бы  на  твоем  месте
лучше посоветовался с доктором Акрингтоном, который его тоже подозревает.
   Похоже, Дайкону удалось в конце концов склонить  Саймона  к  тому,  чтобы
потерпеть  ещ„  немного  и  не  задирать  Квестинга.  Однако,   отправившись
навестить дядю Джеймса, Саймон узнал, что тот только  что  укатил  на  своей
машине, предупредив, что вернется к обеду.
   - Ну что за пустобрех! - возмутился Саймон.  -  Нашел  время.  Ни  минуты
нельзя терять, а он где-то мотается. Ну и фиг  с  ним,  без  него  обойдусь.
Только вы тоже держите язык за зубами, ладно?
   - Непременно, - пообещал Дайкон. - Гаунт, правда, в курсе. Я  же  говорил
тебе?
   - О, дьявольщина! - в сердцах сплюнул Саймон.
   Гаунт позвал Дайкона и сказал, что хочет прокатиться  к  пику.  Предложил
захватить желающих с собой.
   - Я пригласил твою сестру, - сказал он Саймону. - Может, ты тоже  с  нами
съездишь?
   Саймон с видимой неохотой согласился.  Они  прихватили  с  собой  полевой
бинокль полковника Клэра и отправились в дорогу.
   Дайкону  ещ„   не   приходилось   бывать   на   пике   Ранги.   Преодолев
железнодорожный переезд, дорога сбегала к побережью,  вдоль  которого  долго
тянулась, пока едва не утыкалась в исполинский  усеченный  конус.  Очертания
горы были столь геометрически правильны, что  огромный  пик  казался  издали
порождением шального воображения художника-кубиста. Перед самой горой дорога
обрывалась у ворот,  проделанных  в  ограждении  из  колючей  проволоки.  На
большом щите красовалась  надпись  ?Ландшафтный  заповедник?,  ниже  которой
перечислялись предписания и запреты для зевак и туристов.  Дайкон  прочитал,
что никакие найденные на  пике  предметы  не  подлежали  выносу  за  пределы
заповедника.
   Они были не первыми посетителями - несколько автомобилей  уже  маячили  у
ворот.
   - Дальше пойдем пешком, - сказал Саймон, с сомнением посмотрев на дорогие
лакированные туфли Гаунта.
   - О Господи! А далеко?
   - Для вас - да.
   Барбара быстро вмешалась:
   - Не так уж и далеко. Наверх ведет удобная тропинка, а мы в любую  минуту
можем повернуть назад.
   - Тогда - в путь, - весело произнес Гаунт, устремляясь вслед за Саймоном.
   Поначалу они огибали подножие пика, двигаясь вдоль его  основания.  Земля
пружинила под ногами, а воздух, казалось, звенел от свежести. Где-то  позади
послышалась задорная  песенка  жаворонка,  звонким  эхом  прокатившаяся  над
полуостровом. Переливчатые трели одинокой птахи вскоре сменились  трескотней
и  пронзительным  клекотом  чаек,  стаи  которых,  громко  хлопая  крыльями,
слетелись с моря и принялись кружить над головами путешественников.
   - При виде этих  пернатых  мне  почему-то  всегда  вспоминаются  какие-то
телесериалы, - сказал вдруг Гаунт. -  А  там,  значит,  они  хоронили  своих
мертвецов? - спросил он, задрав голову и разглядывая кратер.
   Вместо  ответа  Барбара  указала  на  серию  небольших  плато,   уступами
поднимавшихся до самой вершины.
   - Как будто лестница, да? - произнесла она. - Маори ведь до сих пор свято
убеждены, что она именно для этого и предназначалась. Конечно, они  уже  сто
лет не проводят здесь ритуальные захоронения. Ходя, если верить слухам, то и
после  появления  здесь  пакеха  тайные  погребения   ещ„   какое-то   время
продолжались.
   - А теперь маори сюда не ходят?
