в
кабинете, и начинают фальшиво улыбаться, но  я  уверена:  за  минуту  до
этого речь, несомненно,  шла  о  моей  персоне.  Они  удивляются,  каким
образом ничтожная серая мышь Алена получила теплое местечко в "Гаранте".
Им и в  голову  не  может  прийти  элементарный  ответ:  Алена  спала  с
человеком,  который  имел  возможность  ее  сюда  устроить  (о,  горькая
правда!). Это объяснение так же далеко от них, как Колумб  от  земли  на
второй неделе плавания. Естественно, кто  же  мог  позариться  на  такую
незаметную, некрасивую, ужасно одетую девицу? Когда я думаю..."
   "...Волнует меня уже неделю. Как  отдать  ему  ключи?  Мы  откровенно
избегаем друг друга. Вчера в конце  коридора  мелькнула  тень  Б.,  и  я
малодушно нырнула в валютный отдел, только бы не попасться ему на глаза.
Может быть, положить ключи в конверт  и  передать  через  Лизу?  Но  это
значит собственноручно вырыть себе могилу. Что тут начнется! Лиза с ходу
задаст мне 670 вопросов, не услышит  ответа,  придумает  ответы  сама  и
помчится, ломая ноги, по  всем  кабинетам  с  оглушительной  сплетней  -
волновать сердца, потрясать умы. А если подбросить в почтовый  ящик?  Но
если он не живет постоянно в той квартире, то и в ящик не заглядывает. И
потом, как это будет выглядеть? Откровенная трусость - подбросила ключи,
лишь бы не встречаться. Все, решено,  завтра  утром  зайду  к  Б.,  Лизе
скажу, что хочу выяснить насчет отпуска,  быстро  отдам  ключи,  и  все,
свободна..."
   "...Знает, что я работаю в банке, видела меня несколько  раз.  Я  так
оторопела, что добрых три минуты не могла сообразить, что же она от меня
хочет. Сердце мгновенно улетело куда-то вниз, я подумала, что, наверное,
она сейчас будет меня убивать. За то, что я  спала  с  ее  мужем.  Через
секунду, однако, я вспомнила, что  они  все-таки  в  разводе  и  амурные
похождения  экс-супруга  ее  должны  волновать  мало.  Но  все  равно  я
нерешительно и  испуганно  смотрела  на  Виолу,  не  понимая,  зачем  ей
понадобилась. Она улыбнулась своей милой, нежной  улыбкой  и  пригласила
меня в автомобиль. Я села на переднее сиденье. "Ждали автобус?" Конечно,
а что я еще могла делать на автобусной остановке? "Куда вас подбросить?"
Все, что произошло  дальше,  можно  было  расценить  только  как  каприз
скучающей дамы: она пригласила меня составить ей компанию на этот вечер,
и, несмотря на мое изумленное сопротивление, через двадцать минут мы уже
сидели в крошечном ресторанчике, и  официантка  галопом  скакала  вокруг
нашего стола, разгружая подносы. От тарелок и горшочков поднимался такой
одуряющий запах, что я перестала ломаться и полностью отдалась  процессу
- если богатая леди решила накормить ужином кассиршу из банка ее бывшего
мужа - почему кассирша должна симулировать стойкое отсутствие  аппетита,
тем более после трудового дня? Я с нескрываемым восторгом вонзила зубы в
мидию. Потом были - о, память, сохрани навеки! - телятина  с  кремом  из
шампиньонов и эскалоп из лососины. Мой желудок, задыхаясь, стонал: "Еще,
еще, еще!" Виола мягко остановила меня, когда в конце  ужина  я  сделала
робкую попытку нырнуть в сумочку за  деньгами,  -  наша  буйная  трапеза
потянула на четыреста тысяч, с меня, значит, двести.  К  счастью,  Виола
заплатила сама, мне очень не хотелось расставаться  с  такой  суммой,  я
могла бы потратить двести тысяч более разумно, а для нее это  пустяк.  С
нетерпением и замиранием сердца я ждала, что моя  неожиданная  кормилица
заговорит о каком-либо интересе, зачем-то ведь  я  ей  понадобилась?  Но
тщетно. Очевидно, Виола совсем одичала от скуки и  избытка  дензнаков  -
она п росто хотела говорить со мной, с человеком из  чуждого  ей  круга.
