далось   отдать   в   хорошую
подготовительную школу, а потом в Майкл-хаус. В 1971 году сын начал работать
в отцовской компании. К власти в Родезии пришел Ян Смит,  разгоралась  война
против партизан Джошуа Нкомы и Роберта Мугабе.
   Все мужчины призывного возраста были зачислены в  резерв,  все  больше  и
больше времени они проводили в армии.  В  1976  году  Джеймс  Росс  попал  в
партизанскую засаду в густых зарослях на южном берегу Замбези  и  был  убит.
Партизаны сняли с него всю одежду и вернулись в свои лагеря в Замбию.
   Он не должен был иметь при себе ничего, что могло бы идентифицировать его
личность, но перед самым заступлением на  дежурство  он  получил  письмо  от
своей девушки и сунул его в карман кителя. Письмо попало в Замбию, а  оттуда
- в руки КГБ.
   Офицер КГБ Василий Солодовников был тогда послом в Лусаке,  у  него  была
своя агентурная сеть по всему югу Африки. Через нее и попало к нему  письмо,
адресованное Джеймсу Дункану Россу. Первые проверки истории  жизни  молодого
офицера позволили выяснить одну  полезную  деталь:  уроженец  Великобритании
Ангус Росс и его сын Джеймс остались британскими  подданными.  Именно  тогда
КГБ решил "воскресить" Джеймса Дункана Росса.
   Когда Родезия получила независимость и стала называться Зимбабве, Ангус и
Кристи  Росс  переехали  в  ЮАР,  а   Джеймс   якобы   решил   вернуться   в
Великобританию. Невидимые руки изъяли копию свидетельства о его рождении  из
Сомерсет-хаус в Лондоне, другие руки заполнили и переслали просьбу о  выдаче
нового паспорта. Были сделаны необходимые проверки, паспорт был выдан.
   Для создания надежной "легенды" требуются тысячи часов, в этом  участвуют
многие люди. КГБ  никогда  не  испытывал  недостатка  в  людях  и  терпении.
Закрываются и открываются банковские счета, обновляются водительские  права,
покупаются и продаются машины - легендарное имя попадает в компьютер  Центра
регистрации автомобилей. Фиктивные люди  получают  работу,  продвигаются  по
службе, выходят на пенсию. Одна из функций низших чинов разведки  -  ведение
такой документации.
   Другие группы занимаются прошлым. Каким было прозвище в детстве? В  какой
школе учился? Как дразнили учителя ботаники? Как звали семейного пса и т. д.
Когда "легенда" готова - а на это могут уйти годы  -  и  ее  новый  носитель
выучит ее наизусть, не одна неделя понадобится, чтобы найти в  ней  изъян  и
разоблачить человека, и то это не всегда удается. Именно такой набор  был  у
Петровского в голове и сумке. Он был - и мог это доказать - Джеймсом Россом,
переезжающим  с  запада  на  восток  Великобритании,  чтобы  возглавить  там
представительство   швейцарской   корпорации   по   торговле   компьютерными
программами. На его банковском счете в "Барклайзбанк" в Дорчестере (графство
Дорсет) лежала круглая сумма, которую он собирался  перевести  в  Колчестер.
Каракули подписи Росса он научился воспроизводить в точности.
   Права человека в Британии святы. Британия - чуть  ли  не  единственная  в
мире страна, где людям не приходится носить  документов,  удостоверяющих  их
личность. Достаточно предъявить  письмо  на  собственное  имя.  Водительские
права, хотя на них нет фотографии, являются  уже  бесспорным  подтверждением
личности человека. Принято считать, что человек  -  тот,  за  кого  он  себя
выдает.
   Ужиная вечером в Ипсвиче, Валерий Алексеевич  Петровский  был  совершенно
уверен, что никому не придет в голову усомниться в том,  что  он  не  Джеймс
Дункан Росс. После ужина он попросил у портье телефонный справочник и открыл
раздел с перечнем агентств по продаже недвижимости.
 
Глава 12 
 
   Когда майор Петровский ужинал в "Грейт Уайт Хоре" в Ипсвиче,  в  квартире
на восьмом этаже Фонтеной-хаус в Белгравии прозвенел  звонок,  дверь  открыл
сам  владелец,  Джордж  Беренсон.  Какое-то  мгновение   он   с   удивлением
вглядывался в лицо гостя.