   - Почти никогда. Это табу. Молодежь,  конечно,  порой  гуляет  по  нижним
склонам, но по кустам не лазают, да и на  вершину  никогда  не  поднимаются.
Верно, Сим?
   - Мало кому охота туда карабкаться, - кивнул Саймон. - В два счета  можно
шею сломать.
   - А, по-моему, дело совсем не в этом, - возразила Барбара. -  Просто  они
боятся. Место это заколдованное.
   Саймон со значением посмотрел на Дайкона.
   - Угу, - выразительно буркнул он. - Поэтому некоторые этим и пользуются.
   - Ты имеешь в виду пресловутого  мистера  Квестинга?  -  небрежным  тоном
осведомился Гаунт.
   Саймон метнул на него колючий взгляд, а Дайкон поспешно пояснил:
   - Я же говорил тебе, что обсуждал с мистером Гаунтом наши подозрения.
   - А раз так, -  гневно  возразил  Саймон,  -  то  теперь,  значит,  можно
трепаться об этом перед кем попало?
   - Если ты  имеешь  в  виду  меня,  -  проворковала  Барбара,  приподнятое
настроение которой не погубило  бы  в  тот  миг  ничто,  даже  упоминание  о
Квестинге, - то я и без вас знаю, чем он тут занимается.
   Саймон замер как вкопанный.
   - Ты? - громко спросил он. - Да что ты можешь знать?
   Барбара не ответила.
   - А ну выкладывай! - угрожающе потребовал Саймон. - И не вздумай вилять.
   - Ну все ведь говорят о его интересе к захоронениям маори.
   - Ах вот ты о чем, - с  облегчением  вздохнул  Саймон.  А  Дайкону  вдруг
подумалось, что на месте его грядущих командиров, он бы не  стал  обременять
этого парня секретной информацией.
   - Правда, дядя Джеймс, по-моему, подозревает что-то  похлеще,  -  тут  же
добавила Барбара, поочередно обводя взглядом  всех  троих  своих  спутников.
Дайкон в ужасе зажмурился, Гаунт присвистнул, а Саймон раздулся, как  индюк.
- О, Сим! - вскричала Барбара. - Не  думаешь  же  ты,  что  он?  Боже,  этот
корабль! Нет, не может быть?
   - Слушай, Барби, забудь об  этом,  -  заговорщическим  шепотом  заговорил
Саймон. - Дядя Джеймс у нас известный фантазер и выдумщик. Обожает  небылицы
плести. Выкинь это из головы. А теперь - пошли.
   Дорожка зазмеилась вправо,  полуколечками  взбегая  на  склон  небольшого
холма. Впереди замаячил морской горизонт. Еще три шага - и  перед  путниками
разлилась небесная голубизна. Гарпунская бухта осталась слева; справа, прямо
из моря высоченным острым утесом вздымалась исполинская круча пика Ранги.
   - Если хотите увидеть что-нибудь стоящее, нужно подняться на  вершину,  -
сказал Саймон. - Вы не боитесь высоты?
   - Что касается меня, - произнес  Гаунт,  -  то  высота  вызывает  у  меня
головокружение, тошноту и острое стремление felo-de-se . Однако, коль  скоро
уж я так далеко забрался, то возвращаться отказываюсь. Изгородь кажется  мне
вполне прочной. Постараюсь держаться поближе к ней. - Он улыбнулся  Барбаре.
- Если заметите в моих глазах сумасшедший блеск, схватите меня в охапку, и я
мигом приду в себя.
   - А как же ваша нога, сэр? - напомнил Дайкон. - Она вам не помешает?
   - Я сам о ней позабочусь, - легкомысленно отмахнулся  Гаунт.  -  Ступайте
вперед с Клэром, а мы побредем сзади.
   Дайкон, заметивший, что предложение актера встретило  живейшее  одобрение
со стороны Саймона, с неохотой потрусил за ним. Непривычный к  восхождениям,
Дайкон уже скоро почувствовал щемление  в  груди  и  легкое  головокружение;
сердце шумно колотилось. Стекла его очков запотели. Гладкие  подошвы  туфель
то и дело скользили на пожухлой траве, а из-под кованых  ботинок  Саймона  в
лицо летели комочки запекшейся пыли.