Как она все-таки интеллигентна, деликатна, женственна. Она кормила  меня
бесплатным ужином, а я словно ощущала: эта еда -  мизерная  часть  того,
что она хотела бы сделать для меня в  благодарность  за  предоставленное
изысканное общество и изящную беседу. Да, именно так! Виола меня  совсем
очаровала. Назавтра я все же удовлетворила свое  любопытство  и  узнала,
какие тайные мотивы двигали прекрасной дамой,  когда  она  щедрой  рукой
скармливала мне мидии, эскалоп и черничное мороженое. Она позвонила  мне
домой вечером и сказала, что..."
   Новая страница была словно отлита из  чугуна.  Строчки  двоились,  по
краям бумаги сновали разноцветные букашки. Обессиленный Пряжников уронил
голову на стол и воспарил в невесомости.
 
Глава 17 
 
   - Ты нашел бабку, которая продырявила тебе шины? - спросил Иннокентий
с другого конца корта.
   - Зачем?
   - Взыскать компенсацию.
   - Это она могла бы взыскать с меня компенсацию.  Я  едва  не  задавил
старушку.
   Друзья использовали  последние  жаркие  деньки,  чтобы  попрыгать  на
открытом теннисном корте, прежде  чем  ненастье  загонит  их  под  своды
стадиона.
   Яркие,  молодые,  здоровые,  Кеша  и  Егор  носились   по   площадке,
обмениваясь крепкими подачами.
   - Так ты придешь ко мне на юбилей? - поинтересовался Кеша Ригилев.  -
Девятого, послезавтра.
   - А можно с девочкой? Иннокентий изумленно замер.
   - У меня слуховые галлюцинации? - Он потряс головой. - Ты, Стручок, с
девочкой? А, -  понимающе  протянул  Кеша,  -  ты  имеешь  в  виду  свою
"бээмвэшку"?
   - Нет же! С девочкой. Ксенией. Мы учимся вместе.
   - Учитесь вместе? Чему? Восемнадцатой позиции из "Ветки персика"? Вот
ты, Стручок, и сдался. А я уж думал, умрешь девицей. Как она?
   - Кретин!  Я  с  ней  только  в  субботу  более-менее  в  первый  раз
поговорил.
   - В субботу? Ну, старик, у тебя выдержка!  -  восхитился  Иннокентий.
Они уже бросили игру и стояли  у  сетки.  -  Я  сегодня  утром  подцепил
вишенку у магазина "Эгоист" и уже сейчас переживаю -  сдавать  кровь  на
СПИД или нет. Опять забыл про жизненную необходимость презерватива!
   - Мы с ней говорили... Знаешь, она тоже любит автомобили!
   - Кто их не любит! - махнул ракеткой Кеша. - Но Ксению  оставь  лучше
дома, у меня мальчишник. Девочки будут, но такие... Общего пользования
   - Твою крошку может травмировать их присутствие  в  нашей  аскетичной
компании.
   - Ладно, приду один, - согласился Егор.
   - Какого она роста? Стройная? Красивая? Чувственная? А грудь?
   - Да я, честно говоря, не  обратил  на  это  внимания,  -  стушевался
Стручок.
   - Однако ты, братан, ограниченный,  -.укорил  друга  Кеша.  -  Только
тачки тебя и интересуют. Я думаю, Ксения  или  офигительная  секс-бомба,
если  даже  тебя,  отшельника,  проняло,   или   чокнутая   автогонщица,
страшненькая и кривоногая, но с которой  вы  битых  три  часа  обсуждали
ходовые качества шестисотого "мерса".
