. Это меня так потрясло, что мое здоровье  вновь  ухудшилось,  я
еще два месяца пролежал в военном госпитале Винберг в Кейптауне.
   Сейчас я демобилизован,  здоров,  поэтому  хочу  поступить  на  службу  в
южноафриканское министерство иностранных дел".
   Престон закрыл папку.
   Вилджоен, подняв голову, сказал:
   - Затем безупречная, ничем не  примечательная  служба,  он  получил  ранг
первого  секретаря.  Восемь  раз  он   работал   за   границей,   всегда   в
капиталистических странах. Он холостяк, что многое облегчает.  Только  посол
или министр обязаны иметь семью. Вы все еще думаете, что его завербовали?
   Престон пожал плечами. Вилджоен наклонился и постучал пальцем по папке.
   - Вы читали, что  русские  сделали  с  ним.  Поэтому  я  считаю,  что  вы
ошиблись, господин Престон.  Он  любит  мороженое  и  он  ошибся  телефонным
номером. Это простое совпадение.
   - Возможно, - не возражал Престон. - Но в этой автобиографии есть  что-то
странное. Капитан Вилджоен покачал головой.
   - Мы занимались этой папкой с тех пор, как сэр Найджел Ирвин  связался  с
генералом. Мы изучили ее вдоль и поперек. Все сходится.  Каждое  имя,  дата,
место, военный лагерь, воинская  часть,  все  до  мельчайших  деталей.  Даже
сельскохозяйственные культуры, которые выращивали до войны в долине Мутсеки.
Специалисты по сельскому хозяйству подтвердили. Сейчас  они  выращивают  там
помидоры и авокадо, а в те дни это были картофель и табак. Никто бы не  смог
придумать такую складную историю. Если он и был завербован, в  чем  я  лично
сомневаюсь, то только не здесь.
   Престон был мрачен. На улице уже смеркалось.
   - Ладно, - сказал Вилджоен, - я здесь, чтобы  помогать  вам.  С  чего  вы
хотите начать?
   - Я хочу начать с начала, - ответил Престон. - Дуйвельсклоф,  это  далеко
отсюда?
   - В четырех часах езды на машине. Вы хотите поехать туда?
   - Да. Не могли бы мы выехать завтра? К примеру, в шесть утра.
   - Я возьму машину в гараже и буду в вашей гостинице  в  шесть,  -  обещал
Вилджоен.
   Путь на север по дороге к Зимбабве был долгим, но  дорога  была  хорошей.
Вилджоен взял машину, принадлежащую Национальной разведывательной службе, на
которой не  было  опознавательных  знаков.  Они  быстро  проехали  Нилстром,
Потгиетерсрус и через  три  часа  добрались  до  Питерсбурга.  Поездка  дала
Престону возможность увидеть безграничные просторы  Африки,  которые  обычно
впечатляют европейцев, не привыкших к таким масштабам.
   В Питерсбурге они свернули на восток и еще пятьдесят километров ехали  по
ровному вельду. Их взору открылись нескончаемые просторы  под  голубым,  как
яйцо малиновки, небом. Они добрались до утеса под  названием  гора  Буффало,
здесь вельд переходил в  долину  Мутсеки.  Когда  они  стали  спускаться  по
склону, Престон замер от восхищения.
   Далеко внизу расстилалась долина с пышной и  сочной  растительностью.  По
ней были разбросаны тысячи африканских хижин, похожих  на  ульи,  окруженные
небольшими загонами для скота  и  участками,  засеянными  маисом.  Некоторые
хижины лепились на склоне горы Буффало, но большая часть их  была  в  долине
Мутсеки. Из труб шел дым. Даже на таком расстоянии и  с  такой  высоты  были
различимы африканские мальчики возле стад скота и женщины, склонившиеся  над
грядками.
   Вот это, подумал Престон, и есть настоящая  Африка.  Такой  она,  видимо,
предстала перед глазами Мзиликази, родоначальника нации матабелов, когда  он
ушел на север, спасаясь от гнева Чака Зулу, пересек реку Лимпопо  и  основал
царство людей с длинными щитами. Дорога  петляла  вниз  по  склону  Мутсеки.
Через долину проходила вторая цепь холмов с глубокой расщелиной  посередине.
Разлом носил название "Чертова дыра-Дуйвельсклоф".
   Через десять минут они миновали ее, затем проехали мимо  новой  начальной
школы по авеню Бота - главной улице городка.
   - Куда вы хотите ехать? - спросил Вилджоен.
