их
выплевывать. Хозяин "Мерседеса" стоял рядом, курил,  переговаривался  то
ли с шофером, то ли с телохранителем - этот человек один из  всей  толпы
смотрел на меня как на  опасное  недоразумение,  а  все  другие  как  на
достойное дополнение к дождю в солнечный полдень.
   "Мерседес" затормозил возле нашей дружной троики, когда  мы  спокойно
прогуливались в воскресенье по теплой весне в поисках нечаянных находок,
для которых у Лома всегда была  наготове  камера.  Парочка  находок  уже
имелась - продавец матрешек, зачем-то  натягивающий  на  одну  из  своих
деревянных кукол презерватив,  и  облезлая  болонка,  которая,  захватив
зубами, исступленно тащила по брусчатке  Арбата  огромную  длиннохвостую
шкурку черной лисы с засушенной головой и когтями на болтающихся шкурках
лап.
   Из притормозившей машины высунулась рука, пока я таращилась на пухлые
пальцы (на указательном - массивная  печатка),  крепко  ухватившие  меня
чуть выше запястья, Лаврушка отпрыгнула на безопасное расстояние, а  Лом
включил камеру.
   Я  дернула  рукой.  Пальцы  не  отпускали.  Тогда,  наклонившись,   я
посмотрела на человека, схватившего меня из окна шикарной машины.
   -  Куда  идешь?  -  спросил  он  буднично.  Машина  продолжала   тихо
двигаться, я шла рядом и соображала, куда иду.
   - Почему ты так  одета?  -  Это  был  второй  вопрос  хозяина  жизни,
заключенной в стойких запахах внутри салона машины.
   Я посмотрела на свои ноги. Эти тяжелые тупоносые ботинки в  сочетании
с нежнейшими белыми носочками под пышными складками юбки всегда вызывали
у меня чувство надежности и  беспричинного  веселья.  Поэтому,  примерно
вышагивая рядом с "Мерседесом", я ответила:
   - Я всегда так одеваюсь, когда выгуливаю  весну.  Потом  дома  я  еще
долго нюхаю подошвы.
   Хозяин задумался, кивнул, приказал человеку  за  рулем  остановиться.
Автомобиль не просто затормозил или дернулся, он  тихонечко  и  бесшумно
притих, как внимательный человек на выдохе,  боясь  потревожить  спящего
ребенка.
   - Зачем? - спросил мужчина, не выпуская  моей  руки.  Краем  глаза  я
заметила, что Лаврушка подбирается к нам с баллончиком в правой  руке  и
милицейским свистком в левой.
   - Зачем нюхаю? Смотри. - Я задрала  ногу  так,  что  подошва  ботинка
оказалась  как  раз  у  окна.  Вдвоем  мы  некоторое  время  внимательно
разглядывали узорчатую желтую рифленость, оклеенную  упавшими  чешуйками
тополиных почек. Убедившись, что  мужчина  тоже  почувствовал  приторный
липкий запах, я опускаю ногу. -  А  если  честно,  то  сейчас  фестиваль
степа.
   - Ты танцуешь степ? -  Мужчина  выпустил  мою  руку,  открыл  дверцу,
выглянул и погрозил пальцем Лаврушке.
   - Только лапландский и только на крышах дорогих автомобилей.
   - Зачем? - Он опять тупо уставился на мои ботинки  с  белой  полоской
носков над мощнейшими раструбами.
   - Такая фишка, понимаешь, я профессионально танцую  лапландский  степ
на  крыше  дорогого  авто,  мой  оператор  снимает,  -  кивнула   я   на
оторопевшего Лома, - подруга играет на губной гармошке. Три с  половиной
минуты отличного видео.  Двести  долларов.  Потом  покажешь  друзьям  на
вечеринке.
   -  Ты  будешь  раздеваться?  -  заинтересовался  хозяин  "Мерседеса",
осмотрев улицу.
