Разгуляев,  и,
возможно, еще кто-то, кто пока держится в тени...
   Сейчас    очередь    была    за    так     называемыми     "активными
оперативно-поисковыми" мероприятиями. Шел повальный обыск. Но Колосов  и
стрельненские  сотрудники  уже  сбились  со  счету,  сколько   раз   они
обыскивали этот чертов цирк!
   Результатов обыска нетерпеливо ожидала и Катя.
   Вот сейчас, сейчас они отыщут футболку, сравнят группу  крови...  Она
глазами поискала в толпе Разгуляева. Вон он - с ним сотрудники  розыска.
Вот все они направились к его гардеробной.
   Осмотр окончился. Катя ждала. Как? Ничего?!
   Никакого оперативного движения? Как  же  это?  Они  что,  слепые,  не
заметить такую улику!
   - Сережа, я не понимаю, они... - зашептала она Мещерскому  -  Ты  все
сказал Никите?
   - Сказал, не волнуйся.
   - А отчего ж.., отчего у них вид, словно этой улики нет?
   Мещерский хмурился. Он знал Лишь одно:  смысла  происходящего  они  с
Катей уловить не могут.
   И тут к ним подошел один  из  стрельненских  сыщиков.  Вроде  бы  для
обычной процедуры - переписать имена и фамилии свидетелей,  а  также  их
адреса и телефоны.
   - Никита Михайлович просил  вам  передать,  -  шепнул  он,  раскрывая
блокнот, становясь под фонарем, чтобы свет падал на лист. - Поезжайте  в
отдел.
   Ждите его там. Он просил, чтобы вы обязательно  его  дождались.  Ваша
как фамилия? - это уже было заявлено громко и строго официально.
 
Глава 25 
 
"ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ ПРИЗНАНИЕ"? 
 
   - Катя, ты, кажется, хорошо печатаешь на машинке?
   Это был  первый  вопрос,  который  задал  Колосов,  переступив  порог
кабинета в Стрельненском отделе, где они его ждали. Был третий час ночи.
Они уже просто извелись от  тревоги  и  нетерпения  Мещерский  семь  раз
звонил в Москву Кравченко. А тут вдруг - такие вопросы!
   - Вы задержали Разгуляева? - воскликнула  Катя.  -  Черт  возьми,  вы
нашли футболку? Там кровь или не кровь?!
   - Кровь. - Никита держал в руках папку, он вытащил  из  нее  какой-то
документ, положил перед Катей. Но она так устала и  изнервничалась,  что
даже букв уже не различала.
   - Значит, вы нашли футболку в гардеробной.  Слава  богу,  -  вздохнул
Мещерский с облегчением. - А мы подумали, что .
   - Мы нашли футболку в мусорном баке на задворках львятника, - ответил
Колосов.
   - То есть? Как она туда попала? Когда?! - Мещерский круто обернулся:
   - Катя, ты же сказала - в вагончике!
   Катя закрыла  глаза  рукой  -  какой  яркий  свет  от  этой  чертовой
настольной лампы. Странно, новость не оказалась  для  нее  громом  среди
ясного неба. Она ждала чего-то подобного. ПОДЛЯНКИ.
   - Вы сделали экспресс-анализ? - спросила она тихо.
   - Сделали. Кровь. Первая группа. Но все дело в том, что у них у  всех
первая - у Погребижской, Петровой и... Разгуляева. И у Воробьева,  между
прочим, тоже. - Колосов говорил, а сам листал справку,  словно  искал  в
ней что-то нужное.
   - Подожди, а откуда вы так быстро узнали, какая группа у  Разгуляева?
- удивился Мещерский. - Вы что, его раньше проверяли?  Никита  вздохнул:
группу крови дрессировщика и администратора ему назвал  и  документально
подтвердил цирковой фельдшер всего час  назад.  Он  объяснил  начальнику
отдела убийств, что травмы на манеже - дело  обычное.  И  в  обязанности
фельдшера входило не только оказание немедленной помощи пострадавшим, но
и хранение, и накопление сведений медицинского характера  -  "анамнеза",
как он учено выразился, - на абсолютно всех членов труппы.