   - Старый фермер Марэ  наверняка  оставил  завещание,  -  размышлял  вслух
Престон, - его должны были исполнить, и это сделал юрист. Есть  ли  юрист  в
Дуйвельсклофе и можно ли с ним побеседовать в субботу утром?
   Вилджоен подъехал к стоянке гаража Кирстенс и указал на гостиницу "Имп".
   - Идите, выпейте кофе и закажите чашечку для меня. А я пока все выясню.
   Через пять минут он вернулся к Престону в фойе гостиницы.
   - Есть один юрист, - сказал он, отхлебывая кофе,  -  он  англичанин,  его
фамилия - Бенсон. Он живет через дорогу, через два дома от гаража. Возможно,
он сейчас у себя. Пошли.
   Господин Бенсон оказался на месте. Вилджоен показал его  секретарше  свое
удостоверение в пластиковой упаковке, что моментально возымело действие. Она
что-то сказала на африкаанс в телефонную трубку, их тут же ввели  в  кабинет
г-на Бенсона - дружелюбного и румяного мужчины в бежевом  костюме.  Вилджоен
заговорил по-английски с сильным акцентом.
   - Это господин Престон. Он приехал из  Лондона  и  хотел  бы  задать  вам
несколько вопросов.
   Г-н Бенсон пригласил их сесть и сам опустился в кресло за столом,
   - Пожалуйста, - сказал он, - чем могу быть полезен?
   - Не могли бы вы сказать, сколько вам лет? - поинтересовался Престон.
   Бенсон с изумлением уставился на него.
   - Вы проделали путь от Лондона, чтобы узнать, сколько мне лет?  Вообще-то
мне пятьдесят три.
   - Значит, в 1946 году вам было двенадцать?
   - Совершенно верно.
   - Вы не знаете, кто был тогда юристом в Дуйвельсклофе?
   - Разумеется, знаю. Мой отец, Седрик Бенсон.
   - Он жив?
   - Да. Ему уже за восемьдесят. Пятнадцать лет назад он  передал  мне  свое
дело. Он сохранил полную ясность ума.
   - Можно с ним побеседовать?
   Вместо  ответа  г-н  Бенсон  взял  телефонную  трубку  и  набрал   номер.
По-видимому, его отец  подошел  к  телефону,  потому  что  он  объявил,  что
приехали гости из Лондона, которые хотели  бы  поговорить  со  стариком.  Он
положил трубку.
   - Он живет в  шести  милях  отсюда,  сам  водит  машину  к  ужасу  других
водителей. Сказал, что сейчас приедет.
   - А пока можно взглянуть на бумаги вашего архива за 1946 год,  проверить,
исполнено ли завещание местного фермера Лоуренса Марэ, который умер в январе
того года.
   - Разумеется, - согласился Бенсон-младший, - если у этого господина  Марэ
не было юриста в Питерсбурге. Но местные жители в  те  времена  предпочитали
решать все свои дела на месте. Коробка с  бумагами  1946  года  должна  быть
где-то здесь. Подождите минутку.
   Он вышел из  кабинета.  Секретарша  принесла  кофе.  Через  десять  минут
послышались голоса за дверью. Оба Бенсона вошли  вместе,  сын  нес  в  руках
запыленную картонную коробку. У  старика  были  пушистые  седые  волосы,  он
выглядел бодрым, как молодой  петушок.  После  того,  как  он  представился,
Престон изложил свою просьбу.
   Не говоря ни слова, старший Бенсон сел за стол, его сыну  пришлось  взять
другой стул. Он надел очки на нос и обвел своих посетителей взглядом.
   - Я помню Лоуренса Марэ, - сказал он, - мы занимались его  завещанием.  Я
лично составлял его.
   Сын протянул ему запыленный пожелтевший  документ,  перевязанный  розовой
ленточкой. Старик сдул с него пыль, развязал  тесемку,  развернул  бумагу  и
начал про себя читать.
   - Да, теперь вспомнил. Он был вдовцом, жил один. У  него  был  один  сын.
Трагический случай. Парень только вернулся со Второй мировой войны.  Лоуренс
Марэ поехал навестить его в Кейптаун и по дороге умер. Печально.
   - Вы не могли бы рассказать мне о сути завещания?
   - Все - сыну, - сказал Бенсон, -  ферма,  дом,  оборудование,  обстановка
дома, как обычно, небольшие суммы денег - местным фермерам, мастерам  и  так
далее.
   - Были ли распоряжения личного характера? - настаивал Престон.
   - Да, одно: "Моему старому  доброму  другу  Юпу  Ван  Ренсбергу  комплект
шахмат из слоновой кости в память о приятных вечерах, проведенных за игрой".
Это все.