   - Боже мой, сэр Найджел...
   Они были немного знакомы  -  не  столько  по  общему  школьному  детству,
сколько по встречам на избитых служебных тропах Уайтхолла.
   Шеф секретной службы вежливо, но сдержанно кивнул.
   - Добрый вечер, Беренсон, не возражаете, если я войду?
   - Конечно, конечно, разумеется входите...
   Джордж Беренсон разволновался, хотя не имел ни малейшего представления  о
цели визита. Судя по тому, что сэр  Найджел  обратился  просто  по  фамилии,
визит предстоял дружеский, но без пустословия. Фамильярностей типа "Джордж и
Найджел" ждать не приходилось.
   - Леди Фиона дома?
   - Нет, она уехала на какое-то заседание своего комитета. Мы одни.
   Сэру Найджелу это и без того уже было известно. Прежде чем зайти в дом он
видел из окна своей машины, как ушла жена Беренсона.
   Сняв пальто и прихватив портфель с бумагами, сэр Найджел вошел в гостиную
и уселся в предложенное ему кресло. От этого места было совсем близко до уже
отремонтированного  стенного  сейфа  за  зеркалом.   Беренсон   расположился
напротив.
   - Чем могу служить?
   Сэр  Найджел  открыл  портфель  и  аккуратно   разложил   на   стеклянной
поверхности кофейного столика десять копий.
   - Думаю, вам не помешает на это взглянуть. Беренсон молча изучил  верхний
лист, поднял его, чтобы взглянуть на следующий. Дойдя до третьего листа,  он
остановился и отложил всю стопку. Он побледнел, но держал себя в  руках,  не
отрывая глаз от бумаги.
   - Вряд ли я могу что-нибудь сказать.
   - Да, немного, - спокойно сказал сэр Найджел. - Их нам вернули  некоторое
время назад. Мы знаем, что  их  потеряли  вы.  Вам  сильно  не  повезло.  Мы
несколько недель следили за вами и знаем, как  "уплыла"  бумага  по  острову
Вознесения, как она попала к Беннотти, а  затем  к  Марэ.  Все,  знаете  ли,
прекрасно увязывается.
   Малую толику из того, что он говорил, можно было доказать, но в  основном
это был чистейшей воды блеф, но Найджел не собирался  сообщать  Беренсону  о
том,  насколько  слабы  были  улики  против  него.  Заместитель   начальника
управления по оборонному обеспечению расправил плечи  и  поднял  глаза.  "Ну
вот,  теперь  наступает   очередь   демонстрации   непреклонности,   попытки
самооправдания, - подумал Ирвин. - Забавно, насколько  все  они  ведут  себя
одинаково". Беренсон встретил его взгляд.
   - Ну и что, раз уж вы все знаете, что вы собираетесь делать?
   - Задать несколько вопросов, - сказал сэр Найджел. - К  примеру,  сколько
это длилось и почему вы за это взялись.
   Хоть он и старался  держать  себя  в  руках,  ему  это  плохо  удавалось.
Беренсон даже не обратил внимания на одну  деталь:  такого  рода  беседы  не
входят  в   компетенцию   начальника   секретной   службы.   Шпионов   ловит
контрразведка. Жажда оправдаться пересилила в нем способность к анализу.
   - Что касается первого вопроса - чуть больше двух лет.
   "Могло быть хуже", - подумал сэр Найджел. Он  знал,  что  Марэ  провел  в
Британии почти три года, но ведь и до  этого  Беренсона  мог  контролировать
какой-нибудь другой юаровский агент Советов. Судя по всему, он не врет,
   - Что касается второго вопроса, на мой взгляд, все очевидно.
   - Допустим, что я туго соображаю, - подсказал сэр Бернард.  -  Просветите
меня. Так почему же?
   Беренсон глубоко  вздохнул.  Возможно,  как  многие  до  него,  он  часто
прокручивал у себя в голове свою защитную речь,  пытаясь  спастись  от  суда
своей собственной совести или того, что ему ее заменяло.
