же скучаешь?
   - Я скучаю?! - Воронов обиделся так, словно его уличили в том, что он
ворует варенье из буфета. -  Соскучишься  тут,  как  же.  Вот  она,  моя
бумажная могила, - он пристукнул ладонью по тонюсенькой папке на столе -
Что-то серьезное? - рассеянно спросила Катя.
   - Да.., черт, люди делом заняты, а мне всю  чернуху  сваливают.  Сиди
тут, корпи, бардак этот шизоидный проясняй.
   - Кто работает, Андрей, на тех  обычно  и  навьючивают.  С  дурака-то
какой спрос? А ты умница у нас...
   - Про это я  и  говорю  -  Воронов  от  похвалы  сразу  успокоился  -
Вообще-то дело это сама Стрельня ведет. Сначала в дознание  отписали,  а
как  поглядели,  какие  там  факты,  и  следствие,  и  розыск,  и   даже
прокуратура  подключились.  Ну,   а   меня   Никита   Михайлович   вроде
координатора-куратора от нашего отдела поставил. Теперь с командировками
на этот погост зашьюсь на все лето!
   - Это в Нижне-Мячниково? - осторожно спросила Катя.  -  Что  же  это,
дело не ваше, при чем же тут отдел по раскрытию убийств?
   - Да шеф что-то перестраховывается.  -  Воронов  поморщился.  -  Сама
знаешь, у Никиты нашего  фантазии  порой  бывают...  Правда,  в  чем-то,
возможно, он и прав. В области чудо-юдо новое объявилось. Да такое,  что
хоть стой, хоть падай. И такие с трупов обычно только начинают.  Сегодня
он с мертвяками куролесит, а завтра  жди  его  где-нибудь  на  дороге  у
станции, потрошителя чертова.
   - Потрошителя? - Катя переспросила это совершенно уже другим тоном. -
Слушай, Андрюшечка, золотце... Хитрить мне с тобой не хочется. О  случае
на кладбище что-либо в прессу давать пока строго запрещено. Но  я  и  не
тороплюсь.  Мне  только  не  нравится,  что  все  это  окутано  какой-то
непонятной тайной. Какие-то недомолвки. Почему?
   - Почему? Потому что волновать не хотят, населению  мозги  будоражить
раньше времени. И потом, это дело такого сорта, Катя...
   - Да какого сорта-то? Что произошло на кладбище?
   - Восемнадцатого июля, не  далее  как  во  вторник,  прошли  похороны
местной жительницы. Много народа пришло проститься,  у  умершей  большая
родня и В Нижне-Мячникове, и в Стрельне. Соседи,  просто  знакомые  -  в
маленьких поселках всегда так. Ну, похоронили.  А  девятнадцатого  утром
могильщик обнаружил, что могила вскрыта. Кто-то сорвал с  гроба  крышку,
вытащил тело. Его нашли.., точнее, расчлененные части его  обнаружили  в
разных местах, некоторые даже довольно далеко от могилы.
   - Мертвеца расчленили?
   Воронов молча достал из  папки  какую-то  справку,  подал  Кате.  Она
прочла текст, сначала даже не поняла, что  это,  а  потом  содрогнулась:
"Множественными  ударами  режущего  предмета  вскрыта  грудная   клетка,
разрезаны мягкие ткани груди и бедер, раздроблен  тазобедренный  сустав,
повреждены внутренние органы, сердце, печень, кишечник..."
   - Сердце ее в развилке дерева обнаружили.  У  соседней  могилы  вишня
растет, ствол корявый такой.
   Сердце он зашвырнул туда, предварительно вырезав  из  трупа.  На  что
Лина  Павловна  (он  говорил  об   эксперте-криминалисте   Владимировой,
отработавшей почти тридцать пять лет, в областном главке ее знали  все),
человек железный... Так она в обморок грохнулась, когда  эти  художества
увидала! Мне ребята из розыска стрельненского рассказывали: не кладбище,
а мясная колода для разделки туш. - Воронов  мрачно  созерцал  папку.  -
Фотографии должны прислать.