   - Если ускорим шаг, - сказал Саймон, даже не  запыхавшийся,  -  то  можем
добраться до лежки, откуда сигналил Квестинг.
   - В самом деле?
   - Думаю, что они за нами не полезут.
   Они добрались до места, где тропа расширялась  и  взбегала  на  небольшую
ровную площадку. Здесь  прямо  на  земле  расположились  туристы  -  человек
десять-двенадцать, - которые жевали кончики сухих  травинок  и  смотрели  на
море. Двое юнцов поздоровались с Саймоном. В одном из них Дайкон  узнал  Эру
Саула.
   - Какие новости? - спросил Саймон.
   - Еще держится, - ответил Эру. - Хотя погружается  буквально  на  глазах.
Вот, взгляните.
   Эру протянул им бинокль. Полковничий бинокль остался  у  Гаунта,  поэтому
Дайкон с благодарностью воспользовался предложением Эру Саула. С  непривычки
он довольно долго настраивал резкость, но в конце концов сумел вычленить  из
неясной голубизны крохотный черный треугольник.  Беззащитный  и  трогательно
жалкий.
   - Спасатели подходили, но  так  и  ушли  восвояси  несолоно  хлебавши,  -
пояснил Эру. - Все, спета е„ песенка. С таким-то грузом!
   - Черт знает что, - с негодованием покачал головой Саймон. - Пошли, Белл.
   Дайкон вернул бинокль, поблагодарил Эру Саула  и  покорно  последовал  за
Саймоном по круто уползавшей вверх тропе.
   Вскоре они выбрались на крохотное плато, внизу  под  которым  раскинулось
море. Дайкон с глубоким облегчением увидел,  что  Саймон,  карабкавшийся  по
скале с ловкостью горного козла, остановился и присел на корточки.
   - Вот, - сказал Саймон, дождавшись, пока Дайкон добрался до  плато,  -  я
думаю, он сигналил отсюда.
   В горле у Дайкона пересохло, сердце билось так, будто грозило  выпрыгнуть
из  груди.  Он  уже  собрался  было  растянуться  на   камнях,   но   Саймон
предостерегающе вскинул руку.
   - Не вздумайте! Стойте на месте. Здесь могут остаться  следы.  Жаль,  что
дождь вчера прошел.
   - А что ты рассчитываешь здесь найти? - кисло спросил Дайкон. Несмотря на
сбитые ноги и страшную усталость, ослиная самоуверенность Саймона раздражала
его пуще прежнего. - Следы ног, что ли? Или отпечатки пальцев? Увы, мой юный
друг, такие следы существуют только  на  песчаных  пляжах  и  в  воображении
авторов  детективных  романов.  Что  же  касается  перевернутых  камушков  и
погнутых травинок, то это полнейшая чушь!
   - Неужели? - воинственно произнес Саймон. - А  ведь  нас,  между  прочим,
опередили. Некто уже побывал здесь до нас. Разве вы не заметили?
   - Что я мог заметить, когда ты всю дорогу засыпал мои очки грязью? Покажи
мне след и я поверю.
   - Пожалуйста.  Это  мне  раз  плюнуть.  Вот,  например,  что  это  такое,
по-вашему?
   - Ты же сам сюда только что наступил, - возмутился Дайкон.
   - Ну и что из этого? Чем мой след хуже любого другого? Зато видно хорошо.
   - Пусть так, - вздохнул Дайкон, протирая очки.  -  А  это  что  такое?  -
спросил он. - У самого обрыва. Словно какая-то вмятина.
   Саймон пригляделся и испустил торжествующий вопль.
   - А что я вам говорил! Вот они, следы-то! - Стащив ботинки, он  осторожно
приблизился к обрыву. - Можете сами посмотреть.
