на землю, Антоша.  -  Мягкая  ладонь  следователя  Дейнеки
легла на плечо Бычьего Сердца. - Ты уже десять минут  на  это  пялишься.
Могут возникнуть кривотолки.
   - На что на это? - удивился Бычье Сердце.
   - На это.
   Только теперь  Бычье  Сердце  обнаружил  у  себя  в  руках  маленький
пластиковый альбом с фотографиями. Добро бы это были просто  фотографии:
крестины, поминки, дни рождения, сабантуи с горой  пельменей  посередине
стола. Добро бы это были пасторальные виды боев без правил или  Сионской
пустыни! Так нет же, Бычье Сердце сжимал  в  пальцах  снимок,  распротак
его,  "Лиллаби"!  И  не  просто  "Лиллаби",  а,  распротак  его.  Романа
Валевского со товарищи. И не просто со товарищи,  а  с,  распротак  его,
одним-единственным на снимке товарищем. Лу, распротак его, Мартином, вот
кем!.. Педрила Лу Мартин стоял рядом с Ромой-балеруном на фоне какого-то
западного собора,  очевидно,  поощряющего  однополые  (мерзость  какая!)
браки.  На  голове  Лу  Мартина   красовалась   кожаная   педриликанская
тюбетейка, на шее болтались с десяток педриликанских цепей и амулетов, а
бедра обтягивали узенькие педриликанские джинсики. Большего бесстыдства,
чем эти джинсики, Бычье Сердце в жизни своей  не  видел.  А  повидал  он
немало, включая блатхаты, притоны самого низкого пошиба и псевдосауны  с
псевдотайскими  массажистками,  которые  рекрутировались   из   уроженок
Калмыкии и Ямало-Ненецкого автономного округа.
   Как альбом оказался у него и почему открылся именно на этой странице,
а не на любой другой,  Бычье  Сердце  объяснить  не  мог.  Ни  себе,  ни
Дейнеке,  что  было  самым  неприятным.   А   Дейнека,   судя   по   его
залоснившемуся  от  любопытства  носу  и   затуманившимся   зенкам,   на
объяснения намекал.
   - Есть у меня кое-какие мыслишки, - дрогнувшим голосом  сказал  Бычье
Сердце. - Насчет ближайшего окружения покойного.
   - Ну-ну. - Дейнека прикрыл веки и многозначительно улыбнулся.
   - Кстати, дата тебе  о  чем-нибудь  говорит?  -  Бычье  Сердце  пошел
ва-банк и ткнул пальцем в числа,  проставленные  умным  фотоаппаратом  в
углу снимка: 28.06.
   - Нет, - озадачился Дейнека. - А что?
   - Возможно, это преступление не единственное,  -  дал  волю  фантазии
Бычье Сердце. - И связано еще с одним...
   - Дело в нашем производстве?
   - Буду уточнять. Все остальное - тоже Бычье Сердце осторожно  вытащил
проклятую фотографию из пластикового гнезда и сунул ее  себе  в  карман.
Наглая ложь и последовавшая за ней несанкционированная выемка документов
произвели должное впечатление на Дейнеку,  и  следователь  разочарованно
хмыкнул:
   - Ну, пока не уточнил, займись лучше уликами. Кое-что нашли.
   Уликами  оказались  бутылка  из-под  грузинского   вина   "Мукузани",
валявшаяся возле тахты  на  импровизированном  втором  этаже.  И  носок,
валявшийся  непосредственно  у  входной   двери.   Оба   этих   предмета
экзотическая квартира-студия Романа Валевского явно  отторгала.  Дешевое
винишко вступало в противоречие с изысканным баром на  кухне,  а  носок,
если исходить из размера,  был  женским.  Белый  хлопчатобумажный  носок
"адидас". Пары к нему после трех часов  обыска  найдено  не  было,  зато
обнаружилось большое число отпечатков,  несколько  волос  на  подушке  и
несколько записных книжек. Все книжки начинались  с  домашних  телефонов
губернатора и министра культуры и потому были почтительно отложены.
   Квартира Валевского раздражала Бычье Сердце размерами, бесшабашностью
архитектурного замысла и показным аскетизмом. В складках этого аскетизма
пряталась недопустимая по нынешним тяжелым временам роскошь.  Мраморный,
чисто вылизанный пол за кухонной выгородкой; сама кухня в стиле  кантри,
склепанная из дорогих пород дерева;  вызывающе  дорогая  утварь,  каждый
предмет которой смело тянул на месячный оклад майора Сиверса. А  плоский
телевизор  с  диагональю  в  полтора  метра!  А  музыкальный   центр   с
восемнадцатью колонками! А махровые полотенца в шкафу,  на  неоторванных
ценниках которых маячили лютые цифры $ 215!..  Какие  части  тела  можно
вытирать  полотенцем  за  двести  пятнадцать  долларов.   Бычье   Сердце
представлял себе слабо.
   Судя  по  обстановке,  Роман  Валевский  был  довольно   своеобразным
человеком.
   В его квартире не было ни одной книги, включая самые ходовые - Библию
и телефонный справочник. Зато имелось в наличии около сотни видеокассет.
Но и фильмами на кассетах не пахло, все больше рабочие моменты репетиций
и  записи  балетных  спектаклей.  Не  было  в  квартире   и   ни   одной
приличествующей обстановке картины, а вот плакатов оказалось целых три.
   И подходили они скорее к комнате общежития чулочно-носочной  фабрики,
чем к жилищу преуспевающего балетмейстера.
   В платяном шкафу балетмейстера  висели  смокинг,  кашемировое  черное
пальто и черный, отлично сшитый костюм. Судя  по  материалу  -  очень  и
очень недешевый. Весь остальной гардероб тоже был  удручающе  дорогим  и
удручающе однообразным: пятнадцать одинаковых  кожаных  жилеток,  родных
сестер жилетки, в которую был облачен покойный.  Пятнадцать  пар  черных
джинсов; пятнадцать пар туфель - точно таких же,  какие  красовались  на
Роме-балеруне.
   Черных футболок  тоже  оказалось  немерено,  в  отличие  от  рубашек,
которых не было вовсе. А если  нет  рубашек,  то  зачем  тогда  смокинг,
скажите  на  милость?..  Подбор  одежды  наталкивал  на  простую  мысль:
педантизм Романа Валевского и его рабская привязанность к  определенному
стилю граничат  с  идиотизмом.  Или  с  определенной  фобией,  прояснить
которую вряд ли удастся. Конечно, попытаться  можно,  тем  более  что  в
рукаве у Бычьего Сердца имелся джокер с колокольчиком  -  Лу,  распротак
его, Мартин.
   Бычье Сердце так озадачился проблемами туалета Романа Валевского, что
не заметил старикашку, вот  уже  добрых  пятнадцать  минут  отиравшегося
поблизости.
   Старикашка был одним из понятых, приглашенных в квартиру. И раздражал
Бычье Сердце не меньше апартаментов Ромы-балеруна хотя  бы  потому,  что
был тем, кем был, - слабосильным старикашкой, а не грешницей детородного
возраста.
   - Вы ко мне? - отрывисто бросил Бычье Сердце.
   - Вы старший? - Старикашка взглянул на майора с достоинством Людовика
Шестнадцатого, взошедшего на гильотину.
   - Ну, я. Майор Сивере.
   - У меня глаз наметан, - старикашка удовлетворенно хихикнул. -  А  по
батюшке вас как?
   - Антон Александрович.
   - А я - Пупышев Иван Трофимович.
   Сам в прошлом имел отношение.., к органам. Вышел в  отставку  в  чине
капитана.
   - У вас ко мне  дело,  Иван  Трофимович?  -  Перспектива  выслушивать
бредни отставника вовсе не грела Бычье Сердце.
   - Имею сообщить следствию. Важную информацию,  -  раздельно  произнес
Пупышев.
   - Сообщайте.
   - Только для начала один, вопросик.
   Если вы уж здесь... Что с хозяином? Порешили?
   Проницательность старого шелудивого пса была достойна  куска  сахара,
но с сахаром Бычье Сердце решил повременить.
   - А вы знакомы с ним?
   - Лично знаком не был, он тут недавно появился, года два назад. А я в
этом доме, почитай, с пятьдесят  третьего  года.  В  двадцать  четвертой
квартире проживаю, этажом ниже. А здесь коммуналка была, пять семей,  он
их и расселил...
   - Ближе к делу, Иван Трофимович.
   - А ты не торопи меня, сынок. Что нужно  сказать,  я  скажу.  В  свое
время. Стало быть, порешили хозяина? Если бы не порешили, он  бы  сейчас
здесь присутствовал, правильно я понимаю? Все-таки обыск  с  понятыми  -
дело серьезное. Сам в органах работал.
   - Ну, допустим, - сломался Бычье Сердце. - И что?
   - Он здесь с конца недели носа не кажет, а так я его часто  видел.  И
машина у него всегда под цирком стоит. Большая такая, черная. -  Пупышев
раздул щеки, усеянные склеротическими прожилками. - А0280А. Правильно?
   - Правильно. - Бычье Сердце был не  сколько  удивлен  цепкой  памятью
старика. - Вы наблюдательный человек.
   - В маразм еще не впал, хотя некоторые намекают. И в богадельню  меня
впихнуть не удастся, хотя некоторые очень стараются. Они стараются, а  я
им  -  вот!  -  Пупышев  потряс  перед  носом  Бычьего  Сердца  высохшим
маломощным кукишем.
   Бычье Сердце отвел кукиш от лица и  попытался  вернуть  старикашку  к
магистральной теме.
   - Значит, хозяина квартиры вы не видели с прошлой недели?
   - Ни хозяина, ни машины, - подтвердил старик. - Зато  в  понедельник,
утречком, из его квартиры выходили.
   Это был неожиданный поворот,  и  Бычье  Сердце  мысленно  благословил
милицейского архангела, принесшего такую благую весть.
   - Кто выходил?
   - В пять двадцать я  вывожу  свою  собаку.  -  Пупышев  не  торопился
выкладывать карты на стол. - Каждый день  -  в  пять  двадцать,  как  бы
некоторые по этому поводу ни изгалялись. Собака моя им, видите ли, спать
мешает, когтями по коридору цокает.
   А я ему когти лично постригаю! Лично!..
   - Иван Трофимович!
   - Лифт у нас  останавливается  на  площадке  между  этажами,  как  вы
заметили. Но я не спускаюсь вниз, я наверх поднимаюсь, совершаю  моцион.
Опять же для сердца полезно. Ровно  одиннадцать  ступенек,  можете  сами
посчитать. Я и в то утро поднялся. На площадку между нашим этажом и  вот
этим. Вызвал лифт, стою, жду. И что  бы  выдумали...  -  Старик  надолго
замолк.
   - Что? - выдохнул Бычье Сердце.
   - Может, поговорите  с  соседями?  Они  смерти  моей  хотят,  пакости
подстраивают...
   Третьего дня дымовую шашку под дверь бросили. Почтовый ящик подожгли,
пакет перловки украли... Я уж и к участковому обращался, а у него  одно:
такие дела не рассматриваем, решайте сами, по-соседски...
   Поговорите?
   - Поговорю. Так что с лифтом?
   Старикашка выдержал мхатовскую паузу.
   - Ну, так вот. Стою у лифта и вижу, что из этой квартиры  выскакивает
девчонка. И несется по лестнице сломя голову.
   В лифт она не зашла...
   - Девчонка каких примерно лет?
   - Каких еще лет? Может, ваших. Молодая и молодая. Для меня  все,  кто
после целины в рост пошел, - молодые.
   - Значит, говорите, что видели ее в понедельник рано утром?
   - Да.
   - Вы точно запомнили?
   - У меня с памятью все  в  порядке,  хотя  некоторые  и  намекают,  -
обиделся старик. - Мол, свет я за собой в туалете забываю погасить...
   Показания старого пня могли оказать следствию неоценимую услугу. Ведь
в понедельник утром Роман Валевский был уже мертв. И не  исключено,  что
женщина, побывавшая в квартире, знала об этом. Более того, не исключено,
что она и пришла туда именно потому, что Ромы-балеруна не было в  живых.
И Бычье Сердце дорого бы дал, чтобы женщиной оказалась Лика Куницына.
   - Опознать ее смогли бы?
   - А чего ее опознавать? Стриженая, в штанах с лямками, они сейчас все
на одно лицо.
   - И никаких особых примет?
   - Носок торчал из кармана, это было.
   Белый носок. А сама рыжая. Я еще подумал, что за мода такая - носки в
карманы запихивать...
   Белый носок! Уж не родной ли  братец  носка  "адидас",  найденного  в
прихожей?
   Носок в кармане неизвестной посетительницы несколько  озадачил  Бычье
Сердце.
   Трусики, в крайнем случае бюстгальтер - еще куда ни шло, но  носок!..
И почему второй "адидас" оказался брошенным в  предбаннике?  Оплошность,
непростительная для криминального визита. Да еще помноженная на  бутылку
из-под грузинского вина!..
   - Как вы сказали, Иван Трофимович?
   Рыжая и стриженая?
   - Коротко стриженная, - уточнил  Пупышев.  -  Почти  как  ты,  сынок.
Только еще короче. И два пейса по бокам.
   - Каких пейса?
   - Обыкновенных, длинных. Как у раввина.
   Не далее как вчера вечером Бычье Сердце имел  беседу  с  одной  рыжей
стильной  дамочкой.  И  дамочка  эта  активно  ему  не  понравилась.  На
фотографии с покойным реагировала неадекватно и вообще вела себя слишком
подозрительно для случайной свидетельницы. А  две  длинные,  узкие,  как
листья ириса, пряди дамочки и сейчас  стояли  у  майора  перед  глазами.
Сходства  с  пейсами  в  них  было  немного,  но  капитану  в   отставке
простительно не разбираться в модельных женских стрижках.
   - Я, как вышел, сразу же  к  цирку  направился,  где  этот  парень..,
хозяин.., свой автомобиль ставит. Может,  думаю,  приехал  вечером.  Или
ночью, вместе с девчонкой.
   Но машины не было. А девчонка - была.
   Вот я и думаю, что она могла там делать в отсутствие хозяина?  Может,
воровка?
   - Почему вы так решили?
   - А зачем тогда бежать сломя голову?
   Зачем, я вас спрашиваю? Она из квартиры  как  пробка  выскочила,  как
будто за ней гнался кто...
   Бычье Сердце засопел. Он почти не сомневался, что парфюмерная мамзель
и ночная гостья Валевского - одно и то же лицо.
   Точнее,  морда.  Рыжая  наглая  морда.  Но  если  Куницына  вошла   в
преступный сговор с продавщицей, польстившись на ее  дельтапланеристское
прошлое, то она поставила явно не на ту  лошадь.  Дамочка  оказалась  на
редкость впечатлительной и могла бы запросто разрушить самую  хитроумную
комбинацию. А если Куницына в преступный сговор с продавщицей не входила
и продавщица действовала на свой страх и риск?
   То есть была самостоятельной фигурой?
   Или, в худшем случае, пешкой в руках кого-то другого.  Тогда  в  игре
могут быть задействованы не два участника, а  больше,  как  в  старинных
индийских  шахматах.  Эта  мысль  заставила  Бычье  Сердце  инстинктивно
прикрыть рукой пах: побочных версий он  боялся  ничуть  не  меньше,  чем
удара в драгоценную мошонку. Побочные версии он ненавидел. Так же, как и
новых   фигурантов,   всплывающих,   подобно   утопленникам,   в   самых
непредсказуемых местах.
   - Ну что ж, Иван Трофимович, вы нам очень  помогли,  -  ловко  скроил
дежурную фразу Бычье Сердце. - Будем разбираться.
   - А со мной что? Пособишь старику, сынок?,.
   При всех своих недостатках Бычье Сердце был человеком слова и  потому
после окончания следственных действий в  квартире  номер  двадцать  семь
переместился  в  квартиру  номер  двадцать  четыре.  Двадцать  четвертая
квартира оказалась самой рядовой коммуналкой  -  склочной,  визгливой  и
жаждущей крови. Она напомнила Бычьему Сердцу детство - с точно таким  же
осиным  гнездом  на  проспекте  Газа.  Втянув  ноздрями  спертый  воздух
коммуналки, Бычье Сердце сразу оживился: он знал толк в разорении осиных
гнезд.
   - Кухня прямо  по  коридору?  -  отрывисто  спросил  он  у  замшелого
отставника.
   Старик кивнул головой и посмотрел на майора с одобрением.
   Бычье Сердце двинулся в указанную сторону, сметая все на своем  пути.
Первой жертвой пал низенький антикварный столик с таким  же  антикварным
телефоном, За телефоном последовала пара вешалок,  детский  трехколесный
велосипед, не ко времени выставленный за дверь, детские же салазки, лыжи
"Alpina", гора  картонных  коробок,  три  пластмассовых  тазика  и  один
эмалированный. Ровно через тридцать секунд тайфун с нежным именем  Бычье
Сердце докатился до береговой полосы кухни.
   Три газовые плиты и семь столиков с грязной и чистой посудой притихли
в ожидании ударной волны. Наметанным глазом старого коммунальщика  Бычье
Сердце осмотрел кухню и ткнул пальцем  в  тумбу,  зажатую  между  черным
ходом и батареей.
   Черный ход был заставлен ведрами и швабрами, а  на  батарее  сушились
отвратительного вида половые тряпки.
   - Ваш стол? - зычным голосом спросил он у Пупышева.
   - Мой, - подтвердил старик.
   - Очень хорошо. Приступим.
   Для начала Бычье Сердце снес пару  прибрежных  веревок  с  бельишком,
затем наступил черед посуды, чистой и грязной. Она  полетела  на  пол  с
одинаковым, радующим сердце звоном. Покончив  с  посудой,  Бычье  Сердце
перешел к плитам. На конфорках побулькивали борщ красный, борщ  зеленый,
щи с квашеной капустой и большой таз с вареньем. Бычье Сердце  окунул  в
таз указательный палец и быстро облизал его.
   - Сливовое, - заметил он. - А сахару переложили.
   После этой сакраментальной фразы таз разделил участь посуды,  загадив
крашенные суровой охрой стены густым сиропом.
   Через секунду  к  сиропу  присоединились  мелко  нарубленная  свекла,
щавель и квашеная капуста. А Бычье Сердце пододвинул к  себе  колченогий
табурет и уселся на него. Прямо посередине выпотрошенной кухни.
   - Будем ждать, - глядя в пространство, сказал он.
   Ждать пришлось недолго. В коридоре  послышались  крики  и  угрожающее
потрескивание; осиный рой приближался, обрастая по  ходу  все  новыми  и
новыми перепончатокрылыми. Наконец в дверном проеме показался  передовой
отряд шершней: два мосластых мужика в майках и трениках, три  бабенки  в
домашнем сатине и один  тинейджер  с  порочной  физиономией  начинающего
вуайериста.  Кухонный  разгром  поверг  присутствующих  в  ступор.  Лишь
тинейджер сохранил присутствие духа и даже позволил себе хихикнуть.
   -  Все  собрались?  -  добродушно  поинтересовался  Бычье  Сердце.  -
Проходите, не стесняйтесь, места хватит.
   Голос майора, исполненный ласковой угрозы,  вернул  присутствующих  к
реальности.
   - Это что же такое?! - выдавила из себя первая  бабенка.  -  Это  что
же... Это...
   Это что же ты, гад, сделал?! Погром среди бела дня!..
   - Варенье, - просипела вторая. - О, господи!!! Ах ты, паскуда!!!
   - Мужчины, - воззвала третья. - Мужчины,  сделайте  же  что-нибудь!!!
Так и будете смотреть на это безобразие?!
   - Зови Шулькисов и Петровича, Костян, - обратился один из  мужиков  к
тинейджеру. - И Степку прихвати, он вроде дома...
   - Ага, - промурлыкал тинейджер, но с места так и не сдвинулся.
   Оба мужика синхронно подтянули треники и сделали  шаг  в  направлении
Бычьего Сердца. При этом в руках первого невесть как оказалась скалка, а
в руках второго - корпус от мясорубки.
   - Не  советую.  -  Бычье  Сердце  аккуратно  сжал  пудовые  кулаки  и
аккуратно водрузил их на колени. На коленях они явно не помещались.
   Мягкие увещевания майора вкупе с кулаками, сломанным носом и свирепой
физиономией возымели действие: мужики  остановились  в  нерешительности,
посчитав,  что  сил  для  лобовой  атаки  явно  недостаточно.   Ситуация
выглядела патовой, во всяком случае, до  прибытия  Петровича,  Степки  и
неведомых Бычьему Сердцу Шулькисов.
   - Милиция... - осенило вдруг одну  из  женщин.  -  В  милицию  звони,
Костян!
   - Ага, - промурлыкал тинейджер, но с места так и не сдвинулся.
   - Там тебя быстро окоротят, голубчика! Там тебе  пообломают  рога-то!
Там тебе так мозги промоют,  что  не  обрадуешься,  хулиганье!  Звони  в
милицию, Костька!
   - Не советую. -  Бычье  Сердце  широко  улыбнулся  всей  коммунальной
кодле, демонстрируя зубы волкодава. - Я сам  милиция.  И  в  отличие  от
вашего толстозадого участкового цацкаться с вами не буду. Так  что  если
кто рыпнется, будет у меня кровью харкать  всю  оставшуюся  жизнь.  Есть
желающие?
   Желающих не нашлось, и Бычье Сердце приступил к изложению программных
требований.
   - Значит, так. Старика Ивана Трофимовича не обижать,  выказывать  ему
почет и уважение. И побольше искренности на харях. Проверять буду лично.
Стол у окна " сегодняшнего дня тоже принадлежит ем;
   Что  еще?  Ага.   От   дежурств   по   коммуналке   Иван   Трофимович
освобождается. Собаку его... Как зовут вашу собаку, Иван Трофимович?
   - Черчилль... Английский бульдог, - тряся головой, зачастил старик. -
Я его потому так и назвал, что английский...
   - Так  вот,  Черчилля  встречать  пионерским  салютом.  И  чтобы  без
глупостей, а то я вас в бараний  рог  сверну.  Вы  у  меня  по  этапу  в
кандалах пойдете. Грешков у вас,  как  я  посмотрю,  на  десяток  статей
наберется. Так что сушите сухари, господа хорошие. Все ясно?
   На кухне воцарилась гробовая тишина.
   - Значит, все, -  констатировал  Бычье  Сердце.  -  Просьба  передать
вышеизложенное господам Шулькисам, Петровичу и  Степке,  чтобы  не  было
вони, что кто-то чего-то не знал. Или не слышал... Кто у вас там  еще  в
квартиросъемщиках, Костян?
   Прыщи на подбородке  тинейджера