-  начала
бабушка.
   - Я знаю английский, немецкий и французский, два года изучала  латынь
и историю христианства, обучена приемам восточных единоборств,  стреляю,
прыгаю с парашютом, умею водить машину, мотоцикл и катер! Это меня  -  в
школу?! - тут же выразила свою позицию Лора.
   - Хорошо. - Бабушка не удивилась. - Чем ты собираешься  заниматься  в
жизни?
   - Дотяну как-нибудь до совершеннолетия и  пойду  учиться  в  академию
военно-воздушных сил США.
   Мы с бабушкой, как по  команде,  начали  вертеть  на  блюдцах  пустые
чашки. Пришел Питер, забрал чашки с блюдцами.
   - Мне еще с тобой повезло, - сказал он бабушке. - Бог миловал, ты  не
пошла в военные летчицы и даже не стала простым снайпером!
   - Оставь нас, - попросила бабушка.
   -  Могу  поспорить,  что  она  решила  до  совершеннолетия   заняться
проституцией и изучением реакции  своего  организма  на  некоторые  виды
наркотиков. Чтобы время зря  не  терять.  -  Питер  старательно  собирал
салфетки.
   - У меня рост метр семьдесят пять, талия - пятьдесят пять, длина ноги
почти метр! Я собиралась  поискать  работу  в  модельных  агентствах!  -
повысила голос Лора.
   - Что я говорил, - кивнул Питер.
   - Уйдешь ты или нет? - устало спросила бабушка.
   - Оставь блюдце, я покурю. - Лора задержала свое блюдце.
   - А по сопатке не хочешь схлопотать? - ласково спросил Питер. - А  то
давай проверим, как такая всесторонне  развитая  и  в  боевом  отношении
подготовленная пацанка  справится  со  стариком.  Учти,  опыт  усмирения
зазнавшихся воительниц у меня отменный! И запомни на будущее. При Антоне
не смей засовывать в рот никотиновые соски. Не  порть  мальчика.  Хочешь
пососать - иди в уличный нужник и запрись там как следует.
   Я во все глаза смотрю на Питера. Он совершенно спокоен,  только  чуть
тренькает чашка в горке грязной посуды у него в руках.
   - Питер, тебе вредно волноваться, - улыбается бабушка.
   - Да. Если ты не станешь засовывать в рот  эту  гадость  из  пачки  в
твоем рюкзаке и мы не будем драться, то я, пожалуй, пойду спать.  Поздно
уже. - Постояв рядом с Лорой и выждав полминуты, Питер кивает и уходит.
   - Ненавижу зазнавшихся мужиков! - шипит Лора.
   - Попробуй относиться к Питеру как к  своему  дедушке,  а  не  как  к
мужику, - улыбается бабушка.
   - Тоже мне дедушка!..
   - Другого нет. Так на чем мы остановились? Так...  Тебе  не  подходит
общеобразовательная   школа?   Хорошо.   Предлагаю    платный    колледж
гуманитарно-исторической направленности.  Обещаю,  что  таких,  как  ты,
всесторонне развитых и даже утомленных различными удовольствиями  юношей
и девушек там предостаточно. Колледж для богатеньких воинов. В свободное
время - корты, бассейн или тренажерные залы на выбор. Отдых - в  странах
Европы для лучшего закрепления языков.
   - Это большие деньги, - начала было я, но бабушка махнула рукой:
   - Не волнуйся. Ханна оставила много денег. Куда их тратить,  если  не
на обучение детей?
   - Много денег? - Я стараюсь не выдать голосом волнения. - Сколько?
   - Точно не знаю. И некоторое время будут проблемы.
   - Почему? - Я зажмуриваюсь на всякий случай. Так я делала в  детстве,
когда в фильме должны кого-то убить.
   - Потому, что их еще нужно найти.
 
*** 
 
   Этой ночью я сплю в одной комнате  с  детьми.  Затаившись  каждый  со
своими мыслями, мы  напряженно  прислушиваемся  к  дыханию  друг  друга.
