ответ  удостоившись  плотоядной
ухмылки и недвусмысленного подмигивания. Миссис Клэр шепнула на ухо Барбаре,
после  чего  обе  они  покинули  столовую.  Гаунт,  предвкушая  развлечение,
пустился в непринужденную  беседу  с  Дайконом.  Трое  остальных  мужчин  не
проронили ни слова. Дайкону воцарившееся в комнате напряжение казалось почти
осязаемым, однако Квестинг ничего  не  замечал.  Он  с  аппетитом  поужинал,
продолжая заигрывать с Хойей, затем, после того, как  она  обслужила  его  в
последний раз, с блаженным видом  причмокнул,  откинулся  на  спинку  стула,
извлек портсигар и уже собирался  было  предложить  Гаунту  закурить,  когда
доктор Акрингтон заговорил:
   - Мистер Квестинг, вы не прихватили с собой Смита?
   Квестинг величаво повернулся.
   -  Смита?  -  недоуменно  переспросил  он.  В  следующий  миг  лицо   его
прояснилось. - Ах да, я  же  как  раз  хотел  спросить  вас  про  Смита.  Он
вернулся?
   - Бедняга лежит в постели. Ему здорово досталось. До сих пор не отошел от
шока.
   - Ну надо же! - воскликнул Квестинг. - Кто бы мог подумать.  Жаль,  очень
жаль. Впрочем, немудрено. Совершенно немудрено.
   Доктор Акрингтон резко, со свистом, вздохнул и, похоже, на какое-то время
овладел собой.
   - Бьюсь об оклад, что у него на меня зуб,  -  жизнерадостно  провозгласил
Квестинг. - И я его не виню. На его месте, я бы тоже  затаил  злобу.  Вполне
естественно. Вы со мной согласны?
   - Да, Смит и впрямь считает покушение на убийство  довольно  раздражающим
обстоятельством, - согласился доктор Акрингтон.
   - Покушение на убийство? - нахмурился Квестинг. - Полегче  на  поворотах,
доктор. Никто из нас не застрахован от ошибок.
   Доктор Акрингтон сочно выругался себе под нос.
   - Да что с вами, док? -  недоуменно  спросил  Квестинг.  -  Что  вас  так
раззадорило? Идемте на веранду, потолкуем по душам.
   Доктор Акрингтон треснул кулаком по столу и заговорил с пылом и  яростью,
но голос его вдруг сорвался, задрожал и доктор начал  беспомощно  заикаться.
Однако уже в следующую минуту он гигантским усилием  воли  овладел  собой  и
речь его, обращенная к бизнесмену, стала  более  четкой  и  осмысленной.  Он
коротко  обрисовал  историю  чудесного  спасения  Смита,  добавив  несколько
живописных подробностей, которые, по всей видимости, узнал уже  после  того,
как уединился со Смитом. Если поначалу  Квестинг  просто  молча  внимал  его
рассказу, то по мере того как доктор Акрингтон украшал его новыми  и  новыми
мелочами, принялся нетерпеливо ерзать на стуле,  всем  своим  видом  выражая
нетерпение и недовольство. Пару раз он даже пытался  заговорить,  но  доктор
тут же обрывал его. И все же, когда новоявленный инквизитор  дошел  до  того
места,  как  виновник  случившегося  бросил  человека  (возможно  смертельно
раненного) на месте происшествия, Квестинг не выдержал.
   - Какого, к дьяволу, смертельно раненного! - завопил он. - Да этот  малый
рванул вверх по склону, как разъяренный буйвол. Если кому и грозила  смерть,
так только мне.
   - Поэтому вы и поспешили дать деру?
   - Не говорите ерунду. Просто я  хотел  избежать  ненужных  неприятностей.
Потом я ведь вовсе не бросил старину Смита на поле брани - там оставался его
приятель, который вполне мог за ним присмотреть. В  голубой  рубашке.  Да  и
поезд, между  прочим,  почти  сразу  остановился.  Мне  вовсе  не  улыбалось
выяснять отношения с машинистом. Смит был живехонек и невредим. Я видел, что
он ничуть не пострадал.
   - Скажите, мистер Квестинг, обратили ли вы внимание на  сигнал  семафора,
когда махнули Смиту, что путь свободен?
   Спесь мигом слетела с Квестинга. Изменившись  в  лице  и  побагровев,  он
произнес:
   - Послушайте, доктор, к нам, между  прочим,  пожаловал  весьма  почтенный
гость. Мне бы не хотелось понапрасну огорчать мистера Гаунта?
   -  О,  не  беспокойтесь,  -  весело  откликнулся  Гаунт.  -  Я   безмерно
заинтригован.
   - Отвечайте же! - проорал доктор Акрингтон.  -  Вы  знали,  что  вечерний
поезд ожидается с минуты на  минуту,  и  видели,  как  мнется  перед  мостом
раздираемый  сомнениями  Смит.  Итак,  я  спрашиваю  в  последний  раз:   вы
посмотрели на семафор, прежде чем отправить человека на верную смерть?
   - Разумеется, посмотрел. - Квестинг полюбовался на кончик  своей  сигары,
исподлобья осмотрел собравшихся и сказал отсутствующим голосом:
   - Он не работал.
   Дайкону   поневоле   стало   стыдно.   Так,   должно   быть,   начинающий
чтец-декламатор стыдится выступать  перед  знающей  толк  аудиторией.  Врать
Квестинг, безусловно, не умел. Фраза  его  прозвучала  откровенно  фальшиво.
Впрочем, Квестинг и сам почувствовал,  что  ему  не  поверили.  Даже  доктор
Акрингтон, казалось, смутился и  увял.  Прошла  добрая  минута,  прежде  чем
Квестинг добавил:
   - Хотя, если честно, то я его и в самом деле не  видел.  Нужно  поставить
там регулировщика.
   - Вы не видели красный фонарь диаметром в целых десять дюймов?
   - Я же ясно сказал - он не работал.
   - Это мы выясним, - сурово пообещал Саймон.
   - А ты вообще не суйся, - взъелся на него Квестинг, без особого, впрочем,
гнева. Дайкону даже показалось, что бизнесмен чего-то недоговаривает.
   - Может, вы хотя бы объясните нам, - едко  спросил  доктор  Акрингтон,  -
куда вы ездили?
   - В бухту Похутукава.
   - Но вы же ехали мимо пика Ранги!
   - Да, ну и что из этого? Я решил прокатиться. Разве это возбраняется?
   - И вы были в бухте Похутукава?
   - Я вам это уже сказал. Или вы оглохли?
   - Полюбоваться на цветущие деревья?
   - Господи, ну а чего тут дурного? Почему я не мог отдать дань этому чуду?
Сотни людей специально приезжают, чтобы полюбоваться цветущими похутукавами.
На мой взгляд, мистер  Гаунт  тоже  получил  бы  колоссальное  удовольствие,
побывав там. Мне как раз захотелось проверить, расцвели ли они  уже,  прежде
чем предложить ему съездить туда.
   - Но ведь вы наверняка слышали, что в этом году похутукавы не цветут. Все
только об этом и говорят.
   По какой-то необъяснимой причине Квестинг показался довольным.
   - Нет, я ничего не слышал, - быстро ответил он.  -  И  крайне  поразился,
прикатив туда. Жаль, страшно жаль.
   Доктор  Акрингтон  просто  упивался.  Он  с  победоносным  видом   встал,
повернулся спиной к Квестингу и торжествующе посмотрел на своего шурина.
   - Что-то я никак не  возьму  в  толк,  куда  вы  клоните,  -  пожаловался
полковник Клэр. - Я слушал?
   - Попридержи язык, Эдвард, - негромко попросил его  доктор  Акрингтон.  -
Сделай одолжение.
   - Послушай, Джеймс!
   - Папа, не надо, - живо вмешался Саймон. С уважением посмотрев на  своего
дядю, он проревел:
   - Все ясно.
   - Премного благодарен. Спасибо, мистер  Квестинг.  Больше  не  смеем  вас
задерживать.
   Квестинг затянулся, затем выпустил изо рта длинную струю сизого дыма,  но
остался сидеть на своем месте.
   - Минутку, - театрально проговорил он. - Вам все ясно. Это  замечательно.
А как же быть со мной? Я из кожи вон лезу, чтобы угодить нашему  знаменитому
гостю, а вы устраиваете безобразные сцены и думаете, что это  сойдет  вам  с
рук? Я хочу извиниться перед мистером Гаунтом. И ещ„ хочу,  чтобы  он  знал:
когда законное владение этим домом перейдет ко мне, уже никто  не  подумает,
что это психушка.
   Он величественно встал и зашагал к двери.
   - Эх, прощальной реплики не хватает, - пробормотал Гаунт.
   Квестинг обернулся.
   - Если вы плохо меня расслышали, Клэр, то я сказал ?когда?, а не  ?если?.
Спокойной ночи.
   Он попытался от души хлопнуть  дверью,  но  та,  верная  традициям  дома,
застряла на полпути. Впрочем, упорствовать Квестинг не стал. Он прошествовал
под окнами, попыхивая сигарой и засунув большие пальцы в проймы жилетки.
   Дождавшись,  пока  враг  отойдет  подальше,  полковник  Клэр   возмущенно
заверещал. Он ровным счетом ничего не понял. И никогда не поймет. Причем тут
бухта Похутукава? Почему никто ему ничего не сказал? К тому  же  он  впервые
слышал, что похутукавы в этом году не цветут. И вообще?
   Самодовольно усмехнувшись, доктор Акрингтон пояснил:
   - Ты потому не слышал, Эдвард, что похутукавы в этом году не цветут,  что
они наоборот цветут как никогда пышно и обильно. Вся бухта так и  пылает.  Я
наживил удочку для твоего друга Квестинга, а он? проглотил наживку вместе  с
крючком. Вляпался в дерьмо по самые уши, как сказал бы наш юный Саймон.
 
IV 
 
   По окончании потехи, Гаунт позвал Дайкона прогуляться  на  сон  грядущий.
Молодой человек предложил пройти  мимо  источников,  а  затем  выбраться  на
дорогу, огибающую подножие  холма,  который  отделял  курорт  от  резервации
маори. Однако в последний миг их задержала миссис Клэр; размахивая руками  и
вращая глазами, женщина звенящим от  волнения  голосом  предупредила  их  об
опасностях. В самом деле, не всякому ведь приятно ухнуть в кипящую грязь.
   - Впрочем, - добавила она, - у нас все продумано.  Там,  где  установлены
белые флажки, гулять можно, а все опасные места обнесены красными  флажками.
Мистер Белл, вы уж проследите, чтобы  мистер  Гаунт  не  сбился  с  пути.  И
возвращайтесь до наступления темноты. Никогда не прощу себе, если?
   Слова  умерли  на  губах  миссис  Клэр,  которая,  должно  быть,  и  сама
сообразила,  что  не  слишком  уместно   стращать   гостя   преждевременными
сожалениями по поводу его возможной кончины в кипящей грязи.
   Гаунт с Дайконом  поспешили  заверить  добрую  женщину,  что  перспектива
свариться заживо их тоже не слишком прельщает,  и  отбыли  восвояси.  Вскоре
после приезда Гаунт уже полежал в ?Эльфине?. То ли от воздействия  сернистой
грязи, то ли от оживленной перепалки, свидетелем которой он только что стал,
но нога у Гаунта болела куда меньше  обычного,  и  он  пребывал  в  отменном
расположении духа.
   - Всегда обожал бурные сцены, - признался он Дайкону, - но эта  превзошла
все ожидания. Вряд ли, конечно, они сумеют продолжать в  том  же  духе  -  в
противном  случае,  мое  пребывание  в  Ваи-ата-тапу   стало   бы   сплошным
праздником. В любом случае, ты молодец, что привез меня сюда.
   - Рад, что вам удалось поразвлечься, - улыбнулся Дайкон. - Хотя в глубине
души меня точит червь сомнения. Уж слишком зловещей  выглядела  та  сцена  у
переезда. И почему Квестинг наврал с три короба?
   -  У  меня  есть  на   сей   счет   несколько   предположений.   Наиболее
привлекательное - что тут замешана мисс Клэр.
   Шедший впереди Дайкон остановился столь резко, что Гаунт врезался прямо в
него.
   - Что вы имеете  в  виду,  сэр?  -  вскричал  молодой  человек.  -  Какое
отношение может иметь Барбара Клэр к конфликту между Квестингом и Смитом?
   - Возможно, я и ошибаюсь, но для меня совершенно очевидно,  что  Квестинг
положил  на  девушку  глаз.  А  ты  разве  не   заметил?   Он   и   с   этой
официанткой-маори заигрывал так по той лишь причине, что  хотел  раззадорить
Барбару. Хотя она, по-моему,  не  балует  его  лишним  вниманием.  -  Искоса
посмотрев на Дайкона, Гаунт игриво спросил:
   - Надеюсь, ты в не„ не влюбился?
   Дайкон, не поворачивая головы, буркнул:
   - Как вам только могла втемяшиться в голову такая мудрая мысль?
   - Стоило мне только упомянуть Барбару, как ты тут же  ощетинился,  словно
дикобраз. А в том, что мне в голову втемяшилась эта  мудрая  мысль,  как  ты
изволил выразиться, нет ничего  удивительного:  девушка  и  впрямь  недурна.
Глаза,  профиль,  фигурка  -  все  при  ней.  Одета,  правда,  в   цветастую
распашонку, которую язык не повернется назвать иначе как рубищем, но тут уж,
как говорится, ничего не попишешь. - С колкостью,  столь  знакомой  Дайкону,
Гаунт добавил:
   - Очаровательное имечко - Барбара Клэр. Если бы ты ещ„  отучил  е„  ухать
по-совиному и гикать?
   Дайкон готов был удушить  его.  Поэтому,  когда  Гаунт  сзади  ткнул  ему
тростью под ребра, он притворился, что не заметил.
   - Ну извини, Белл, - захихикал актер. - Я не хотел тебя обидеть.
   - Я вовсе не обиделся.
   - Тогда не несись  вперед,  как  молодой  олень  во  время  гона.  Я  уже
запыхался. Давай приостановимся и переведем дух. Кстати, что это за шум?
   Обогнув подножие холма, путники увидели вдали селение  маори.  Они  и  не
заметили, как начало смеркаться. Воздух был свеж и прозрачен. Навострив уши,
Дайкон услышал необычный звук.  Как  будто  сказочные  великаны  медленно  и
размеренно пускали мыльные пузыри, или неподалеку закипал гигантский  чан  с
овсяной кашей. Плюх, плюх? Плюх, плюх? Медленно и размеренно.
   Пройдя вперед, Гаунт и Дайкон  очутились  перед  небольшим  прогалом,  за
которым тропа круто спускалась по берегу, пересекала  площадку  затвердевшей
синеватой грязи и исчезала в лабиринте горячих источников и гейзеров.  Запах
серы был здесь очень  силен.  Дорога  же,  помеченная  установленными  через
правильные интервалы белыми флажками,  тянулась  дальше,  переваливая  через
вершины невысоких холмов.
   - Вперед пойдем? - спросил Дайкон.
   - Место тут довольно зловещее, - брезгливо скривился Гаунт. - Однако  мне
все же любопытно взглянуть на это адское варево.
   - Только давайте придерживаться помеченного  маршрута.  Я  пойду  первым,
хорошо?
   Вскоре почва у них под  ногами  сделалась  податливой  и  зыбкой.  Иногда
мужчинам даже казалось, что земля немного подрагивает. Словно они вышагивали
по коже какого-то исполинского уснувшего чудовища.
