камьями, лавками,
креслами и стульями. Кресла, любезно предоставленные Клэрами, красовались  в
почетном первом ряду.  Перед  ними  возвели  наспех  сколоченные  подмостки,
украшенные папоротниками, искусно вышитыми гобеленами, британскими флагами и
лентами серпантина. На задней стене висели репродукции с изображениями  трех
английских  королей,  две  фотографии  бывших  премьер-министров,  а   также
увеличенный фотоснимок Руа в роли депутата парламента. На подмостках  стояли
обшарпанное фортепьяно, три стула и стол с неизменными для любых  британских
сборищ графином воды и стаканом.
   Маори провели в зале едва ли не весь день. Кто сидел  на  корточках,  кто
примостился  на  краю  сцены,  а  кто  жался  на  скамейках,  которыми  было
заставлено все помещение.
   Среди них был и Эру Саул в окружении молодежи. Из его группы  то  и  дело
доносился громкий смех. К семи часам из Ваи-ата-тапу подошли Саймон, Колли и
Смит; каждый из них принес ещ„ по креслу. Смит мигом  затесался  в  компанию
Эру Саула.
   -  Ну  что,  Эру!  -  провозгласил  он,  хлопая  себя  по   подозрительно
оттопыренным карманам. - Танцы сегодня закатим?
   - Ни за что!
   - Никто вам не позволит, - послышался женский голос. - В прошлый  раз  вы
так наклюкались, что танцы превратились в обжиманцы. Все, теперь  доверие  к
вам подорвано.
   - Жаль, - вздохнул Смит.
   Среди публики обращала на себя внимание престарелая  и  величавая  миссис
Те-Папа, которая, по случаю торжества, нацепила поверх  европейского  наряда
роскошную национальную юбку. Принцесса великого племени Те-Рарауас,  она,  в
соответствии  с  древними  традициями,   ещ„   могла   прихвастнуть   сплошь
татуированным подбородком. Изъяснялась почтенная прародительница  только  на
языке маори.
   В половине восьмого начинали собираться гости из  Гарпуна  и  близлежащих
районов. Старый Руа Те-Каху, в накидке из  перьев  поверх  своего  парадного
костюма, прошел на почетное место, к миссис Те-Папа.
   Без пяти восемь прибыл сам мэр с супругой и тут же принялся  обмениваться
рукопожатиями со всеми  желающими.  Супружескую  пару  тоже  препроводили  в
первый ряд. К этому времени все места, кроме нескольких кресел, были заняты,
и все проходы забиты публикой. В зале стало заметно  душно.  Маори  привычно
считали, что спертый воздух исходит от пакеха, тогда  как  те  были  склонны
винить в удушливом запахе маори.
   В восемь часов вечера интерес собравшихся ненадолго всколыхнуло  прибытие
полковника Клэра, мистера Квестинга и  мистера  Фолса.  Они  пришли  пешком,
срезав  путь  через  горячие  источники.  Миссис  Клэр,   Барбару,   доктора
Акрингтона и Гаунта должен был привезти на  машине  Дайкон  -  их  появления
ждали со стороны шоссе с минуты на минуту.
   По знаку миссис Те-Папа, стайка девушек в национальных одеждах пробралась
через собравшихся и впорхнула на подмостки. У  каждой  девушки  был  в  руке
тугой шарик на веревочке, сплетенный из листьев.
   Когда снаружи послышался приветственный рык клаксона, по меньшей мере два
десятка человек поспешили сообщить, что узнали автомобиль Гаунта. И  тут  же
гул и жужжание голосов в зале стихли. В наступившей тишине громко и протяжно
прозвучало приветствие старого Руа:
   - Хаере маи. Э те уруранги! На ваи тауа?
   Каждый слог произносился с совершенно особой,  отличительной  интонацией.
