, ты купишь?
В нашей аптеке нет. Звонила Маша, сказала, что  в  субботу  вы  заедете.
Может, и лекарство завез бы?
   - Децинон,  -  повторил  Леонтьев.  Зашуршала  бумага.  Очевидно,  он
записывал название.
   В дверь постучали. Лидия  вздрогнула  так,  что  чуть  не  стукнулась
головой о крышку стола, и что есть силы сжала кулаки.
   - Игорь! - Голос Тамары Петровны. - Как хорошо, что ты приехал. Зайди
прямо сейчас к Сергею. - Так звали главного. - Что у тебя с мобильным? Я
тебе полдня звонила.
   - Батарейки сели, - ответил Леонтьев недовольно. - Сейчас иду.
   Лидия замерла. Он выдвинул ящик, вытащил какую-то папку, прямо  перед
ее носом похлопал себя по карманам, проверяя, есть ли у  него  сигареты.
Потом  поднялся,  опять  прошуршало  кресло,  прошли  мимо  лакированные
ботинки, открылась и закрылась дверь.
   Ушел.
   Теперь самое главное - быстро. Быстро и аккуратно.
   Лидия выбралась из-под стола, пихнула на  место  кресло,  лихорадочно
одернула  задравшуюся  брючину,  кинулась  к  двери,  цепляя   каблуками
ковролин, и приникла ухом к белому пластику.
   Вроде  все  тихо.  Она  осторожно  надавила  ручку  и  посмотрела   в
образовавшуюся крошечную щелку.
   - Шевелеву не видели?! - закричал откуда-то Смирнов. -  Ребята,  куда
делась Шевелева?
   Он не в коридоре, скорее  всего  на  лестнице.  Лидия  проворно,  как
уличная кошка из подъезда, выскользнула в  пустой  коридор  и  опрометью
бросилась в другую сторону.
   - Да вот она носится! - Где?
   - Лидия, где ты?!
   - Я здесь, - заявила она совершенно хладнокровно. -  Чего  ты  орешь?
Если по поводу бюджетной статьи, так мы уже с Леонтьевым все обсудили!
   - Когда же вы успели? - спросил  Смирнов  язвительно.  Он  не  любил,
когда журналисты принимали какие-то решения без консультации с ним.
   - По телефону,  Стасик!  -  ласково  сказала  Лидия,  стараясь  ровно
дышать. - Послезавтра статья будет, и, клянусь, ты первый ее увидишь.
   - Ты чего бледная такая? Заболела?
   - Голова заболела. - Она не знала, что по ее лицу  все  видно.  -  Я,
наверное, поеду скоро. Можно?
   Стас моментально растаял, чувствуя себя начальником.
   - Езжай, конечно, - разрешил он. - Леонтьева я предупрежу.
   - А он что, приехал? - спросила Лидия с фальшивым удивлением.
   - Только что! - Стае уже удалялся от нее. - Езжай, Лидия, не  заражай
народ.
   Она вернулась в  свою  комнату,  чувствуя  в  переднем  кармане  брюк
крошечную кассету. Повернувшись спиной к двери, она проворно вынула ее и
сунула в сумку.
   Теперь нужно поговорить с Шубиным.
   Только как?!
   Телефона она не знает. В  жилой  комплекс,  где  он  квартирует,  ее,
конечно, не пустят. Номера  квартиры  она  тоже  не  знает.  Вчера  было
слишком поздно, и она слишком устала, чтобы обратить  на  это  внимание.
Даже этаж помнит смутно. То ли четвертый, то ли пятый. А охраняют там на
славу.
   Ругая себя за то, что оказалась такой тупой и не сообразила,  что  ей
понадобится телефон, она надела дубленку и пошла к лифту.
   - Уходишь? - спросил попавшийся ей навстречу Саша Воронин.
   - Голова болит, - пожаловалась она несчастным голосом.
