л в вечерних туфлях?
   - Говорил, - кивнул доктор Акрингтон. - Но с тех пор кое-что  изменилось.
Мой племянник вам все объяснит.
   На  мгновение  Дайкону  показалось,  что  на  лице   Уэбли   промелькнуло
разочарование. Потом полицейский овладел собой и с прежним  скучающим  видом
спросил Саймона:
   - Это вы, что ли?
   Саймон охотно пустился в пространный рассказ о приключении на пике Ранги.
Правда, Дайкона упомянуть забыл.
   - Накануне, сидя в засаде напротив пика, я видел, как Квестинг  подает  с
уступа  сигналы.  Вот  почему  вчера  утром  я  поспешил  прямиком  туда.  Я
рассчитывал разыскать какие-нибудь  следы,  вот  и  наткнулся  на  них!  Два
совершенно четких отпечатка. Я мигом догадался, что он  сидел  на  корточках
под выступом скалы. Дайте-ка мне взглянуть на подошвы - я вам  сразу  скажу,
их следы я видел, или нет. Идет?
   Уэбли вышел и вскоре вернулся со вторым ботинком. Судя по внешнему  виду,
тому пришлось в крутом кипятке ещ„ менее  сладко,  чем  его  собрату.  Уэбли
молча положил оба ботинка перед Саймоном.
   - Многие гвозди уже выпали, - сказал Уэбли. - Но дырки остались.
   Саймон склонился над ботинками и принялся, шевеля губами, считать  гвозди
и дырки. Лицо его постепенно багровело.
   - Ну что? - полюбопытствовал Уэбли.
   - Не торопите меня, - пробормотал Саймон и вдруг смущенно хихикнул. - Мне
нужно немного пораскинуть мозгами. Сами знаете - с наскока не сообразишь.
   - Да, - безучастно произнес Уэбли.
   Саймон напустил на себя сосредоточенный вид.
   Гаунт закурил.
   - Похоже, наш юный сыщик  погрузился  в  транс,  -  сказал  он.  -  Я  не
собираюсь дожидаться, пока его осенит - мне не так уж много осталось жить, и
жаль тратить эти недолгие годы впустую. Вы позволите мне уйти?
   - Не фига тут паясничать! - свирепо прорычал Саймон. - Это слишком важно.
Оставайтесь здесь.
   Дайкон достал записную книжку и Саймон, радостно взревев, выхватил е„  из
рук секретаря.
   - Во! Чего же вы  мне  сразу  е„  не  дали?  -  Он  лихорадочно  зашуршал
страничками. - Вот что я  вспоминал,  мистер  Уэбли.  Я  ведь  сразу  понял,
насколько важны для нас эти следы, поэтому  попросил  Белла  зарисовать  их.
Секундочку, сейчас найду.
   - А разве мистер Белл был там вместе с вами?
   - Ну, конечно. Я прихватил его с  собой  в  качестве  свидетеля.  Вот!  -
радостно вскричал Саймон. - Нашел! Взгляните сами.
   Дайкон, который срисовывал следы, прекрасно помнил  их.  Он  почти  сразу
решил, что они были оставлены именно этой парой ботинок. Оставшиеся гвозди и
дырки в точности соответствовали отпечаткам каблуков, запечатлевшимся в  его
памяти. Тем временем Уэбли, сравнив рисунки  с  грязными  ботинками,  тяжело
засопел и перевел взгляд на Дайкона.
   - Вы не возражаете, мистер Белл, если я прихвачу эту страничку?
   - Нет.
   - Пожалуйста, мистер Уэбли, - великодушно разрешил Саймон.
   - Премного благодарен, мистер Белл, - сказал  Уэбли,  аккуратно  извлекая
листок.
   - А где же теперь  находится  наш  беглец,  доктор  Акрингтон?  -  ехидно
осведомился Гаунт. - Скачет по горам в рабочем  комбинезоне  и  лакированных
туфлях? Или голышем разгуливает?