   Колосов  не  стал  сообщать   Кате   и   Мещерскому,   какое   жгучее
разочарование испытал, узнав, что эта  улика  оказалась  на  поверку  не
такой уж и убойной.
   Футболку первоначально предъявили на  опознание  артистам  труппы.  И
никто (никто!) из  опрошенных  не  признал  в  ней  вещь,  принадлежащую
конкретному лицу. "Вроде видел", "Кажется, видел", "Не  помню  точно"  -
все ответы оказались одинаковыми. Сам Разгуляев отпираться не стал:  да,
это моя вещь. На вопрос -  откуда  на  футболке  кровь,  только  плечами
передернул: что же вы меня спрашиваете? Не на ваших ли глазах, уважаемый
Никита Михайлович, меня в клетке порвали? Не на ваших ли глазах мне была
первая помощь оказана и я в травмпункт уехал? Он небрежно засучил  рукав
черного трико  (это  был,  как  отметил  Никита,  другой,  не  вчерашний
сценический костюм, располосованный леопардом), продемонстрировал  тугую
повязку. С внутренней стороны предплечья на белой марле проступило бурое
пятно.
   "Сделал  неловкий  жест,  шов  разошелся,  -  объяснил  Разгуляев.  -
Испачкал футболку как раз перед выступлением, решил сменить".
   - Никита, а почему ты не спросил:  как  же  он  объясняет,  что  вещь
сначала была у него в гардеробной, а затем, причем сразу после того, как
стало известно об убийстве, оказалась на помойке? Он  ее  сам  выбросил?
Почему?  -  Мещерский  с  любопытством  заглядывал  в  справку,  которая
поглощала все колосовское внимание.
   - А ты, Сергей, считаешь, что именно  это  сейчас  нужно  спрашивать?
Катя, будь добра... - Колосов, казалось, нашел нужное  в  справке.  -  Я
понимаю, в каком ты сейчас состоянии... Жаль девчонку. И мне тоже  жаль.
Красивая была, хотя, по-моему, не слишком добрая... Катя, но мне  срочно
нужна твоя помощь. Ты ведь на машинке и на компьютере как бог печатаешь,
а я одним пальцем с грехом пополам.
   Господи, опять он с этой машинкой! Катя взяла документ в руки.
   - Что мне нужно сделать? - спросила она.
   - Этот вот лист  прямо  сейчас  перепечатай  для  меня  с  некоторыми
изменениями. Какими - я тебе сейчас продиктую.
   Катя пробежала глазами  текст.  Это  было  заключение  экспертизы  по
поводу стартового пистолета, переделанного под боевой, из которого и был
убит Севастьянов. Комплексные исследования: баллистика, горюче-смазочные
вещества и дактилоскопия.
   - Изменим вот этот абзац в середине. Вместо формулировки "с некоторой
долей  вероятности  можно   утверждать,   что   обнаруженный   отпечаток
принадлежит гражданину Геворкяну  Б.  Л."  ты  сейчас  напечатаешь...  -
Колосов посмотрел на Катю:
   - "Выводами экспертизы достоверно установлено, что  данный  отпечаток
принадлежит гражданину Геворкяну Б. Л.".
   - Ты никогда прежде не был замечен в должностных подлогах. - У  Кати,
однако, не было сил спорить с ним, убеждая, что так не делают и  так  не
поступают честные люди. - Я не понимаю,  отчего  именно  сейчас  ты  так
озабочен этой грубой подделкой?
   - Потому что в дежурке сидит ее муж и ждет меня.  -  Колосов  снял  с
соседнего стола машинку, поставил перед Катей, вставил туда чистый лист.