   - Она вроде хорошенькая. Да, хорошенькая. Глаза голубые и ушки  такие
маленькие.
   - Ушки, глазки... - неудовлетворенно произнес Кеша. - А грудь?
   - Да иди ты! Лучше давай еще партию сыграем?
   - Давай. Ну ты железно придешь на мой юбилей?
   - Конечно. Ты мой друг.
   - Ахтунг! Подача Иннокентия Ригилева-Кафельникова!
   Следующие сорок  минут  с  корта  доносились  только  упругие  хлопки
теннисного мячика.
 
*** 
 
   За эту поездку  Ольга  Емельянцева  возненавидела  Германию,  хорошую
погоду, Алексея Шепарева и его интернациональный гарем. Она готовилась к
незабываемому турне по немецким городам, специально похудела  на  четыре
килограмма, прошла курс массажа и косметических  масок,  истратила  уйму
денег на модернизацию гардероба - и что  в  результате?  Украшает  своим
пленительным, исхудавшим телом  пустой  номер  гамбургского  отеля.  Или
жарится  на  солнце  у  бассейна  с  какой-нибудь  тупоголовой  подругой
Шепарева, пока мужчины  оживленно  о  чем-то  беседуют  в  стороне.  Или
одиноко сидит в ресторане над вечерней тарелкой  с  безвкусным  салатом,
покинутая неутомимым Романом, - он умчался в  очередную  фирму-компаньон
решать свои денежно-нефтяные проблемы.
   Оля с тоской оглядела чистенькую до тошноты комнату гостиницы. В этой
аккуратно прибранной камере ей сидеть еще половину дня. Можно спуститься
вниз, в бар, но никого не хочется видеть. Прогуляться  по  улице?  Лень.
Единственное,  что  могло  бы  исправить  сейчас  Ольге  настроение,   -
возвращение Романа. Но предатель Шухов  рьяно  выполнял  задание  своего
босса Куницына и терроризировал немцев-партнеров. На  Олино  предложение
использовать ее в качестве протокольного переводчика Рома обидно замахал
руками в деланном испуге. "Уволь меня от своего немецкого!" - сказал  он
ей. Негодяй. Она отлично знает язык. Просто Роман не хочет  лишних  ушей
при переговорах. Ну и ладно!
   Девушка взяла в руки телефон и задумалась. Позвонить в Москву  Алене?
Вот человек, в обществе  которого  Ольга  чувствовала  себя  максимально
комфортно. И не то что комфортно,  она  чувствовала  себя  блистательной
примой-балериной  рядом  с  некрасивой  и  незаметной   танцовщицей   из
кордебалета. А юные, раскованные, нагловатые  любовницы  Шепарева  -  не
самый выгодный фон для демонстрации своих детских  прелестей  и  тонкого
ума. Третья по счету подружка Алекса, третья из тех, кого видела Оля,  а
так  вообще  неизвестно,  какого  порядкового   номера,   -   белобрысая
пятнадцатилетняя датчанка Криста, натуральная кобыла, бесстыдно  прыгала
на колени к Роману,  подпирала  его  торс  своей  необъятной  и  крепкой
загорелой  грудью  и  шептала  на   ухо   горячую   англо-франко-датскую
абракадабру. И Оля стойко вынесла это, чтобы  не  выглядеть  престарелой
занудливой  перечницей.  Да,  надо  поговорить  с  Аленой,  убедиться  в
собственной значимости и неотразимости, искупаться в  океане  искреннего
восхищения.
   Ольга  набрала  Аленин  телефон,  но  ответом  были  длинные   гудки.
"Проклятье! Не везет во всем. Роман придет неизвестно  когда.  Я  ничего
для него не значу. И он никогда на мне не женится. Все усилия  напрасны.
Но нет. Я не сдамся!"