Так  мог  звучать  голос  ночного  ветра,  прилетевшего  с  далеких   морей,
первозданный голос, чуждый и непонятный  для  белого  человека.  По  сигналу
миссис  Те-Папа,  девушки  вытянули  вперед  руки,  и  тугие  шары  ритмично
заколыхались в  такт  неслышной  музыке.  Руа  организовал  почетному  гостю
торжественный прием в давно забытом стиле.
   - Но ведь мы должны как-то ответить, - сказал Гаунт, выбираясь из машины.
- У кого бы узнать, что он такое сказал?
   - Я не вполне уверен, - ответил Дайкон, - но,  кажется,  мне  приходилось
слышать нечто подобное. По моему, он сказал, что все  мы  братья,  поскольку
происходим от одних прародителей. И ещ„ он просит нас сказать, кто мы такие.
   - Мне  это  представляется  нелепым,  -  произнесла  миссис  Клэр.  -  Им
прекрасно  известно,  кто  мы  такие.  Да,  некоторые  их  обычаи   выглядят
сумасбродными, но зато они так стараются нам угодить, милые создания!
   - Разумеется, - кивнул Гаунт. - Жаль все-таки, что мы не  можем  ответить
им тем же.
   Под приветственный шелест голосов Гаунт поздоровался за руку с Руа.
   "Да, он в своей стихии, - с завистью подумал Дайкон. - Здорово у него это
получается.?
   Пройдя вслед за Гаунтом в зал, Дайкон  впервые  увидел  Барбару  в  новом
платье.
 
III 
 
   Девушка опаздывала, и все остальные уже сидели в  автомобиле,  когда  она
примчалась,   запыхавшаяся,   кутаясь   в   шаль,   определенно   индийского
происхождения. Сбивчиво пробормотав извинения, Барбара пристроилась сзади, и
Дайкон успел только обратить внимание, что е„  волосы  слегка  поблескивают.
Заметила это и миссис Клэр, которая,  повернувшись,  уставилась  на  дочь  и
спросила:
   - Не пойму, что  это  у  тебя  с  прической?  Может,  тебе  хоть  немного
распушить волосы и зачесать на лоб?
   На что Гаунт быстро ответил:
   - А вот я как раз думал - до чего красиво причесана мисс Клэр!
   Доктор  Акрингтон,  который  сидел  и  молчал  как  рыба,  прокашлялся  и
пробасил, что, по его мнению, на концерте их ждут суровые испытания.
   - Спертый воздух, деревянные лавки,  вонища  и  кошачьи  вопли.  Надеюсь,
Гаунт, вы не строите иллюзий? Не ждете чего-то  особенного?  Туземцы  вконец
развращены собственным бездельем и преступным идиотизмом белых. Мы  насылали
на них полчища миссионеров, чтобы бедняги перестали пожирать друг дружку,  и
тут же подсовывали им дрянное виски в обмен на их земли. Мы излечили  их  от
замечательно удобного первобытно-общинного строя, обучив взамен  лодырничать
и получать подачки в  виде  государственного  пособия.  Мы  отобрали  у  них
вождей,  подсунув  профсоюзных  боссов.  Даже  от  столь  милой  их  сердцам
свободной любви мы их отучили, взамен вознаградив венерическими болезнями  и
священными узами брака?
   - Джеймс!
   - Такой народ погубили! Посмотрите на  их  молодежь.  Торчат  в  пабах  и
борделях?
   - Джеймс!
   Гаунт, посмеиваясь, поинтересовался, разве не доказал батальон маори, что
боевой дух предков ещ„ не угас.
   - Доказал! - запальчиво ответил доктор Акрингтон. - И именно потому,  что
в армии, с е„ первобытными порядками, они чувствуют себя как рыба в воде.
   Остаток пути никто не раскрывал рта.