   - Да нет же, я танцую в этих ботинках степ!
   - А в чем тогда фишка?
   - Это здорово - лапландский степ на крыше  твоего  "Мерседеса"!  Всем
понравится, а когда друзья, посмотрев, как я  танцую  в  этих  ботинках,
спросят, чья это машина вообще, ты равнодушно пожмешь плечами и скажешь,
зевая: "Моя..."
   - Все в Москве и так знают, что это моя машина, - сразу пожал плечами
мужчина, не решаясь меня так просто отпустить, но еще плохо представляя,
что
   160
   Он  вообще  может  предложить  интересного   танцовщице   на   крышах
автомобилей. - Такого цвета больше нет ни у кого.
   -  Да  уж,  -  согласилась  я,  осмотрев  канареечка-желтую,   словно
сорвавшуюся каплей с раскаленного солнца, машину.
   - Ладно, залезай, - вдруг сказал он и решительно выбрался из машины.
   - Что? - опешила я. Невинная выдумка грозила превратиться в  цирковое
шоу с элементами клоунады.
   - Лапландский степ, - сказал мужчина,  подхватил  меня  под  мышки  и
легко закинул на крышу "Мерседеса".
   Некоторое время я оглядывалась, стоя на четвереньках. Потом осторожно
встала на ноги. Подпрыгнула пару раз. Скользко.  Ветер  тут  же  занялся
моей  юбкой  и  заодно  растрепал  волосы.  Лаврушка  смотрела  снизу  с
выражением  заблудившегося  щенка,   которого   сейчас   отловит   сетью
собаколов. Поэтому, пока она не успокоилась и не  убедилась,  что  я  не
свалюсь вниз,  я  отбивала  подошвами  ботинок  с  налипшими  тополиными
чешуйками, без аккомпанемента. Потом она  вытащила  свою  гармошку,  Лом
встрепенулся,   шофер   после   первых   моих   притопов   выбрался   из
покачивающейся  машины,  стал  рядом  с  хозяином,  покивал  головой   и
уважительно заявил:
   - Не прогнет.
   - Думаешь, не прогнет? - задумчиво смотрел на мои ботинки хозяин.
   - Не.  Не  прогнет.  Отличная  сталь.  И  девчушка  легкая.  -  Шофер
покосился  на  упитанную  Лаврушку.  -  Может,   и   эту   закинем   для
эксперимента?
   Вытаращив глаза,  обомлев  от  страха  и  скомкав  мелодию,  Лаврушка
отчаянно покачала головой.
   Вообще в лапландском степе рукам полагается висеть плетьми вдоль тела
и не участвовать в танце, поскольку работают в основном ноги, а  верхняя
часть тела максимально расслаблена, выражение лица -  застывшее,  взгляд
полусонный. Но  в  такой  ветер  на  скользкой  крыше  трудно  сохранить
равновесие, поэтому,  если  этот  автомобильный  степ  увидит  настоящий
знаток степов вообще и лапландского  в  частности,  он,  конечно,  будет
вправе выругаться. Хотя, если честно, мои движения руками, удерживающими
взлетающую юбку, и регулярные выплевывания попавших в рот волос  придали
этому несколько инфантильному северному танцу особый колорит.
   - Две сорок, две пятьдесят, три... Три десять, - начал  отсчет  конца
времени Лом.
   - Все! - Я остановилась, подняла руки вверх - напряженными ладонями к
солнцу, как это полагается в лапландском степе, и ветер  довершил  дело,
подхватив верхнее полотнище юбки, и два нижних  -  с  кружевами,  и  еще
многоярусную сатиновую подкладку, и хлестнул меня этим в лицо.
   Снимал меня с крыши шофер, или телохранитель. Лом настолько  вошел  в
роль оператора танцовщицы степов, что совершенно успокоился  и  протянул
хозяину машины нашу карточку. Тот достал две сотенные.
