как же он, однако, проиграл в  этот  раз!  Ведь  можно
было бы в ресторан с  Дирли-Ду...  С  необыкновенной  Дирли-Ду,  которая
потрясла его воображение в первую же встречу в квартире Андрея.
   Костя лег поудобнее  на  диване  и  закрыл  глаза.  Образ  прекрасной
Дирли-Ду витал перед ним и даже притуплял чувство голода. При всей своей
шикарности, Дирли-Ду не казалась недоступной, она была мила и близка,  и
единственной  преградой  к  ней  был  сыщик  Пряжников.  Нет,   вспомнил
Константин, кроме Пряжникова еще отсутствие денег. Проклятое  отсутствие
денег. На Дирли-Ду у него денег нет. И чтобы купить пожрать тоже нет.
   Подгоняемый паническими воплями пустого  желудка,  оголодавший  Костя
поднялся с дивана и отправился к Танечке Литейник.
 
 
   - Есть хочу,  -  признался  Костя  с  порога.  Таня  была  непривычно
грустна. - Ты скучаешь?
   - Да. И ем торт. Будешь грибные котлеты? Костя взвился до потолка  от
подобной перспективы. Пренебрегая нормами этикета, он стремглав  ринулся
на кухню и к моменту, когда там появилась Татьяна, уже  перекладывал  со
сковороды на тарелку третью котлету.
   - Еще вот соус специальный, -  пододвинула  Таня  к  Костиному  локтю
продолговатое фарфоровое корытце.
   - А хлеб есть? - пошарил глазами в  пустой  хлебнице  капитан.  И  не
успела Таня подняться с места, вскочил, схватил с соседнего  стола  нож,
батон и откромсал половину.
   - Бедный, как ты проголодался, - посочувствовала Таня, возвращаясь  к
своему торту.
   - И денег нет, - прочавкал котлетой Костя.
   - Я знаю. Мне Максим пожаловался, как ты его разорил.
   - Максим?
   - Он был здесь. Мы с ним познакомились в пятницу,  когда  я  зашла  к
тебе. Очень зол на тебя.
   - Нашел из-за чего злиться.  Казино  для  того  и  существует,  чтобы
спускать деньги.
   - Он собирался  купить  новую  "семерку".  Костя,  а  что  у  тебя  с
Дирли-Ду? - немного смущаясь, спросила Таня.
   - С Дирли-Ду? Ничего. Можно я еще себе  положу?  -  жалобно  попросил
капитан.
   - Ну конечно!
   Надо было обладать Таниным трудолюбием,  чтобы  налепить  и  нажарить
такое гигантское количество котлет - хватило и на проглота  Колотова,  и
на вечно голодного Смирнова, и на саму чревоугодницу Татьяну.
   - Она красивая, - заметила Таня. Константин чмокнул соусом и  отрубил
себе еще четверть батона.
   -  Очень  стройная.  Длинноногая.  Максим  сказал,  что  она  подруга
какого-то Андрея, твоего знакомого.
   - Да, к сожалению. Я бы хотел, чтобы она была моей подругой.  Но  она
подруга Андрея, и с этим ничего не поделаешь.
   Костя наконец отвалился от стола, как натрескавшаяся пиявка.
   - Тань, извини меня, подлеца, объедаю тебя, как последняя скотина.
   - Да брось ты, Костя! - возмутилась Татьяна. - Я думала, ты еще торта
съешь.
   - Съем! - торопливо согласился Костя. - И чаю выпью, да?
   - Какой ты милый, - вздохнула Таня. - Мне всегда так тебя жаль, когда
ты приходишь ко мне такой голодный. Женился бы на Марусе,  она  бы  тебя
кормила.
   - Ну нет, - возмутился Константин. - С твоей Марусей умрешь с голоду.
Она ленивая.
   "И к тому же в данный момент переключилась на  Максима",  -  добавила
про себя Таня.
   - Ты, наверное, мечтаешь жениться на Дирли-Ду? - сказала она вслух.
   Костя вздохнул.
   Остатки торта они доели в полном молчании. Каждый задумался о  своем:
Константин - о волшебной, неотразимой Дирли-Ду, Татьяна - о том, что  не
сумела достаточно заинтересовать такого обаятельного, понравившегося  ей
Макса.
 
Глава 40 
 
   Траектории друзей пересеклись во дворе колотовского дома.
   Макс держал в руках какую-то продолговатую, видимо, тяжелую коробку и
явно избегал встречи с Пряжниковым. Андрей грудью преградил ему дорогу.
   - Куда чешешь? - удивился он. - Что несешь? Меня не видишь?
   Максим остановился и  недовольно  посмотрел  на  друга,  так,  словно
Пряжников был какой-то облезлой  кошкой,  или  ничтожным  зябликом,  или
засохшей травинкой.
   - Ты, Эндрю, как всегда, некстати.
   - А где ты был вчера вечером? Я звонил.
   - Я отсутствовал.
   - Я заметил.
   - Познакомился кое с кем. Был в гостях.
   - У своей новой пассии Татьяны?
   - И не только.
   - А что у тебя в руках? - Пряжников бесцеремонно потянулся к  свертку
и попытался отобрать его у Макса. Макс вырвался и отпрыгнул в сторону.
   - Ну что ты ко мне всегда пристаешь? -  воскликнул  он.  -  Что  тебе
вообще надо в моем дворе?
   - К тебе шел,  -  обиженно  ответил  Андрей,  оскорбленный  в  лучших
чувствах. - Пива купил, "Балтика" шестой номер, думал,  порадовать  тебя
после тяжелого рабочего дня, думал, посидим побеседуем...
   Андрей щелкнул замком кейса и продемонстрировал  другу  шесть  темных
бутылок с алыми этикетками.
   Глаза  Макса  вспыхнули,  как  у   жертвы   маниакально-депрессивного
психоза. Если бы в раскаленных аравийских песках после недели  блуждания
ему предложили на выбор цистерну холодной воды или маленькую  запотевшую
бутылочку ледяного пива,  он  не  задумываясь  выбрал  бы  пиво.  Максим
заметно смягчился.
   - А что ты несешь? - не унимался Пряжников.
   - Да так.
   - Ну что?
   - Как ты утомителен! Подзорную трубу. Удовлетворен?
   - Правда, что ли? - изумился Андрей. - Зачем она тебе?
   Максим вздохнул. Легче было оторваться от стаи голодных койотов,  чем
отделаться от настырного, любопытного Пряжникова.
   - Я хочу ее подарить, - признался журналист. - Кому?
   - Нет, ну почему ты всегда так беспардонно вмешиваешься в мою жизнь?!
- возмутился Максим. - Что? Как?  Кому?  Зачем?  Брось  свои  ментовские
замашки! Я не обязан тебе отвечать!
   - Не обязан, - согласился Андрей. - А я не обязан поить  тебя  пивом.
Ладно, бывай. Пойду. Я тебе не нужен. Не хочу навязываться.
   - Нет, ну почему же! - засуетился Макс. - Постой. Не обижайся.
   - Не нужен! Не нужен! - расстроенно повторил Андрей. - Лучшему  другу
не нужен!
   - Пойдем ко мне, - кровожадно оглядывая кейс, предложил Максим.
   - А кому труба? Скажешь?
   - Скажу.
   Они поднялись в квартиру Макса.
   - Всего три литра, - вздохнул Колотов, - маловато.
   Он достал из стенки две пивные кружки, высокие, с массивными  ручками
и блестящими конусообразными крышками.
   - Я познакомился с девочкой, -  начал  он,  выливая  одну  бутылку  в
кружку и наблюдая, как шевелится и  лопается  кремовая  шапка  пены  над
темной жидкостью. - Она посмотрела какой-то  американский  фильм,  я  не
видел, в котором главная героиня  через  подзорную  трубу  наблюдает  за
жителями домов напротив. И возмечтала о таком неприличном занятии.
   Пряжников стоял у окна и вертел в руках тяжелую, холодную  и  гладкую
на ощупь трубу.
   -  Дорогая  игрушка,  -  заметил  он.  -  Девочка,   наверное,   тебе
небезразлична?
   - Оставь свои пошлые намеки.
   - Ну почему? А где ты с ней познакомился?
   - Делал как-то репортаж с конкурса красивых окорочков.  Что-то  вроде
"Мисс Леванте-97", или "Голден леди", или  "Омса"  -  в  общем,  девушки
демонстрировали ноги в колготках и ноги в чулках.
   Победительница получила полтонны рекламируемого товара. Хватит на всю
оставшуюся жизнь.
   - И ты, конечно, познакомился с самой длинноногой мисс?  И  она  тебя
так тронула, что решил подарить ей подзорную трубу?
   - А вот и нет! - обрадовался  Колотов.  Ему  было  приятно  хоть  раз
оказаться непредсказуемым, сломать шаблон пряжниковского  восприятия.  -
Вот и нет! Совсем наоборот!
   - Что значит совсем наоборот!
   - У мисс я всего  лишь  взял  короткое-интервью,  на  пару  строк.  А
девчонка, для которой труба,  сидела  в  проходе  в  инвалидном  кресле.
Понятно тебе? Уговорила родителей купить ей билет на шоу. Посмотреть  на
то, чего она лишена.
   Пряжников был явно удивлен.
   - Ну, вот в принципе и все. Разговорились.  Интересная.  Незаурядная.
Сидит дома и круглосуточно читает. Решил  подарить  ей  трубу.  Родители
такой подарок не осилят - дорого.
   - Какой ты отзывчивый, Макс!  -  искренне  восхитился  Пряжников,  но
мнительный Колотов услышал в его голосе ехидство.
   - Издеваешься!
   - Нет, я правда восхищен!
   - Издеваешься! - Максим боялся показаться сентиментальным.
   - Ты добрый, Макс! - настаивал Пряжников.
   - А по какому случаю пиво? - перевел  журналист  стрелки  на  персону
самого сыщика.
   - По какому? Да ни по какому.
   - Просто так?
   - Просто так. А вот на днях я получил письмо из Парижа. От  Катерины.
Тоже повод.
   - Письмо от Катерины! О! Наверное,  будет  землетрясение.  И  ты  так
долго молчал! Неужто написала?
   - Точно. Стоило мне изменить  Катерине  с  Дирли-Ду,  как  я  получил
письмо. Если б я получил его раньше, то, возможно, был бы более устойчив
к чарам Дирли-Ду.
   - А зачем? - философски спросил Макс. - Зачем тебе быть устойчивым? К
тому же ты не спал  с  Катериной  и  поэтому  фактически  не  можешь  ей
изменить. Или спал? И мне не сообщил?!
   - Как ты прямолинеен. Спал, не спал. Что за плебейские  формулировки?
Измена не только в  предоставлении  тела  кому-то  еще.  Она  в  мыслях,
желаниях и образах.
   - Ах, какие мы деликатные! Ты мой утонченный барсучок.
   - Почему барсучок? - удивился Андрей.
   - Это я в приливе нежности.
   - А...
   - Ну и как там наша Катерина?
   - Вкалывает, но находит время для тоски по Родине.
   - Естественно. Здесь остались мы, Макс и Эндрю, ее близкие друзья.
   - Да больше из-за родителей, наверное. По маме соскучилась.
   - Какая она все еще маленькая. А сколько мы с ней не виделись?
   - Один год два месяца и пять дней.
   - Ты не собираешься рвануть в Париж, а? На уик-энд мог бы сгонять  по
льготному билету, есть специальные рейсы, уик-эндовские, недорогие.
   - Катя меня вообще-то не зовет.
   - А я бы здесь покараулил Дирли-Ду.
   - Разбежался.
   - Письмо-то дашь почитать? - как бы небрежно осведомился Колотов.
   - Ты что, спятил? - возмутился  Андрей.  -  Письмо!  Почитать!  Тебе!
Негодяй!
   - Ну, разорался. Да  я  и  не  надеялся.  Специально  спросил,  чтобы
посмотреть, как ты начнешь прыгать на табуретке в яростном  негодовании.
Будешь теперь носиться с  этим  письмом,  как  шимпанзе  с  бананом  или
госдумовец с идеей импичмента.
   - Ты меня сегодня так щедро обзываешь.
   - И дневник Алены Дмитриевой не дал почитать. - Я мечтал! Там  небось
такое!
   - Какое?
   - Животрепещущее!  Такие  носатые  глазастики,  серые  и  незаметные,
стопроцентный тихий омут, и творят самые невообразимые чудеса в постели!
   - Ты об одном и том же!
   - Чудеса, да. Признайся, она пишет о своей сексуальной жизни? Пишет?
   - Ну, пишет.
   - Вот я о том и говорю. - Макс с глубоким  удовлетворением  посмотрел
на Андрея и вылил себе остатки пива из последней бутылки.
   Как только заключительная капля портера проскользнула по колотовскому
пищеводу, он начал неприкрыто намекать  Андрею,  чтобы  тот  отправлялся
домой.
   - Давай топай, - говорил Макс, надевая на Пряжникова  плащ  и  горячо
дыша в пряжниковское ухо пивным ароматом.  -  Там  наверняка  тебя  ждет
Дирли-Ду. Скучает, бедняжка. Торопись. Она  только  что  из  ванны.  Две
части восторга, щепотка удивления и восемь частей  плотоядного  секса  -
вот химическая формула твоей привязанности к Дирли-Ду. Беги и пользуйся,
пока райская птичка не упорхнула.
   Макс взял под мышку трубу и звякнул ключами от входной двери.
   - Я думал, мы еще посидим,  -  пробубнил  уже  на  лестничной  клетке
Андрей. - Поговорим...
   - Знаю, знаю. О Катерине, да? Не выйдет. Дома у тебя Дирли-Ду, вот  и
иди к ней. И спрячь письмо, а то вашей любви конец.
   - Что это я буду его прятать? Дирли-Ду никогда не станет читать чужие
письма.
   - Много ты про нее знаешь. Тебе даже ее настоящее имя  неведомо,  мой
глупыш.
   - Да что ты меня сегодня все обзываешь! -  Андрей  схватил  Макса  за
воротник куртки и начал душить.
   - Я любя, любя, - прохрипел Макс. Они снова оказались на улице.
 
*** 
 
   Хотя Роман пренебрежительно отзывался об Олиных познаниях  в  области
немецкого языка, сама Оля была  прямо  противоположного  мнения.  Читала
она, во всяком случае, очень хорошо.
   Лампа у кровати приглушенно светилась, на  экране  немого  телевизора
мелькали яркие кадры рекламы. В ванной комнате шумно плескался  Роман  -
несмотря на то что они занимали люкс и ванна здесь  была  немаленькая  и
треугольная (и  даже  алого  цвета),  богатырь  Шухов  с  трудом  в  ней
помещался. Оля вдумчиво рылась в кейсе спутника, прислушиваясь к  звукам
воды и шуховского пения, доносившимся из-за двери.
   Несколько  бумаг,  извлеченных  из  черного   кожаного   чемоданчика,
удостоились быть скопированными на портативном "Кэноне",  который  стоял
на столе рядом с ноутбуком и маленьким  принтером.  "На  всякий  случай.
Вдруг пригодится", - удовлетворенно мурлыкнула Оля.  Она  направилась  к
ванной и заглянула внутрь. Там, в паровом облаке, пыхтел от удовольствия
мокрый разгоряченный Роман. Весь пол был залит водой.
   - Ты еще долго? - крикнула Ольга, стараясь перекрыть шум воды.
   - Нет, моя киска! - обрадовал Роман. - Уже выхожу.
   - Мойся тщательно,  -  строго  предупредила  Ольга.  -  Не  торопись.
Сегодня я намерена обслужить тебя по высшему разряду.
   Роман заулыбался, струйки воды текли с мокрых черных волос по лицу, а
на плечах и груди громоздились снежные сугробы пены.
   - Давай заходи. Прямо здесь! - предложил он, закрывая кран с  горячей
водой и до отказа врубая холодную. - Бррр!
   - Нет, - отказалась Оля. - Там. - Она кивнула в сторону спальни.
   Вчера она уже имела  счастье  порезвиться  в  алой  ванне,  но  не  с
Романом, а с  Алексеем,  который  примчался  в  гостиницу  с  гигантским
букетом чайных роз, едва Роман ступил за порог. Бутоны были  безжалостно
оборваны Алексом и брошены в воду, шелковистые лепестки ковром лежали на
поверхности,  источая  волшебный  аромат.  Вслед  за  бутонами  в  ванну
отправилась Ольга, потом туда же свалился голый Шепарев, и веселье среди
роз длилось два часа, пока Алекс, поскользнувшись,  не  надел  на  ребро
кран. После этого ему уже было не до забав.
   Оля  аккуратно  прикрыла  за  собой  дверь  и   осторожно   повернула
хромированную ручку, заперев Романа в ванной. Она вернулась в комнату  и
включила ноутбук. "Посмотрим, милый, что у тебя здесь", -  тихо  сказала
она.
   Разноцветный экран компьютера мягко сиял до тех пор,  пока  Роман  не
начал с разбегу биться в дверь.
   - Ты чего  меня  закрыла?  -  возмутился  он,  появляясь  в  махровом
полотенце.
   - О, прости, чисто автоматически, - засмеялась Ольга. - Я  тебя  жду.
Идем.
 
*** 
 
   Лиза теряла сознание от восторга. Андрей Пряжников снова объявился  в
банке "Гарант".
   - Лиза, у меня  к  тебе  серьезный  разговор,  -  строго  предупредил
детектив.
   - О, это здорово! - призналась Лиза. -  Как  поживаете?  А  ваш  друг
Константин почему не заходит к нам? Он не болеет?
   - Не думаю, что его визит несет "Гаранту" процветание.
   - А о чем вы хотели со мной поговорить? Вы нашли Алену Дмитриеву? Это
она убила Глеба Николаевича? Или это просто совпадение? У  нас  какие-то
нарушения в банке? Вы что-то нашли? Все нервничают. А вы часто  видитесь
с Костей?  Разговариваете  с  ним?  Передайте  ему  от  меня  привет,  я
надеялась, что он...
   - Елизавета!!! - заорал Андрей.
   Лиза испуганно сжалась бубликом, но, к  счастью,  умолкла.  Минуту  в
приемной было непривычно тихо. Потом  Лиза  осторожно  открыла  рот  для
нового вопроса, но ее остановило клокочущее рычание Андрея.
   - Я только...
   - Молчать! Ты будешь сидеть тихо и внимательно слушать  мои  вопросы.
Отвечать быстро, четко, короткими предложениями.
   - Я только...
   - Молчать! Сейчас - предварительный забег. - Твой возраст?
   - О, но ведь у женщины...
   - Ответ неверный! - рявкнул Пряжников и долбанул кулаком по столу.  С
этой болтушкой нельзя было говорить иначе. - Твой возраст?
   -  Семнадцать  лет  и  одиннадцать  месяцев!  Почти  восемнадцать!  -
потрясенно крикнула Лиза. - Андрей, я хотела...
   - Молчать! Никакой инициативы. Отвечать только по существу!
   - ...кофе предложить!
   - Кофе? - сбавил обороты гневный Пряжников. - Давай. Только молча.
   До  смерти  напуганная  Лиза,  затравленно  озираясь,  пробралась   к
кофейному автомату.
   - Итак, начнем. Елизавета, как часто Виола Батурская приходила сюда?
   - Жена Глеба Николаевича? О, довольно часто. Сначала, когда они  жили
в любви, Виола встречала его на машине. Она такая удивительная  женщина,
милая, обходительная, ласковая. Она всегда как-то приятно разговаривала.