   Человек, который следил за ней с тех пор, как увидел  ее  входящей  в
пустой кабинет Леонтьева, дождался, пока закроются двери лифта. Потом он
бросил сигарету, которую неспешно потягивал, и вышел наперерез Воронину.
   - Шевелева совсем  ушла?  -  спросил  он  озабоченно.  Воронин  пожал
плечами:
   - Сказала, что голова болит. Она у нас теперь  знаменитость,  ей  все
можно...
   Человек кивнул сочувственно.
   Что она могла искать в пустом кабинете Леонтьева? И почему вообще  ей
пришло в голову что-то искать там?
   Догадалась, ведь она всегда была умна? И  о  чем  именно  догадалась?
Сразу обо всем она догадаться не могла.
   Он быстро пошел по коридору. Все  оборачивается  не  слишком  хорошо.
Нужно предупредить. Предупредить и поторопить.
   Если она такая прыткая, значит, ее  срок  нужно  приблизить.  Он  мог
сожалеть о ней, пока она была безопасна. Сейчас ему не  было  ее  жалко.
Она представляла угрозу его собственной безопасности.
   Влезла в чужую игру - пусть получит. И немедленно.
 
*** 
 
   Лидия сидела на кухне и грела о чашку холодные руки. Голова и вправду
болела  так,  что  хотелось  отвинтить  ее  и  приставить  себе  другую,
здоровую.
   Выброс адреналина в  кровь,  стрессовое  состояние,  сильный  всплеск
эмоций. Черт знает что...
   Ей было знобко и неуютно. Дом перестал быть крепостью. Мало  ли  кому
взбредет в голову навестить ее! Замок ей поменяли очень  быстро.  Пришел
полупьяный дедок - слесарь в синем комбинезоне, с фибровым  чемоданчиком
и дрелью, вырезал старый замок и врезал  новый.  Получил  "на  водку"  и
отбыл, благодаря и кланяясь.
   Но что замок, если кто-то решит снова поискать что-нибудь  интересное
у нее в квартире!
   Она скосила глаза в пульсирующих от боли веках и посмотрела на  часы.
Скоро шесть. Интересно, Шубин уже нашел настоящее название фирмы или так
до сих пор и ищет? Наверное, ей придется к нему ехать, называть себя,  и
просить дежурного связаться, и надеяться на то, что он окажется  дома  и
пустит ее. А если там только его дед, который, конечно  же,  уже  узнал,
кто такая Лидия Шевелева, и возненавидел ее лютой ненавистью?
   Кто стоит за всей этой пьесой, которую она разыграла с таким блеском?
Кто-то из личных врагов Егора  Шубина?  Кто-то  из  конкурентов  Тимофея
Кольцова, кто надеется таким способом выбить у него  почву  из-под  ног?
Кто решил использовать для этого ее, Лидию  Шевелеву?  Леонтьев,  бывший
любовник и блестящий журналист? И  почему  ее?!  Потому  что  дура?  Или
потому, что дура с амбициями?!
   Зазвонил  телефон.  Лидия  вздрогнула,  в  голове  что-то  лопнуло  и
разлетелось в разные стороны. Чашка стукнула о стол. Заложило уши.
   Она наблюдала за своей рукой, которая потянулась к  трубке  так,  как
будто это была чья-то чужая рука и она не могла ее остановить.
   - Да! - прохрипела Лидия в трубку. - Да...
   - У тебя грипп, - констатировала в трубке мать. - Так я и знала.
   - Мама? - переспросила Лидия, не веря себе. - Мама, это ты?!
   - Ты меня заразила, - изрекла мать  голосом  Веры  Комиссаржевской  в
роли Катерины из пьесы Островского "Гроза". -  Ты  меня  заразила  перед
самой поездкой. Я спрашиваю себя,  не  сделала  ли  ты  это  специально,
просто чтобы доказать мне, что мое место вовсе не  среди  тех,  кто  так
хорошо меня понимает...
   - Мама, о чем ты? - спросила Лидия. - Опомнись! Я тебя  заразила?!  Я
не больна! Я... я задумалась, прости...
   - На твоей работе мне сказали, что ты заболела. - В голосе матери уже
звучали слезы.  -  Вчера  я  весь  вечер  провела  у  телефона,  пытаясь
дозвониться. Скажи, ты выключила телефон, да?  Ты  специально  выключила
телефон, чтобы я как следует поволновалась. Правда? Ну скажи, правда?  А
тогда, когда ты приехала ко мне, ты уже  знала,  что  у  тебя  грипп,  и
приехала специально, чтобы заразить меня?
   - Мам, ты с ума сошла, - с досадой сказала Лидия то, чего не говорила
никогда. - Ну что ты выдумала?
   - Я не выдумала! - вскрикнула в трубке мать,  строго  следуя  законам
жанра. - Ты не хочешь меня понять, совсем не хочешь. В глубине  души  ты
мечтаешь, чтобы я провела остаток жизни так же убого  и  серо,  как  все
годы, что я прожила с твоим отцом...
   - Отца уже два года нет, мама, - напомнила Лидия холодно.  -  И  твоя
поездка на форум нетрадиционного искусства  не  имеет  к  нему  никакого
отношения.
   Слышишь?
   Мать молчала, лишь коротко дышала, как затравленная охотниками  лань,
и тут позвонили в дверь. Лидия выронила трубку.
   - Лида! - закричала мать из трубки, качавшейся на шнуре под столом. -
Что там у тебя с телефоном? Алло! Алло! Ты слышишь?!
   Она ничего не слышала.
   Никто не мог звонить  к  ней  в  дверь.  Соседи  предупредили  бы  по
телефону, что им что-то от нее нужно. С улицы в подъезд  просто  так  не
зайдешь - домофон. Новый, только недавно  поставленный.  Гостей  она  не
ждет.
   Снова звонок!
   - Мама, подожди, - пролепетала она в трубку, поймав ее под столом.  -
Кто-то в дверь звонит. Я открою.
   Может, притвориться, что никого  нет  дома?  Позвонят-позвонят  да  и
уйдут?
   А если не уйдут? Решат, что ее нет,  и  станут  ломать  новый  замок,
ключи от которого у нее еще не успели украсть!
   Не зажигая света, понимая, что ей нечего терять, кроме жизни, которая
ничего не стоит и которую не спасет ни один замок, она подошла к двери и
посмотрела в глазок.
   На площадке стоял Егор Шубин.
   Она зачем-то подержалась за лоб, помедлила секунду,  чтобы  успокоить
вновь взыгравший адреналин, и распахнула дверь.
   - Я знал, что вы дома, - заявил Шубин равнодушно. - Можно войти?
   - Как вы сюда попали? - спросила  Лидия,  стоя  у  него  на  пути.  -
Двадцать минут назад домофон был в полном порядке.
   - Он и сейчас в порядке, - уверил ее  Шубин,  вешая  дубленку.  -  Я,
конечно, уже второй день безработный, но я же не полный кретин. Цифры 3,
5 и 9 на вашем домофоне блестят, как начищенные. Все остальные грязные и
ржавые. Как вы думаете, что это означает?
   Лидия еще секунду стояла, во все глаза глядя на него, потом вспомнила
про мать и бросилась в кухню.
   - Мам, ты слушаешь?
   - Кто к тебе пришел? - спросила мать  как  ни  в  чем  не  бывало.  -
Начальник?
   - Нет, - ответила Лидия,  -  не  начальник.  Мам,  я  тебе  перезвоню
попозже, ладно?
   - Ради чужого человека ты обрываешь разговор с матерью?!
   - Мам, я не могу сейчас разговаривать...
   - Но почему? Что изменилось? Разве человек, который  пришел  к  тебе,
важнее, чем я? Почему с ним ты можешь разговаривать, а со мной нет?!
   В открытую дверь Лидия видела Шубина, который снимал ботинки.
   - Мама, я тебе все потом объясню. У меня очень важный разговор.