   - Я считаю - и уже многие годы, - что на нашей планете есть  только  одна
борьба, в которой стоит  участвовать,  -  это  борьба  против  коммунизма  и
советского империализма, - начал он. -  Один  из  бастионов  в  этой  борьбе
образует ЮАР. К югу от Сахары это, наверное,  самый  главный  бастион,  если
вообще не единственный. Я давно считаю, что для западных держав относиться к
ЮАР, как к прокаженному, лишать ее участия в нашем совместном противостоянии
советской угрозе - значит действовать себе во вред.
   Я считаю, что западные державы незаслуженно  третируют  ЮАР,  ошибочно  и
глупо лишать ее доступа к планам НАТО.
   Сэр Найджел кивнул, будто эта мысль никогда прежде  не  приходила  ему  в
голову.
   - Вы решили, что восстановить равновесие будет правильно и справедливо?
   - Да, я так думал и до сих пор придерживаюсь этого мнения, чтобы  там  ни
говорилось в законе о государственной тайне.
   "Тщеславие, - подумал сэр Найджел,  -  только  тщеславие  и  колоссальное
самомнение заставляют людей браться за дело не по уму и  не  по  силам.  Нан
Мей, Понтекорво, Фукс, Прайм все они самозванно присвоили  себе  право  быть
Господом Богом, судить коллег за глупость и оправдывать свое  предательство.
К этому присовокупляется еще и дурманящая жажда  власти,  ради  которой  они
идут на любое предательство, торговлю секретами, ниспровержение  соперников,
обошедших их на пути к почестям, власти и славе".
   - Хм, скажите мне, вы сами решили этим заняться или Марэ предложил?
   Беренсон задумался.
   - Ян Марэ - дипломат, вам до него не добраться, - сказал он. - Так что  я
не причиню ему вреда, если признаюсь.  Это  он  предложил.  Когда  я  был  в
Претории, мы не  были  знакомы.  Мы  встретились  здесь,  вскоре  после  его
приезда. Мы обнаружили в наших взглядах много общего. Он убедил меня, что  в
случае конфликта с СССР, ЮАР останется в одиночестве в  Южном  полушарии  на
главных путях от Индийского к Атлантическому океану притом, что по остальной
Африке будут раскиданы советские базы. Мы оба сочли, что, не зная  о  планах
НАТО в этих двух регионах, ЮАР - наш  самый  верный  союзник  в  этой  части
земного шара - окажется бессильной.
   - Убедительный аргумент, - с сожалением заметил сэр Найджел. - Вы знаете,
мы, естественно, следили за Марэ как за  вашим  шефом  и  проверили  его.  Я
рискнул и прямо спросил о нем у  генерала  Пьенаара.  Он  сказал,  что  Марэ
работает не на него.
   - Естественно.
   - Естественно? Но мы послали в ЮАР человека, чтобы  он  все  проверил  на
месте. Я думаю, вам стоит ознакомиться с его донесением.
   Найджел  достал  из  кейса  доклад  Престона  по  результатам  поездки  в
Преторию, сверху к нему была прикреплена фотография Марэ  в  детстве.  Пожав
плечами, Беренсон  принялся  за  чтение.  В  какой-то  момент  он  порывисто
вздохнул, зажал рот рукой  и  впился  зубами  в  пальцы.  Дочитав  последнюю
страницу, он закрыл лицо руками и стал раскачиваться взад-вперед.
   - О, боже мой, - стонал он, - что я наделал.
   - Вы  причинили  вред  отечеству,  -  сказал  сэр  Найджел.  Он  позволил
Беренсону в полной мере почувствовать себя несчастным, без  сожаления  глядя
на его  самоуничижение.  Для  сэра  Найджела  он  был  всего-навсего  жалким
предателем короны и страны из-за своих мелких интересов.
   Беренсон был уже не бледным, а пепельно-серым. Когда он опустил руки, он,
казалось, постарел на много лет.
   - Я могу что-нибудь, хоть что-нибудь, сделать, чтобы смыть позор?
   Сэр Найджел пожал плечами, показывая, что надеяться  не  на  что.  Вонзив
нож, он не мог отказаться от удовольствия повернуть его в ране.
