видно, шуметь они не шумели и  неудобств  соседям
не причиняли. Андрон купил дом в этой деревне год назад и вел  замкнутый
образ жизни. Того, что с ним в доме жил ребенок, никто не знал, так  как
мальчика никто никогда не видел, а сам Андрон не покупал ничего детского
и ни с кем не говорил о ребенке. Единственно, в чем был замечен  Андрон,
так это в том, что он  любил  выпить,  когда  оставался  один,  и  часто
выпивал купленную с рук бормотуху. Поэтому никто из местных  жителей  не
удивился, что он попал в больницу с неизвестным отравлением.
   "Все равно это была самооборона", - успокоила себя Яна.
   Четко описать их внешность тоже никто толком не смог.  Мужчина  вроде
был  высоким  брюнетом,  а  женщина  была  среднего  роста  и   среднего
телосложения. Даже мальчик не мог подробно описать свою  мать,  так  как
она всегда появлялась в темных  очках  и  разных  париках.  Кроме  того,
приезжали они всегда на разных машинах с грязными номерами.
   С Ричарда подозрения в  убийстве  Щавелева  были  сняты.  Правда,  он
подходил под описание высокого брюнета,  но  в  тот  момент,  когда  Яна
наблюдала черные ботинки из-под ширмы, Ричард находился  в  следственном
изоляторе, и это являлось его лучшим алиби. И  хотя  местные  жители  не
могли толком описать внешность этого щеголеватого мужчины, но все в один
голос заявляли, что шрама на щеке у него  не  было,  это  они  бы  точно
заметили.
   Хуже всего дело обстояло с  мальчиком.  Звали  его  Васей,  было  ему
девять лет, хотя по виду можно было дать только лет пять.  Вася  никогда
не общался с другими людьми и детьми, кроме этих двух мужчин и  женщины,
его  матери.  Мальчик  не  умел  читать,  писать,  не  знал,  что  такое
телевизор, радио, книги, никогда не посещал школу. Сколько  он  с  дядей
Андроном сменил  мест  жительства,  Василий  не  помнил,  но  они  часто
переезжали, словно все время от кого-то прятались и заметали следы.
   С медицинской точки зрения дела у мальчика обстояли еще хуже. Ребенок
страдал   хронической   формой    дизентерии,    истощением,    рахитом,
дистрофическим изменением внутренних органов, психическими нарушениями.
   Андрон не мог помочь следствию в силу того,  что  уже  не  один  день
лежал в реанимации.  Ему  провели  целую  серию  очистительных  процедур
кишечника  и  желудка.  Воздействие  токсинов  губительно  сказалось  на
нервной системе, Андрон стал заикаться и подергивать руками и ногами  от
сокращавшихся  судорогами  мышц.  Медики  предположили,  что   на   него
подействовал сильнейший яд, видимо, из недоброкачественного спиртного.
   Когда Ричарда выпустили после всех  этих  событий,  первым  делом  он
задал большую трепку Яне, а потом перевез ее  из  квартиры  Аси  к  себе
домой.
   Яна находилась на вершине блаженства. Неделю они не выходили из  дома
Ричарда.
   - Тебе не кажется, что в этом деле слишком много было  беременных?  -
спросил как-то Ричард, лукаво сощурив глаза.
   - На что ты намекаешь? - спросила Яна.
   - Пора на самом деле становиться матерью, может быть,  тогда  у  тебя
прибавится ответственности и благоразумия.
   - Ты правда так считаешь? - у Яны от счастья захватило дух. -  А  кто
будет отцом моего ребенка?
   - Вернее сказать, кто рискнет им стать? -  ответил  Ричард,  осмотрел
комнату и развел руками. - Придется мне...
   Яна засмеялась и кинулась ему на шею.  После  абсолютного  счастья  с
Ричардом Яна всю свою неуемную энергию направила на  спасение  мальчика,
которому пообещала, что с ним больше ничего не случится.  Ее  и  Ричарда
поразила его судьба. Васю поместили в санаторий  в  экологически  чистом
районе Подмосковья. Яна не жалела средств на медикаменты и  консультации
лучших специалистов. Она наняла ему педагогов и  психологов,  помогающих
Васе адаптироваться к окружающему его миру.
   Как-то раз Яна заехала вечером к Асе. Яну просто распирало от желания
поделиться с подругой своим  счастьем  и  рассказать,  как  ей  все-таки
удалось обезвредить одного  члена  банды  и,  как  оказалось,  правильно
раскрыть механизм их преступной деятельности.
   Ася открыла дверь в легком халате и пригласила подругу  пройти.  Сама
она плелась за Яной и держалась за спину.
   - Выглядишь не очень хорошо, - оптимистически заметила Яна.
   - Спасибо за комплимент, - пробурчала Ася, - сегодня весь день  живот
тянет, если не пройдет, завтра пойду к врачу.
   - А тебе, случайно, не пора уже рожать?
   - Срок поставили через две недели.
   - Давай выпьем чая, и я тебе помогу убрать квартиру, - предложила Яна
и метнулась к раковине вымыть посуду.
   Ася облокотилась о стол и уныло уставилась в окно.  На  улице  стояла
прекрасная погода, чистое небо, легкий, теплый ветерок и  зеленые  кроны
деревьев радовали глаз.
   - Где твой муж? - спросила Яна, между делом ставя чайник на плиту.
   - Какой?
   - Борис, конечно!
   - Ты еще помнишь, как его зовут? - искренне удивилась Ася.
   Яна закусила губу и решила перевести разговор на другую тему.
   - Где-то у меня в сумке были  конфеты!  -  Яна  взяла  свою  сумку  и
высыпала все ее содержимое на стол.
   Ася взяла маленькую записную  книжку  в  обложке  из  тисненой  кожи,
которая вывалилась из сумки прямо к ее рукам, и машинально  открыла  ее.
Сразу бросилось в глаза, что  в  этой  книжке  отсутствует  страничка  с
буквами  АБ.  В  Асиной  памяти  всплыл  маленький  листок   бумаги,   с
приглашением на свидание ее мужа от "его судьбы", и на том листке в углу
были расположены именно эти буквы. По формату листки совпадали, и это не
могло быть обычным совпадением.
   - Это твоя книжка?  -  вмиг  севшим  голосом  спросила  Ася,  понимая
глупость своего вопроса, чья же еще, если лежала в сумке Яны.
   Яна бросила взгляд на записную книжку и беззаботно пожала плечами.
   - Нет.., даже не знаю, как она могла попасть ко мне...
   - Не прикидывайся! - взорвалась Ася. - Запиской из этого блокнота  ты
вызывала моего Бориса на свидание! Обманщики! Как  ты  могла  так  подло
поступить со мной?! - в отчаянии  выкрикнула  Ася,  с  болью  смотря  на
подругу коричневыми глазами. - Разлучница!
   Яна от возмущения на минуту потеряла дар речи.
   - Какая я разлучница? Говорю тебе, это не моя записная книжка!
   - Но она лежала у тебя в сумке!
   - Я не знаю, как она  туда  попала!  -  честно  глядя  Асе  в  глаза,
ответила Яна.
   - Уходи! - взревела Ася и вдруг, схватившись за живот, стала медленно
оседать на пол.
   - Ася! Ася! Что с тобой?! - закричала  Яна,  подхватывая  отяжелевшее
тело.
   - Уходи! Ой! Какая боль! Я умру!
   - Ну, уж нет! Я тебе не дам умереть, не  объяснившись,  после  такого
чудовищного обвинения в мой адрес.
   Яна заметалась по квартире под аккомпанемент  диких  криков  подруги.
Полчаса Яне понадобилось,  чтобы  найти  в  неубранной  квартире  трубку
телефона, и еще целая вечность, чтобы нажать трясущимися пальцами на две
кнопки 03.
   -  "Скорая"  выехала...  -  сообщила  медленно,   тянущимся,   словно
жевательная резинка, голосом женщина, и в  телефонной  трубке  раздались
противные гудки.
   Ася уже кричала, как раненый зверь, она залезла под  стол  и  мертвой
хваткой вцепилась в батарею, подол  ее  халата  пропитался  кровью.  Яна
поняла, что дело нешуточное и "Скорая помощь" может не успеть. Она пулей
бросилась в спальню и принесла подушки от софы. Нечеловеческими усилиями
Яне удалось вытащить подругу из-под стола и уложить ее на подушки. Потом
Яна принесла из спальни подруги груду чистых, белых простыней и положила
рядом с Асей. Смотреть на нее было страшно. В  перерывах  между  воплями
прорывались отдельные фразы:
   - Я умру! Я умру! Боже, я рожаю!
   Внезапно лицо ее покраснело, и Ася начала тужиться. Яна  перепугалась
не на шутку, не зная, чем помочь подруге, бросая  тоскливые  взгляды  на
входную дверь, за которой не раздавалось спасительного звонка. Когда Яна
увидела головку ребенка, она поняла, что или поможет  ему  появиться  на
свет, или умрет вместе с подругой,  видя  ее  страдания.  Она  осторожно
надавила на живот Аси, приказав ей потужиться, как видела на занятиях по
акушерству в медицинском институте;  когда  появилось  плечико  ребенка,
аккуратно боком извлекла его на свет божий  и  положила  на  белоснежную
простыню. Крик ребенка раздался  одновременно  с  дверным  звонком.  Это
наконец-то подоспели медики-акушеры; под страхом смертной казни  Яна  не
смогла бы перерезать пуповину ржавыми, старыми  ножницами,  которые  она
нашла в коробке с нитками и иголками, или ножницами, стоящими в кухонном
наборе ножей, которыми разделывают цыплят.
   - У вас прехорошенькая девочка, - поприветствовала  обессилевшую  Асю
врач.
   - Девочка? - удивилась Ася, рукой вытирая пот со лба.
   - Я всегда говорила, что будет крестница! - довольно заметила Яна.
   - На ультразвуковом  исследовании  мне  всегда  говорили,  что  будет
мальчик... - задумчиво протянула Ася.
   - Рассосалось! - авторитетно заявила Яна.
   - Вполне возможно... - смиренно согласилась с ней Ася, -  я  пережила
такой ужас, волнуясь за тебя... Спасибо тебе за помощь, это  будет  твоя
крестница.
   Яна прослезилась. Эту трогательную сцену нарушила врач,  обращаясь  к
Яне:
   - Соберите какие-нибудь вещи для родильницы  и  ребенка,  их  следует
отвезти в больницу.
   Яна послушно поплелась в комнату, свалив свою многострадальную  сумку
на пол и рассыпав все ее содержимое. Машинально собирая  вещи  в  сумку,
Яна поймала себя на мысли, что где-то она уже это делала.
   "Ах.., да, вспомнила! На квартире у Насти  ночью,  когда  я  отрезала
прядь волос! - Яна похолодела. - Только там, в темноте, я могла загрести
эту чертову записную книжку в сумку! Это записная книжка Насти!"
   - Вещи для ребенка у меня приготовлены в  розовом  пакете  в  верхнем
ящике комода, - вывела ее из оцепенения Ася, уже лежащая на носилках.
   После, уже в машине "Скорой помощи", Яна  рассеянно  думала  о  своем
неприятном открытии.
   - Что с тобой, Яна? - спросила ее Ася.  -  Ты  такая  грустная  из-за
того, что я тебе наговорила?
   Обвинила тебя в измене с моим мужем? Не бери в голову! Я  была  не  в
себе, весь день терпела боль, переживала, что еще не время рожать. Я  бы
никогда не заподозрила тебя в такой подлости! Прости  меня!  А  записная
книжка.., да бог с ней!
   Яна вздохнула и взяла подругу за руку.
   - Теперь я точно знаю, чья это записная книжка, я все вспомнила.  Это
твоей сестры Насти, и не думай, что я оговариваю ее.
   Ася отвернулась, и слезы выступили на ее глазах.
   - Какая подлость.., войти в мой дом, сыграть  на  моих  чувствах,  на
жалости.., и так нагло увлечь моего  мужа!  Но  записка  была  подписана
буквой К?! - удивленно проговорила Ася.
   Свет  фар  проезжающих  встречных  машин  выхватывал   из   полумрака
встревоженное лицо Аси, смотрящей на Яну.
   "Что-то больно много записок, подписанных буквой К, участвуют в  этих
темных делах, - думала Яна, - записка мужу Аси; загадочная  запись,  где
фигурируют инициалы К. К., сулившая неприятности, в дневнике Щавелева, и
кличка женщины - участницы банды - Крошка Кло. К. К. Не может быть...  -
Яне стало даже жарко от своей догадки. - Хотя все преступления  крутятся
вокруг нас, как и Настя".
   - О чем ты думаешь? - спросила ее Ася.
   - У меня одни догадки и  твердая  уверенность,  что  твоя  сестра  не
только лгунья и обманщица, но и убийца.  Я  думаю,  что  Крошка  Кло  ее
кличка,  и  я  подозреваю,  что  твоя  сестра,  побывав  на   зоне,   не
исправилась, а стала участницей банды,  и  я  чудом  осталась  в  живых.
Можешь кричать на меня, проклинать, не верить, но я уверена, что это  ее
ребенка я поместила в санаторий для лечения!
   Ася смотрела на Яну расширившимися от ужаса карими глазами. Под  ними
пролегли темные круги от усталости.
   - Не веришь мне? - спросила Яна. -  Веришь  ей,  что  это  ее  первая
беременность?
   Но, как ни странно, Ася не кричала и не  упрекала  Яну  в  предвзятом
отношении к ее родственнице.
   - Сколько мальчику лет, ты говоришь?  -  еле  слышно  прошептала  она
бледными, покусанными губами.
   - Девять.
   -  Совпадает..,  десять  лет  назад   Настю   изнасиловали,   и   это
установленный факт!
   Подруги молча уставились друг на друга, и эта тишина  оглушала,  пока
ее не нарушила, заплакав, маленькая девочка.

Глава 29

   Ричарда еще в тюрьме посетила одна мысль, и,  как  только  он  пришел
немного в себя после любовного опьянения,  он  решил  проверить  ее.  Он
подъехал к обшарпанному зданию, расположенному на окраине Москвы,  зайдя
в дом, прошел по коридору, пропахшему химическими реактивами, и  толкнул
дверь кабинета заведующего лабораторией.
   - Семен Иванович, к вам можно? Я договаривался с вами  о  встрече  по
телефону.
   На него посмотрел  близоруко  щурившийся  старичок  с  всклокоченными
седыми волосами, в  застиранном  белом  халате  в  пятнах  от  различных
реактивов, с закатанными рукавами.
   - А, Ричард, заходи. Очень рад!
   Ричард вошел в маленький кабинет с решетками на  окнах.  Стол  и  два
шкафа были завалены бумагами, бланками, свидетельствами  и  заключениями
экспертизы. Здесь же кое-где стояли колбы,  пробирки,  какой-то  порошок
был рассыпан прямо по столу  Семена  Ивановича,  заведующего  химической
лабораторией.
   - Семен Иванович, - Ричард окинул взглядом  неуютный  кабинет,  -  вы
ученый с мировым именем, почему вы не уйдете из этой лаборатории?
   Вас в любой стране мира приняли бы с распростертыми объятиями.
   Ученый засмеялся.
   - Сколько помню тебя, Дик, ты все время пытаешься спровадить меня  за
границу. К кому тогда ты обратишься за советом,  если  тебе  понадобится
помощь Сумасшедшего Химика, как зовут меня мои сотрудники.
   Семен  Иванович  долгое  время  возглавлял  кафедру  фармакологии   в
медицинском институте.
   Потом он перешел на работу в криминалистическую лабораторию,  которая
на  сегодняшний  день  благодаря  своему  руководителю  могла  проводить
анализы любой степени  сложности,  были  бы  средства  на  дорогостоящие
реактивы и оборудование.
   Но, конечно, самой ценной в лаборатории была голова Семена Ивановича.
   Этот человек знал миллионы химических формул лекарств, их действие на
клетки организма.
   Ричард кратко изложил дело  Михаила,  рассказал  о  быстрой  отключке
сознания и памяти всех участников трагедии. Семен  Иванович  щурился  на
свет, разглядывая осадок в толстой колбе. В другой большой колбе  кипела
вода.  Ученый  вынул  кипятильник,  насыпал  туда  заварки  и   принялся
методично размешивать  чай  стеклянной  палочкой.  Ричард,  с  интересом
наблюдая за его приготовлением, зажег сигарету и закурил. Семен Иванович
задумчиво проговорил:
   - Надеюсь, экспертиза показала, что это банальный клофелин?
   - Да, в  этом  сомнений  не  было.  Меня  интересует  другое...  Один
участник  той  вечеринки  должен  быть  очень  интересен   для   вас   в
профессиональном плане. Это уникальный  парень.  Он  принимает  огромное
количество обезболивающих и  сердечных  лекарств  каждый  день.  Я  хочу
узнать, не мог ли у него под действием этих  лекарств  и  клофелина  так
помутиться рассудок, что он взял, да  и  зарезал  человека,  или,  может
быть, еще что подскажете.., честно говоря, я и сам не знаю, что  ищу.  Я
принес список лекарств, которые он употребляет, посмотрите, пожалуйста.
   Семен Иванович взял листок у Ричарда, кивнув в сторону колбы с чаем.
   - Попей пока чайку.
   Ричард налил себе чая в стакан и, поднеся  ко  рту,  отпил  небольшой
глоток. Семен Иванович оторвался от чтения.
   - А лучше не пей, так как я не помню, помыл я эту колбу  или  нет.  В
ней до чая был сильнейший яд.
   Ричард поперхнулся и плюнул на грязный пол,  решив  для  себя  ничего
больше не трогать в этой комнате. Семен Иванович, водрузив на нос  очки,
углубился в изучение списка препаратов. По мере прочтения  записей  лицо
его сосредотачивалось.