   - Жутковатое ощущение, - произнес Гаунт. -  Тут  все  словно  дышит.  Это
одухотворенное место.
   - Взгляните направо, - сказал Дайкон.
   Тропа здесь раздваивалась и  была  с  правой  стороны  помечена  красными
флажками на длинных древках.
   - Мне сказали, что раньше здесь ходили свободно, - пояснил Дайкон,  -  но
теперь тут стало опасно. Таупо-тапу наступает.
   Следуя от одного белого  флажка  к  другому,  они  поднялись  на  вершину
небольшого холма, под которым бурлило и расстилалось  во  всей  первозданной
красе кипящее озерцо Таупо-тапу.
   Было оно футов пятнадцати в  поперечнике,  мутновато-бурое  и  блестящее,
словно открытая язва на теле земли. Возникающие в грязевой утробе гигантские
пузыри, медленно разбухая и наливаясь соками, поднимались к поверхности и  с
громким  шумом  лопались.  При  каждом  взрыве   по   грязевой   поверхности
разбегались  колечки  морщин.  Казалось,  озерко  живет  своей,  скрытой  от
посторонних глаз, жизнью.
   Несколько минут Гаунт молча пялился на это чудо.
   - Просто оторопь охватывает, - проговорил он наконец. - Если знаешь,  что
за мрачную тайну оно скрывает в своем чреве, не говори мне.
   - Я слышал лишь одну легенду, - сказал Дайкон. - Она  и  впрямь  довольно
мрачная.
   Ответ Гаунта поразил молодого человкеа.
   - Я бы предпочел услышать этот рассказ из уст маори, - произнес актер.
   - Вот смотрите, там даже видно, где грязь проела старую тропу,  -  указал
Дайкон. - Там снова начинаются  красные  флажки  и  сбегают  на  нашу  тропу
немного ниже. Не хотел бы я случайно перепутать эти тропинки.
   - Не стращай меня, - содрогнулся Гаунт. - И вообще, потопали  домой.  Уже
темнеет.
   Пустившись в обратный  путь,  Дайкон  вдруг  спохватился,  что  с  трудом
сдерживается, чтобы не нестись во весь опор. Ему показалось, что и Гаунту не
терпится побыстрее выбраться из этого гиблого места. Позади, за их  спинами,
кто-то затянул песню, невыносимо грустную и унылую.
   - Это ещ„ что? - встрепенулся Гаунт.
   - Песня маори, - ответил Дайкон. - Возможно, решили порепетировать  перед
концертом в вашу честь. Подлинная, без обмана. Тут вам пыль в глаза  пускать
не станут.
   Когда они вернулись на курорт, уже почти  совсем  стемнело.  В  спокойном
ночном воздухе  стоял  пар.  Внезапно  впереди  замаячило  неясное  пятно  и
послышался знакомый голос. Их встречала Барбара.
   - Надеюсь, я вас не напугала? - спросила девушка. - Я  услышала,  что  вы
возвращаетесь, и решила - дай, поговорю с вами.
   - Что-нибудь случилось, мисс Клэр? - полюбопытствовал Гаунт. - Под  поезд
больше никто не прыгал?
   - Нет, нет, похоже все уладилось. Просто я хотела ещ„  раз  сказать  вам,
как нам всем неловко и стыдно за эту безобразную выходку. Больше  извиняться
я не стану, но хочу, чтобы вы знали: вы вовсе не обязаны здесь оставаться. В
том смысле, чтобы вы не боялись  нас  обидеть.  Если  вам  здесь  плохо,  то
поступайте, как лучше для вас. Мы все прекрасно понимаем.
   Девушка повернула голову и е„ горделивый  профиль  четко  обрисовался  на
фоне пропитанного серными испарениями неба. В сумерках е„  одеяние  казалось
уже не столь безобразным, тогда как в очертаниях фигуры угадывались  скрытая
красота и изящество.