   Доктор Акрингтон метнул на актера убийственный взгляд и промолчал.
   - О, я вижу, доктор, вы поделились с ними своей теорией? - спросил Уэбли.
-  Вы  по-прежнему  считаете,  что  Квестинг  сбежал?  По-моему,  это  плохо
согласуется с нашей находкой. Как вам кажется?
   - Кто знает, - пожал плечами доктор  Акрингтон,  который  определенно  не
хотел сдаваться без боя. - Я вполне допускаю,  что  Квестинг,  заметив,  что
наследил, снял ботинки и швырнул в кипяток.
   - Вы такой  же  мастак  плести  небылицы,  как  приверженцы  мнения,  что
творения Шекспира принадлежат перу Бэкона, - презрительно произнес Гаунт.
   - Что за ахинею вы несете, Гаунт! Еще несколько минут назад  вы  сами  со
мной соглашались. Просто несерьезно так быстро менять свое мнение.
   - По зрелом размышлении, я пришел  к  выводу,  что  все  ваши  догадки  и
умозаключения вздорны, - заявил Гаунт. - Более того, признаюсь честно -  мне
нет ровным счетом  никакого  дела  до  того,  толкнули  Квестинга,  ударили,
сварили или изжарили.  Главное,  что  я  чист  как  стеклышко.  Если  я  вам
понадоблюсь, сержант Уэбли, вы найдете меня в моей комнате.
   - Хорошо, мистер Гаунт, я не возражаю,  -  ответил  Уэбли,  провожая  его
взглядом. - Спасибо за вашу помощь.
 
III 
 
   После ухода Гаунта беседа приняла  несколько  хаотический  характер.  Все
заговорили разом. Дайкон услышал голос Уэбли, провозгласившего, что хотел бы
осмотреть  жилые  помещения.  Миссис  Клэр  заявила,   что   там   неубрано.
Оказывается, события последних двенадцати часов так повлияли  на  Хойю,  что
девушка напрочь забыла о своих обязанностях. И ночь она провела  в  селении,
которое, по словам миссис Клэр, буквально  ходило  ходуном  от  самых  диких
слухов и домыслов.
   - Странные они все-таки, - сказала миссис Клэр сержанту. - Сколько раз мы
пытались развеять их суеверия, но все тщетно. Как лбом об стенку бьешься.
   В ответ  Уэбли  только  выразил  желание,  чтобы  во  всех  комнатах  все
оставалось нетронутым, и предположил, что никто не станет  возражать  против
осмотра. Кроме того он зловеще добавил, чтобы никто далеко  не  разбредался,
поскольку у него может возникнуть необходимость для повторной беседы с любым
из гостей или домочадцев. После чего направился  с  полковником  в  кабинет.
Мистер Фолс проводил их задумчивым взглядом.
   Отправившись на поиски своего  патрона,  Дайкон  застал  его  на  софе  с
закрытыми глазами.
   - Ну что? - спросил Гаунт, не открывая глаз.
   - Собрание окончено, сэр.
   - А я тут предавался раздумьям. Неплохо  бы  найти  этого  юнца,  который
видел, как я шел по шоссе.
   - Эру Саула?
   - Да. Пусть возьмут с него показания. Он подтвердит мое  алиби.  -  Актер
раскрыл глаза. - Передай мое пожелание этому недоношенному сержанту.
   - Боюсь, он сейчас занят, - осторожно ответил Дайкон, которому не слишком
пришлось по душе предложение хозяина.
   - Хорошо, но только ты не тяни. Я понимаю, что для тебя это пустяк, а вот
для меня - защита от обвинения в убийстве, - мрачно добавил Гаунт.
   - У вас есть ещ„ поручения?
   - Нет. Я совершенно разбит и измочален. Я хочу побыть один.