   Дайкон с готовностью снял туфли, поскольку успел набить мозоли  на  обеих
ступнях.
   - Верно, - произнес он, приблизившись к Саймону. - Вот как описал  бы  их
Великий сыщик. Неясные отпечатки,  оставленные  обутыми  ногами.  Два  самых
четких  расположены  под  углом  около  тридцати  градусов  друг  к   другу.
Расстояние между внутренними сторонами каблуков составляет около  полудюйма.
Между большими пальцами - примерно десять дюймов. Эти отпечатки оставлены  в
сырой глине, а сохранились под дождем благодаря  нависающему  футах  в  трех
выступу утеса.
   -  Здо-орово!  -  восхитился  Саймон.  -  Четко  сработано.  Может,   ещ„
попробуете?
   - Обе подошвы и оба каблука подбиты гвоздями. Носки  отпечатались  глубже
пяток. Правая нога: четыре гвоздика в каблуке, шесть - в подошве. Левая: три
в каблуке, шесть в подошве. Ergo, один гвоздик он потерял.
   - Кто потерял?
   - Он. Эрго - это значит ?следовательно?, по латыни.
   - Ха! Так, а можете вы описать его? Похож ли он на Квестинга? Стоит ли он
например, держа пятки вместе, а носки  врозь?  Больше  опирается  на  носки?
Словом, говорите что угодно - котелок у вас здорово варит.
   - Гм, ну что ж - во-первых, он был карлик.
   - Что!
   - Этот выступ нависает над плато на высоте всего в три фута.  Как  же  он
мог стоять под ним?
   - Ох, черт возьми!
   - Не огорчайся, - засмеялся Дайкон, - он  мог  сидеть  на  корточках.  По
другим следам видно, как он пристраивался.
   - Точно! Значит он сидел на корточках. И довольно долго.
   Дайкон вдруг почувствовал, как в нем просыпается следопыт.  Он  посмотрел
налево. Высокий отрог  скрывал  от  его  глаз  Гарпун  и  гавань,  но  утес,
притаившись на котором вел наблюдение Саймон, был виден как на ладони.
   -  Если  встать  на  самый  краешек,  видны  даже  камни,  по  которым  я
карабкался, - сказал Саймон. - Вот посмотрите.
   - Спасибо, я верю тебе на слово.
   - Ух ты, отсюда видна даже подводная песчаная отмель. Так, должно быть, и
с самолета видно. Эх, скорей бы меня призвали!
   Саймон застыл  на  краю  обрыва.  Высокий  и  крепкий,  с  расправленными
плечами.  Легкий  бриз  ерошил  его  волосы.  Волнующее  зрелище,   невольно
подумалось Дайкону. Художники давно уловили, какое величие приобретает любая
фигура, изображенная на большой высоте на фоне моря и неба. Дайкон снял очки
и в очередной раз протер стекла. Силуэт Саймона тут же расплылся.
   - Завидую я тебе, - произнес Дайкон.
   - Мне? Это ещ„ почему?
   -  Ты  имеешь  законное  право  на  встречу  с  опасностью.   И   ты   им
воспользуешься. Мне же суждено только штаны в тылу протирать. Я ведь  слепой
как крот.
   - Да, не повезло. Хотя считается, что эта война никого не обойдет.
   - Тоже верно.
   - Помогите уличить этого подонка Квестинга. Вот и вам будет дело.
   - Наверно, - произнес Дайкон, уже пожалев о своей мимолетной слабости.  -
Так что мы порешили? Что Квестинг в четверг вечером забрался сюда в  кованых
башмаках и сигналил подводной лодке о том, что в гавани Гарпуна  загружается
корабль? Кстати, ты способен представить Квестинга в кованых башмаках?
   - Он уже три месяца не слезает с пика. За это  время  и  он  научился  бы
уму-разуму.
   - Придется осмотреть всю его обувь.  Может,  попробовать  зарисовать  эти
отпечатки? Или, хотя бы, запомнить?