   - Отдай кассету, - кивнул он на камеру.
   - Ну что вы, - вытаращил глаза Лом,  -  это  наша  наработка  задень.
Здесь, кроме.танца, еще презерватив на  матрешке  и  собака  со  шкуркой
чернобурки...
   Хозяин молча добавил  еще  одну  сотню.  Я  втиснулась  между  ним  и
начинающим звереть Ломом и приступила к улаживанию конфликта.
   - Такие деньги за рабочую кассету мы не берем. Ведь основное в  нашем
деле - монтаж, понимаете? У вас будет полноценный фильм, с  вступлением,
заключением, рекламой...
   - Рекламой?.. - обалдел хозяин.
   - Конечно, мы добавим еще парочку наших лучших фильмов  для  рекламы,
может быть, вам захочется после этого обратиться  к  нам  не  только  по
поводу степа. И заплатить можете при получении кассеты...
   - Когда? - перебил меня хозяин, настойчиво протягивая свои сотни и не
отводя подозрительного взгляда от Лома. Уже отъезжая,  он  высунулся  из
окна и поинтересовался на ходу:
   - А на крыле самолета сколько будет стоить?
   - Послушай, Ахинея, - шепотом уговаривал меня Лом в  сумраке  комнаты
для психологического расслабления под еле слышную успокаивающую  музыку,
- ты сама разрешила использовать  наш  архив  по  моему  усмотрению.  Не
перебивай меня  только  одну  минуту,  я  все  объясню.  Этот  кабан  из
"Мерседеса" позвонил через две недели и спросил, могу ли я сделать  пару
фотографий для рекламы автомобиля. Он уверял меня, что их увидят  только
в Германии на выставке, всего-то было  сделано  сто  двадцать  плакатов,
понимаешь!
   - Пусть принесут плакат.
   - Ахинея, они боятся, что ты  его...  Что  тебе  не  понравилась  эта
девушка на плакате, то есть тебе не понравилась ты...
   - Я ничего не сделаю, только посмотрю.
   - Не надо, Ахинея, ты опять расстроишься.
   - Что там написано?
   - Там, конечно,  не  "Мерседес"  под  тобой,  а  "Москвич",  но  тоже
ярко-желтый, и написано: "Подари своей девушке мечту!"
   - Зачем в Германию везти рекламный плакат "Москвича"? -  Я  перестала
что-либо понимать.
   - В Германии сделали плакаты с их машиной, последним "Мерседесом",  а
потом наш АЗЛК попросил меня...
   - Ты скотина, - равнодушно замечаю я.
   - Мы купили тогда самую лучшую приставку, - винится Лом. -  И  вторую
камеру...
   - Почему ты выбрал именно этот кадр, ну почему?! - Я бью  кулаком  по
мягчайшей коже мягчайшего кресла.
   - Ахинея, посмотри на себя в зеркало. В твои глаза вообще заглядывать
опасно, а цвет кожи, а пластика локтей и колен! У меня есть один снимок,
где только твой рот. Приоткрытый, с оттопыренной нижней  губой.  Это  же
икона для онанистов! Не хотел тебе говорить, но если бы  ты  согласилась
со мной работать по ню...
   - Я уже не согласилась. Я не согласилась пять лет  назад,  ты  обещал
никогда больше не затрагивать эту тему!
   - Ладно, виниться так виниться. Я продал на рекламу еще пару  кадров.
Нет, не твоих, - предупреждает он мое возмущение.
   - Не моих?..
   - Нет, съемку делала ты. Там совершенно зашибенная тетка в трусиках и
лифчике бегает по комнате за мужиком в плавках, носках и галстуке.
   - Боже-э-э-э... Только не это!
   - Они балуются с обезьяной в шортах.
   - Что можно рекламировать подобными кадрами?! - С шипением я  подхожу
к Лому, потому что от ужаса и негодования вдруг осипла.
   - Не помню, - Лом вжимается в  кресло  и  смотрит  на  меня  снизу  с
покорным отчаянием. - Может быть, йогурт...  "Только  с  нашим  йогуртом
день начнется неожиданно весело", а?.. Нет, не помню...
   - Что же мне с тобой  делать?!  -  Сжимая  кулаки  и  кусая  губы,  я
стараюсь не заорать или не расплакаться.
   - Ахинея, я хочу, чтобы ты меня ударила, -  вдруг  встает  и  говорит
шепотом Лом.
   Отлично! Размахнувшись,  закатываю  ему  сильную  оплеуху.  Только  я
успела подумать, что за последние сутки бью  уже  второго  мужчину  этой
самой рукой, как Лом сладострастно прошептал:
   - Еще!..
   Я бью его в левое ухо, потом толчком - в лоб,  а  когда  Лом  падает,
сажусь сверху, захватываю рукой кудряшки и долблю затылком  в  пол.  Все
это время он громко и надрывно стонет и  бессмысленно  улыбается,  и  от
этой улыбки я свирепею еще больше. И  только  когда  меня  оттащили  два
охранника,  когда  я  дернулась  от  запаха  нашатыря,  когда  полностью
потерявший   невозмутимость   директор   "Секрета"    стал    настойчиво
интересоваться, зачем я все-таки сегодня, в такой погожий осенний  день,
пришла в его офис, я вспомнила, что Лом успел проглотить два с половиной
пирожка.
   - Я... ключ... Я принесла ключ, чтобы вы  определили,  от  какого  он
сейфа.
   - Спасибо за  визит,  но  давайте  встретимся  в  другой  раз.  -  Он
категоричен, он удивлен и озабочен состоянием бедного Лома,  которому  в
соседней комнате врач делает примочки и успокаивающий укол. Это  от  его
услуг я так опрометчиво отказалась.
   Я глубоко вздыхаю и говорю строгим голосом:
   - Сядьте!
   Удивленный директор опускается в кресло руководителя  по  ту  сторону
стола.  Выдержав  паузу  минуты   в   полторы,   короткими   доходчивыми
предложениями я объясняю причину вдруг накатившего на меня  раздражения.
Сначала я представилась, и удивленный  директор  узнал,  что  я  и  есть
основной исполнитель заказов по  видеосъемке  рекламы  и  информационных
роликов. И что пришла я в его фирму в такой  спокойный  погожий  осенний
день  не  для  того,  чтобы  устроить  тут  показательный  припадок,   а
исключительно по делу, то есть по его  приглашению.  Пришлось,  конечно,
сказать, что больше всего меня  в  помещении  фирмы  "Секрет"  расстроил
именно плакат на стене с моим изображением. Потому как  я  точно  помню,
что танцевала на крыше автомобиля исключительно для рекламы зубной пасты
"Хвойная", и  то,  что  мой  напарник  продал  потрясающие  кадры  танца
какому-то там автомобильному заводу, так  меня  расстроило,  ну,  вы  же
понимаете?..
   Он не поверил.  Он  сходил  в  коридор,  где,  вероятно,  внимательно
всматривался в лицо девицы в прыжке, а я, предположив, что  именно  этим
директор и занят, быстренько расплела свою короткую косицу и, как могла,
растрепала волосы. И к моменту его появления в дверях  кабинета  приняла
позу расслабленной пантеры, голову отвернула к окну, а глаза  скосила  к
двери, слегка прикрыв их взлохмаченной прядкой. Получилось неплохо, судя
по тому, что, войдя, директор дернулся и уже совершенно другой  походкой
подбирался к своему столу.
   - Ну, допустим, - проговорил он, усаживаясь в кресло  и  не  отпуская
своими глазами мои. - Допустим, вы так переживаете  из-за  зубной  пасты
"Хвойная", но обращаться подобным образом с напарником по работе!..