   Готовы уже. Лучше б я их не видел.
   - А следы полового контакта?
   - При тебе  же  с  МОНИКИ  говорил  -  там  очередь  километровая  на
биологическую экспертизу.
   Тем более такую мертвечину к ним везти...
   - А что люди говорят? Кто был на похоронах?
   Могильщики - они ничего подозрительного не заметили? Да сам-то ты был
там?
   - Еще не был. Колосов мне только сегодня этот мрак отписал. В порядке
шефства, так сказать. Держать под контролем на случай...
   - Вы что, подозреваете, что этот потрошитель  с  мертвецов  на  живых
перекинется?
   - Да ты видишь, какая жара стоит? Тут у здоровых мозги  плавятся,  не
то что у ущербняка какого-нибудь озабоченного. А насчет свидетелей...  Я
в Стрельню звонил, ну насчет могильщиков - труба какая-то с ними. То  ли
в шоке они до сих пор, то ли пьяные вдрызг. В общем, дурдом.  -  Воронов
покрутил пальцем у виска. - Ко мне сейчас брат придет, я его по телефону
сюда в Москву вызвал. Пропуск уже заказал.
   - Чей брат?
   - Умершей. Федоров Илья. Показания нужно снять. Но все равно допросом
одним не обойдешься.
   Придется ехать в этот бардак.
   - Андрюша, а можно я тут посижу,  поприсутствую  на  беседе,  а?  Это
дело, ты прав, такого сорта, что.., ну просто за рамки выходит!  Кстати,
Федорову этому сколько лет?
   - Умершей сорок пять было, а это ее старший брат.
   - Знаешь, мне лучше поприсутствовать на вашей беседе. Ты  не  против,
нет?
   Воронов вздохнул. Кому-кому, а Екатерине Сергеевне отказать трудно.
   В дверь кабинета осторожно постучали. На пороге стоял крепкий, еще не
старый лицом и телом, однако совершенно седой, точнее,  даже  белый  как
лунь мужчина. И в этой его седине  было  что-то  такое...  Катю  поразил
контраст между загорелой, загрубелой кожей и этими бесцветными, мертвыми
волосами старика.
   - Илья Николаевич, здравствуйте, проходите, садитесь,  пожалуйста.  -
Воронов поднялся из-за стола и как-то неловко засуетился. - Быстро же вы
приехали.
   - Начальник  автоколонны  свою  машину  дал,  сразу,  как  вы  только
позвонили. - Федоров грузно опустился на стул.
   Казалось, ни Воронов, ни свидетель не знают, с чего начать.  Ситуация
была совершенно необычной для рутинного опроса очевидца.
   -  Илья  Николаевич,  поверьте,  мы  так  же,  как  и  вы,  потрясены
случившимся, - вместо  Воронова  проникновенно  начала  Катя,  -  ничего
подобного  в   Подмосковье   прежде   не   случалось.   Это   чудовищное
преступление. И тот, кто это совершил, будет наказан.  Мы  сделаем  все,
чтобы найти этого человека. Но без вашей помощи нам будет трудно.
   - Да, я понимаю... Вы  ж  тоже  на  работе,  на  службе.  Я  понимаю,
девушка... - Федоров глянул на них,  поправил  воротник  рубашки,  потом
зачем-то вытащил из нагрудного  кармана  расческу.  -  Спрашивайте.  Что
смогу - помогу. Да только вот... Эх, да что теперь уж.
   -  Расскажите,   пожалуйста,   о   вашей   сестре   Анне   Николаевне
Сокольниковой. Где жила, кем  и  где  работала,  семейное  положение.  -
Воронов осторожно глянул на Катю, словно спрашивал - так ли начал?
