цвета.
   - Вишенку! - требую я.
   - Принеси компот из холодильника! - приказывает Лора.
   Антон бежит в кухню.  На  мои  колени  взбирается  попугай,  властным
жестом обхватывает своими когтистыми пальцами мою руку с бокалом и тащит
к себе. Нюхает. Отодвигает. Сползает на пол.
   - Это даже попугай не пьет! - икаю я, пока Лора достает  из  банки  с
компотом вишенки и булькает их мне в бокал.
   - Попугай, как ты знаешь, дурак. Пей! Пью. Ничего  себе.  Очень  даже
вкусно.
   - Больше не надо, - прошу я Лору.
   - А  ты  не  запрешься  в  ванной  с  лезвием?  -  прищуривается  она
подозрительно.
   - Нет.
   - Не повесишься в туалете?
   - Господи, нет!
   - Не выпрыгнешь с балкона?
   - Лора, у меня третий этаж, это смешно! Не выпрыгну. Я  не  дойду  до
балкона, я больше не могу двигаться.
   - Тогда еще бутылочку пива!
   - Сначала - пописать.
   Держась за стенки, тащусь в туалет.
   - Я позвонила твоему оператору!  -  кричит  Лора  под  дверью.  -  Он
приведет с собой Матрешку!
   - Лаврушку, - поправляю я, не в силах встать с унитаза. - А зачем?
   -  Я  испугалась,  я  еще  маленькая,  хотела  вызвать  психушку,  но
подумала, что тебе больше нужна  помощь  друзей,  которых  ты  знаешь  с
детства.
   Пришли  друзья,  которых,  как  заметила  Лора,  я  знаю  с  детства.
Лаврушка, конечно, сразу бросилась плакать. Лом с умным  видом  полез  в
аптечку на кухне и стал ее потрошить.
   - Что у вас случилось? - поинтересовалась я.
   - Не у  нас.  У  тебя.  -  Лом,  шевеля  губами,  читает  надписи  на
лекарствах. - Ты  собралась  покончить  с  собой  и  даже  не  позвонила
попрощаться? После всего, что между нами было?!
   - Инга-а-а-а, - рыдает Лаврушка, - не делай этого,  я  не  смогу  без
тебя-я-а-а-а...
   - Вы что, сбрендили? - Я совершенно искренне удивлена. Я  бы  наорала
на них как следует, но количество выпитого спиртного  затормаживает  все
реакции.
   - Твоя племянница позвонила. Она, кстати, называет тебя  мамочкой,  -
многозначительно уставился на меня Лом. - Сказала,  что  ты  наглоталась
снотворного. Собираешься покинуть этот мир. Объяснила почему.
   - Почему? - Опять икаю.
   - Она сказала, что к  вам  завалился  инспектор  милиции,  этот,  как
его?..  Лапушкин?  Провел  допрос  с  пристрастием  и  без   свидетелей.
Требовал, чтобы ты сдала клад за восемнадцать  процентов  от  суммы.  Ты
отказалась. После его ухода провела собственное расследование, позвонила
матери в  Германию.  Ты  узнала,  где  лежат  эти  деньги,  и  от  груза
ответственности,  и  в  предчувствии  смертельных  неприятностей  решила
покончить с собой. Твоя племянница считает, что сожительницы... как это?
- повернулся Лом к Лаврушке.
   - Хранительницы очага, - всхлипывает та.
   - Да. Хранительницы очага  иногда  ломаются  от  нагрянувших  на  них
проблем и предпочитают смерть унижениям или резким переменам в жизни.
   - Я хотела выпить две таблетки снотворного, чтобы спрятаться!  Какого
черта вы устраиваете этот балаган?
   - Что это значит - спрятаться?
   - Когда я сплю, меня никто не сможет найти! Лора!! - кричу я.
   Лаврушка и Лом смотрят на меня с жалостью.