- Потому что здесь и сейчас  я  буду  говорить  с  ним  предметно  и  по
существу. И начну я не со смерти  его  жены,  а  с  этого  пистолета,  о
котором мы все тут вроде уже подзабыли.
   И Катя напечатала текст. Напечатала ЛИПУ. Мещерский сидел в  углу  на
стуле, курил. Он впервые стал свидетелем того, на что  приходится  идти,
когда в деле не  клеится  ни  черта,  а  только  прибывают  и  прибывают
мертвецы.
   Геворкян ждал Колосова внизу. В принципе его  никто  не  удерживал  в
отделе. Начальник отдела убийств просто попросил его проехать в  милицию
для беседы.
   На людях Геворкян  кое-как  крепился.  Жадно  курил,  кашлял.  Кашель
походил на подавленные всхлипы.
   Но, словно стыдясь, Геворкян торопливо, судорожно затягивался  дымом.
Сигарета превращалась в  последнюю  соломинку,  за  которую  можно  было
схватиться.
   И снова кашлял. Гулко и надрывно.
   Колосову в глубине души было жаль этого человека. И  подозрения,  что
он вполне может оказаться убийцей, жалость  эту  не  уничтожали.  С  той
самой встречи с Погребижской Никита понял, что Геворкян, как  говорится,
срубил сук не по себе  и  расплачивался  за  это.  Илона  была  чересчур
красивой для  этого  невзрачного  чернявого  коротышки.  И  вообще,  они
представляли странную пару. Что их  связывало?  Это  было  для  Колосова
полнейшей загадкой. Геворкян наверняка бурно, трагически  ревновал  свою
жену.
   И у него имелись к тому все основания. Однако он великодушно, если не
сказать рабски, прощал ей измены, заботился о ней как мог... И  за  одно
за это Колосову было его жаль. Однако могло случиться так,  что  в  один
прекрасный момент терпение даже у самых послушных и преданных  лопается,
и вот тогда...
   Никита припомнил свою  -  почти  стопроцентную  -  уверенность  перед
осмотром слоновника в том,  что  они  обнаружат  там  тело  именно  жены
Геворкяна. Тогда он  ошибся.  Убитой  оказалась  маленькая  уборщица,  у
которой в цирке вроде совершенно не было врагов. Но он  ошибся  лишь  во
времени, потому что спустя всего несколько дней пришлось осматривать уже
труп Илоны. И именно у ее мужа, по мнению Колосова, и был один из  самых
сильных  побудительных  мотивов  к  убийству  и  ее,  и   ее   любовника
Севастьянова - жгучая ревность. Ненависть. , И тем не менее, несмотря ни
на что, Геворкяна было жаль, потому что...
   Они сидели друг против друга. И все было как  в  дешевых  полицейских
детективах: привинченный к полу табурет, свет  лампы,  бьющий  в  глаза,
плотно  задернутые  шторы.  Перед   Геворкяном   лежало   перепечатанное
"заключение эксперта". Грубая подделка.
   Он читал,  читал,  читал.  Потом  отодвинул  листы  и  упал  лицом  в
скрещенные руки.
   В кабинете и на улице за окном было тихо-тихо, как это только  бывает
в  четыре  часа  утра,  когда  мир  видит  седьмые  сны.  И  не   желает
просыпаться.
   - Слушай, Баграт.., нет вещей, которые нельзя объяснить и  понять.  -
Колосов придвинул  к  нему  пачку  сигарет,  сам  закурил.  -  Так  и  с
пистолетом твоим. Если хочешь знать, в случае с  Арканом  я  целиком  на
твоей стороне. И святой бы не выдержал в такой ситуации. Не  мужик  тот,
кто за честь свою постоять не может. Но  с  бабами...  С  женой  и  этой
девчонкой... Зачем ты так? Столько крови ненужной...  .Он  почувствовал,
как Геворкян напрягся. Остерег себя: не  перегибай  палку.  В  случае  с
Петровой против этого "индийского факира" не то  что  улик,  но  и  даже
намеков на возможный мотив нет.