   Шубин возник на пороге кухни.  Он  был  в  синих  джинсах  и  бежевом
свитере, с красным от мороза лицом.
   - Я подожду, - сказал он одними губами. - Договаривайте спокойно.
   Но разве она могла договаривать в его присутствии!
   - Мама...
   - Мне очень неприятно об этом спрашивать, но я вынуждена это сделать.
Я так понимаю, что ты со мной не едешь?
   - Нет, - призналась Лидия, села в кресло и нагнулась к  коленям.  Она
часто так делала  маленькая,  когда  волновалась.  -  У  меня  сейчас...
проблемы на работе.
   - У тебя всегда проблемы на работе, - констатировала мать. -  У  тебя
проблемы на работе, проблемы с любовниками, проблемы со всеми, только со
мной у тебя нет никаких проблем,  а  те,  которые  есть,  ты  не  хочешь
замечать!
   - Кофе будете? - спросила Лидия у Шубина, зажав микрофон ладонью.  Он
кивнул. - Я только что сварила. Наливайте. Чашки на полке справа.
   Он нашел чашку, налил  кофе  и  быстро  ополоснул  под  краном  руки.
Поискал, чем бы вытереть, и вытер прямо о свои безупречные джинсы.  Этот
жест почему-то до глубины души поразил Лидию.
   - Ну хочешь, я поговорю с  твоим  начальником  и  попрошу,  чтобы  он
отпустил тебя на неделю?
   - Нет, мам, лучше не надо...
   - Конечно! - сказала мать с торжеством в голосе. - Конечно, не  надо.
Потому что если я поговорю, он тебя отпустит, и тогда придется ехать  со
мной, а тебе ведь это так неприятно!
   Она опять коротко задышала, подготавливая себя к слезам.
   - Это просто непорядочно, Лидия!  Ты  разрушаешь  собственную  карму,
выстраивая отношения с матерью таким чудовищным образом. Это непорядочно
не только по отношению ко мне, но  и  к  твоим  будущим  детям,  которые
вынуждены будут расплачиваться за искривления в твоей карме...
   - Мам, у меня еще нет детей, - простонала Лидия. - Я не  могу  сейчас
это обсуждать, ко мне пришли... с работы...
   Шубин деликатно  смотрел  в  сторону,  не  обращая  на  нее  никакого
внимания, однако в комнату не уходил. Чтоб он  провалился,  этот  Шубин!
Принесло еще на ее голову!
   - Может быть, я должна нанять переводчика? - осведомилась мать. - Раз
моя собственная дочь ни в чем не хочет мне помогать,  значит,  я  должна
нанять человека со стороны, который в силу должностных  обязанностей,  а
не по долгу сердца...
   - Трудно приходится? - тихо спросил Шубин и неожиданно  улыбнулся.  В
улыбке было сочувствие и, пожалуй, понимание.
   - Ужасно, - ответила Лидия.  -  Самое  главное,  что  сделать  ничего
невозможно. Если я повешу трубку, она моментально  перезвонит.  Если  не
отвечу - вызовет "Скорую" и начнет умирать.
   Шубин кивнул.
   - Ты не понимаешь, что разрушаешь  то  единственное,  что  составляет
связь между поколениями и что называется "голосом крови"...
   - Мама!  -  Лидия  решила,  что  дальше  продолжать  в  том  же  духе
невозможно. - Я не могу поехать с тобой в Германию,  и  изменить  ничего
нельзя.  Я  должна  сейчас  оставаться  на  работе.  Произошел  скандал,
связанный с моей статьей, и пока он не  разрешится,  я  никуда  не  могу
уехать из Москвы, понимаешь? Если я уеду, меня уволят.
   - А твой любовник? - тут же спросила мать. - Разве он тебе  не  может
помочь?
   - Мама, он давно уже не мой любовник! - в бешенстве крикнула Лидия  и
швырнула трубку.
   Воцарилось молчание. Не глядя на Шубина, Лидия потерла горящие щеки и
прошептала:
   - Ужас какой-то.