   - Я решила, что лучше тебе напиться до бесчувствия, чем травиться,  -
оправдывается Лора в дверях.
   - Ты что, вообще не веришь мне? Ни одному слову?
   - Я верю, но импульсы...
   - Плевать на  импульсы.  Говорю  тебе  раз  и  навсегда:  что  бы  ни
случилось, я должна помочь вам с братом вырасти. Пока вы  сами  меня  от
себя не прогоните, я никуда не уйду!  И  второе.  Ты  подслушала  наш  с
Ладушкиным разговор?
   - И что? - Лора сразу же выставляет колючки.
   - Если ты слышала все, говори, что думаешь на эту тему?
   - Я думаю, что ты поняла, кто убил мою мамочку и Латова. Я думаю, что
ты знаешь, где находятся деньги.
   - Почему-у-у?! - Схватившись за голову, я со стоном падаю на кровать.
   - Потому что ты умная!
 
*** 
 
   ...Давным-давно жил на свете великий воин по имени  Фридрих.  Фридрих
был могучим, прекрасным мужчиной и слов на ветер не бросал.  Можно  даже
сказать, что и в полное затишье он  никаких  слов  не  говорил.  Он  был
молчун, и все звали его Фридрихом Молчуном.  Разговаривал  он  только  в
бою, а весь мир считал своей собственностью. Он мог убить  одним  ударом
кулака коня, если бил по черепу над глазом...
   - Что за садистские подробности? - морщится  Лаврушка,  мы  шипим  на
нее, и Антон продолжает сагу о великом лонгобарде Фридрихе:
   ...Он любил почти всех женщин, которых встречал на своем пути, потому
что считал женщину сосудом для продолжения  жизни  и  хотел,  чтобы  его
кровь продолжалась во многих женщинах и во  многих  поколениях.  Все  на
свете он измерял собой. Его  дворец  имел  по  периметру  оборонительной
стены две тысячи пятьсот Фридрихов, ложе - два с половиной  Фридриха  на
три...
   В этом месте Лора ткнула меня в бок локтем. Я не осталась в  долгу  и
тоже ткнула ее. Нечего издеваться, ну люблю я большие кровати, люблю!
   ...а земли его пахотных полей в Лонгобардии тянулись в  одну  сторону
на одиннадцать тысяч взятых по тысяче Фридрихов, а в другую...
   - Я как-то посчитала, - шепчет Лора, - мужичонка этот был  так  себе,
плюгавенький, метр шестьдесят, а сколько амбиций!
   ...боевых  собак  он  мерил  своей  ладонью  по  спине  от  морды  до
обрубленного хвоста - у боевых собак лонгобарды  отрезали  при  рождении
хвосты, а женщин - от макушки  до  пяток.  Если  ему  приводили  женщину
меньше восьми ладоней,  он  от  нее  отказывался,  отпускал,  чтобы  еще
подросла...
   - Обрати внимание, - шепчет Лора,  -  ладонь  у  этого  Молчуна  была
ничего себе, в растопырку  -  от  кончика  среднего  пальца  до  кончика
большого - почти двадцать один сантиметр. Сам он -  метр  шестьдесят,  а
женщин ему должны были поставлять не ниже метра семидесяти!
   - Да чем он прославился, этот Фридрих? - не  выдержал  Лом.  -  Кроме
того, что ввел свои единицы измерения?
   ...Фридрих Молчун - единственный  лонгобард,  не  покорившийся  Карлу
Великому, сыну проклятого Пипина. С остатками войска лонгобардов он ушел
в горы и оттуда по ночам нападал на вражеские  лагеря,  уничтожив  таким
образом больше половины войска Карла.  После  смерти  Фридриха  не  было
больше ни одного настоящего воина-мужчины в роду лонгобардов, и само это
племя было рассеяно по земле...
   Антон закрыл тонкую книжку в кожаном переплете.
   -  Откуда  ты  знаешь,  какая  у  него  была  ладонь?  -   потихоньку
интересуюсь я у Лоры.