   - Сын был уже в Южной Африке, когда умер отец? - уточнил Престон.
   - Наверное, да. Старик Лоуренс собирался навестить его. В  то  время  это
был долгий путь. Самолетов не было, нужно было ехать на поезде.
   - Вы занимались продажей фермы и другой собственности, господин Бенсон?
   - Все было распродано с аукциона прямо на ферме. Все  купили  Ван  Зулсы,
теперь им принадлежит участок. Я был главным распорядителем воли покойного.
   - Остались ли непроданные вещи? - поинтересовался Престон.
   Старик нахмурил брови.
   - Практически ничего не осталось, все было продано. Вспомнил! Был  альбом
с фотографиями, он не представлял никакой ценности. Я  отдал  его  г-ну  Ван
Ренсбергу.
   - Кто он?
   - Школьный учитель, - вставил сын, - он преподавал  у  меня,  пока  я  не
пошел в школу Меренски. Он работал в  старой  сельской  школе  до  постройки
новой начальной школы. Потом он ушел на пенсию, здесь в Дуйвельсклофе.
   - Он жив?
   - Нет, он умер десять лет назад, - сказал  старик  Бенсон,  -  я  был  на
похоронах.
   - Но жива его дочь, - подсказал сын, - Сиззи. Мы учились вместе с  ней  в
школе Меренски. Она моя ровесница.
   - Что с ней?
   - Она вышла замуж несколько лет назад за  владельца  лесопилки  на  улице
Тцанин.
   - Последний вопрос, - обратился Престон к старику, -  почему  вы  продали
имущество? Сын от него отказался?
   - Нет, - сказал старик, - в то время он был в военном госпитале Винберга.
Он прислал  мне  телеграмму.  Я  взял  его  адрес  у  военных  властей,  они
подтвердили его личность. В телеграмме он  просил  меня  продать  усадьбу  и
переслать ему деньги телеграфным переводом.
   - Он не приехал на похороны?
   - Не успел. Январь - месяц летний в Южной  Африке.  В  те  годы  не  было
моргов, нужно было хоронить сразу. По-моему, он вообще больше  не  приезжал.
Это понятно. После смерти отца ему незачем было сюда ехать.
   - Где похоронен Лоуренс Марэ?
   - На кладбище, на горе, - ответил старик Бенсон. - Вас больше  ничего  не
интересует? Тогда я поеду обедать.
   Климат к востоку от гор Дуйвельсклоф  сильно  отличается  от  климата  на
западе. К западу от горной цепи, в долине Мутсеки  средний  годовой  уровень
атмосферных осадков составляет 20 дюймов. К  востоку  от  гор  с  Индийского
океана идут большие облака. Они проходят над Мозамбиком, парком  Крюгером  и
упираются в горы. Уровень осадков здесь составляет 80 дюймов в год. На  этой
стороне гор создана деревообрабатывающая промышленность.  Примерно  в  шести
милях вверх по улице Тцанин Вилджоен и  Престон  обнаружили  лесопилку  г-на
Плессиса. Дверь  открыла  его  жена  -  дочь  школьного  учителя,  -  пухлая
розовощекая женщина лет пятидесяти, ее руки и передник  были  в  муке.  Она,
видимо, что-то пекла.
   Она внимательно выслушала пришельцев, затем покачала головой.
   - Я помню, как ходила на ферму, когда была маленькой девочкой, отец играл
там в шахматы с Марэ, - сказала она. - Это было в 1944 году  или  1945-м.  Я
помню набор шахмат из слоновой кости, но не помню про альбом.
   - Когда ваш отец умер, вы унаследовали его вещи? - спросил Престон.
   - Нет, - ответила г-жа Плессис, - Видите ли, моя мать умерла в 1955 году,
отец остался вдовцом. Я ухаживала за ним, пока не вышла замуж в  1958  году,
когда мне было 23 года. После этого я не могла ему больше  помогать.  В  его
доме всегда царил беспорядок. Я пыталась готовить ему и убираться, но, когда
появились дети, это стало выше моих сил.
   - В  1960  году  его  сестра,  моя  тетка,  тоже  овдовела.  Она  жила  в
Питерсбурге. Имело смысл, чтобы она переехала жить к  отцу  и  ухаживала  за
ним. Так она и сделала. Я попросила отца все завещать ей  -  дом,  мебель  и
прочее.
   - Что с тетей? - поинтересовался Престон.
   - О, она до сих пор живет в скромном бунгало за гостиницей "Имп".
   Она согласилась их проводить туда. Ее тетка,  г-жа  Винтер,  приветливая,
похожая на воробушка, дама с подсиненными волосами, оказалась дома. Выслушав
их, она подошла к шкафу и достала оттуда плоскую коробку.
   - Бедный Юп любил играть, - сказала она. - Это набор шахмат  из  слоновой
кости. Вам это нужно?
   - Не совсем, нас  больше  интересует  альбом  с  фотографиями,  -  сказал
Престон. Она удивилась.
   - На чердаке лежит коробка с разным старьем, - сказала она, - я  ее  туда
положила, когда он умер. Там бумаги и вещицы, оставшиеся с тех времен, когда
он учительствовал.
   Андриес Вилджоен поднялся на чердак и вынес оттуда коробку.  На  дне  под
пожелтевшими школьными докладами лежал семейный альбом Марэ.  Престон  начал
медленно его листать. Там были все: худенькая  симпатичная  невеста  в  1920
году, застенчиво улыбающаяся мать в 1930-м, нахмурившийся  мальчуган  верхом
на пони, отец с трубкой во рту, рядом с сыном  и  кроликами  перед  ними  на
траве. Была и черно-белая фотография подростка в брюках для игры в крикет  -
симпатичного семнадцатилетнего паренька, идущего к воротцам для подачи мяча.
На обороте надпись: "Джанни, капитан команды по крикету школы Меренски, 1943
год". Это была последняя фотография.
   - Могу я взять эту фотографию? - спросил Престон.
   - Разумеется, - ответила г-жа Винтер.
   - Ваш покойный брат когда-нибудь говорил с вами о господине Марэ?
   - Да, - ответила она, - они много лет были добрыми друзьями.
   - Он когда-нибудь говорил, от чего тот умер? Она нахмурилась.
   - Разве юрист не сказал вам? Старый Седрик, наверно, уже выживает из ума.
Это был несчастный случай. Юп рассказал  мне.  Старый  Марэ  остановился  на
дороге, чтобы сменить проколотую шину, и его сбил проезжавший мимо грузовик.
Тогда все решили, что во всем виноваты пьяные кафры. Ой! - Она  закрыла  рот
рукой и растерянно посмотрела на Вилджоена. - Я не должна так  говорить.  Во
всяком случае, водителя грузовика так и не нашли.
   На обратном пути по склону горы они проезжали кладбище. Престон  попросил
Вилджоена остановиться. Здесь было красиво и тихо. Вокруг росли ели и сосны,
а в центре кладбища высилось старое  дерево  мватаба  с  дуплом,  окруженное
живой изгородью невысокого кустарника. Они нашли  заросший  мхом  надгробный
камень. Счистя мох, Престон прочел надпись, высеченную на граните:  "Лоуренс
Марэ, 1879-1946. Любимый муж Мари и отец Яна. Всегда с богом".
   Престон подошел к кустам, сорвал цветущую веточку и положил  ее  рядом  с
камнем. Вилджоен глядел на него с недоумением.
   - Теперь в Преторию, - сказал Престон.
   Поднимаясь по горе Буффало, на выезде из  Мутсеки,  Престон  оглянулся  в
последний раз на долину.
   Темно - серые тучи сгущались за "Чертовой дырой". Они быстро  сомкнулись,
скрыв маленький городок и его ужасную тайну,  о  которой  догадался  заезжий
англичанин средних лет. Откинувшись на сиденье, Престон заснул.
 
*** 
 
   В тот вечер Гарольда Филби проводили из гостевых комнат дачи в  гостиную,
где его ожидал Генеральный секретарь.  Филби  положил  перед  ним  несколько
документов.
   Генеральный прочитал их и положил обратно на стол.
   - Задействовано совсем мало людей, - сказал он.
   - Позвольте пояснить, товарищ Генеральный секретарь. Во-первых,  в  связи
со строгой секретностью плана "Аврора" я решил свести к минимуму  число  его
исполнителей.  Из  них  лишь  некоторые  будут  знать,  что  на  самом  деле
планируется,  остальные  будут  иметь  только  информацию,  необходимую  для
выполнения конкретного задания.
   Во-вторых, в связи с нехваткой времени мы "срежем углы", то есть сократим
сроки разъяснений и пояснений деталей операции.
   Генеральный секретарь медленно наклонил голову.
   - Объясните, почему вам нужны именно эти люди?
   - Ключ всей операции, - продолжил Филби, - офицер-исполнитель, он заранее
поедет  в  Великобританию  и  проживет  там  несколько  недель   под   видом
англичанина. Он будет конкретно выполнять план "Авроры".
   - Двенадцать  курьеров  доставят  ему  все  необходимое.  Им  надо  будет
проходить через таможню, либо иным секретным путем. Никто из  них  не  будет
знать, что он везет и  зачем.  Каждый  будет  знать  точное  место  передачи
посылки. Будет и запасный вариант при нестыковке.  Каждый  передаст  посылку
офицеру-исполнителю, а затем вернется на нашу территорию, где немедля  будет
изолирован. Один человек не вернется никогда. Никто из них не должен об этом
знать.
   Командовать курьерами будет офицер-диспетчер, он проследит за тем,  чтобы
каждый из них добрался до офицера-исполнителя. Ему будет помогать офицер  по
обеспечению доставки пакетов. Этому человеку будут даны четверо подчиненных,
каждый с конкретными обязанностями.
   Один займется документами и транспортировкой курьеров, другой -  сложными
техническими средствами,  третий  -  заводскими  компонентами,  четвертый  -
обеспечит связь. Важно, чтобы офицер-исполнитель информировал  нас  о  своих
успехах, проблемах и прежде всего о том моменте,  когда  он  будет  готов  к
осуществлению операции. Мы, со своей стороны, должны сообщать  ему  о  любых
изменениях плана и, разумеется, отдать последний приказ.
   По поводу связи хочу сказать еще одну вещь. Из-за  сжатых  сроков  мы  не
сможем  использовать  обычные  каналы:  почту,  личные   встречи.   Придется
связываться с  офицером-исполнителем  кодовыми  сигналами  Морзе,  используя
диапазон Радио Москвы, используя разовые  шифры.  Для  того,  чтобы  он  мог
срочно связаться с нами, ему придется тоже  пользоваться  радиопередатчиком.
Это старомодно и рискованно, но иного выбора нет.
   Генеральный  секретарь  вновь  изучил  документы,  обращая  внимание   на
исполнителей. Наконец он поднял голову.
   - Я дам вам людей, - сказал он.  -  Выберу  лучших  из  лучших.  Но  одно
условие: я не хочу, чтобы кто-либо, связанный с планом  "Аврора",  входил  в
контакты с сотрудниками КГБ в нашем посольстве в Лондоне.  Вдруг  кто-нибудь
из них под наблюдением или... Он оборвал фразу, не выразив  до  конца  своих
опасений. Это все.
 
Глава 10 
 
   По просьбе Престона они встретились с  Вилджоеном  на  следующее  утро  в
кабинете на третьем этаже здания правительства. Было воскресенье,  в  здании
было почти пустынно.
   - Ну, что дальше? - спросил капитан Вилджоен.
   - Я не спал ночь, все думал, - сказал Престон, - что-то тут не сходится.
   - Вы спали всю дорогу в машине, - мрачно уколол Вилджоен, - а я ее вел.
   - Вы в отличной форме, - похвалил Престон.
   Эти слова пришлись по душе Вилджоену, он гордился своим спортивным  видом
и постоянно заботился о нем. Офицер оттаял.
   - Я хочу знать все, что касается второго солдата, - сказал Престон.
   - Какого второго солдата?
   - Того, который сбежал с Марэ. Он нигде не упоминает  его  имени.  Просто
называет "другой солдат" или "мой товарищ". Почему он  не  называет  его  по
имени?
   Вилджоен пожал плечами.
   - Решил, что в этом  нет  необходимости.  Он,  очевидно,  сообщил  о  нем
властям в госпитале Винберга, чтоб те уведомили его родственников.
   - Все это слова, - задумчиво произнес Престон. - Офицеры, которые слышали
его  рассказ,  давно  разбрелись  по  жизни.  Осталась   только   запись   в
автобиографии, а в ней имя не упоминается. Я хочу  проследить  путь  второго
солдата.
   - Но он умер, - запротестовал Вилджоен, - он уже  сорок  два  года  лежит
похороненный в польском лесу.
   - Я хочу узнать, кто он.
   - С чего, черт побери, мы начнем?
   - Марэ пишет, что они выжили в лагере благодаря посылкам Красного Креста,
- размышлял вслух Престон. - Кроме того, известно, что они сбежали  накануне
Рождества. Это должно было сильно разозлить немцев. Обычно в  таких  случаях
наказывали всех военнопленных, лишая элементарного, в том числе  и  посылок.
Каждый из этого лагеря должен был запомнить это  Рождество  до  конца  своих
дней. Мы можем найти кого-нибудь, кто был тогда в том лагере?
   - В Южной Африке нет ассоциации бывших военнопленных,  но  есть  Общество
ветеранов войны, принимавших участие  в  боевых  действиях.  Оно  называется
Орден стального шлрма, а его члены сокращенно зовутся МОФ. Комната