Первым не выдержал Антон.
   - Почему мама умерла? - спросил он шепотом, как бы про себя.
   - Потому что ее убили, - тут же разъяснила Лора.
   - И папу убили?
   - И папу убили.
   - Зачем?
   - Убивают не зачем. - Лора продолжала  наставлять  брата.  -  Убивают
почему.
   - Почему? - шепчет  Антон,  и  я  слышу  подкатывающие  к  его  горлу
рыдания.
   - За деньги, конечно, - как само собой  разумеющееся,  снисходительно
объясняет Лора.
   - Их ограбили?
   - Может быть, еще нет. Но дело  к  тому  и  идет.  Если  не  проявить
решительности, ограбят уже нас с тобой.
   - Кто тебе сказал о деньгах? - не выдерживаю я.
   - Неважно. Я знаю, что дело в деньгах. Плакали
   Мечты бабушки о колледже для  богатеньких,  -  потягивается  Лора.  -
Придется мне мыть посуду в кафешках и заочно кончать школу.
   - Ничего не понимаю, - сознаюсь я. -  Ты  же  только  что  собиралась
стать фотомоделью! И почему это с колледжем не выйдет?
   - Если моих родителей убили, значит, убийца узнал все, что  хотел,  о
деньгах. И деньги теперь уже у него. Логично? Логично,  -  отвечает  она
сама  себе.  -  Зачем  убивать,  если  не  узнал,  где  клад?  А  насчет
фотомодели... Дедушке не понравилось. - Лора улыбается. - Дедушке Питеру
моя идея не понравилась. Не будем огорчать дедушку!
   Дверь открылась, в проеме возникла бабушка в длинной ночной рубашке и
теплых шлепанцах (из шкуры козы, мехом внутрь).
   - Две проблемы, - тихо сказала она, вошла и села в кресло-качалку.  -
Я говорила, что их две. Образование детей -  первая.  Деньги  -  вторая.
Лора, говори.
   - Мне нечего сказать. Мама про деньги упоминала,  но  лично  я  ничем
помочь не могу. Это была  запрещенная  тема,  беседы  велись  шепотом  и
всегда - на открытом воздухе. Самое смешное - она уверяла меня,  что  не
знает, где находятся деньги. Она говорила,  что  Руди  вредный  мальчик,
начитавшийся приключенческих романов. Он так  исхитрился  запрятать  эти
деньги, что, по-моему, сам запутался. Мама  ничего  толком  от  него  не
могла добиться, хотя кричала и визжала на славу. Папа  был  поспокойней,
смеялся над ее страхами и  обещал  мне,  что,  если  с  ними  что-нибудь
случится, есть человек, который отгадает, где деньги.
   -  Да,  я  тоже  помню.  Папа  говорил,  что  Инга   отгадает   любую
головоломку, - подал тоненький голосок Антон.
   Я медленно села на кровати.
   - Ну вот, все и уладилось, - хлопнула бабушка ладонями по коленкам. -
А теперь спите. Поздно.
   - Минуточку, что уладилось? - просипела я. - Какую  головоломку?  Что
все это значит? Мне Латов никогда ничего не говорил!
   - Но он в тебя верил! - успокоила меня Лора. - Он говорил,  что  если
моя мать действительно отменный экземпляр женщины-воина, то  интуиции  и
сообразительности ей стоит  поучиться  у  тебя  -  отменного  экземпляра
хранительницы очага!
   - Чушь какая-то. -  Я  встаю  и  нервно  хожу  по  комнате.  -  Какой
сообразительности?! Я не могу даже ключ запрятать в квартире так,  чтобы
его не нашли с первого раза!
   - Может быть, ты не умеешь прятать, но умеешь искать? - раскачиваясь,
предлагает свою версию моей сообразительности бабушка.