   От души надеясь, что дурное  настроение  продлится  у  Гаунта  как  можно
дольше, Дайкон вышел на  веранду.  Там  не  было  ни  души.  Спустившись  по
ступенькам, он пересек пемзовую террасу и принялся  шагать  туда-обратно  по
тропинке, ведущей к озеру и термальным источникам. Над  Ваи-ата-тапу  висела
почти могильная тишина. Ни привычных звуков работы, всегда кипевшей  в  доме
по утрам, ни звонких голосов миссис  Клэр  и  Барбары,  имевших  обыкновение
перекликаться друг с дружкой из разных комнат. В  столовой  суетилась  Хойя.
Наконец  из-за  дома  вынырнули   Саймон   со   Смитом.   Саймон   оживленно
жестикулировал, размахивая руками. Из кабинета вышел Уэбли, отомкнул  ключом
дверь комнаты Квестинга и скрылся внутри. Дайкон был  настолько  взволнован,
что почти не мог более размышлять о тайне исчезновения Квестинга.
   И вот  на  веранде  показалась  Барбара.  Оглянувшись  по  сторонам,  она
заметила  Дайкона.  Молодой  человек  радостно  замахал  ей.  Девушка,  чуть
поколебавшись, оглянулась, затем спустилась по ступенькам и зашагала к нему.
   - Чем ты занималась все это время? - спросил Дайкон.
   - Сама не знаю. Дурака валяла. Нужно  бы  насчет  обеда  похлопотать,  но
настроения нет.
   - И у меня тоже. Может, присядем на минутку? Я тут  метался  взад-вперед,
как волк по клетке, пока вконец не извелся.
   - Я должна чем-то заняться, - сказала Барбара. - Не  могу  сейчас  сидеть
сложа руки.
   - Может, тогда прогуляемся?
   - О, Дайкон,  что  нас  всех  ждет?  -  срывающимся  голосом  воскликнула
девушка.
   Дайкон задумался над ответом, а Барбара, не дождавшись, спросила:
   - Вы ведь тоже считаете, что он мертв, да?
   - Да, - не задумываясь, ответил Дайкон.
   - Думаете, его убили? - Взглянув ему в глаза, Барбара ответила сама:
   - Да, сама вижу, что думаете.
   - Логических причин для этого нет, - возразил Дайкон.  -  Просто  сам  не
пойму, в чем дело. И уж безусловно не верю в версию доктора  Акрингтона.  Он
вконец помешался, пытаясь завербовать всех в свои сторонники.  И  упрям  как
целое стадо диких ослов.
   - Да, дядюшка Джеймс обожает спорить, - вздохнула девушка.  -  По  любому
поводу, даже самому несерьезному. И он ничего не  может  с  собой  поделать.
Любая самая пустячная беседа может в мгновение ока перерасти у него в бурную
свару. И тем не менее - хотя в это почти невозможно поверить,  -  его  можно
убедить. В конечном итоге. Только к тому времени вы уже настолько устаете  и
выдыхаетесь, что напрочь забываете, из-за чего сыр-бор возник.
   - Понятно. Он предпочитает пользоваться методом проб и ошибок.
   - Да, как и любой настоящий ученый.
   - Возможно.
   - Вот о чем я хотела вас спросить, - произнесла Барбара, чуть помолчав. -
Дело пустячное, но меня тревожит. А вдруг окажется, что Квестинга?
   Она замялась.
   - Убили? Да, трудно с непривычки выговорить это слово. Может, остановимся
пока на несчастном случае?
   - Нет, благодарю покорно. Убийство так убийство.  Но?  дело  в  том,  что
полиция   станет   интересоваться    любыми    мельчайшими    подробностями.
Расспрашивать про? прошлый вечер. Да?
   - Должно быть. Довольно гнусная процедура. У меня уже заранее зубы ноют.
   - Увы, - вздохнула Барбара. - Не сердитесь на меня, глупую,  но  скажите:
должна ли я рассказывать им про свое новое платье?
   У Дайкона отвисла челюсть.
   - Э-ээ? А с какой стати? - проблеял он.
   - Ну, я хотела сказать? Словом, рассказать ли им про Квестинга -  как  он
подкатил ко мне и начал  разговаривать  в  таком  тоне,  как  будто  подарок
исходил от него.