   В момент невеселых размышлений нежно хрюкнул дверной звонок, и  перед
кислой, как уксус, Олей предстал портье. Он толкал перед  собой  столик,
накрытый длинной скатертью.
   - Я ничего не заказывала! - предупредила унылая затворница.
   - Ваш муж заказал, - объяснил парень. -  Он  попросил  скрасить  ваше
одиночество изысканным ужином. А эти орхидеи - тоже специально для  вас,
фрау Шухов...
   Портье мог смело бросать свою гостиничную  работу  и  идти  в  Дэвиды
Копперфильды: чтобы  в  три  секунды  превратить  вялого  непричесанного
крокодильчика в голливудскую фосфоресцирующую диву, нужно быть настоящим
волшебником.
 
*** 
 
   Отягощенная покупками Дирли-Ду задумчиво  брела  по  густонаселенному
проспекту. Она несла в руках  яркие  пакеты  из  ламинированной  бумаги,
которые беспощадно цеплялись за прохожих. Прохожие косились на Дирли-Ду,
но не роптали, потому что она мерцала таинственным аквамариновым  светом
и удивляла непонятной отрешенностью.
   Дирли-Ду вспомнила встречу в ресторане "Энрике". В  памяти  всплывали
отчетливые картины: белая скатерть и розы,  сверкающие  оранжево-красные
капли икры на бутерброде, матово-желтый сыр... ниточка, прилепившаяся  к
элегантному сюртуку официанта, белобрысый очкарик напротив... И Он.
   Дирли-Ду  его  не  заинтересовала.  Дирли-Ду,  которая  от  картинной
галереи до бутика "Альбина" (200 метров) потрясла воображение пятидесяти
восьми мужчин, увы, совершенно не заинтересовала Андрея Пряжникова.
   Скрипнув пакетами, опечаленная красавица пристроилась в символическую
очередь за мороженым. Перед ней стоял молодой парень в спортивных штанах
и майке и держал на поводке уродливую собаку с выпуклой мордой, розовыми
поросячьими глазками и кривыми  ногами.  Перед  парнем  и  собственно  у
окошка вела диалог с продавщицей  милая  бабуля  -  в  ситцевом  платье,
вязаной кофте и с видавшей виды хозяйственной  сумкой  в  руке.  Бабуля,
очевидно, жаждала охладиться, но привередничала.
   - Вот возьмите "Смайл", - утомленно советовала мороженщица.
   - А он в шоколаде? - пытала старушка.
   - В шоколаде и с орехами.
   - Ну нет, орешки - они такие подлые. Застревают. Я  не  ем  орехового
мороженого.
   - Чудненько, - обрадовалась продавщица. - Значит, все ореховые  сорта
отпадают. Уже легче. А как насчет импортных батончиков?  "Марс",  "Милки
вэй"?
   - Нет, это же сплошные консерванты! - возмутилась бабуля.
   - Великолепно! Круг наших поисков  заметно  сужается,  -  воскликнула
продавщица из своей заледенелой берлоги. Она  призвала  на  помощь  силу
логики и попыталась загнать  старушку  в  угол  ракетно-зенитным  залпом
альтернативных вопросов:
   - Эскимо, рожок или стаканчик? Дешевое, умеренно дорогое или дорогое?
С наполнителем или без?
   Но не тут-то было!
   - Я не могу  так  сразу  определиться!  -  опечалилась  нерешительная
покупательница. - А вот это что? "Карамельная песенка"? С чем это?
   - Ну ты, старая, замучила! - зло выступил парень в спортивных штанах.
- Быстро покупай и сматывайся отсюда! Уже полчаса стоим!
   Бультерьер у его ног скопировал тон хозяина, ощетинился и зарычал.
   Дирли-Ду, которая до этого момента витала в космическом пространстве,
догоняя на перламутровой комете далекого Пряжникова, вернулась на  землю
и интеллигентно заметила:
   - Нельзя так грубо разговаривать со старшими!