   В голосе Гаунта прозвучала неожиданная теплота:
   - Но мы вовсе не собираемся уезжать, моя милая, - сказал он. - Мне это  и
в голову не приходило. Что же касается этой ?выходки?, спросите у Дайкона  -
я просто обожаю подобные сцены. Нам очень жаль, что у вас не все гладко,  но
уезжать мы, ей-Богу, не намерены.
   На глазах у Дайкона он взял девушку за руку и  увлек  к  дому.  К  такому
приему он нередко прибегал  на  подмостках,  естественно  и  просто,  однако
Дайкону стало не по себе. Следуя за парочкой, он ловил доносящиеся  до  ушей
фразы.
   - Это очень любезно с вашей стороны, - говорила Барбара. - Мне? нам  было
так неловко. Я чуть  не  сгорела  от  стыда,  узнав,  как  приставал  к  вам
Квестинг, зазывая приехать сюда. Мы с дядей Джеймсом просто в ужас пришли.
   - Ко мне он вовсе не приставал, - возразил Гаунт. -  Все  переговоры  вел
Дайкон. Для этого я его и держу.
   - Да? - Барбара повернула голову вполоборота и засмеялась, не так  звонко
и игриво как обычно. - А я-то недоумевала, зачем он вам понадобился.
   - О, он в своем деле мастак. Когда я снова начну  работать,  дел  у  него
будет невпроворот.
   - А вы собираетесь здесь что-то  писать,  да?  Мне  дядя  Джеймс  сказал.
Неужели автобиографию? Вот здорово будет!
   Гаунт легонько стиснул е„ руку чуть повыше локтя.
   - А почему? - поинтересовался он.
   - Потому что мне не терпится почитать е„. Я видела вас в роли  Рочестера,
а однажды у одного из  наших  постояльцев  оказался  американский  журнал  -
?Искусство театра?, кажется, - в котором была статья с вашими фотографиями в
различных ролях. Больше всего вы мне понравились в роли Гамлета, потому что?
   Она запнулась.
   - Что? - переспросил Гаунт.
   - Потому что? эта вещь знакома мне больше всех других. Нет, на самом деле
- не поэтому. Просто я читала ?Гамлета? и все пыталась представить,  как  вы
произносите тот или иной монолог. Особенно -  тот,  во  время  которого  вас
засняли.  Впрочем,  когда  увидела  вас  в  роли   Рочестера,   моя   задача
упростилась.
   - А что это за фотография, Дайкон? - спросил Гаунт через плечо.
   - Вы там в сцене с Розенкранцем? - охотно подсказала Барбара.
   - Да, помню.
   Гаунт остановился и, отстранившись от Барбары, положил руку ей на  плечо;
в такой позе он стоял рядом с обмиравшим от счастья второразрядным  актером,
который играл Розенкранца во время гастролей в Нью-Йорке. Переведя  дыхание,
Гаунт звучно продекламировал:
   "О Боже, я бы мог замкнуться в ореховой  скорлупе  и  считать  себя  себя
царем бесконечного пространства, если бы мне не снились дурные сны.?
   Восхищение,  с  которым  Барбара  внимала  его  словам,  раздосадовало  и
обеспокоило Дайкона, а придыхание, с которым  она  еле  слышно  прошелестела
?спасибо?, и вовсе привело его в ярость.
   "Она ведет себя как восторженная дурочка, ? - подумал он, хотя  прекрасно
знал, насколько Гаунт обожает слепое поклонение. Его  способность  впитывать
лесть и похвалу воистину не знала границ.
   - Продолжить можете? - спросил Гаунт. - ?А эти сны??
   - ?А эти сны и суть честолюбие; ибо самая сущность честолюбца всего  лишь
часть сна.?
   - ?И самый сон всего лишь тень!? Ты слышал, Дайкон? - воскликнул Гаунт. -
Она знает эту роль.
   Актер снова зашагал вперед, бок о бок с Барбарой.
   - У вас прекра