   Приведенный в ужас столь очевидной нелепицей, Дайкон воскликнул:
   - Господи, что за дикая чушь!
   - Вот видите! - укоризненно всплеснула руками Барбара. - Вы опять на меня
злитесь.  Не  понимаю,  почему  всякий  раз,  как  я  упоминаю  платье,   вы
взвиваетесь на дыбы. Да, я по-прежнему думаю, что подарил мне его  Квестинг.
Он - единственный из всех наших знакомых, кто мог бы  позволить  себе  столь
экстравагантную выходку.
   Дайкон перевел дыхание.
   - Послушай, - сказал он. - Я все уши прозвонил Квестингу, что эти чертовы
тряпки прислала тебе твоя пресловутая тетка из Индии. Он заметил, что  Индия
находится на краю света и, вне  сомнения,  подумал,  что  может  преспокойно
сыграть роль добренького крестного из сказки. Акции свои,  словом,  поднять.
Но ведь в любом случае, -  голос  Дайкона  внезапно  треснул  и  препротивно
задребезжал, - какое это имеет отношение  к  делу?  Тебе  вовсе  ни  к  чему
обсуждать с полицией проблемы своего гардероба. Не будь  глупышкой.  Отвечай
на все вопросы, но сама не высовывайся. Хорошо, Барбара? Ты мне обещаешь?
   - Я подумаю, - с сомнением произнесла Барбара, грызя ноготь. - Просто мне
почему-то кажется, что рано или поздно история  с  моим  платьем  непременно
всплывет.
   Дайкон был в замешательстве. Если Гаунта выведут на чистую воду, то  дело
примет совсем другой оборот. Тогда его размолвка с Квестингом уже  не  будет
выглядеть столь  невинной.  Дайкон  ругался,  насмехался  и  молил.  Барбара
внимательно слушала и наконец пообещала,  что  не  станет  рассказывать  про
платье, не известив об этом Дайкона наперед.
   - Хотя, признаться, - добавила она, - мне непонятно, из-за  чего  вы  так
раскипятились. Ведь если, как вы сами говорите,  платье  не  имеет  никакого
отношения к делу, чего на стенку-то лезть?
   - Ты можешь заронить какие-нибудь нелепые подозрения в их дурацкие мозги.
Всем ведь известно, что полицейские - народ крайне подозрительный.  Брякнешь
что-нибудь лишнее и - пиши пропало. Так что - лучше помалкивать. Не знают, и
ладно.
   Они ещ„ немного побродили. Дайкону показалось, что  разговор  про  платье
девушка завела случайно, в последнее  мгновение  переключившись  на  него  с
того, о чем на самом деле хотела сказать. Он несколько раз  перехватывал  е„
устремленные  на  дверь   Гаунта   мечтательные   взгляды.   Вдруг   Барбара
остановилась и, переминаясь с ноги на ногу и пряча глаза, спросила:
   - Вы, должно быть, мужчина очень опытный, да?
   Сердце Дайкона екнуло.
   - Признаться, ты застала меня врасплох, - выдавил он. - Что ты  имеешь  в
виду? Что я погряз в грехах, что ли?
   - Нет, конечно, - ответила девушка, густо покраснев. -  Я  имела  в  виду
совсем другое. Вы, наверное, хорошо понимаете актерскую душу.
   - Ах, вот ты о чем. Да,  ты  права,  актерских  страстей  я  навидался  и
наслушался предостаточно. А что?
   Барбара затараторила, как пулемет:
   - Ведь чувствительные люди всегда очень ранимы,  да?  У  них  ведь  такая
тонкая натура! Они такие уязвимые. Прямо как дети, да?
   Вдруг она подняла голову и посмотрела на Дайкона с сомнением.
   "Вот, значит, чего этот старый фат наболтал  ей  тогда  на  берегу,  -  с
горечью подумал Дайкон. - Пока я, как дурак, карабкался по скалам?.