   Геворкян выпрямился, провел ладонями по лицу.
   Казалось, ему не хватает воздуха.
   - Меня арестуют? - хрипло спросил он.
   - Арестовывают после того,  как  предъявляют  обвинение.  Следователь
этим занимается. Но я не следователь, я хуже. И я еще не услышал от тебя
ни одного слова ни за, ни против, ни по поводу.., этого вот  заключения.
- Колосов кивнул на бумаги. - Ведь это твои пальцы, Баграт.
   - Мои. - Геворкян снова провел ладонями по лицу. - Я вот только  хочу
понять.., ты парень вроде незлой, не упертый, не шкура, одним словом,  -
Он посмотрел на Колосова. - Мне еще  в  тот  раз  показалось.  Такие  ни
людей, ни животных не бьют. Это в цирке  у  нас  такая  верная  примета.
Правда, на  психику  давят  и  кровь  портят...  Так  вот  я  хочу  тебя
спросить.., кое о чем, парень, можно?
   - О чем? - Никита облокотился на  стол.  "Не  шкура"...  Похвала?  Он
смотрел на грубую подделку.
   Да, Баграт, неточные у вас в цирке приметы...
   - Тебе самому что вообще нужно - посадить кого-нибудь, меня например,
и отчитаться перед начальством или узнать правду по этому делу?
   - А ты, Баграт, знаешь по этому делу правду?
   - Не иронизируй. Я спросил - ответь. - Геворкян  расстегнул  воротник
рубашки. - Потом можешь делать со мной что хочешь. Я  даже  адвоката  не
возьму.
   Колосов поднялся из-за стола.
   - Положим, лично я хочу раскрыть эти убийства.
   Все три Я тебя в них подозреваю, потому что стою перед голым  фактом,
Баграт. Твои  отпечатки  пальцев  на  пистолете,  из  которого  замочили
Аркана. А ты... всем этим "не возьму  адвоката  даже"  хочешь  дать  мне
понять, что.., знаешь по этому  делу  правду.  Сейчас  ты  заявишь,  что
никого, особенно Севастьянова,  ты  не  убивал.  Что  ты  невиновен.  Не
убийца. Ты ни при чем. Но кто же тогда при чем? Кто убил Аркана из этого
пистолета?
   Геворкян тоже встал. Застегнул воротник.
   - Я хочу сделать официальное  заявление.  Для  протокола.  Признание.
Чистосердечное. В ТОМ, ЧТО Я...
 
*** 
 
   В  десять  утра  Колосов  позвонил  в  морг  Стрельненской  больницы,
попросил к телефону патологоанатома Грачкина. Срочно!
   - Слушай, Никита, я не метеор, - рассердился тот. - Мы и так всю ночь
работали тут Вскрытие...
   Идет вскрытие  своим  чередом!  На  пожаре,  что  ли,  в  самом  деле
Первоначальный  вывод  мой  естественно  подтвердился.  А  когда  он  не
подтверждался? Смерть наступила в результате проникающих ножевых ранений
в брюшную полость. А  то,  о  чем  ты  вчера  среди  ночи  справлялся...
Переполошил всю дежурную бригаду... Ну да, да! Это подтвердилось.
   - Значит, она была беременна? - спросил Колосов.
   - Да. Я особо отмечу это в заключении, - пообещал Грачкин.
   Колосов достал из стола диктофон, на  который  записывался  вчерашний
допрос Геворкяна. Включил  -  хриплый  взволнованный  голос  "индийского
факира" Взрывы кашля, так похожие на едва сдерживаемый плач.
   "  -  В  тот  день  мы  ездили  с  Севастьяновым  на  склад  выкупать
спортинвентарь. То, что Ленка жила с  ним...  Спрашиваешь,  знал  ли  я?