   Всегда уверенный в себе и даже иногда развязный, он  при  этом  белом
как лунь мужчине, который по возрасту  годился  ему  в  отцы,  отчего-то
чувствовал себя не в своей тарелке.
   - Ну, с дочкой они жили, с Веркой, племянницей моей.
   Что-то почувствовала Катя в этой  первой  же,  вроде  бы  нейтральной
фразе Федорова о племяннице - горечь, злость, боль?
   - Квартира у них однокомнатная на улице Коммунаров. Благоверный-то не
претендовал, дочери оставил.
   - Ваша сестра развелась с мужем? - спросила Катя. - Давно?
   - Давно, Верке десять было...
   - А сейчас сколько же вашей племяннице?
   -  Восемнадцать  в  августе  будет.  Школу  в  этом   году   кончила,
десятилетку.
   И снова Кате почудилось в его фразе о племяннице что-то...
   - Фамилию, имя и адрес бывшего мужа вашей  сестры  не  подскажете?  -
Воронов деловито придвинул лист бумаги.
   - Сокольников Иван.., а по бате его.., да  забыл,  сколько  годов  не
виделись. И адреса не знаю. Он из Стрельни в Москву  подался.  Вроде  на
хладокомбинате где-то работает.
   - Он был на похоронах Анны Николаевны? - спросила Катя.
   - Нет.
   - Но ему сообщили?
   - Верка говорила - мол, звонила отцу. Вроде не застала его.
   - А кто взял на себя организацию похорон? Вы? - спросил Воронов.
   - Да вся родня понемножку скинулась: я, младший наш брат Петро,  дядя
Кузьма и тетя Света - это двоюродные наши по отцу, потом  Северьяновы  -
по матери родня из Стрельни самой, потом Васька Грузин с машиной  помог,
ну, а на поминки - соседи  по  дому  само  собой  -  Грызловы,  Мородова
Александра и...
   Катя терпеливо, не Перебивая,  слушала  длинный  перечень  родичей  и
соседей Сокольниковой. Так всегда в  маленьких  поселках  и  деревнях  -
родословное древо, корни, одним словом.
   - И все эти люди присутствовали на похоронах? - спросила она.
   - Конечно, еще больше было, многих я уж и не помню. Аню  любили  все.
Человек она была добрый, душевный.
   - А где ваша сестра работала? - спросил Воронов.
   - Да в сельпо почти всю жизнь. Потом,  как  магазин  приватизировали,
Васька Грузин ее все равно  оставил:  честная  потому  что.  Ни  копейки
никогда ни у кого. Никакого обману.
   - Этот  Грузин...  Прозвище  у  него  такое,  а  фамилия  как  же?  -
простодушно осведомилась Катя.
   - Фамилия Васьки - Луков. Наш он, мячниковский. А Грузин - прозвище с
войны.
   - С какой? - опешил Воронов.
   - Ну, с Афгана. Солнцем его там обожгло, опалило. Черный вернулся. Ну
и пошло по поселку - Грузин и Грузин.
   - А что же, выходит, этот Василий Луков денежный, раз магазин выкупил
и вашу сестру работать оставил? - спросила Катя.
   - Ну,  он  "афганец",  с  медалями,  с  ранениями,  у  них  льготы...
Сначала-то он на ярмарке палатку держал, потом расторговался помаленьку.
К нам перебрался. Магазин-то один в поселке, выгодное место.
   По настороженному взгляду Воронова Катя поняла:  наконец-то  до  того
дошел истинный смысл ее настойчивых вопросов  об  этом  Ваське  Грузине.
Воронов догадался, какой  именно  вопрос  ему  сейчас  предстоит  задать
свидетелю:
   - Вот что, Илья Николаевич.., не пойми нас с коллегой  не  правильно.
Сестра ваша хороший была человек, мир ее праху, но... Не могу  по  долгу
службы не задать такой вопрос...
   - Какой? - Федоров вскинул на него глаза.