   - В том смысле, - продолжила Барбара, - что они воспринимают все не  так,
как все остальные. Следовательно, и реагируют на случившееся  совсем  иначе.
То, что кажется нам пустяком, может выбить их из колеи, верно?
   - Вообще-то?
   - Поэтому, - поспешно прервала  его  Барбара,  -  и  обращаться  с  таким
человеком следует, как с китайским фарфором, а не глиняным горшком.
   - По-моему, это и так совершенно очевидно, - пожал плечами Дайкон.
   - Значит, вы со мной согласны?
   - За последние шесть лет, - осторожно произнес Дайкон,  -  мне  только  и
приходилось, что сталкиваться  с  различными  бурными  проявлениями  ранимой
актерской натуры. В основном, они изливались на меня, поэтому, в отличие  от
тебя, я не могу говорить о них с восторженным придыханием. Однако в целом ты
права.
   - Надеюсь, - вздохнула Барбара.
   - Актеров отличает от остальных людей умение давать выход своим чувствам.
Они приучены не подавлять их, а выплескивать наружу. Если  актер  разгневан,
то он говорит себе: ?Черт, ну и зол же я. Вот каков  я  должен  быть,  когда
рассвирепею. И вот как мне изобразить это состояние!?. Это вовсе не  значит,
что он сердится иначе, чем ты или другая девушка, которая  кусает  губы  или
хватается за сердце, а потом, часов шесть спустя, соображает, что нужно было
сказать. Нет, он просто все показывает и высказывает  сразу.  Он  не  привык
сдерживаться. Если кто-то ему нравится, он это демонстрирует нежными  речами
и мурлыкающим голосом. При сильном огорчении или волнении у  него  срывается
голос. А в остальном он ничем не отличается от простых смертных.  Просто  он
делает все более взвешенно.
   -  Вы  так  цинично  рассуждаете,  -  пробормотала  Барбара.   Глаза   е„
наполнились слезами. Дайкон взял е„ за руку.
   - А знаешь, почему я все это тебе сказал? - спросил он. - Будь  я  просто
благовоспитанным и галантным рыцарем, я бы в  ответ  на  твои  слова  только
безропотно и согласно мычал. Выражая тем самым готовность принести нас обоих
в жертву Великому актеру.  Как  секретарь  Гаунта,  я  тоже  должен  был  бы
помалкивать в тряпочку, наблюдая, как ты сходишь по нему с ума.  У  меня  же
ничего этого не получается; а все потому, что я безумно влюблен в  тебя?  Ну
вот, Уэбли и твой отец вышли на веранду, больше нам говорить нельзя. Я люблю
тебя. И буду любить до последнего вздоха.
 
IV 
 
   Потрясенный собственной смелостью, Дайкон проводил Барбару  глазами.  Уже
на веранде девушка на мгновение  обернулась  и  наградила  его  смущенным  и
озадаченным взглядом. И - поспешно скрылась за дверью.
   "Значит, я наконец решился, - подумал Дайкон. - И  все  испортил!  Больше
она не захочет со мной разговаривать. Начнет избегать меня. Или  наоборот  -
поднесет мне дольку  лимона  на  серебряном  подносе  и,  мило  улыбнувшись,
предложит остаться добрыми друзьями. И поделом мне?.
   Приглядевшись, Дайкон заметил, что  полковник  и  Уэбли  держат  какой-то
странный предмет. С отдаления  он  напоминал  раздвоенную  вилочковую  кость
огромной птицы, увенчанную пушистым гребнем. Вот за этот гребень они  его  и
держали, отведя от себя торчащие в разные стороны стержни, один  из  которых
был деревянный, а второй  тускло  поблескивал  на  солнце.  Священный  топор
маори, догадался Дайкон!
   Уэбли поднял голову и заметил Дайкона, который сразу смутился, как  будто
застигнутый на месте преступления. Чтобы избавиться от неприятного  чувства,
Дайкон быстро зашагал к веранде и поднялся по ступенькам.
   - Привет, Белл, - кивнул полковник. - Здорово, да?
   Он кинул быстрый взгляд на Уэбли.
   - Сказать ему?
   - Минуточку, полковник, - остановил его Уэбли. -  Одну  минуточку.  Я  бы
хотел сначала спросить мистера Белла, приходилось ли  ему  уже  видеть  этот
предмет.
   - Нет, - покачал головой Дайкон. - Никогда.
   - Вчера вечером вы заходили в комнату к мистеру Квестингу?
   - Да, я заглядывал. Проверить, не вернулся ли он.
   - А по ящикам, случайно, не шарили?
   - Упаси Боже! - вскричал Дайкон. - С какой стати! Разве мы что-то искали?
В любом случае, - неловко  добавил  он,  глядя  на  бесстрастную  физиономию
Уэбли, - я никуда не лазил.
   Уэбли осторожно положил топор  на  стол.  Украшенная  затейливой  резьбой
рукоятка  была  увенчана  фигуркой  гримасничающего  карлика.  Из  основания
фигурки, почти под прямым углом к деревянной  рукоятке  отходило  до  блеска
отполированное обоюдострое каменное лезвие, закругленное на конце.
   - Вот этой штукой они тюкали друг дружку по башке, - сказал Дайкон. -  Вы
нашли е„ в комнате Квестинга?
   Полковник заискивающе посмотрел на  Уэбли,  который,  как  ни  в  чем  не
бывало, сказал:
   - Пожалуй, нам стоит показать  его  старому  Руа,  полковник.  Вы  можете
переслать ему весточку? У моих парней сейчас, сами видите, руки повязаны.  А
пока я бы хотел, чтобы никто к топору не прикасался. До прихода старика,  по
крайней мере.
   - Я схожу за ним, - вызвался Дайкон.
   Уэбли смерил его задумчивым взглядом.
   - Что ж, мистер Белл, это весьма любезно с вашей стороны, - произнес он.
   - Охотничьи трофеи, сержант? - внезапно послышался  голос  Фолса.  Голова
мистера Септимуса Фолса высунулась из окна, выходящего на веранду прямо  над
столом. -  Прошу  прощения,  я  не  хотел  вас  подслушивать.  Замечательный
образчик  первобытного  искусства,  да?   Значит,   говорите,   вам   мнение
специалиста понадобилось? Если хотите, я готов сопроводить мистера  Белла  в
селение  маори.  Заодно  мы  будем,  так  сказать,  присматривать  друг   за
другом. ?Рука руку моет?, как говорят. Вы не возражаете?
   - Что ж, - медленно проговорил Уэбли, тщательно взвешивая слова, -  я  не
против. Спасибо, вы меня очень выручите.
   - Вот и прекрасно! - воскликнул мистер Фолс, потирая руки. - А  можно  мы
пойдем кратчайшим путем? Так быстрее, к тому же Таупо-тапу охраняется вашими
бдительными легионерами, которые не позволят нам прокипятить  свои  фраки  и
смокинги в его грязи. Можете заодно черкануть записочку своим людям.
   К удивлению  и  даже  некоторому  разочарованию  Дайкона,  сержант  Уэбли
возражать не стал. Дайкон и Фолс отправились  знакомой  тропой  к  поселению
маори. Мистер Фолс возглавлял шествие; он, как обычно, немного  прихрамывал,
но в остальном столь мучивший его до сих пор радикулит этим утром не давал о
себе знать.
   - Должен вас поздравить, - с улыбкой сказал он. - Мне  очень  понравилось
ваше поведение на нашем импровизированном собрании. Вы быстро осознали,  что
наш уважаемый ученый несколько увлекся и  оторвался  от  реальности.  Должен
признаться, я был с вами солидарен.
   - Не может быть! - воскликнул Дайкон. - Тогда мне непонятно, почему вы не
воз?
   Он осекся на полуслове.
   - А, вы собирались  спросить,  почему  я  ему  не