Знал. Давно. Об этом у нас в цирке все знали. Но я ей слова  грубого  не
сказал, не упрекал. Почему? Молодой ты еще парень, вот что я тебе скажу,
раз такие вопросы задаешь - почему? Боялся я, вот  почему.  Прежде  была
одна история - два года мы прожили, а потом понравился ей  один,  голову
закружил... Не назову кто, сам догадайся. Я узнал, сначала просил, потом
злость меня взяла - ударил ее. А Ленка пригрозила -  брошу,  мол,  тебя,
скотину И ушла. К нему ушла. А я... Я в таком состоянии был  -  жить  не
хотел. Прощения просил у нее, в ногах  валялся,  просил  вернуться.  Все
равно бы тот на ней не женился никогда. А я.
   Куда я без нее?
   Куда?!
   - Раз уж говорим для протокола, гадать не хочу, хочу имя знать,  кого
имеешь в виду. О ком говоришь".
   Колосов слушал  свой  собственный  голос.  Это  словно  чужой  голос,
принадлежащий незнакомцу. Отчего это, когда мы  слышим  свои  голоса  на
пленке, нам всегда кажется, что это говорим не мы?
   " - О Валентине, - Геворкян  поперхнулся  дымом.  -  Давняя  история.
Правда, он ведь не из тех, кто женится. Особенно на  чужих  женах.  Жили
они вместе месяца четыре, я на развод не подавал, ждал,  надеялся  Потом
не заладилось у них что-то. Ленка ко мне  вернулась.  Не  как  б...,  ты
пойми меня, парень, не как жена к мужу, как королева -  снизошла,  одним
словом. И предупредила: смотри, если хоть раз прошлым  попрекнешь,  хоть
раз на меня руку поднимешь - уйду совсем. Она никого никогда  над  собой
не терпела. Ни меня, ни Вальку.  Из-за  этого  у  них  наверняка  все  и
разладилось. Ну ничего, жили мы...
   А потом в цирке Аркан появился. О, этот из другого теста был -  бабий
угодник, вкрадчивый такой, хитрый, щедрый, слова  поперек  не  скажет...
Кто же знал, что с ним у нее все так далеко зайдет?
   - Вернемся к событиям того дня. Что было дальше?
   - Приехали мы со склада к обеду. Лена дома была. Попросила  ключи  от
машины - у меня "Жигули". Сказала, что ей нужно в поликлинику,  платную,
к  врачу  она  записалась..,  зубному.  Уехала.  У  меня  до  трех  была
репетиция. Представления в тот  день  отменили,  значит,  все  свободны.
Позвонил я приятелю одному - мой земляк.  После  фамилию,  адрес  скажу,
можете проверить. У него сын в вуз  экзамен  сдал,  пригласил  отметить,
посидеть. Он нас с Леной звал.
   Я ее до шести вечера прождал, потом поехал один.
   Вернулся где-то около одиннадцати. Лены не было.
   Я проверил машину - машина на стоянке. Значит,  она  вернулась,  меня
нет, и решила... Пьяный я был, злой как шайтан. Сел за  руль,  поехал  в
Стрельню к Севастьянову на квартиру. Он ведь,  пижон,  квартиру  снимал.
Так им встречаться удобнее было. Ехал, думал, убью, ноги  оторву.  Утром
ведь еще со мной человек был -  шутил,  улыбался,  а  ночью  с  моей  же
женой... Ленку я бы не тронул, нет, а его... Честно признаюсь, застань я
их в квартире, голыми руками задушил бы Аркана.  Но  в  квартире  их  не
было. Я в дверь звонил, стучал, думал, затаились, не открывают.
   Потом мужик-сосед вышел, облаял меня:  чего  шумишь  среди  ночи,  не
видишь, нет никого!"
   Колосов, слушая запись, машинально  отметил  в  блокноте:  "Допросить
соседа Севастьянова".
   " - Вернулся я в цирк, - продолжал Геворкян, - водка была  у  меня  в
холодильнике, ну и у земляка я долбанул.  Еще  добавил.  Развезло  меня.
Вроде уснул.