   - А что  -  отличная  мысль!  Профессионалы-то  должны  снимать  гипсовые
слепки. Я про это читал.
   - Кого ты имеешь в виду? - спросил Дайкон. - Полицейских? Военных? А есть
в Новой Зеландии хоть что-то вроде нашей секретной службы? В чем дело?
   Саймон внезапно вскрикнул, и карандаш  Дайкона,  вырвавшись  из  пальцев,
царапнул рисунок.
   - Есть тут один малый из Скотленд-ярда. Крупная шишка. В городской газете
тиснули про него статейку неделю или две назад. Если  верить  этим  писакам,
его прислали сюда ловить шпионов, а  дядя  Джеймс  даже  сказал,  что  нужно
засадить в тюрягу дасужих репортеров - чтобы военные тайны не выдавали.  Вот
кто нам нужен! Хочешь добиться результата - ступай к начальству!
   - Как его зовут? - спросил Дайкон.
   - Вот в том-то и загвоздка, - сокрушенно поскреб макушку Саймон. - Совсем
из головы вылетело.
 
III 
 
   Барбара и Гаунт не стали подниматься на пик. Они лишь проводили  взглядом
Саймона и Дайкона, которые карабкались по тропе,  цепляясь  за  изгородь,  а
время от времени - скользя на короткой траве и зыбкой почве.
   - При одной лишь мысли о восхождении, нога начинает ныть как безумная,  -
признался Гаунт. - Может, прогуляемся лучше к морю и выкурим  по  сигаретке?
Что за дурацкая затея - забраться в поднебесье, чтобы  пялиться  на  тонущий
корабль! Нельзя уж и затонуть спокойно. По-моему,  это  сродни  тому,  чтобы
наблюдать, как казнят твоего друга. Слава Богу, экипаж удалось спасти. Вы со
мной согласны?
   Барбара охотно согласилась - да кто бы на е„ месте не  согласился,  когда
актер говорил таким располагающим, проникновенным и дружеским тоном. Впервые
за все время они остались вдвоем.
   Актер с девушкой  спустились  на  берег.  Гаунт  растянулся  на  песке  с
молодецкой удалью, которая  бы  изрядно  разозлила  его  секретаря.  Барбара
опустилась рядом с ним на колени, подставив лицо свежему бризу.
   - По-моему, вам стоит всегда зачесывать волосы назад, - произнес Гаунт. -
Это вам очень идет.
   - Вот так? - Барбара поднесла руки к волосам. Ее легкое  хлопчатобумажное
платье, обдуваемое ветром, обтягивало фигурку девушки так,  словно  насквозь
промокло под дождем. Перехватив взгляд Барбары, Гаунт быстро оторвал  взгляд
от е„ груди и посмотрел на е„ волосы.
   - Да, так гораздо лучше. Никаких завитушек  и  прочей  ерунды.  Просто  и
красиво.
   - Вы приказываете? - улыбнулась Барбара.
   Одно удовольствие - говорить с ней.
   - Прошу.
   - Лицо у меня слишком худое.
   - Именно в таком лице и ощущается истинная красота.  Я  даже  как-то  раз
сказал Дайкону, что вы? Впрочем, не буду вас смущать - это дурно. Все  из-за
того, - закончил свою тираду Гаунт в излюбленной им манере Рочестера, -  что
я не привык скрывать свои мысли или кривить душой. Вас это не обижает?
   - Нет, - промолвила Барбара, вдруг растерявшись.
   Гаунт поневоле подумал,  что  уже  целую  вечность  не  общался  с  такой
простодушной и застенчивой девушкой. Жеманных  и  издерганных  или  нарочито
скромных юных особ - хоть пруд пруди; но вот  девушку,  которая  краснела  и
даже не отворачивалась из опасения, что Гаунт сочтет это  дурным  тоном,  он
встречал едва ли не впервые. Будь она всегда такой,  цены  бы  ей  не  было.
Пожалуй, ему нужно и впредь придерживаться с ней  той  же  линии  поведения.