   Снаружи было темно  и  Дайкон  не  разглядел  Барбару.  Он  только  успел
заметить, что накидку она оставила в машине. Теперь же, идя за  девушкой  по
проходу, Дайкон понял, что Гаунту и впрямь удалось сотворить чудо.  Вращение
в театральной среде приучило  молодого  человека  рассматривать  костюм  как
предмет искусства, но  теперь,  заглядываясь  на  Барбару,  он  оценивал  е„
чудесное  превращение  со  смешанным  чувством  восхищения  и  утраты.   Ему
казалось, что Гаунт опередил его, обойдя на повороте.
   "Немного спустя, - уверял он себя, - я все равно полюбил бы е„,  даже  не
дождавшись, пока гадкий утенок превратится в прелестного лебедя. Я бы  тогда
доказал ей и всем остальным, чего она стоит на самом деле.?
   Барбара села в кресло между Гаунтом и своим  дядей.  На  всех  кресел  не
хватило, и Дайкону пришлось  пристроиться  на  страшно  неудобном  стуле  во
втором ряду.
   "Чтоб  не  забывал  свое  место,  -  сказал  он  себе.   -   Секретаришка
задрипанный.?
   Тем временем на сцену поднялся Руа. В  коротком  вступительном  слове  он
рассказал о том, что многие песни маори так или иначе связаны с погребальным
ритуалом. Большинство из них не предназначены для посторонних ушей, но  есть
одна,  которую  исполнят  сегодня,  и  при  воспоминаниях  о  которой   всех
слушателей ещ„ долгое время будет пробирать мороз по коже.
   Сочинила  песню,  сказал   Руа,   ещ„   во   время   оно   одна   древняя
представительница его рода - по случаю  гибели  девушки,  которая  случайно,
сама того не ведая, совершила страшное святотатство и  поплатилась  за  него
своей жизнью, сорвавшись в Таупо-тапу. И он пересказал ту  ужасную  легенду,
которую в свое время поведал и Смиту.  Именно  эта  песня,  пояснил  Руа,  к
ритуальным  не  относится,  поэтому  тапу  на  е„  публичное  исполнение  не
наложено. На мгновение старик посмотрел на Квестинга,  и  глаза  его  гневно
засверкали. Руа высказал  также  надежду,  что  песня  покажется  слушателям
интересной.
   Песня оказалась короткой и довольно простенькой -  однообразная  мелодия,
сопровождавшая незатейливые слова. Дайкон подумал, что напугать такая  песня
может лишь того, кто близко знаком с е„ темой. Лишь в  самом  финале,  когда
голос гибнущей в кипящем озере девушки  пронзительно  зазвенел,  Дайкона  на
мгновение и впрямь охватил леденящий ужас. Тягостное впечатление, оставшееся
после исполнения песни, не смогли развеять ни танцоры, ни чревовещатель,  ни
вундеркинд, ни певица, пытавшиеся развлечь публику.
   Гаунт предупредил, что хотел бы выступать последним. С  торжественностью,
которую Дайкон счел нелепой, актер предложил Барбаре самой сделать выбор,  и
девушка тут же попросила, чтобы он исполнил монолог из ?Генриха V?.
   - Тот самый, что вы читали в то утро.
   Дайкон сразу сообразил, как  Гаунт  обхаживал  девушку,  пока  сам  он  с
Саймоном лазал по горам.
   "Боже, как это все мерзко?, - подумал он.
   Впоследствии Гаунт говорил, что передумал и буквально в последнюю  минуту
решил перенести чтение этого монолога напоследок -  ведь  публика  наверняка
вызвала бы его ?на бис?. Однако Дайкон  был  убежден,  что  на  его  решение
повлияла прозвучавшая песня о трагической смерти девушки. Как бы то ни было,
но, начав выступление с монолога Епископа Кентерберийского о Франции,  Гаунт
переключился на короля Генриха.
 
   "Могу я с чистой совестью, по праву
   Потребовать, что мне принадлежит??
 
   И дочитал до конца:
 
   "Как прадед мой во Францию вторгался,
   В страну незащищенную шотландцы
   Врывались, как поток в разлом плотины.
