Этого только для полного счастья нам и не хватало", -
обреченно подумала я, стараясь добраться до редакции как  можно  скорее,  по
минимуму нарушив правила дорожного движения. Обычно с половины  восьмого  на
улицах Тарасова начинают образовываться "пробки", так что  лавировать  между
машинами становится все труднее с каждой минутой. Впрочем, меня это даже  не
раздражало - неприятности, происходящие изо дня в день, вскорости  начинаешь
воспринимать как данность.
   Подстегивало и звало вперед только  сознание  того,  что  Виктору  сейчас
приходится еще хуже и он один отвечает на все вопросы следователя. И я  мало
в чем