   - С мужем она давно развелась, одинокая была, значит. С мужиками-то у
нее как было? С этим Луковым, например?
   Федоров отреагировал на скользкий вопрос холодно, внешне спокойно:
   - Ну, ходил он к ней, а что?
   - Жили они вместе? Хозяйство вели совместное?
   - Нет. Ходил - и все. Он моложе ее. Да  и  она  снова  хомут  на  шею
вешать не хотела.  Благоверный-то  ее,  Ванька  Сокольников,  алкаш  был
конченый, забулдыга.
   - А еще был кто-то, кроме Лукова?
   - А ты что же, сопляк, сестру мою за.., держишь?
   После  спокойного   безжизненного   тона   Федорова   такой   всплеск
темперамента был точно крик души.
   Кате больно было смотреть на этого человека - руки  его  не  находили
себе места. Это был настоящий комок нервов, и  только  огромным  усилием
воли старался скрыть свое волнение.
   - Илья Николаевич, ради бога... Сядьте, сядьте,  пожалуйста.  Поймите
вы, никто тут не хочет копаться  в  грязном  белье,  никто  не  собирает
сплетен о личной жизни вашей покойной сестры. Но мы  должны,  понимаете,
обязаны это и еще многое другое спрашивать у вас. Знаете, почему должны?
То, что он сотворил с вашей сестрой... Его не где-то в Москве, не где-то
далеко за тридевять земель искать  нужно,  понимаете?  Он  здешний  либо
живет где-то поблизости. - Катя и сама не знала, отчего утверждала это с
такой уверенностью. - Возможно, он был в тот день на кладбище, возможно,
прежде знал вашу сестру.
   Может, видел ее в магазине, может, еще где-то встречал, услышал о  ее
смерти и... Там ведь много могил на кладбище - а он ни одной не  тронул,
кроме...
   Только вашей сестры покойной, свежую.
   - Там не только ее могила свежая была. Старуху Карасеву третьего  дня
схоронили. И Мишка Говоров из Стрельни на мотоцикле  убился.  -  Федоров
говорил вяло. И по его осевшему,  утратившему  гневные  ноты  тону  Катя
поняла, что с ним можно говорить дальше.
   - Быть может, сами вы,  Илья  Николаевич,  замечали,  что  кто-то  из
мужчин заглядывается на вашу сестру? Вы часто ее видели? - спросила  она
тихо.
   - Да каждый день почти. Я же шофером автобуса работаю Седьмой маршрут
как раз от ярмарки  в  Стрельню  через  наши  Мячники.  Ну,  по  пути  и
заскочишь к Анюте; то сигарет купить, то еще за чем. Все  сестре  оборот
торговли. А насчет заглядывался ли кто... Так она ж цельный  белый  день
на народе была за прилавком-то Пришел покупатель, ушел  покупатель...  С
ярмарки едут мимо с оптовой цельными автобусами, потом дачники...
   - Я вас просил фотографию  ее  захватить,  -  сказал  Воронов.  После
окрика Федорова он присмирел.
   Федоров  достал  из  внутреннего  кармана  куртки  бумажник.   Извлек
крохотную фотографию С  нее  на  Катю  смотрела  упитанная  сорокалетняя
женщина  с  ярко  подведенными  черными   цыганскими   глазами,   гладко
зачесанными темными волосами и маленьким, напоминающим пухлый кокетливый
бантик ртом.
   Было даже как-то не по себе от того, что такая пышка, из тех, что  "в
сорок пять - ягодка опять", и уже в могиле, в сырой земле.
   - Отчего она умерла? - спросила Катя.
   - Сердце.
   И от этого будничного ответа у Кати мурашки по спине побежали. Это ее
больное сердце  некто,  более  схожий  не  с  человеком,  а  с  кровавым
чудовищем, прокравшись ночью на кладбище, вырвал из груди и забросил  на
ветки  старой  вишни...  Боже,  да  что  же  это?   Немудрено,   что   в
Стрельненском ОВД все в шоке. Они же на место выезжали... Видели это.
   - Она что, сердечница была, гипертоничка? - спросил Воронов.
   - Нет, не жаловалась никогда. Даже к врачам в город почти не ездила.
   -  А  что  же  тогда  с   ней   случилось?   Может,   перенервничала,
переволновалась? Федоров как-то странно глянул на молодого сыщика. Снова
в кабинете повисла неловкая пауза.
   - Племянница ваша теперь одна осталась Вы  девочку  пока  к  себе  не
заберете, ну, на первое время? - спросил Воронов.
   - Нечего ей у нас делать. Она сама себе хозяйка.
   Больно самостоятельная. Впрочем, захочет - пускай живет. Мы  с  женой
не против.
   - Как же девочка будет жить одна? - осторожно спросила Катя. - Только
школу окончила. Ни работы, ни профессии, ни семьи. Сирота.
   - Ничего, не пропадет. Не беспокойтесь.
   - А побеседовать с ней можно? - спросил Воронов.
   - Отчего же, - Федоров криво усмехнулся. И хотя губы его  змеились  в
ухмылке, в глазах была горечь и боль. Ухмылка и неприязнь - это все, что
нашлось у него для родной племянницы. И  это  показалось  Кате  диким  и
неприятным.
   - Тебе не показалось, Андрюша, что этот шофер словно бы винит девочку
в чем-то? - спросила она Воронова, когда они остались одни в кабинете. -
В смерти матери винит?
   - Да это он  еще  тихий  сейчас,  -  сыщик  покачал  головой,  -  мне
стрельненские  звонили  из  розыска:  он  же  видел  могилу,  понимаешь?
Могильщики-то, дураки, перед тем  как  в  контору  добежать,  чтобы  нам
позвонить, кому ни попадя по дороге рассказали.
   А там поселок, свои люди. Пока милиция доехала, Федорову  стукнули  -
шоферня же Он прямо на автобусе туда. Его патруль не  пускает,  а  он  в
драку с нашими-то... Его еле успокоили. Он же увидел все .
   Ну, домой отвезли. А он,  стрельненские  говорят,  за  ночь  вот  так
поседел. Был шатен с проседью, а стал старик стариком. С горя,  что  ли?
Или от потрясения?
   Там, Катюша, все это Нижне-Мячниково сейчас, как  котел  с  кипятком,
бурлит.  Настрой  у  местных  мужиков  такой,  что   наших   милицейских
разбирательств никто ждать не будет. А как что стукнет  кому  в  голову,
особенно если по пьянке или если на кладбище кого заловят,  -  башку  на
месте снесут. Потому и тайны  тут  у  нас,  чтобы  не  усугублять  накал
страстей, так сказать...
   - Тяга к трупам как  называется?  Некрофилия?  -  Катя  поежилась.  -
Только этого нам не хватало. Когда в Стрельню-то думаешь ехать?
   - Как Колосов распорядится. Все же пока формально это не наше дело.
   - Знаешь, Андрей, что я тебе скажу... Да по сравнению с этим  случаем
никакие убийства даже и рядом не стоят! - сказала Катя. - Так что...
   Тут снова зазвонил телефон. Хмурый Воронов буркнул в трубку:
   - Где-где, все на выезде.., я один. Ладно, сейчас зайду.
   Катя поднялась, и они вместе вышли в коридор.
   Попрощавшись с ней, Воронов пошел в  секретариат  -  звонили  оттуда,
просили  забрать  почту  и  пришедшие  на   имя   Колосова   бумаги   из
экспертно-криминалистического управления.
   Андрей расписался в получении каких-то "предварительных результатов",
каких - даже не взглянул, не имел привычки копаться в чужих  документах.