   Мороженщица тоже впряглась:
   - Вы хам, молодой человек! Дайте бабушке спокойно выбрать!
   -  Она  выбирает  уже  час!  А  я  запарился  ждать!  У  меня  собака
перегрелась! - огрызнулся нетерпеливый парень.
   Бультерьер уже готов был загрызть каждого, кто посмеет  на  миллиметр
приблизиться к его драгоценному неврастенику. Он извивался  на  поводке,
щедро брызгал слюной и жаждал крови.  Бабуля  отодвинулась  от  него  на
почтительное расстояние.
   - У тебя не только собака, у тебя и голова  перегрелась!  -  заметила
Дирли-Ду, предусмотрительно отползая на  два  метра  в  сторону.  Собака
наконец взорвалась оглушительным лаем.
   Нетерпеливый юноша устремился к заветной цели.
   - Два торта мне, две "Караноги", - бросил он в окошко.
   - Во-первых, не ваша очередь,  -  недовольно  ответили  оттуда.  -  А
во-вторых,  как  вы  смеете  выгуливать  такую  психованную  собаку  без
намордника?
   - Действительно,  почему  она  без  намордника?  -  вежливо  спросила
Дирли-Ду.
   - От собак проходу нет! Безобразие! - возмутилось окошко.
   - Я выбрала, - объявила бабушка, - пломбир в вафельном стаканчике  за
тысячу двести.
   - Уберите, пожалуйста, зверя! Молодой человек, ваш бультерьер опасен!
- снова выступила Дирли-Ду.
   - Я сейчас спущу собаку, чтобы вы все  заткнулись!  И  разгромлю  ваш
мерзкий киоск! - заорал парень. - Дайте мне две "Караноги"!
   Бультерьер бесновался, вися на поводке, поводок звенел как струна.
   - Считай, что сегодня не твой день, - прозвучал спокойно и  отчетливо
голос бабули, виновницы инцидента. В левой руке она держала пломбир, а в
правой, будто в кино, - увесистый пистолет с глушителем. -  Иди  отсюда,
убогий, пока я не пристрелила твою нервную псину. И тебя заодно.
   Молодой человек несколько секунд смотрел на оружие, потом подтянул  к
себе взволнованную собачку и  стал  отступать.  Через  некоторое  время,
метров с пятнадцати,  с  помощью  замысловатого  словесного  пассажа  он
предельно  доступно  выразил  свое   отношение   к   бабуле,   Дирли-Ду,
продавщице, мороженому, киоску, всему белому свету и исчез.
   - Придурок, - раздалось из окошка. - Вот неудача! Две  "Караноги"  по
двадцать пять тысяч - это полтинник. Что же он такой обидчивый?
   - Это настоящий? - заинтересованно спросила Дирли-Ду. - Вы умеете  им
пользоваться?
   Но крутая бабуля уже спрятала пистолет и торопливо удалялась.
   - Девушка,  -  попросила  мороженщица,  -  уж  вы  купите  что-нибудь
дорогое. Я только что упустила целый полтинник.
   Вскоре  Дирли-Ду  ловила  на  обочине  такси.  В   пакете   подтаивал
двухэтажный торт из клубничного мороженого за 57 тысяч.
 
Глава 18 
 
   Работа   детектива   изобиловала    отвратительными    подробностями.
Хладнокровным скальпелем ума сыщик препарировал  изнанку  жизни,  она  с
треском лопалась под ножом, взрывалась  кровью  и  гноем,  била  в  лицо
зловонием, окатывала черными волнами цинизма и жестокости.
   Но была и другая сторона. Ежедневный калейдоскоп лиц и характеров,  и
из этого пестрого калейдоскопа выделялись незаурядные личности,  богатые
натуры, золотоносные жилы ума, интеллигентности, такта,  -  встречами  с
ними Андрей тоже был обязан своей нелегкой работе. И еще  были  красивые
женщины. Плотным кольцом они  окружали  детектива,  встречаясь  во  всем
разнообразии   жизненных   форм   -   в   виде   трупов,   свидетельниц,
подозреваемых, информаторов.