   Напором буйных полнокровных сил.?
   Шекспир. ?Король Генрих V?, перев. Е. Бируковой
 
   Сам по себе монолог был довольно мрачный,  а  от  мастерского  исполнения
вообще бросало в дрожь. Когда Гаунт закончил читать, секунду или даже больше
в зале стояла гробовая тишина, после чего зрители бешено зааплодировали.
   - Замерзли, должно быть, вот и решили хоть так погреться, - съязвил потом
Дайкон в разговоре с Барбарой.
   Гаунт, довольный приемом, поклонился публике и затем  исполнил  ещ„  один
монолог из ?Генриха V? с такой страстью и воодушевлением, что маори в едином
порыве повскакали с мест и  устроили  актеру  совершенно  неистовую  овацию.
Пришлось ему ?на бис? прочитать и монолог Генриха в  английском  лагере  под
Азинкуром.
   Сияющий Гаунт сошел со  сцены.  Как  и  для  большинства  других  великих
артистов, публика значила для него лишь одно: единая масса,  которая  должна
была влюбиться в него, а  уже  потом  заодно  и  в  Шекспира.  Впрочем,  так
расшевелить аудиторию, до этого в  большинстве  своем  из  всей  драматургии
знакомую в лучшем случае с начальными строками из монолога Гамлета ?Быть или
не быть??, было и в самом деле геройством.
   Руа, расхаживая взад-вперед, как  принято  у  маори,  тепло  поблагодарил
Гаунта, сначала на родном языке, потом -  на  английском.  Концерт  вплотную
приближался к торжественному финалу.
   - И теперь, - объявил Руа, - ?Король? .
   Однако не успели зрители встать, как на сцену выскочил Квестинг.
   Нет смысла приводить его речь целиком. Достаточно сказать, что  это  было
настоящее торжество воинствующей пошлости. Причем пьян Квестинг не был, хотя
и мог, как потом выразился Колли, ?вот-вот  скопытиться.?  Он  вновь  вызвал
Гаунта на сцену и заставил добрых четверть часа  беспомощно  переминаться  с
ноги на ногу. Мистер Квестинг, по его собственным  словам,  пытался  воздать
дань истинному гению,  тогда  как  на  самом  деле  совершенно  бессовестным
образом рекламировал курорт, используя Гаунта как приманку. Что  хорошо  для
знаменитого Джеффри Гаунта, хорошо для всех - вот к чему  он  гнул.  Честные
обитатели Ваи-ата-тапу готовы были провалиться сквозь  землю.  На  глазах  у
Дайкона самодовольное  блаженство  на  лице  Гаунта  сперва  уступило  место
негодованию,  а  затем  и  слепой  ярости.  Барбара,  с  неменьшим   ужасом,
наблюдала, как закипает е„ дядя.
   Донельзя довольный мистер  Квестинг  перебрался  наконец  к  пространному
заключению. Затем мэр пропел первые строчки гимна, тут же подхваченные  всей
аудиторией, после чего заждавшаяся публика повалила к выходу -  на  открытом
воздухе всех ждал чай и неимоверное количество яств.
   Поспешив к Гаунту, Дайкон застал того  буквально  клокочущим  от  ярости.
Правда, внешне это  проявлялось  только  в  шумном  дыхании  и  подчеркнутой
вежливости. В последний раз Дайкон видел его в подобном состоянии  во  время
репетиции сцены боя в ?Макбете?. Тщедушный актер, игравший Макдаффа  и  едва
державший в руке меч, так пятился и уклонялся от натиска Гаунта, что в конце
концов тот не выдержал и, вконец  рассвирепев,  молодецким  ударом  наотмашь
рубанул робкого противника, сломав ему ключицу.