   - Копье в подвале видела? Дедушка говорил, что оно -  девять  ладоней
Фридриха. Я  посчитала.  Двадцать  один  сантиметр  получается.  -  Лора
растопыривает ладонь и показывает сначала  на  кончик  среднего  пальца,
потом - большого.
   - Это копье Фридриха Молчуна? - удивлена я. - Тяжелое...
   - Он, конечно, был силен. Кинжал великого Фридриха хранился у Руди, в
нем больше двух килограммов веса!
   Лом с вытаращенными глазами и Лаврушка с таким выражением  лица,  как
будто то, что она разглядывает в коробочке, сейчас прыгнет на нее или по
крайней мере само  поднимется  и  погрозит,  склоняются  над  засушенным
пальцем Молчуна, который исхитрился раздобыть и доставить Ладушкин.
   - А что он измерял своим мизинцем? - шепотом  интересуется  Лаврушка,
решается и осторожно прикасается к пальцу.
   - Да! - оживляюсь я. - Что он измерял этим мизинцем?
   - Дедушка говорит, что мизинцем Фридрих Молчун мерил небо.
   Некоторое время мы сосредоточенно соображаем, как именно нужно мерить
небо, почему -  мизинцем,  а  не  целыми  Фридрихами,  потом  устаем  от
абстракций и включаем музыку.
   - Дедушка сказал, что только одно существо может измерять небо  своим
мизинцем! - Антон взволнованно пытается вернуть  наше  внимание.  -  Это
может делать только бог!
   - Пусть он покажет из книжки картинку с гравюры, - злобствует Лора. -
Покажи, каким этого Фридриха представляли его современники! Ничего  себе
бог - пузатый коротышка с клещеобразными руками и кривыми ногами! Ногами
он ничего не мерил? Двадцать две пятки Фридриха, сто сорок три ноздри! -
Она бегает по комнате от Антона, потом разворачивается, валит его на пол
и умело, за две секунды, скручивает  его  руки  сзади  и  захватывает  в
кольцо голову, выставив острый локоть.
   Заметив мой взгляд, отпускает брата, ставит его на ноги, отмахивается
от его кулаков, вытирает ему салфеткой нос, разворачивает и  толкает  ко
мне.
   - Иди  к  мамочке,  поплачь,  она  тебя  утешит.  Я  обнимаю  Антона,
укладываю его голову на колени и глажу волосы.
   - Семь сантиметров... полных, - замечает Лом, с сосредоточенным видом
прикладывающий линейку к пальцу в коробке.
   - Не трогай палец бога! - придушенно приказывает Антон,  не  поднимая
головы.
   - Я не трогаю. Еще не хватало!  Я  пытаюсь  определить  универсальное
число. Число, которое  лежит  в  основе  измерения  Вселенной.  Но  есть
проблема. Палец слегка скрючен. Ты не пытался его разогнуть?
   Лаврушка закрывает рот рукой и бросается в туалет.
   Антон вскакивает, хватает коробочку и прячет ее за спину.
   - Нет, не подумай чего, - успокаивает его Лом,  -  это  исключительно
для чистоты эксперимента. Нужно  ли  учитывать  миллиметры?  Или  только
полные приближения? Ахинея, только представь на  минуту,  что  живешь  в
мире, где все по  отдельности  измеряется  относительными  частями  тела
бога. Расстояния - длиной тела, женщины и собаки - ладонями, а Вселенная
- мизинцем! Нет общей меры, есть условная единица -  длина  его  мизинца
или ладони. Это же страшно поэтично!
   - Он не  разгибается.  -  Антон  доверился  восторгу  Лома  и  ставит
коробочку на стол.
 
*** 
 
   Появившаяся было в дверях Лаврушка от  его  слов  опять  бросается  в
туалет.
   Вечером  Ладушкину  в  награду  за  доставленный  мизинец  бога  было
позволено меня выгулять.
   - Ваша мама, - вкрадчивым  голосом  объявил  он,  -  посетила  филиал
швейцарского банка в Гамбурге, назвала там пароль, и ее любезно приняли.
   - Какой банк? - напряглась я.
   - Вы же сами по телефону назвали банк - "Хенгель и Круз".
   Я лихорадочно соображаю, почему мама не звонит.
   - Она не может вам дозвониться, - подстерег мои  мысли  инспектор.  -
Предприняты некоторые попытки, чтобы ей это не  удалось,  пока  федералы
обрабатывают полученную информацию.  Еще  не  желаете  перейти  к  более
близким отношениям?
   - Прямо здесь? - обалдела я.
   - Я имею в виду следующую стадию дружеских  отношений  между  нами  -
доверие и откровенность.
   - Я не сказала ей по телефону ничего такого, чего не могли знать  эти
ищейки! Я просто зачитала надписи на бирках, эти бирки у них!
   - Нет у федералов никаких бирок. Вероятно, ваша тетя запрятала  их  в
другом месте. Когда отыщете еще чего, - Ладушкин остановился и заботливо
запахнул  мой  воротник,  -  не  кричите  громко,  будьте   так   добры,
постарайтесь выработать в себе и своих родных умение делать важные  дела
молча! Молчание, если вам знаком этот штамп, действительно иногда дороже
золота! Итак, - подхватил он меня под руку и поволок от фонаря к фонарю,
- подведем итоги. Ваша тетушка обнаружила  на  вещах,  подаренных  детям
Рудольфом Грэмсом, название банка и номер счета. Так?
   - Не знаю, что удалось вычислить Ханне.  Я  зачитала  маме  несколько
надписей на бирках. Та, что была  выполнена  металлическими  буквами  на
куске кожи, оказалась названием банка и,  как  вы  утверждаете,  номером
счета! Вот и все! Что теперь будет?.. Она сняла деньги?
   - Ну что вы. Не так все просто. Эта бирка... с чего она, кстати?
   - С рюкзака, - шепчу я, стараясь унять дрожь.
   - С рюкзака... Не доверяете маме?
   - Доверяю.
   - А почему тогда трясетесь?
   - Холодно. И страшно.
   - А вот  я  вас  обниму,  Инга  Викторовна,  прижму  к  себе,  да  не
дергайтесь вы, расслабьтесь, я вам что-то скажу на ушко.
   - Зачем - на ушко? - оглядываюсь я. - Нас что,  могут  подслушать  на
совершенно пустой улице? Смотрите, ни одной машины!
   - Это чтобы вы лучше уяснили. А подслушать,  кстати,  они  могут  где
угодно. Так вот. Ваша мама назвала номер счета, но не назвала пароль.
   - Пароль?..
   - После того как она написала на бумажке номер  счета,  ее  попросили
назвать число. Она назвала. Это число оказалось  не  правильным.  Теперь
она звонит вам, звонит,  чтобы,  вероятно,  узнать  это  число.  Что  вы
пропустили, Инга?
   - Длину всех синих ниток, поделенную на  количество  рядов  вязки,  -
бормочу я.
   - Как вы сказали? - интересуется Ладушкин, чуть касаясь губами  моего
уха.
   - Нет, ничего. Я представила, как федералы делят и умножают цифры  из
блокнота Ханны... Щекотно.
   - Знаете, что я думаю? - мечтательно спрашивает Ладушкин. - Я  думаю,
что федералам это число не выяснить, даже  если  они  заново  свяжут  из
распущенных ниток детский свитер и посчитают на нем всех оленей.
   - А они вяжут?.. -  Я  отстранилась  и  посмотрела  в  веселые  глаза
инспектора.
   -  Пригласили  двух   пожилых   женщин   из   пропускника,   но   это
государственная тайна! - Ладушкин прижал палец к моему рту. Потом провел
им по нижней губе, оттягивая ее. Я клацнула зубами. Инспектор очнулся  и
убрал палец. - Как только свитер будет связан и олени посчитаны, или что
там можно еще реанимировать и измерить? Куклу, кстати, пытаются собрать,
да... как только они убедятся, что дальнейшее копание  в  сундуке  вашей
тети чревато всему восьмому отделу  конкретным  диагнозом,  они  включат
связь, мама вам позвонит, вы радостно  проорете  ей  в  трубку  заветное
число, федералы придут в банк раньше ее, и все - игра окончена.
   - Не знаю больше никакого числа. - Я  вырываюсь  из  крепких  объятий
Ладушкина.
   - А где вы взяли предыдущие три на выбор?
   - Лора нарисовала по памяти оторванные бирки! Пустите, Ладушкин.
   - Зря. Зря отказываетесь от моих надежных рук, Инга Викторовна.
   - На сколько тянет убийство в состоянии аффекта? - интересуюсь я.
   - Хотите меня убить? Глупейшая идея.
   - Ладушкин, у вас мания величия какая-то!
   - А, вы о своем деле хлопочете? Ничего вам не  будет,  самооборона  и
защита жизней несовершеннолетних в условиях, когда можно спастись только
путем нападения.
   - Что это значит - спастись... путем нападения?
   - Это значит, что, имея дело с террористкой,  которая  прошла  боевую
подготовку, вы могли обезопасить свою жизнь и жизни детей, только  напав
первой.
   - А я напала первой? - интересуюсь я озадаченно.
   - Если вы заявите,  что  сопротивлялись  ее  нападению,  запутаетесь.
Потому что по отчетам наших экспертов и  аналитиков  Службы  получается,
что вы проткнули террористку  вилами,  находясь  от  нее  на  расстоянии
восьмидесяти сантиметров и на высоте  двух  метров  десяти  сантиметров.
Сила удара и его направление вычислены. Поэтому, чтобы не ошибиться и не
рассказывать, как вы боролись с профессионалкой, подпрыгнули в воздух  в
стиле ниндзя и убили ее подвернувшимися под  руку  вилами,  лучше  сразу
придерживайтесь правильной версии. Вам что,  племянница  не  рассказала,
как все было? Говорите, что вы знали, с кем имеете дело, запрятались  на
сеновале и, ни на что не надеясь, бросили вилы сверху вниз,  как  только
она подняла вверх глаза и  заметила  вас  и  детей.  Нечаянно  попали...
Взгляд - затравленный,  вот  как  сейчас,  одежонка  затрепанная,  но  с
изысками - сама шила, никакой косметики. И все будет в ажуре.
   - Спасибо...
   - Кушайте на здоровье.
   - Спасибо, но я спрашивала не о себе. Я спрашивала вообще. Как у  вас
осуждают за убийство в состоянии аффекта?
   - Ну что тут сказать... По  закону  беременная  женщина,  совершившая
убийство в состоянии аффекта...
   - Ладушкин! - Я потрясла его за плечи. - Не надо  на  мне  испытывать
ваши методы допроса! Я не беременна!
   - Так вы же не о себе спрашивали, - хитро улыбается Ладушкин.
   - Тем более!
   - От трех до восьми, если без отягчающих.
   - Отягчающие - это?..
   - Это, к примеру, когда обвиняемый в состоянии  аффекта  убивал  тещу
заранее заготовленным топором или выслеживал жертву с оружием в руках.
   - Восемь лет... Для него это равносильно смерти...
   - Что вы сказали? Для него?
   - Ничего, так, прикидываю.
   - Чувствую, что вы готовите себя к веселой жизни. И мне в  ней  места
нет? - серьезно спросил инспектор, и в глазах его была почти мольба.
   - Всегда рада буду вас видеть, - открыто заявляю я,  честно  глядя  в
эти глаза. - А теперь мне пора.