   - Кто давно уже не ваш любовник? - спросил  Шубин  таким  тоном,  как
будто спрашивал не он, а кто-то другой. - Вы сказали: "Он давно  уже  не
мой любовник".
   - Леонтьев, - ответила Лидия с неожиданной злобой и  отняла  руки  от
щек. - Игорь Леонтьев мой бывший любовник. Вам-то что за дело до  этого?
Или вашу карму я тоже разрушаю?
   У него вдруг странно изменилось лицо, стало злым и  растерянным,  как
будто ее признание было последней каплей, переполнившей неведомую  чашу.
И даже очки не могли этого скрыть.
   - Да пропадите вы пропадом вместе с вашим  любовником!  -  заорал  он
совершенно неожиданно. - Это  что,  ваш  совместный  проект?  Вы  и  ваш
любовник решили разоблачить меня общими усилиями?! Почему, черт  бы  вас
побрал, вы мне сразу об этом не сказали?!
   - О чем?! - тоже заорала Лидия и выскочила из  кресла.  -  Какое  вам
дело до того, кто именно мой бывший любовник? Вы  кто?  Что  вы  о  себе
воображаете?! Какого рожна вам от меня нужно?!
   - Рожна? - переспросил он и сдернул очки. - Рожна?!!
   В один шаг он приблизился к ней вплотную, так что она  схватилась  за
его свитер, чтобы не упасть. Его железные пальцы впились в ее плечи,  он
хорошенько тряхнул ее.
   - Вы... вы... - Так и не  найдя  слов,  он  снова  потряс  ее,  делая
больно.
   - Отпустите! - прошипела Лидия, как злобная кошка, которую поймали за
хвост, когда она угощалась хозяйской сметаной. -  Отпустите  сейчас  же,
мне больно!
   Почему-то на этот раз ей совсем не было страшно. Не то что тогда,  на
лестнице. Как будто она знала, что он не причинит ей никакого вреда. Или
на самом деле знала?
   - Я бы вас отпустил, - произнес он с отвращением, - если бы мог.
   И поцеловал ее.
   Она запищала, вырываясь и мотая головой, но Шубин лишь  чуть  сильнее
прижал ее к себе.
   Сопротивление бесполезно. Вы окружены.
   У него были твердые и почему-то холодные губы, агрессивные и опытные.
И жесткие щеки  с  отросшей  за  день  щетиной.  И  очень  темные  глаза
египетского фараона - безжизненные, как ночная  Сахара.  Лидия  поскорее
закрыла глаза, чтобы не видеть их так близко.
   От него хорошо пахло - одеколоном, машиной, морозом, который  еще  не
выветрился из волос. И он весь под  ее  ладонями  был  живой,  теплый  и
сильный, как хорошо ухоженный, но все же дикий зверь, который дает  себя
погладить, но при случае вполне может оттяпать руку.
   Она пошевелилась и перестала  думать  о  том,  что  делает.  В  конце
концов, какая разница!..
   Он нравился ей ужасно. Нравился с  того  самого  момента,  когда  она
выскочила из кустов, а он сказал...
   Лидия провела рукой по его  груди,  по  бежевому  свитеру,  потом  по
сильной шее, чувствуя, как под шершавой кожей колотится пульс, потом  за
ухом, запустила пальцы в густые темные  волосы  на  затылке  и  легонько
сжала их. Он шумно вздохнул, прижал ее к себе сильнее, чуть  не  отрывая
от пола, взял ее за подбородок, за хрупкие косточки и  снова  поцеловал,
не давая увернуться.
   - Да что это такое!.. - в отчаянии пробормотала она, когда он от  нее
оторвался.
   - Рожна... - повторил Шубин, тяжело дыша, - рожна...