   Гаунт, не обращая внимания на секретаря, пил чай с молоком и любезничал с
Барбарой. К ним приблизился доктор Акрингтон и  прерывающимся  от  бешенства
голосом  принялся  извиняться  за  Квестинга,  не   особенно   стесняясь   в
выражениях. Дайкон несколько раз  явственно  расслышал  часто  повторяющееся
выражение ?высечь по заднице?. Ему вдруг  показалось,  что  они  с  Барбарой
суетятся и хлопочут точь-в-точь, как пара секундантов рядом с  не  на  шутку
распетушившимися боксерами-профессионалами.
   В самый разгар этой весьма оживленной пантомимы подоспел и  е„  виновник,
мистер Квестинг  собственной  персоной.  Привычным  жестом  воткнув  большие
пальцы в проймы белого жилета, он принялся раскачиваться на ногах, загадочно
поглядывая на Барбару из-под приспущенных век.
   - Ну надо же, - промурлыкал он, - какая приятная компания. Все  в  сборе.
Значит, говорите, наша красавица до сих пор не догадывается, кто прислал  ей
эти подарки? Кто бы мог подумать, а? Тетка, значит, из Индии, да? Ну, дела!
   Если Квестинг нарочно пытался привести всех в полное  замешательство,  то
он своего добился.  Его  слушатели,  как  один,  пораскрывали  рты.  Наконец
Барбара, судорожно сглотнув, выдавила:
   - А разве это не тетя? Не может быть?
   - Я вовсе ничего не говорю! - вскричал мистер  Квестинг,  напыжившись  от
удовольствия. - Могила.
   Он  подмигнул  Барбаре,  игриво  ткнул  доктора  Акрингтона   в   бок   и
покровительственно похлопал Гаунта по спине.
   - Здорово сработано, мистер Гаунт. Немного сложновато,  по-моему,  но  им
понравилось. Да, я не скучал.  Я  ведь,  знаете  ли,  и  сам  в  свое  время
выступал. Анекдотцы там, байки  всякие.  -  Он  подмигнул  актеру  и  вдруг,
заметив рядом Руа, продолжил тем же тоном:
   - Молодчина, Руа. Ваши ребята на славу поработали. Еще увидимся.
   Заприметив мэра, он поспешил к нему, насвистывая под  нос  мелодию  песни
смерти.  Гаунт  проводил  его  испепеляющим  взглядом  и  процедил  какое-то
непечатное выражение.
   Положение  спас  Руа.  Так,  во  всяком  случае,  решил  Дайкон.  Проявив
недюжинные  дипломатические  способности,  старик  сначала  заговорил   зубы
доктору Акрингтону, а потом ухитрился вырвать из цепких лап Квестинга мэра с
супругой и представить их Гаунту.
   Уже направляясь к выходу, Гаунт шепнул Дайкону,  чтобы  тот  отвез  домой
одних Клэров, без него.
   - Но? - начал было Дайкон.
   - Делай как тебе говорят, - насупился Гаунт. - Я пойду пешком.
   Не забыв попрощаться с  Руа,  Гаунт  тихонько  улизнул.  Оставшиеся  были
вынуждены давать длительное интервью молоденькому репортеру из  ?Гарпунского
курьера?, который, упустив главную добычу, стремился  теперь  отыграться  на
близких к Гаунту людях.
   Наконец доктор Акрингтон изрек:
   - Вы как хотите, а я ухожу.
   - Постой, Джеймс, - возразила миссис Клэр. - А как же твоя нога?
   - Я же сказал, Агнес - я иду пешком, - сварливо ответил доктор Акрингтон.
- А ты можешь прихватить с собой Эдварда. Я скажу Гаунту.
   Прежде чем Дайкон, отделенный от доктора  Акрингтона  несколькими  новыми
знакомыми, успел его остановить, доктор уже выбрался из клуба через  боковой
выход.
   - Что ж, - обратился Дайкон к миссис Клэр,  -  может  быть,  полковник  и
впрямь поедет с нами?
   - Да, наверное, - закивала смущенная миссис Клэр. - Я его позову. Эдвард!