   Он достал листы чистой бумаги и принялся писать  химические  формулы.
Ричард терпеливо ждал, сам не зная  чего,  выкуривая  одну  сигарету  за
другой.
   Прошел целый час, прежде чем ученый оторвал от записей покрасневшие и
уставшие  глаза.  В  комнате  образовалась  термоядерная  смесь   вместо
воздуха, состоящая из паров какого-то реактива и табачного дыма.
   - Да.., интереснейший случай.., побольше бы таких больных для  защиты
диссертаций врачей-фармакологов.  С  ним  поработал  опытный  врач,  все
лекарства назначены правильно, ни одно из  них  не  исключает  лечебного
действия другого,  за  исключением  нескольких  незначительных  побочных
эффектов. Но грубого действия на психику я не увидел.
   - Значит, ничего... - огорченно произнес Ричард.
   Семен  Иванович  хитро  сощурил  глаза  и,  прокашлявшись  от   резко
повалившего едкого белого дыма из колбы, греющейся на спиртовке, сказал:
   -  Я  не  говорил,  что  не  нашел  ничего.  Я  сказал  о  правильном
взаимодействии тех лекарств, что ему назначили, но  ему  не  прописывали
клофелин.
   - И что? - замер Ричард.
   - В данном случае получился так называемый обратный эффект,  то  есть
лекарства,  которые  он  принимает,  полностью   нейтрализуют   действие
клофелина, они возбуждают его нервную систему, а  клофелин  тормозит.  В
целом получается ничья!
   - Следовательно...
   - Следовательно, он не должен был заснуть под его действием.
   - Вы можете это доказать?
   - А чем, по-твоему, я занимался все это время?  -  и  Семен  Иванович
выложил записи множества химических формул и реакций перед Диком.
   Ричард смотрел на это безумное количество  ничего  не  говорящих  ему
знаков и размышлял.
   "Значит, Михаил -  единственный  человек  из  той  компании,  который
остался в бодрствующем состоянии, если снотворное подсыпали всем. Почему
же он врет, что потерял сознание и память вместе с остальными?"
   Авторитет  профессора  фармакологии  у  Ричарда  не  вызывал  никаких
сомнений.  Отсюда  следовали  выводы:  если  это  Михаил   напоил   всех
снотворным  и  убил  своего  обидчика,  то  эта  версия  не   объясняла,
во-первых,  зачем  Михаилу,  планируя  убийство,  понадобилось   бросать
подозрение на себя, и, во-вторых, он никогда  бы  не  рискнул  здоровьем
своего будущего ребенка, травя свою жену сильнейшим снотворным. Остается
один правильный вывод, что всех  напоил  клофелином  не  Михаил,  но  он
единственный, кто должен был остаться в  сознании,  а  следовательно,  и
видеть все происходящее.
   Ричард вышел Из лаборатории и  задумался,  из  оцепенения  его  вывел
звонок сотового телефона.
   Посмотрев, кто звонит, Ричард ответил:
   - Да, Яна, слушаю.
   - Ты был в лаборатории?
   - Только что оттуда.
   - Что-нибудь обнаружил?
   - Да, есть один интересный факт, я сейчас над ним размышляю.
   - Зато у меня потрясающая новость!
   - Какая? - поинтересовался Ричард, все еще раздумывая над  словами  и
заключением химика.
   - О твоей любимой Настеньке!
   - Яна, - строго прервал ее Ричард, - мы уже говорили с тобой, что она
не моя любимая.
   - Сейчас это неважно! Я хочу сообщить тебе обо всем по порядку! Утром
я решила убраться и наконец-то разложить свои вещи...
   - Вот уж действительно неожиданная новость!
   Это настоящий подвиг!
   - Не перебивай! В одной из коробок я обнаружила ксерокопии выписки из
истории болезни твоего Михаила. Я наткнулась на один интересный факт, на
который преступно не обратила внимания в прошлый раз.
   - Не тяни, - заинтересовался сообщением Яны Ричард.
   - В детстве он с осложнением переболел паротитом, то есть воспалением
околоушной железы! - радостно сообщила Яна.
   - Мне это ни о чем не говорит!
   - У него не может быть детей! Видимо,  парень  был  в  таком  тяжелом
состоянии в госпитале, что было не до сообщения ему  этой  новости!  Это
открылось только недавно, после ряда  сложных  анализов,  что  были  ему
проведены совсем по другому поводу. Я думаю, что он сам об этом  еще  не
знает.
   Алло