   Я смотрю на ее поднимающиеся в  воздух  при  качке  назад  тапочки  и
решительно требую:
   - Поговорим наедине!
   - А я? - приподнимается обиженная Лора.
   - Если вы хотите все уйти, включите свет, мне страшно!  -  потребовал
Антон.
   - Лора пойдет с нами? - интересуюсь я уже в дверях, пропуская бабушку
и закрыв проем рукой перед Лорой.
   - Последняя на данный момент молодая  воительница  в  нашем  роду,  -
вздыхает  бабушка.  -  Она  пока  еще  достаточно  примитивна  в   своих
поступках, но имеет право голоса.
   Решительно оттолкнув после этих слов  мою  руку  и  фыркнув,  Лора  с
гордым видом протиснулась мимо меня в дверь.
   Спускаемся вниз. Садимся  в  темноте  за  большим  круглым  столом  в
столовой. В тишине, содрогнувшись, вдруг  включился  холодильник,  нервы
мои слишком напряжены, я чуть  не  полезла  от  страха  под  стол.  Лора
заметила мой испуг и не смогла сдержать покровительственной усмешки. Они
вдвоем  смотрят  на  меня  с  терпеливым  ожиданием.   Старый   воин   и
воин-подросток... Прислушиваюсь к себе  и  отмечаю  легкую  неприязнь  к
обеим.
   - Не нужно нас ненавидеть, - замечает бабушка. - Я,  например,  тобой
восхищаюсь. Лора подрастет и тоже поймет, что бог уделил  твоему  уму  и
внутреннему содержанию  больше  внимания,  чем  внутреннему  миру  самой
великолепной воительницы. А вот красоты он добавил зря. Это  тебя  будет
всегда отвлекать от реальности.
   Чувствую, что краснею, потому что так обо мне бабушка говорит  первый
раз. . - Царевна ты наша, лягушка, - шепчет Лора. -  Давай  колись,  что
знаешь!
   - Мой любовник оказался федералом, - решаюсь я. - Он  спал  со  мной,
вероятно, только из-за информации о деньгах...
   - Ну-ну, - успокаивает  меня  бабушка.  -  Не  стоит  так  сразу  все
упрощать. Мужчину не заставишь из-за денег  почти  два  года  заниматься
сексом по субботам.
   - А из-за очень больших денег? - встревает Лора.
   - Он стащил мой блокнот. Он носил с собой состав для снятия слепков с
ключей, миниатюрный фотоаппарат-зажигалку...
   - Не все так плохо. Ты же знаешь, мужчины-воины обожают  обвешиваться
дорогим снаряжением и фотографироваться, как  только  подвернется  такая
возможность, - успокаивает меня бабушка. - Не отвлекайся.  Как  там  наш
инспектор?
   - Он... Он тоже считает, что Павел познакомился со мной  по  наводке.
Счета Фракции Красной Армии оказались пусты. Немец Зебельхер  из  отряда
по борьбе с терроризмом, который убил Руди  и  его  напарницу  Бригит  в
метро, сейчас приехал сюда, как полагает Ладушкин, в погоне за деньгами,
которые Руди спрятал незадолго до смерти. Наши федералы пронюхали, что
   Немец занят поисками денег,  и  начали  прорабатывать  русский  след,
подсунув мне Павла, а Ханне, вероятно, кого-нибудь еще в ее  понедельный
список любовников. Вот и все,  что  я  знаю  со  слов  Ладушкина.  Можно
включить лампу? - Это я в очередной  раз  дернулась,  когда  холодильник
заурчал, врубаясь.
   - Не надо. Посидим в темноте, так уютней, - вредничает Лора.
   - Ладно. - Я решаюсь и спрашиваю бабушку:
   - Ты говорила Лоре о посылках?
   Бабушка задумывается. Поскольку в наших  логических  построениях  нет
объяснения появлению отрубленных голов и кистей  рук  родителей  Лоры  и
Антона,  бабушка  решается  и  все  рассказывает  Лоре.  Та   немедленно
вскакивает, зажигает все  лампы,  залезает  в  кресло  с  ногами  и  еще
укрывается сверху пледом.