Катя  тоже  не  поинтересовалась,  что  это.  Она  все  еще   была   под
впечатлением беседы с Федоровым. Она и  не  подозревала,  началом  каких
событий  станет  эта  новость  из  ЭКУ,  запечатанная  во  вместительный
гербовый, такой официальный пакет.
 
Глава 5 
 
ОПЕРАЦИЯ "ПОЛИГОН" 
 
   На эти документы, положенные  кем-то  из  сотрудников  ему  на  стол,
Колосов поначалу тогда не обратил внимания. Утро он провел на  совещании
в министерстве и, вернувшись в главк, все  еще  душой  был  там,  в  той
разреженной атмосфере больших  баталий,  где  с  начальственной  трибуны
летели  в  переполненный  зал  грозные  окрики  высокого  и  высочайшего
начальства:    усилить,    активизировать,    взять    под     контроль,
стабилизировать, приступить к оперативной разработке, задокументировать,
ликвидировать выявленные недостатки и упущения. А тем временем  негласно
в самом воздухе высокого собрания витали совсем иные настроения,  грезы,
мечты, идеи, надежды, чаяния: кого сняли, за что? Кого назначили, вместо
кого? Кого вышибли на пенсию? Кого повысили в звании, кого выдвинули  на
открывшуюся вакансию?
   Короче, всей этой бюрократической суетой привычный  ритм  работы  был
малость нарушен. Слава богу, что совещание в министерствах случаются  не
каждый день.
   Бумагами Колосов занялся лишь после того, как созвонился с  районами,
в свою очередь обрушив на собственных подчиненных град  указаний  и  ЦУ:
поднажать,  активизировать,  взять  под  контроль.   Первым   в   стопке
документов   шли    предварительные    результаты    пожарно-технических
исследований сгоревшего  на  двадцать  третьем  километре  автомобиля  и
анализ горюче-смазочных веществ.
   Эксперт подробно описывал факты, сводя  их  к  единственной,  по  его
мнению, причине возгорания - поджогу. Однако ответ на вопрос о примерном
времени начала загорания - то, что больше всего  интересовало  Колосова,
экспертом дан так и не был.  Далее  он  ознакомился  с  предварительными
выводами     баллистиков,     сопровождая     чтение     их      справок
раздраженно-недоуменным   хихиканьем.   Пули,   извлеченные    экспертом
Грачкиным  из  черепа  убитого  водителя,   действительно   принадлежали
пистолету, "ТТ". Но эксперт обращал внимание и на  отсутствие  некоторых
обычных признаков, характерных для этой  марки  оружия.  Словом,  вывод,
который с трудом усек Колосов из туманных фраз баллиста, был  следующим:
пули от "ТТ", но точно сказать, что стреляли  именно  из  него...  Одним
словом, ищите  пушку,  друзья-сыщики,  тогда  я  уж  сделаю  вам  точное
заключение, комар носа не подточит.
   Информация  из  ГИБДД,  куда  направили  соответствующий   запрос   о
владельце "Ауди", была еще суше и  скуднее:  в  банке  данных  угнанного
автотранспорта (в розыске называли  сей  банк  "терпила")  не  числится.
Зарегистрирована с августа 1996 года на имя гражданина  Петухова,  но  в
декабре того же года снята с регистрации, и номер аннулирован.
   "Интересно, - подумал Колосов, - что это еще  за  бухгалтерия  у  них
дорожная? Снят, аннулирован..."
   Осталась одна последняя справка, короткая, и вот  тут-то  внезапно...
Никита лениво пробежал ее глазами, и вдруг всю  его  апатию  как  ветром
сдуло. Грохнув дверью кабинета, в которую из  коридора  ломился  упругий
сквозняк, он ринулся в соседний отдел. Там в  гордом  одиночестве  несло
службу  за  компьютером  белокурое  хрупкое  создание  в  виде  старшего
оперуполномоченного Светланы Климовой.
   - Светик, сто пуд