   Проснулся - что-то меня разбудило. А что, не пойму. Где,  я  тоже  не
пойму. Как  спьяну-то  бывает?  Потом  стук  -  что-то  упало,  по  полу
покатилось. Я ночник зажег. Смотрю - Лена. Она меня испугалась.
   Понимаешь? Метнулась в угол от света подальше...
   Я ее такой никогда не видел - глаза  сумасшедшие,  растрепанная  вся,
грязная - в  какой-то  саже...  Она  была  насмерть  перепугана,  просто
невменяема. Я как-то даже растерялся, сам испугался.  И  злость  у  меня
пропала вся и вообще... Она так дико на меня смотрела...  Но  как  я  ни
бился, как ни спрашивал, что случилось, в тот вечер она так ничего мне и
не сказала, понимаешь?
   Я не знаю, отчего она призналась мне только через три дня. Отчего так
долго ОБ ЭТОМ молчала.
   В цирк позвонили из милиции, стало известно про смерть  Севастьянова.
Потом ты приехал, интересовался все у меня, у Генки  про  него.  Я  Лене
рассказал - она так внимательно, так жадно слушала.  Но  молчала.  Потом
представления  возобновились.  У  нас  номер  был.  Лена  выступала.   И
произошел  скандал:  баба  какая-то  сумасшедшая  крикнула  ей  с  места
какое-то  непотребство.  Номер,  естественно,  оказался  сорван...  Лена
сначала ничего, спокойная была. А затем уже вечером с ней  вдруг  что-то
вроде истерики сделалось. Припадок - ее тошнило, рвало. Я так испугался:
подумал, это от нервов. Я ведь думал, она за Аркана переживает! А она..,
она вдруг плакать начала... И потом сказала мне, что беременна от  него.
А потом сказала, что... ОНА ЕГО УБИЛА. Застрелила той  ночью.  Я  ей  не
поверил - думал,  это  все  еще  истерика,  она  собой  не  владеет,  не
понимает, что кричит...
   А она вытащила из сумки его пистолет. Я его  сразу  узнал.  Аркан  им
хвалился. Ему Ромка Дыховичный через  знакомых  его  передал  и  патроны
достал тоже..."
   В записи наступила пауза. Шелестела пленка.
   " - Когда она немного пришла в себя, рассказала мне -  я  ей-богу  не
знал, верить или не верить? И как мне, мне, ее мужу -  мы  же  семь  лет
женаты! - слушать такие слова.
   Она сказала мне, что ездила днем к врачу, до этого не уверена была  -
врач подтвердил она беременна. И это был ребенок Севастьянова.
   И она хотела его оставить.  Понимаешь,  ты?  А  от  меня  два  аборта
сделала Не хотела от меня детей, три последних месяца вообще меня к себе
близко не подпускала...
   Вечером у них свидание было, поехали на машине Севастьянова.  Куда  -
Ленка мне  так  и  не  сказала  И  она  Аркану  призналась...  В  общем,
обрадовала папашу счастливого. А тот , не знаю, на что она  надеялась...
Бросить меня, бросить цирк, выйти за него замуж... Деньги,  ребенок..  И
никаких там лиц кавказской национальности  вроде  меня...  Но  Аркан  не
промах был, и, видно, такой поворот судьбы его не устраивал. В общем, он
ее послал куда подальше.
   Начал упрекать, оскорблять - что он, мол, совсем не уверен,  что  это
его ребенок, может,  это  мой  или  Валькин...  Что  пусть  она  его  не
впутывает, что, мол, все равно с него ни копейки, ни бакса не получит  и
вообще... - Геворкян говорил так, словно  в  горле  его  застряла  рыбья
кость и каждое слово отзывалось болью в гортани. - Лена мне  сказала:  у
нее словно глаза на него открылись. А он все кричал ей, что она, мол...
   Она не помнила себя от обиды и  гнева.  И  вдруг  прямо  перед  собой
увидела в открытом "бар