А где же он?
   Полковник был уже довольно далеко. Дайкон видел,  как  его  седая  голова
мелькнула в толпе у самого выхода.
   - Мы отыщем его снаружи, - сказал он. - Нужно только выбраться отсюда.
   - Ну и давка, - заметил невесть откуда взявшийся мистер  Фолс.  -  Как  в
добром старом Лондоне.
   Дайкон обернулся и посмотрел на него. Что-то в его словах показалось  ему
странным.  Мистер  Фолс  вопросительно  приподнял  бровь.   ?А   он   хорошо
смотрится, ? - вдруг вспомнилась Дайкону расхожая среди театралов фраза.
   - Похоже, полковник нас бросил, - как бы невзначай произнес мистер Фолс.
   Медленно продвигаясь к выходу, Дайкон вдруг ощутил  безотчетную  тревогу.
Сродни панике. Он в ужасе вспомнил  растерянный  вид  Барбары.  Неужели  она
приняла развязную болтовню Квестинга за чистую монету и поверила, что платье
прислал ей он? Что же делать? Нельзя  же  выдать  Гаунта!  Кстати,  куда  он
запропастился? В подобном состоянии актер был способен  на  любую  глупость.
Дайкон  вполне  допускал,  что  Гаунт  в  данную  минуту  пытался   отловить
Квестинга, чтобы поговорить с ним по-мужски.
   Наконец, они выбрались на свежий и очень ещ„ теплый  воздух.  Ясное  небо
было усыпано звездами. На его фоне четко  вырисовывались  крыши  домов  хапу
Руа. Высокая изгородь  из  переплетенных  ветвей  мануки  напоминала  о  тех
временах, когда каждое  поселение  маори  было  окружено  высокими  стенами,
наподобие форта. Большинство гостей уже разъехались.  Из  темноты  слышались
голоса, в том числе один -  довольно  гневный.  Маори  -  определил  Дайкон.
Откуда-то сбоку полились звуки нежной песни. Ночь стояла такая тихая, что  в
промежутках между куплетами  слышно  было  зловещее  хлюпанье  Таупо-тапу  и
других грязевых источников.
   Вслед за полковником куда-то исчез и  мистер  Фолс.  Миссис  Клэр  стояла
перед входом, оживленно беседуя с миссис Те-Папа.
   - Может, подгоним пока машину сюда? - предложил Дайкон  Барбаре.  Молодой
человек был преисполнен отчаянной решимости наконец переговорить с  Барбарой
с глазу на глаз. Девушка быстро зашагала вперед, а он потрусил следом, то  и
дело спотыкаясь в темноте.
   - Садитесь спереди, - сказал он. - Я хочу поговорить с вами.
   Однако, уже сидя в машине, Дайкон ещ„  долго  молчал,  не  зная,  с  чего
начать и поражаясь, что так остро воспринимает близость девушки.
   - Послушайте, - заговорил он наконец. - Вы ведь решили, что это  Квестинг
прислал вам подарки, да?
   - А кто же еще! - вспыхнула девушка. - Вы же видели его  довольную  рожу!
Слышали его тон.
   И вдруг с трогательным простодушием спросила:
   - Я ведь и вправду здорово смотрелась в этом платье, верно?
   - Господи, святая простота! - не удержался Дайкон. - Вы всегда были, есть
и будете прехорошенькая!
   - Врете! - надулась Барбара. - Но что же мне теперь делать? Самой вернуть
ему  наряд?  Или  папочку  попросить?  Должно   быть,   мне   бы   следовало
возненавидеть мое новое платье, а у меня никак не выходит?
   - Господи, - вскричал Дайкон, - ну как же можно быть  такой  бестолковой!
Ну почему вы вбили  в  свою  хорошенькую  головку,  что  ваш  благодетель  -
Квестинг?  Он,  между  прочим,  отъявленный  скупердяй.  Слушайте,   давайте
договоримся так: