почему-то ответил сам Тимофей Кольцов:
   - Газета принесла нам  официальные  извинения,  которые  мы  приняли.
Начинать процесс мы  не  станем.  В  конце  концов,  мы  сами  не  сразу
разобрались в ситуации. Кроме того, у нашей юридической службы в  данный
момент накопилась масса дел, и добавлять к ним лишний  судебный  процесс
нам кажется нецелесообразным.
   - Господа, последний вопрос, - неожиданно включился промолчавший  всю
пресс-конференцию ведущий Михаил Терентьев.
   - Все, - тихонько сказала Катерина Солнцева, - пошли.
   Абдрашидзе  кивнул,  поднимаясь.  Им  нужно  было  незаметно  и  тихо
выскользнуть из зала за несколько секунд до окончания. Батяня никогда не
ждал свою команду, даже если их в самом деле  задерживали  непреодолимые
обстоятельства.
   Катерина протиснулась к маленькой боковой двери, Венедиктов делал  ей
знаки. Не понимая, что ему от  нее  нужно,  она  кивнула  и  улыбнулась.
Пресс-конференция  закончилась.  Охрана  Кольцова  теснила  журналистов,
которые рвались к столу в надежде получить хоть  самое  коротенькое,  но
эксклюзивное интервью.
   - Прямой эфир на сколько рассчитан? - спросил рядом Абдрашидзе. Через
десять  минут  начинался  прямой  эфир  на  "Эхе   Москвы",   то   самое
эксклюзивное интервью, которое Тимофей даст  Бенедиктову,  единственному
из всех.
   - Ты же знаешь, -  сказала  Катерина  рассеянно.  К  ним  приближался
Тимофей, окруженный  охраной,  а  журналисты  уже  атаковали  Шубина.  -
Пятнадцать минут.
   Они вошли в  смежную  комнату,  и  через  несколько  секунд  туда  же
ввалился Кольцов со свитой.
   - Как мне надоело это дело! - заревел он сердито.  -  Да  еще  прямой
эфир какой-то выдумали!
   - Ты молодец, - шепнула ему Катерина. Все отошли от них,  они  вдвоем
стояли в центре магического круга, в который никто не смел вступить, - я
знаю, как тебе было непросто...
   - Уж это точно, - буркнул Тимофей  Ильич,  -  а  Шубин  ничего...  Не
сдрейфил, хоть я его и пугал, когда публикацию  увидел...  Я  думал,  он
хлипкий, а он ничего... Ты  заметила  ту  девицу,  с  которой  он  тогда
приехал? Ну, которая статью написала?
   - Нет, - ответила удивленная Катерина. - А что, она была?
   - Была, - произнес Тимофей, внезапно приходя в хорошее настроение,  -
и смотрела на него, как влюбленная кошка. Мне Дудников сказал,  что  они
на почве спасения утопающих очень душевно сблизились.
   Это было смешно и совсем непохоже  на  ее  мужа.  Она  засмеялась  и,
глянув по сторонам, быстро его поцеловала.
   - Ты просто старый сплетник, -  сказала  она  Всесильному,  Великому,
Могучему и Ужасному Тимофею Кольцову.
 
*** 
 
   - Егор Степанович, вы просили напомнить, что  в  четыре  часа  у  вас
совещание с начальниками отделов, а в  шесть  Муромцев  из  Министерства
юстиции.
   Егор с раздражением посмотрел на  селектор.  Зачем  он  собирает  это
совещание с начальниками отделов? О чем они будут  совещаться?  Хоть  бы
кто напомнил ему, что это за совещание такое и  зачем  ему  понадобилось
его собирать!
   Он откинулся в кресле и потер глаза под очками.
   - А вы не знаете... - начал он, поддавшись порыву, но остановился. Не
спрашивать же в самом деле у собственной  секретарши,  какого  черта  он
назначил это совещание!
   - Да, Егор Степанович?  -  спросила  секретарша  из  селектора  таким
угодливо-сладким голосом, что у него даже зубы заболели. Почему он ее не
увольняет, когда она его так бесит?!
   Из человеколюбия, вот почему, решил он внезапно. Побегал  неделю  без
работы и без надежды на нормальную жизнь, вот теперь и... не увольняет.
   Чтобы понять другого человека, нужно ненадолго влезть в его шкуру...
   - Ничего, - буркнул он и нажал кнопку отключения  громкой  связи,  но
через несколько минут, только  он  вчитался  в  бумаги,  селектор  снова
призывно хрюкнул, требуя его внимания. - Ну что еще?
   - Егор Степанович, - проговорила  секретарша  виновато,  -  я  забыла
сказать... Из приемной Тимофея Ильича сообщили,  что  он  улетает  не  в
понедельник, а вечером в четверг, и вы соответственно тоже...
   - Замечательно, - пробормотал Егор, - узнайте хоть, какая там  погода
в этой Женеве.
   -  Хорошо,  Егор  Степанович,  -   быстро   ответила   секретарша   и
отключилась.
   Он снова  накинулся  на  работу,  которой  за  время  его  отсутствия
накопилось какое-то совершенно не  правдоподобное  количество.  Он  даже
представить себе не мог, что неделя - это так много. Или у  него  просто
очень плохо организованные сотрудники, которые без него ничего не могут?
   И дома все не слава богу.
   Любимый братец объявил, что в институт он больше  не  пойдет,  потому
как понял, что это совершенно "не его", а станет заниматься бизнесом.  А
уж позанимавшись немного, он поймет, чему должен учиться.
   Идиот, сопляк...
   Дед, конечно, моментально прикинулся больным и немощным, и  лекарство
от его немощи было только одно - Димкино возвращение  в  институт,  куда
тот возвращаться не собирался.
   Вчера  позвонила  Лидина  мамаша  и  полвечера  продержала  Лидию   у
телефона. Егор в конце концов вышел из себя, взял  параллельную  трубку,
послушал мамашины выступления на том конце провода, а потом предложил ей
пересмотреть свою жизненную позицию и перестать кривляться. Мамаша стала
всхлипывать, Егор трубку положил, и после этого у  них  с  Лидией  вышла
почти что ссора.
   - Зачем ты вмешиваешься! - кричала она. - Я же не вмешиваюсь  в  дела
твоей матери!
   - Ты вполне можешь в них вмешиваться, - отвечал он, - но слушать твою
мамашу и оставаться в здравом рассудке просто невозможно.
   - Ну и не слушал бы! Она же не тебе звонила!
   Кроме того, оживились все  остальные  родственники,  впавшие  было  в
столбняк во время его  короткой  опалы.  Всем  срочно  понадобилась  его
помощь, а некоторым еще  и  разъяснения  по  поводу  Лидии.  Большинство
выражало в ее адрес  праведное  негодование  и  осторожное  любопытство.
Негодования было больше. Всех очень волновал вопрос: что будет  с  ними,
если Егор вдруг обзаведется собственной семьей.
   Егор улыбнулся, рассматривая какие-то бумаги.
   Все оказалось так просто. Даже проще, чем он думал.
   Она осталась с ним, в его квартире, в его постели, и он даже выдал ей
из личных запасов брелок, открывающий гаражные ворота. Этот  брелок  был
как бы обещанием, что она никуда от него  не  денется.  И  каждый  день,
возвращаясь домой с работы, он будет заставать ее в кухне с чашкой  чая,
о которую она всегда задумчиво греет руки, или в собственном кабинете за
компьютером среди разложенных бумаг, или на полу в гостиной, где  они  с
Димкой по секрету от деда, который не выносит  карт,  играют  в  дурака,
делая вид, что играют в шахматы.
   У Егора все никак не  получалось  сказать  ей  что-то  такое  важное,
главное, что навсегда определило бы их отношения,  назвать  словами  тот
самый новый молекулярный порядок, в котором он теперь жил.
   Он терпеть не  мог  слова  "отношения"...  Он  задумчиво  перелистнул
страницу. Столько работы, а он думает неизвестно о чем да к  тому  же  в
Швейцарию лететь придется на целых четыре  дня  раньше  запланированного
срока!
   Ночь они провели  просто  замечательно,  а  утром  Лидия,  так  и  не
простившая  ему  вмешательства  в  ее  личные  дела,  была   холодна   и
независима, уехала еще до того, как он  допил  кофе,  и  целый  день  не
звонит, черт бы ее побрал. Словно отвечая на его  мысли,  затихший  было
селектор снова ожил, и Егор злобно посмотрел на него.
   - Егор Степанович, - пропищала секретарша, - Лидия  Шевелева,  газета
"Коммерсант", на второй линии. Будете разговаривать?
   Шубин снял очки и осторожно положил их  на  бумаги.  И  откинулся  на
спинку кресла. И пристроил ноги на шаткий компьютерный столик.
   - Давайте, - приказал он, чувствуя, как на лице сама собой  возникает
блаженная идиотская улыбка. -  Давайте  мне  Лидию  Шевелеву  из  газеты
"Коммерсант".
   Улыбаясь  этой  самой  идиотской  улыбкой,  он  услышал,  как  теплый
коньячный голос произнес ему в ухо:
   - Привет.
   И тогда, продолжая  улыбаться,  он  сказал  то,  что  ему  так  давно
хотелось ей сказать, но почему-то  не  получалось  и  получилось  только
сейчас:
   - Я тебя люблю. Слышишь?