   - Маньяк! - выдыхает она после этого и косится на темное окно.
   - Ладушкин сказал, - теперь я позволяю себе повредничать,  -  что  на
его памяти он  не  встречал  маньяков,  которые  после  совершения  акта
надругательства  над  телами  выясняли  местожительства  детей  жертв  и
отсылали им на дом посылки с частями тел родителей. Что бы  ты  сделала,
если бы получила такую посылку и открыла ее?
   - С головой мамочки? - уточняет Лора,  задрожав.  -  Ну-у-у...  Я  бы
подумала, что это предупреждение...
   - О чем тебя должны были таким образом предупредить?
   - Чтобы я чего-то не сделала... Или сделала?
   - Давайте не будем это обсуждать, - предлагает  бабушка  и  закрывает
ладонями лицо. - Устала я. Больше не могу говорить. Простите меня...
   - За что? - удивилась Лора.
   - Что? - Бабушка убрала руки, и ее глаза посмотрели на меня и на Лору
с испугом неузнавания.
   Я подумала, что ей стало плохо после воспоминания о ночных бдениях  и
рассветном захоронении.
   - За что простить? - настаивает Лора.
   - А... За то,  что  похоронили  мы  твою  маму,  а  ты  с  ней  и  не
простилась... И Антон не простился...
   - Для меня эти языческие штучки значения не имеют, - бесшабашно машет
рукой Лора. - Я вообще не знаю, зачем моя мамочка рожала детей. Мы ей ну
никаким местом!.. Я тебя и деда помню больше, чем ее.
   - Спасибо, вспомнила. - В столовую заходит Питер. Он гасит все лампы,
кроме ночника на полу. - Я пришел сказать, что забрал мальчика к себе  в
спальню. Нечего ему спать с женщинами в  одной  комнате.  Тем  более  он
боится темноты. И так как ты завтра уедешь, - Питер кладет мне на  плечо
руку, - я хотел бы поговорить о нем. Без этих кровожадных фурий.
   Бабушка молча встает и уводит Лору. Лора корчит  мне  рожи  и  делает
страшные глаза, кивая на Питера.
   - Сиди. - Питер подтаскивает кресло к  окну  и  усаживается  лицом  к
темному стеклу. - Мне нужно тебе кое-что рассказать.
   - Я не хочу сейчас говорить о котенке...
   - Не перебивай. Не так уж много времени  мне  осталось  разговаривать
вообще, чтобы ты могла выбирать. Я хочу рассказать тебе о тебе.  О  тебе
четырехлетней. На фотографиях твои волосы кажутся  темнее.  А  они  были
белого цвета. Это был цвет не холодной платины,  а  белого  молока.  Вон
там, у старой калитки, сейчас ее  заделали,  стоял  уличный  туалет.  Ты
запиралась в нем с  двумя  соседскими  мальчиками,  они  были  постарше,
братья-погодки, и вы рассматривали друг друга в разных местах.
   - Питер!..
   - Не перебивай. Откуда я знаю, не стерла ли твоя расчетливая  бабушка
и это, постыдное с ее точки зрения, воспоминание? Так вот, вы запирались
и рассматривали друг друга, пока стыд и страх  не  вырастали  настолько,
что не помещались в просвечивающихся досках  туалетных  стен,  потом  вы
выскакивали,  красные,   возбужденные,   и   бегали   по   саду,   крича
"письки-попки!.. письки-попки!".
   - Смешно... - Я не улыбаюсь, мне вдруг стало очень грустно.
   - Когда тебе было  шесть  и  ты,  благодаря  мне,  уже  сносно  знала
анатомию человека, мы частенько сидели вон под  той  яблоней.  Закрывали
тяжелый анатомический атлас, ты залезала ко мне на колени,  волосы  были
еще теплее цветом, потому что уже с примесью желтого в молоке,  и  пахли
сушеными грибами. Ты залезешь, мы  обнимемся  и  замрем  в  благоговении
перед совершенством человеческого тела.