Вот, ну, как объяснить? Смотрит на тебя,  и  чувствуешь,  что  ей  очень
интересно с тобой беседовать. Даже если она просто  спрашивает,  сколько
времени.  Такая  интеллигентная.  А  потом,  когда...  Ой,  у  меня   не
получается коротко и по существу, Андрей!
   - Ладно, - махнул рукой Пряжников. -  Говори,  как  получается.  Буду
просеивать.
   - Что просеивать? О, Андрей, а вот вы орете, как ненормальный,  но  с
вами мне тоже очень, очень приятно разговаривать! Не знаю  почему.  И  с
Костей мне хотелось бы увидеться. Жаль, что он утратил интерес к  нашему
банку. Он...
   Лиза уловила пронзительный взгляд Пряжникова и тут же перестроилась.
   - Да, она довольно часто сюда приходила. Но потом у них  разладилось,
любовь откинула копыта, и Виола стала появляться в банке,  только  чтобы
потребовать у мужа деньги. Потом они еще  спорили  из-за  развода.  Глеб
Николаевич не давал ей развода. Я понимаю почему:  Виола,  при  всем  ее
очаровании, очень хваткая, она бы хорошенько потрясла Глеба Николаевича.
Наверное, Виола жадная. Потому что Глеб Николаевич и без  развода  такие
суммы ей давал, я видела несколько раз. - Очень крупные.  А  сколько  бы
она получила при разводе - страшно подумать.
   - Значит, сначала была любовь, потом - скандалы?
   - Точно! А... Вы это имели в виду, когда говорили "буду  просеивать"?
А я подумала: что просеивать? Что здесь можно  просеивать?  Да.  Сначала
все было очень романтично, а потом - банально и некрасиво. Мне даже было
грустно. Представляете, такой Глеб Николаевич мужчина фантастический,  и
Виола - шикарная, как в телесериале, знаете, когда все  герои  подобраны
очень красивые. И так нежно смотрели друг  на  друга.  А  потом  -  бац!
Склоки в кабинете, требования денег и развода. Обидно.
   - Но Виола имела полное основание требовать развода. Правда, Лиза?
   - Что вы имеете в виду? - насторожилась девушка.
   - Глеб Николаевич не являл собой образец целомудрия, верно?
   - А, вы про его женщину? Вот еще одна затрещина моей нравственности.
   - Не понял.
   -  Ну,  что  непонятного?  Я  тут  сижу  в  приемной,  юная,  чистая,
фрагментарно невинная, а идеалы рушатся. Виола на глазах превратилась из
богини в  брошенную  жену.  Вероника  была  изысканной  дамой,  а  стала
проституткой. Обидно.
   - О Веронике - подробнее.
   - Хорошо.  Когда  впервые  я  увидела  рядом  с  Глебом  Николаевичем
Веронику, я подумала: видно птицу по  полету,  а  настоящего  мужика  по
девочке, которая при нем. Вот Виола, пока была  с  Глебом  Николаевичем,
блистала изящными манерами. Истинная леди! И Вероника  тоже  была  леди.
Красивая, сдержанная, светская.  Ходячий  шарм.  Конечно,  очень,  очень
сексапильная, мужчины оглядывались на нее. Но никто бы не посмел подойти
к ней с непристойным предложением.  А  оказалось  -  можно.  Можно  было
подойти,  заплатить  и  делать  что  хочешь.  Потому  что   Вероника   -
проститутка.
   - Откуда ты узнала об этом?
   - Узнала, - покраснела Лиза. - Так.
   - Конкретнее.
   - Они говорили очень громко, я не виновата!  -  начала  оправдываться
Лиза. Ей было неудобно.
   - Кто громко говорил?
   - Они же! Виола и Глеб Николаевич! Виола ворвалась в  его  кабинет  с
очередным наездом: давай немедленно разведемся! Они так ругались, что  я
все слышала, даже не подходя близко к двери. Правда! Я не подслушивала!
   - Ничего, Лиза, не в