А откуда вам известно, что Смит знал о  цветной
слепоте Квестинга? Может, он поверил истории про защитный экран?
   - А он е„ и не слышал. Если верить Смиту, Квестинг отвез его на переезд и
показал через экран сигнал семафора, который якобы  казался  зеленым.  Тогда
как на самом деле он становится красновато-желтым. А  уж  Смит  -  точно  не
дальтоник, он знает, что Квестинг писал зелеными чернилами. Так что  историю
с экраном он придумал уже после убийства, чтобы  запудрить  нам  мозги.  Ему
нужен был подходящий предлог, чтобы объяснить столь внезапное  примирение  с
Квестингом. И заодно помахать перед носом бумажкой. Но главное: мы ни в коем
случае не должны были узнать о том, что Квестинг страдает дальтонизмом.  Вот
почему он подтвердил, что Эру был в голубой рубашке, тогда как мы  все  были
убеждены в обратном. У меня нет  никаких  сомнений,  что  Квестинг  объяснил
Смиту подлинную причину происшествия на переезде. Квестинг даже  использовал
его затем как посредника при продаже реликвий маори. Все шло своим  чередом,
пока Квестинг не разоблачил Смита и не припер  его  к  стенке.  Тогда  он  и
подписал себе смертный приговор.
   - А как быть с Эру Саулом? - спросил  Дайкон.  -  С  украденным  топором,
нарушением табу и всем прочим? Все это не имеет отношения к делу?
   - Лишь косвенно. Помните, Эру Саул сказал мне, что по возвращении в  клуб
после попойки со Смитом, они услышали, как мистер Гаунт читал  ?про  дворян,
которые нежатся в постелях?? Я сразу  понял,  что  это  та  часть  монолога,
которая дословно звучит так: ?И проклянут свою судьбу дворяне,  что  в  этот
день не с нами, а в кроватях??. Генрих произносил этот монолог в  канун  дня
святого Криспиана. А вот Смит  сказал,  что  мистер  Гаунт  ?распинался?  по
поводу того, чтобы, дескать, ?кафтаны  грязные  с  французов  ободрать?.  На
самом деле, эта строка,  которая  звучит  как:  ?Сорвав  камзолы  пестрые  с
французов?, относится к совершенно другому монологу. Мистер Гаунт читал  его
напоследок, уже выступая на бис.
   - И что из этого? - пожал плечами Саймон. - Смиту все едино.
   - Дело в том, что между этими  монологами  прошло  минут  шесть-семь.  Вы
согласны, Гаунт?
   - Да, это так, - подтвердил актер, чуть подумав.
   -  Смит  вполне  успел  бы,  воспользовавшись   тем,   что   взоры   всех
присутствующих устремлены на мистера Гаунта, выскользнуть из зала,  добежать
до Таупо-тапу, и вернуться. Заодно он избавился от своих ботинок.
   Мистер Фолс повернулся к Саймону.
   - Кстати, вы не обратили внимания на его обувь?
   Парень молча потряс головой.
   - А лакей мистера Гаунта был вместе с вами?
   - Да.
   - Могу я сним поговорить?
   Уэбли кивнул полицейскому, стоявшему у двери. Тот вышел и вскоре вернулся
вместе с Колли.
   - Послушайте, Колли, что за ботинки были на ногах у мистера Смита,  когда
вы возвращались домой с концерта?
   - Это были не ботинки, сэр, - мгновенно ответил Колли, - а мягкие туфли.
   - А перед концертом вы заходили в клуб вместе с мистером Смитом?
   - Да, сэр. Мы приносили стулья.
   - Он и тогда был в туфлях? - не выдержал Уэбли.
   Колли подскочил от неожиданности.
   - Господи, инспектор, вы так спрятались, что я вас даже не заметил.  Нет,
тогда он был в ботинках. А туфли он принес с собой в  кармане  -  на  случай
танцев.
   - А ботинки он потом отнес домой? - спросил Уэбли.
   - Не знаю, не видел, - ответил Колли с неловким видом.
   - Ладно.
   Колли виновато посмотрел на Саймона, развел руками и вышел.
   Уэбли подошел к полицейскому.
   - Где он?
   - В своей комнате, мистер Уэбли. Мы следим за ней.
   - Тогда за мной, - скомандовал  Уэбли,  и  они  затопали  по  веранде  по
направлению к комнате Смита.
 