   - Я помню...
   - Когда тебе было восемь, ты перестала садиться ко мне на  колени.  Я
не обиделся. Я понял. Ты мне больше не доверяла. Знаешь, почему?
   - Нет...
   -  Потому  что,  путешествуя  пальцами  по  нарисованным  кровеносным
сосудам, отслеживая пульсацию и путь крови к сердцу и от сердца, я тогда
по ошибке, только из самоуверенности  в  собственном  могуществе,  начал
тебя убеждать, что в жизни нет загадки - это работа крайне беззащитного,
но фантастически совершенного организма. И все. Ты решила,  что  я  тебя
обманываю. До того момента ты больше верила мне, а не  бабушке.  Изольда
подкараулила этот момент. Можно  сказать,  она  даже  сладострастно  его
предвкушала. Она  взяла  тебя  за  руку,  отвела  в  подвал  и  навсегда
приворожила к себе, в двух словах объяснив, что ты сама и  твое  тело  -
это целая вселенная, повязанная  жизнью  и  смертью  с  другими  людьми,
деревьями, животными  и  с  самой  Землей.  Она  купила  тебя  мечтой  о
бессмертии. И вот я спрашиваю  себя...  -  Питер  вдруг  резко  встал  и
повернулся ко мне. - Должен ли я отдать мальчика, как отдал  без  борьбы
тебя?! Или я должен увести его,  как  Крысолов,  от  похоти  и  алчности
вашего мира?!
   - Дедушка!.. - Я тоже вскочила, не в силах вынести гримасы отчаяния и
злости на его залитом слезами лице.
   - Сиди! С тобой ничего не  вернуть.  Просто  запомни  этот  разговор.
Запомни котенка. Козлят, которых она резала  и  так  вкусно  готовила  к
семейным  субботним  ужинам.  И  когда   тебе   захочется   поиграть   в
разнообразие других жизней или ты легко и самоуверенно решишь расстаться
с любимым человеком, надеясь на призрак  его  любви  в  призраке  твоего
нового существования... вспомни дедушку Питера. Я, Питер  Грэме,  говорю
тебе, что все смертно.  У  тебя  не  будет  других  жизней,  люби  себя,
теперешнюю, до самозабвения эгоизма, потому  что  ты,  Инга,  урожденная
Грэме, единственная, и никогда больше не будет такой. -  Он  покачнулся,
нащупал спинку кресла и тяжело сел. - Мои уроки были жестоки,  прости...
Я хотел доказать тебе, что  смерть  существует.  Я  действовал  неумело.
Отчаявшись достигнуть понимания  с  собственными  детьми,  я  в  надежде
обрести  его  посадил  к  себе  на  колени  беленькую  девочку-внучку...
Впрочем,  о  чем  я  говорю?  Да!  Как  только  ты  ощутишь  собственную
смертность, ты поймешь, что все смертны. Нет, я запутался... Устал...  О
чем вы тут шептались? Призрак огромных денег, да?  О,  это  возбуждающее
ощущение близкого богатства, свободы и всемогущества. Я за тебя спокоен.
Тебя никакие деньги не испортят, а вот моя вторая внучка...
   - Лора еще очень маленькая, не веди себя с ней как со взрослой.
   - Заблуждение! - Питер ткнул в меня указательным пальцем. - Маленькой
она станет годам к шестидесяти... если доживет! Когда  устанет  воевать,
убивать, повелевать.  Оглянется  в  припадке  старческой  беспомощности,
начнет  собирать  цветочки  на  лугах,   сочинять   стишки,   играть   с
кошечками-собачками. А сейчас  она  -  в  пике  своего  взросления.  Она
всемогуща! И потому опасна... Надеюсь... - Он уже шепчет, уронив  голову
на грудь и закрыв глаза. - Я надеюсь... ей не найти денег... Руд  и  был
не дурак...
   - Питер. - Я трясу дедушку за плечо. - Откуда ты знаешь о деньгах?
   - Деньги убили моего сына, - говорит он отчетливо и  бесстрастно,  не
открывая глаз. - Деньги и блудливая сучка Ханна со своим мужем.
   - Да Латов-то здесь при чем? Питер усмехается и грозит  пальцем,  как
будто я затронула запретную тему.
 
*** 
 
   Рано утром к дому бабушки  подкатили  две  "Волги".  Молодой  нервный
федерал, тыча мне, бабушке, Питеру и Лоре в лицо бумажкой,  сказал,  что
он имеет  разрешение  допросить  детей.  Этим  самым  разрешением  он  и
размахивал. Допрос проводился в столовой и касался  последних  двух  лет
жизни    Лоры    и     Антона     Латовых     в     "частном     секторе
животноводческо-растениеводческого  комплекса,  принадлежащего  женскому
монастырю". Напарник нервного федерала, как  только  выпил  предложенную
чашку кофе и съел все семь бутербродов с тарелки (Лора заявила,  что  из
всех завтраков у нее получаются только бутерброды, и,  стеная,  готовила
их больше часа), включил магнитофон, и допрос начался.
   Дедушка Питер в столовой не остался, он  только  погладил  по  голове
Антона и пообещал ему, что после разговора с этими  посторонними  дядями
они обязательно пойдут на речку.
   Успокоившись, Антон вполне сносно ответил на вопросы, как часто к ним
приезжала мама в гости, с кем  она  приезжала  и  не  проводила  ли  она
раскопок на территории животноводческо-растениеводческого комплекса.
   - Проводила, - кивнул Антон. - Мама часто копала там землю.
   - Отлично. Ты  можешь  показать  эти  места  на  плане?  -  оживились
федералы и развернули на столе карту. - Вот, видишь, это речка, вот  тут
через лес тропинка, мы отметили ее карандашом, а это план животновод...
   - Спросите, зачем мама копала землю, - сквозь зубы предложила Лора.
   - Девочка, не вмешивайся, - рассердился главный, который  нервный.  -
Тебя тоже спросят, ты все расскажешь.
   - Мы хоронили ворон, - сообщил  Антон.  -  Вот  тут,  тут  и  еще  за
теплицами.
   - Отлично. Ворон хоронили, это отлично. Каких ворон?
   - Мертвых.
   - Отлично. Вы похоронили много мертвых ворон. Отлично. А где вы брали
мертвых ворон?
   - Их Лора отстреливала, - грустно заметил Антон. - Сначала она просто
училась метко стрелять,  а  потом  провела  санитарно-гигуни...  провела
очистку местности от ворон, которые разоряли огороды. А то  знаете,  они
даже клубнику клюют!
   - Ага...  -  задумались  федералы  и  уже  через  полминуты  глубоких
раздумий потребовали, чтобы Лора немедленно показала им, из чего убивала
ворон.
   - Сначала Аглая дала мне старый "Макаров", - честно ответила Лора,  -
а через неделю я вполне управлялась с чешским "узи". Я могла  обстрелять
дерево на  тридцать  тушек  сразу.  Аглая  стреляла  лучше.  Она  иногда
отстреливала с дерева по сорок пять тушек. И это  в  сумерках,  -  гордо
заявила Лора. - Вороны к вечеру собирались на  деревья  спать,  стрелять
нужно было уже в сумерках!
   - Аглая - это?.. - уточнили федералы.
   - Сестра Аглая, она меня охраняла.
   - Значит, сестра Аглая охраняла тебя с оружием?
   - Это же монастырь, - терпеливо разъясняла Лора.  -  Охранник  должен
быть женского пола. В монастыре маме сразу сказали, что у них есть  свои
отличные кадры с  профессиональными  навыками,  а  сраны