   Она засмеялась и поцеловала его. Очень осторожно, как будто пробуя на
вкус. Потом еще раз. Ей нравился его запах и ощущение от его губ, и было
совершенно наплевать на то, что он о ней подумает, хотя в обычной  жизни
это всегда ее очень заботило. Но поцелуи  с  Шубиным  лежали  за  гранью
обычной жизни.
   - Остановись, - велел он, когда она положила ладони ему  на  грудь  и
поцеловала в шею. - Сейчас же.
   - Ты первый начал, - промурлыкала она, совершенно не стесняясь  того,
что он ее останавливает, а она не хочет останавливаться. - Сам виноват.
   Он поймал ее руки и сильно сжал пальцы. Кольца впились в кожу,  делая
больно.
   - Ты что? - спросила она и выдернула руку. - Мне больно.
   - Мне тоже! - сказал он со злостью. - Мне тоже больно.
   Он оторвал ее от себя и толкнул в кресло, из которого она  выскочила,
когда заорала на него.
   - Не прикасайся ко мне. Подожди.
   Шубин обошел стол и уселся с другой стороны. Потом наклонился и потер
лицо. Посмотрел в потолок, закинув голову, и надел очки.  Лидия  следила
за ним со странной смесью раздражения и восторга.
   - Послушай, - сказала она и откашлялась, - может, ты не понял,  но  я
совершеннолетняя. Так что за развращение малолетних тебя не привлекут.
   - Ты меня успокоила, -  пробормотал  он,  поднялся  и  налил  воды  в
чайник.
   - Если ты сейчас начнешь извиняться, - предупредила Лидия  неприятным
голосом, - я в тебя чем-нибудь кину.
   - Слушай меня внимательно. - Егор Шубин присел перед ней на  корточки
и снова взял  ее  за  подбородок,  так  что  ей  волей-неволей  пришлось
смотреть ему в глаза. - Я думать ни о чем не могу, только о том, как  бы
мне тебя...
   - Трахнуть, - подсказала Лидия. Почему-то ей стало очень весело.  Так
весело, как никогда в жизни.
   - Да, - согласился он и улыбнулся.
   - И  что  тебя  останавливает?  -  спросила  она  и  покраснела,  как
перезревший помидор.
   Господи, да что с ней такое?! Она просто сошла с ума. Только что,  на
собственной кухне. Она сошла с ума от поцелуев Егора Шубина.
   - Лидия, - произнес он медленно, как будто она  и  впрямь  ничего  не
соображала, а он должен был во  что  бы  то  ни  стало  растолковать  ей
какую-то сложность, - у меня нет и никогда не было времени ни  на  какие
романы. Женщины, с которыми я спал, были просто женщинами, с которыми  я
спал. Мне было наплевать на них, а им было наплевать на меня.  Ты  -  из
другой категории. Я женюсь на тебе, если останусь  жив.  Поняла?  И  мне
совершенно все равно, хочешь ты этого или не хочешь. Я  просто  на  тебе
женюсь. Но спать с тобой сейчас я не буду. Потому что  если...  случится
что-нибудь, ты будешь убиваться по мне, а мне бы этого не хотелось.
   - Убиваться? - повторила она непослушными, как будто  чужими  губами,
потом протянула руку и потрогала его лицо.
   Он еще некоторое время внимательно порассматривал ее, сидя перед  ней
на корточках. Поднялся, вылил из чашек остывший кофе и стал мыть их  под
краном.
   Говорить было нечего, как будто они уже все сказали друг другу.
   - Ты... понял, какие названия могли заменить слово "Континенталь"?  -
спросила  Лидия.  Ей  нужно  было  спросить  его  о  чем-нибудь.  Просто
спросить, чтобы перестать думать о том, что именно он сейчас сказал.
   - Есть несколько вариантов, - ответил  он  буднично.  -  У  нас  есть
компания "Инвест-транс". Если считать все подряд, и дефис тоже,  то  все
подходит. Есть ОАО "Янтарный".
   Тоже  подходит.  Есть  "Кристаллвест"  и  еще  "Балтэкотранс".  Самое
интересное, что все они работают в инт