Глава 15 
Прощальные гастроли Септимуса Фолса 
 
I 
 
   - Нет, я ему нисколечко не сочувствую, - сказал Дайкон. - Смертной  казни
в этой стране нет, и остатки жизни он проведет в тюрьме. Я считаю,  что  ему
ещ„ повезло. Ненавижу шпионов. Тем более - убийц. А  вот  беднягу  Квестинга
мне искренне жаль.
   - Не надо, прошу тебя!
   - Извини, милая. Нет, не буду звать тебя ?милая?. Так обращаются к  людям
наши знаменитые театралы, когда не помнят их имен. Я уж буду звать  тебя  по
старинке, ладно? Например  так:  Барбара,  любовь  моя!  Барбара,  солнышко!
Барбара, зайчик! Только не дуйся, прошу тебя. Куда пойдем?
   - Может, к морю?
   - С тобой - хоть на край света.
   Они гуляли рука об руку под ясным небом.
   - Мне кажется, что прошло не два дня, а целая  неделя,  -  сказала  вдруг
Барбара.
   -  Мне  тоже.  Столько  событий.  Сперва   арест   Смита.   Затем   такой
блистательный отъезд мистера Септимуса Фолса. До чего  жаль,  что  нам  тоже
скоро уезжать.
   - Когда?
   - Гаунт говорит -  на  следующей  неделе.  Пока  продлится  дознание,  мы
останемся здесь.  Ему  уже  гораздо  лучше.  По  словам  твоего  знаменитого
дядюшки, вполне возможно, что он навсегда избавился от  своего  заболевания.
Доктор Акрингтон выразился так: ?рецидива фиброзита может и  не  быть?.  Для
меня это звучит как заклинание.
   - А куда едет мистер Гаунт? - глухим голосом спросила Барбара.
   - В Лондон. Он хочет организовать новое турне для  шекспировской  труппы.
Кстати, я собираюсь уволиться.
   - Уволиться! Но почему?
   - Хочу ещ„ раз попытать счастья на призывном пункте. Если  провалюсь,  то
возвращусь к Гаунту. Ты мне напишешь?
   Барбара не ответила.
   - Напишешь?
   Девушка кивнула.
   - Что за несправедливость! - вздохнул Дайкон.  -  Ты  тут  льешь  горькие
слезы из-за его отъезда, а я готов в голос вопить из-за того, что  расстаюсь
с тобой. Чушь какая-то.
   Барбара вдруг остановилась.
   - Дело вовсе не в этом, - с горячностью заговорила она. - Просто устала я
от этой бессмысленной жизни. Не могу так больше.
   - Господи, а чего же в ней бессмысленного?
   - Я чувствую себя последней дурой. Вбила себе в башку, что  он  такой  же
благородный, как  мистер  Рочестер,  а  он  оказался  таким  же  тщеславным,
чванливым и ничтожным, как и все остальные. Без  конца  причитал,  какой  он
ранимый и чувствительный, тогда как на самом деле до смерти боялся, что  его
заподозрят. Я готова сгореть от стыда.
   - Нда, - произнес Дайкон.
   - И почему вдруг именно он подарил мне такие  вещи?  Позабавиться  решил,
что ли?
   - Не сердись на него. У него доброе сердце. Он раздает подобные подарки с
такой же легкостью, как ты грызешь орешки. Для него это пустяки.
   - А какую сцену он закатил, когда папочка так вежливо объяснил, что я  не
могу принять от него этот подарок! Он сказал:  ?Если  не  хочет,  так  пусть
вообще голая ходит?! Честное слово. Сим своими ушами слышал.
   - Для его болезненного честолюбия удар оказался слишком чувствительным, -
пояснил Дайкон, пытаясь унять дрожь в голосе. - Он расценил это  как  щелчок
по носу. Кипел как чайник.
   - Ну и поделом ему, - сказал Барбара. - И, прошу тебя - не  будем  больше
говорить об этом. А то как бы я не пожалела об утраченных вещах, -  добавила
она и лукаво улыбнулась.
   - Браво, мисс Клэр! - воскликнул Дайкон и вдруг,  к  своему  неимоверному
удивлению, почувствовал, что девушка взяла его за руку.
   - Напиши мне, ладно? - ещ„ раз попросил он.  -  Если  эта  чертова  война
продлится ещ„ долго, ты совсем меня позабудешь, но я непременно вернусь.
   - Да, - кивнула Барбара. - Возвращайся. Пожалуйста.
 
II 
 
   - Вот и все, - сказал мистер Фолс.  -  Сразу  по  окончании  дознания,  я
отправляюсь в Веллингтон. Комиссар полиции ждет не дождется  моего  приезда.
Боюсь, что мы поймали мелкую рыбешку,  но,  по  крайней  мере,  эта  история
должна насторожить их.
   - Надеюсь, - произнес суперинтендант. - А то мы совсем  обленились.  Как,
оказывается, легко усыпить бдительность. Какое  счастье,  что  вы  оказались
здесь.
   - Да, - ухмыльнулся сержант Уэбли. - А то ведь  старый  доктор  буквально
засыпал нас письмами, но нам его подозрения казались досужими бреднями.  Кто
бы мог подумать, что старикан окажется прав? По большому счету, конечно.
   - Да, - задумчиво произнес суперинтендант. - Интуиция - великое дело.
   - Доктор Акрингтон - молодчина, - сказал мистер Фолс. - Он  ведь  приехал
ко мне в Окленд, по моей просьбе. После того,  как  я  получил  его  письмо.
Правда, в  Ваи-ата-тапу  я  решил  отправиться  только  на  следующий  день,
поговорив с вами. Предупредить его о своем приезде я не успел,  но  он  даже
глазом не моргнул, увидев  меня.  И  даже  помог  мне  разыгрывать  из  себя
больного, разбитого  радикулитом.  И  ещ„  я  очень  признателен  Уэбли.  Он
держался безукоризненно.
   Сержант хмыкнул и прикрыл здоровенной лапищей рот.
   Все встали и суперинтендант протянул руку.
   - Вы оказали нам честь, - сказал он. - Уверен, что Уэбли думает так же.
   - Еще бы! Этот день я запомню на всю жизнь, сэр!
   - Надеюсь, нам ещ„ доведется встретиться. Может, в следующий раз  в  наши
сети попадет добыча покрупнее.
   Они обменялись рукопожатиями.
   - Вашими молитвами, - улыбнулся суперинтендант.  -  До  свидания,  мистер
Аллейн. Счастливого пути.