   - А что вы делаете, если ваш работник продает важную конфиденциальную
информацию постороннему заинтересованному лицу?
   Директор задумался и посмотрел на меня уже не так осуждающе.
   - Отношения между напарниками по работе - это ведь  всегда  отношения
между мужчиной  и  женщиной,  между  двумя  женщинами  или  между  двумя
мужчинами, так ведь? Важно установить определенный уровень, устраивающий
всех. Например, моего напарника не устроит, если я его уволю. Его  более
чем  устраивает  такое  выяснение  отношений,  свидетелем  которого   вы
невольно стали. Поверьте, у меня и в мыслях не  было  устраивать  погром
именно в вашей организации, тем более что я пришла по делу. Хотелось  бы
к этому делу перейти, но вы весьма озабочены  состоянием  пострадавшего,
да?
   Директор подумал и кивнул.
   - Давайте спросим его самого, насколько он  возмущен  моими  методами
разрешения споров.
   Идем в соседнюю комнату. С дивана, отстранив живописнейшую  грудастую
женщину в  халате  из  прозрачного  белого  шелка,  приподнимается  Лом,
смотрит на меня умильными ласковыми глазками и громко сообщает:
   - Ахинея, ты!.. Я люблю тебя, Ахинея!
   - Вот видите, - закрываю я  дверь  перед  оторопевшим  директором.  -
Перейдем к делу?
   Я положила на стол ключ с биркой, найденный мною в цветочнице  Ханны.
Директор побледнел.  "Разрешите  взглянуть?"  Да  пожалуйста!  Взглянул,
сильно задумался. "То есть вы хотите узнать, что открывает этот ключик?"
Да, именно это я и хочу узнать и  надеюсь,  что  это  не  самая  трудная
работа  для  охранной  фирмы  "Секрет"  с  достаточно   большим   штатом
сотрудников в одинаковой форме?! Он нажал кнопку и вызвал одного из них.
Сотрудник подошел к столу, посмотрел на  ключик,  потом  на  меня.  "Нет
проблем!"  -  бодрым  голосом  заявил   сотрудник.   "Ты   думаешь?"   -
засомневался директор. "Пусть подпишет заявку на  поиск  информации".  -
"Ничего не подпишу, - тут же категорично заявила я, - но и у вас  возьму
заказ на рекламную съемку без договоров и без оплаты".
   Некоторое время коллеги совещаются, потом интересуются, сколько может
стоить  десятиминутный  ролик   о   работе   специально   подготовленных
экзотических охранных систем? Мне бы насторожиться, выяснить, что это за
идиотское словосочетание - "экзотические охранные системы", но я слишком
утомлена  избиениями  мужчин  (двоих  за  день!),  что,   впрочем,   для
хранительницы очага вполне объяснимо: это женщины-воины  могут  идти  по
жизни, раздавая оплеухи по любому поводу, а  утешительницы  должны  быть
предельно нежными, добрыми и терпеливыми одновременно.  Узнав,  о  какой
сумме идет речь, мужчины посмотрели на меня с уважительным удивлением  и
согласились на сделку "в счет взаимных услуг".
   - Сколько времени  вам  понадобится,  чтобы  найти  замок  для  этого
ключика? - интересуюсь я, посмотрев на часы. Половина четвертого.
   - Нисколько, - встает директор,  идет  в  соседнюю  комнату  и  через
полминуты возвращается с распечаткой.
   - Вот это скорость! - Я восхищенно смотрю в бумажку. Название  банка,
адрес, номер ячейки! Это, понятно, номер 9,  но  еще  прилагается  время
работы банка и даже в субботний день! До семнадцати тридцати.
   Напоследок, чтобы как-то загладить впечатление  от  моего  нечаянного
буйства, я отпускаю комплимент. И директор тут же отпускает  комплимент!