Гаунт принялся рассказывать Барбаре о себе.
   Девушка была очарована. Актер разговаривал с  ней  столь  доверительно  и
проникновенно, словно она обладала каким-то  особым  даром  сопереживания  и
сочувствия. Он рассказал, как ещ„ будучи школьником,  читал  монолог  ?Канун
дня святого  Криспиана?  из  ?Генриха  V?,  начав  декламировать  скучным  и
монотонным голосом - который он ей тут же с охотой и продемонстрировал, -  а
затем с ним вдруг что-то произошло. В голове зазвенел страстный голос  и,  к
неимоверному изумлению  учителя  литературы  (Гаунт  передразнил  и  его)  и
остальных учеников, монолог прозвучал необычайно выразительно  и  почти  без
запинки.
   - И вот тогда, - добавил Гаунт, - я и понял, что должен читать  и  играть
Шекспира. Я воспринимал эти строки как бы со стороны, словно читал их кто-то
другой:
 
   "И Криспианов день забыт не будет
   Отныне до скончания веков;
   С ним сохранится память и о нас -
   О нас, о горсточке счастливцев, братьев?
   "Генрих V?. Акт IV, сцена 3. пер. Е.Бируковой
 
   Над их головами пронзительно вопили чайки, на  берег  набегали  бирюзовые
волны, рассыпаясь мелким бисером, но  для  Барбары  все  это  казалось  лишь
волнующим аккомпанементом к чарующим строкам Великого Барда.
   - И это все? - жадно спросила она.
   - Ну что ты! Самое главное - дальше. - Гаунт взял девушку за руку.  -  Ты
будешь моим кузеном Уэстморлендом. Слушай же, мой кузен, и внемли.
   И он прочитал Барбаре-Уэстморленду весь монолог  целиком.  Актер  был  до
глубины души тронут и восхищен искренностью и восторгом девушки, счастливыми
слезами, застилавшими е„ глаза. Он так  и  не  выпускал  е„  руки,  пока  не
закончил чтения. Прихрамывающий Дайкон, первым появившийся  из-за  поворота,
успел заметить, как актер запечатлел на руке девушки легкий поцелуй.
   Обратно все ехали в молчании. Саймон был погружен в свои мысли.  Гаунт  и
Барбара, задав несколько приличествующих вопросов про торпедированное судно,
тоже затихли. Дайкон сразу отнес  необычную  молчаливость  Барбары  на  счет
Гаунта. Одного  взгляда  на  е„  лицо  оказалось  молодому  человеку  вполне
достаточно.
   - Влюблена без оглядки, - бормотал он про себя. - Чего же он  ей  наплел?
Биографию, небось, свою изложил, со всеми живописными подробностями.  Павлин
расфуфыренный. Ишь ты, ручки целовать  уже  начал.  Окажись  на  этой  сцене
второй этаж, он бы уже давно, наверно,  вывел  Барбару  на  балкон,  а  сам,
коленопреклоненный, читал бы ей снизу. Ромео с фиброзитом. Как будто сам  не
знает, что в его возрасте любой мужчина, влюбленный в столь юную  простушку,
выглядит полнейшим болваном. Позор какой.
   Однако, позволяя самому себе кипятиться, Дайкон стал бы  с  пеной  у  рта
отстаивать  Гаунта,  вздумай  кто-то  другой  критиковать  актера   подобным
образом.
   По возвращении домой, они обнаружили, что мистер Септимус Фолс  и  мистер
Квестинг сидят рядышком в шезлонгах на веранде  и  мирно  беседуют.  Саймон,
буркнув Гаунту, что он очень признателен за поездку, тут же скрылся в  своей
клетушке, а Барбара со светящимся лицом взлетела на веранду и прошла в  дом.
Прежде чем вылезти из автомобиля, Гаунт пригнулся вперед и сказал Дайкону:
   - Я уже целую вечность не испытывал  такого  удовольствия.  Замечательная
девчушка. Я, безусло