   - Да. - Ладушкин посмотрел на часы. - Вы за сколько шарфик вяжете?
   - Если фильм интересный, могу за фильм связать. Потом,  смотря  какие
нитки.
   - Тогда уже можете сесть на телефон. За полдня две вязальщицы  успели
справиться с детским свитером, как вы думаете?
 
*** 
 
   Мама  позвонила  через  час   моего   напряженного   гипнотизирования
телефона. Чтобы не  тратить  времени  и  не  выслушивать  ее  рассказ  о
посещении банка, я сразу же спросила:
   - Чего ты не знала?
   - Если бы я знала, чего не знаю, я бы  сказала!  -  с  ходу  завелась
мамочка. - Только представь себе, в этом банке действительно есть вклад,
что-то из перечисленного мною оказалось номером счета! Но снять его, как
мне объяснили, можно только в Швейцарии, в главном офисе, и только после
определенной проверки получателя.
   - Слушаю тебя. - Я сдалась.  Мне  стало  все  равно,  что  нас  могут
подслушивать, я была просто  раздавлена  недавним  своим  открытием,  от
которого вполне можно свихнуться, и так устала, что заочно прокляла  эти
деньги.
   - Слушай, слушай! - многозначительно  заметила  мама.  -  Внимательно
слушай. Я назвала первое попавшееся на язык число, и тогда они попросили
меня пройти в соседнее помещение. И там!..
   - Какое число ты назвала? - удивилась я.
   - Я сказала - тридцать три.
   - Почему - тридцать три?..
   - Во-первых, это возраст  Христа,  во-вторых,  оно  состоит  из  двух
троек, а шесть - мое любимое число, понимаешь?
   - Нет, но это неважно. Число не подошло?
   - Они сначала не знали и стали это проверять!
   - Не тяни!..
   - Они сделали со мной то, что мы делали с тобой по ночам в  апреле  в
первый день полной луны, между кухней и коридором, помнишь?  Ну,  я  еще
ставила тебя возле...
   - Все! - крикнула я  так  громко,  что  прибежали  дети.  -  Прекрати
говорить всякую ерунду. Я тебя понимаю, но нечего  другим  людям  знать,
чем мы занимались по ночам в апреле в первый день полной луны!
   Я стараюсь унять дрожь. Теперь я вовсе не хочу, чтобы  мама  подробно
объясняла всем подслушивающим, что именно мы делали каждый апрель,  пока
мне не исполнилось восемнадцать.
   - Если ты понимаешь, думай дальше сама. А за мной тут ходят по  пятам
два совершенно андрогированных блондина! По очереди! Так что я пользуюсь
бешеным успехом  у  представителей  родных  секретных  служб  и  местных
властей и потому серьезно подумываю, не остаться ли мне здесь  навсегда,
тем более что я определила формулу духов, которые одинаково действуют  и
на блондинов, и на...
   - До свидания, мамочка! - кричу я.  -  Нечего  разбалтывать  семейные
секреты!
   Кладу трубку и интересуюсь у Лоры:
   - Что такое андрогированный блондин?
   - О-о-о-о! - стонет Лора. Без объяснений.
   Самая страшная ночь в моей жизни.
   Я подготовилась, как могла.
   Сначала  я  думала,  не  пустить  ли  все  на  самотек,   загрузиться
снотворным и проспать сутки, спрятавшись от всех?
   Все, что можно было разгадать, я разгадала.
   Никакой радости мне это не принесло.
   Деньги? А как их  забрать?  Куда  девать?  Как  тратить?  Нет,  пусть
подождут.
   Я читала, что некоторые люди растут до двадцати восьми лет.
   Часам к девяти вечера я вдруг поняла, что бабушка знает. Она же умней
меня, и потом, это ее дочку убили!
   К половине десятого я подумала, что она сама все сделает, но так, что
мне придется подготавливать к захоронению в подвале дома сразу двоих.
   К  одиннадцати  я  подъехала  к  дому