   Виола Батурская в  полупрозрачном  пеньюаре  возлежала  на  оттоманке
посреди фешенебельной гостиной - белые колонны, лестница,  взметнувшаяся
куда-то ввысь, картины на стенах, вазы с чайными розами.
   - Извините, я не совсем здорова,  -  объяснила  она  свой  фривольный
наряд Пряжникову. В устах другой женщины это могло прозвучать как томное
заигрывание манерной дамочки. Но произнесенная  Виолой,  фраза  искренне
взволновала  сыщика.  Виола  не  кокетничала,  она  действительно   была
изысканно-меланхолична и, возможно,  мучилась  жестокой  мигренью,  хотя
свежесть лица и блеск глаз это отрицали.
   Бодро  взбрыкнув  и  закусив  удила,  Андрей  приступил  к   допросу,
замаскированному под  дружескую  беседу,  но  через  некоторое  время  с
грохотом свалился на сверкающий паркет зала, насмерть сраженный обаянием
Виолы. Мужественному детективу понадобилось всего  девять  минут,  чтобы
превратиться в желеобразную массу. Пряжников пытался  задавать  какие-то
вопросы, но терял нить разговора, заикался,  шепелявил,  мямлил.  Андрей
даже возненавидел себя за косноязычие и непривычную стеснительность.  Он
смотрел на фантастически привлекательную и спокойную Виолу,  плавился  и
таял и стекал с кресла, как малиновый мусс.
   - А вот еще скажите мне... Пожалуйста... Так, о чем это я?  Ах,  вот.
Насколько я понял, у вашего мужа был близкий друг - Вячеслав Куницын...
   Виола грустно улыбнулась:
   - Слава? Да, они давно дружили.
   - Я по долгу службы изучал личные документы Глеба Николаевича и...  В
общем, в его записных книжках нет телефона Куницына.
   - А зачем? Он знал его наизусть. У Славы пять номеров, где его обычно
можно обнаружить, и все их
   Глеб назвал бы не задумываясь, даже среди ночи. И я их знаю.
   Разговор   с   Виолой   напоминал   теплое   убаюкивающее    движение
средиземноморских волн. Ни одного резкого или язвительного слова в адрес
кого бы то ни  было,  ни  единой  шпильки.  Даже  неприятные  вопросы  о
Веронике Соболевой не заставили женщину вздрогнуть и изменить стилю.
   - Да, я знала, что Глеб встречается с этой девушкой. Как же ее звали?
Вера? Нет, Вероника. Но ведь  мы  жили  раздельно,  практически  были  в
разводе,  я  не  могла  вмешиваться...  Конечно,  мне  было   неприятно.
Понимаете, я хотела сохранить с Глебом дружеские отношения, и  он  вроде
тоже, но... Буквально через несколько месяцев после  расставания  добрые
знакомые - условно назовем их подругами, - вот они сообщили, что у Глеба
появилась  Вероника.  Десять  лет  счастливого  брака.  Я,  конечно,  не
сомневалась, что рано или поздно Глеб найдет себе новую леди... Ведь  он
такой мужчина - светский лев, неординарная  личность,  умный,  красивый,
элегантный, удачливый... Был. Теперь все время надо добавлять "был" -  к
несчастью...
   - А вы...
   - Да, я не договорила... Появилась Вероника
   - Конечно, по сообщению тех же моих драгоценных  подруг,  Вероника  -
чудесный образец великолепных художественных способностей Бога, когда он
пребывает в добром расположении духа. Безупречная красавица. Глупо  было
надеяться, что Глеб до конца своих дней будет с тоской смотреть  на  мою
фотографию.
   - Глеб Николаевич не предложил вам в таком случае развода?
   - Предложил. Но у него не хватало времени, чтобы уладить это дело.
   Андрей