Он, оказывается, видел на последней выставке охранных систем наш с Ломом
ролик, где кошка играет с сигнализатором,  и  сразу  решил  сделать  нам
заказ. Я не выразила удивления и не бросилась в соседнюю комнату,  хотя,
если честно, правая ладонь  сразу  же  зачесалась.  Я  просто  про  себя
решила, что вытрясу из Лома все сведения о его побочной  деятельности  в
сфере рекламы, и сегодня  же!  Благодарственно  улыбнувшись,  я  скромно
поинтересовалась:
   - Неужели вы все ключи от всех банковских сейфов в городе узнаете  по
внешнему виду?!
   - Простите, как вас по отчеству?
   - Викторовна, а что?
   -   Ахинея   Викторовна...   Понимаете,   специфика   нашей    работы
предусматривает определенную секретность, но этот ключ я узнаю теперь из
тысячи подобных и адрес банка запомню  наизусть.  И  говорю  я  вам  это
потому, что вы, вероятно, в этот банк придете последней.
   - Последней?..
   - Такой странный день сегодня. Вы - наш  четвертый  клиент  за  день.
Угадайте, что  было  нужно  предыдущим  троим?  Правильно,  узнать,  что
открывает этот ключ. Я бы вам посоветовал не спешить в банк.
   - Почему?.. - шепотом спрашиваю я.
   - Первые двое мне не понравились,  хотя  бы  потому,  что  предъявили
фотографию слепка с ключа.  Второй  посетитель  мне  не  понравился  еще
больше, он пришел уже с фотографией самого ключа. А потом вообще  пришли
люди из конторы, если вы понимаете, что  я  имею  в  виду,  они  были  с
ключом, и, если я правильно разбираюсь в этом - а я  разбираюсь,  -  его
только что сделали. А потом уже вы. И согласитесь, ваше  поведение  тоже
не назовешь спокойным, хотя,  конечно,  вы  не  угрожали  оружием  и  не
кричали, что закроете мою "шарашкину контору" в течение двадцати четырех
часов.
   - Спасибо...
   Я задумалась.  С  фотографией  ключа  мог  прийти  Ладушкин  или  его
напарник по работе, ведь он фотографировал содержимое моих  карманов.  С
только что сделанным ключом мог  прийти  тот,  кому  Павел  заготавливал
слепок. Но кто же тогда пришел с фотографией слепка?..
   - Не за что, - отвлек меня директор. - Скажете спасибо, когда выпьете
чашечку кофе.
   - Спасибо, нет.
   - Успокаивающий укольчик?
   - Нет, спасибо.
   - Еще рюмочку коньяку?  Шоколад  с  изюмом?  Я  насторожилась.  Взяла
директора  за  пуговицу  на  пиджаке  -  вторую  сверху,  покрутила  эту
пуговицу.
   - Вам что-то от меня надо? Эти люди, которые из конторы, они  сказали
меня задержать, да?
   - Ну что вы, если бы меня предупредили, что вы придете, я бы снял  со
стен все плакаты и репродукцию Ван Дейка в кабинете. - Он  захватил  мою
ладонь в свою и сжал, спасая пуговицу. - Но  мне  действительно  хочется
вас попросить... Только вы не нервничайте, ладно?
   - Валяйте, пока я заинтригована - я расслаблена.
   - Без обид? - не унимался он.
   - Да в чем вообще дело?!
   - Вот. - Мне  протягивают  ручку,  колпачок  откручен.  -  Подпишите,
пожалуйста, ребята правда от нее без ума... - Осторожным движением  меня
разворачивают к стене в коридоре, обхватывают за плечи и подталкивают  к
плакату.
   Вспухшее багровое ухо Лома не давало мне покоя  всю  дорогу.  Он  вел
машину спокойно, только на каждом  светофоре  косился  на  мои  коленки,
затянутые  черными  колготками,  а  раньше  таких  восторженно-вороватых
взглядов у Лома не наблюдалось. Возле банка он наконец проявил интерес к
происходящему и спросил, что