   - Очень влиятельные люди требуют вашего ареста, вашего и  Марэ.  Претория
согласна лишить его дипломатического иммунитета. У  вас  будет  адвокат.  Об
этом позаботится Совет суда. Честные люди. Жизнь, очевидно, вам сохранят, но
проведете вы ее в Паркхурсте или Дартмуре.
   Он сделал паузу, чтобы дать возможность Беренсону все осознать до конца.
   - Мне временно удалось сдержать натиск ваших недоброжелателей.
   - Сэр Найджел, я сделаю все,  что  надо.  Я  говорю  серьезно.  Все,  что
угодно...
   "Как убедительно, - подумал шеф, - очень убедительно. Если бы  ты  только
знал".
   - Вы должны сделать три вещи, - сказал он  вслух,  Во-первых,  продолжать
ходить в министерство, будто ничего не произошло,  делать  все  как  обычно,
держаться тише воды, ниже травы.
   Во-вторых, после работы, здесь, в этой квартире,  если  потребуется  даже
ночью, вы поможете нам оценить причиненный ущерб. Единственное, что  смягчит
вашу вину, - точный перечень  всех  документов,  которые  попали  в  Москву.
Пропустите хоть одну точку или запятую, будете есть овсяную  кашу  до  конца
своих дней.
   - Да, да, конечно.  Я  сделаю  все.  Я  помню  каждый  документ,  который
передал. Все... э... вы сказали, три вещи.
   - Да, - продолжал сэр Найджел, изучая свои ногти, - третье - сложнее.  Вы
должны сохранить свои отношения с Марэ.
   - Я... что?
   - Вам нет необходимости с ним встречаться. Я предпочту, если  будет  так.
Не думаю, что вы настолько хороший актер, чтобы не выдать  себя.  Я  имею  в
виду способ связи через телефон, когда вы захотите что-то передать ему.
   Беренсон искренне удивился.
   - А что я должен передавать?
   - Материал, который подготовят мои люди. Дезинформацию, если  вы  хотите.
Кроме сотрудничества в оценке ущерба, я хочу, чтобы вы сотрудничали со мной.
Нанесите Советам настоящий ущерб.
   Беренсон ухватился за идею, как утопающий за соломинку.
   Через пять минут сэр  Найджел  поднялся.  Специалисты  по  оценке  ущерба
приступят к работе после выходных. Он вышел и,  направляясь  по  коридору  к
лифту, чувствовал, что  доволен  собой.  Он  думал  о  сломленном  человеке,
которого только что покинул. Теперь, ублюдок, ты будешь работать на меня.
 
*** 
 
   Молодая  девушка  в  приемной  "Оксборроу"  подняла  глаза  на  вошедшего
незнакомца и с одобрением его оглядела:  средний  рост,  стройный,  приятная
улыбка, шатен, карие глаза. Ей нравились карие глаза.
   - Чем могу вам помочь?
   - Я только что прибыл сюда, мне сказали, что у  вас  можно  снять  дом  с
обстановкой.
   - Да. Вам надо поговорить с господином Найтсом. Он сдает дома  в  аренду.
Как вас представить? Он улыбнулся.
   - Росс, - сказал он, - Джеймс Росс.
   Она нажала кнопку и произнесла в микрофон:
   - Господин Найтс, вас желает видеть господин Росс. Он  пришел  по  поводу
меблированного дома. Вы можете его принять?
   Через две минуты Джеймс Росс уже сидел в кабинете г-на Найтса.
   - Я приехал из Дорсета, чтобы заняться делами фирмы в Восточной Англии, -
непринужденно рассказывал он, - Я бы хотел, чтобы жена и детишки приехали ко
мне как можно скорее.
   - Может быть, вы хотите купить дом?
   - Пока нет. Во-первых, я хочу подыскать дом, который  мне  понравится.  А
во-вторых, возможно, я  здесь  проживу  лишь  непродолжительное  время.  Это
зависит от нашего руководства. Понимаете?
   - Конечно, конечно, - господин Найтс все  прекрасно  понимал,  -  вы  еще
точно не знаете надолго ли к нам.
   - Совершенно верно, - сказал Росс.
   - Вам нужен дом с обстановкой или без?
   - Если можно, с обстановкой.
   - Правильно, - сказал Найтс, протягивая руку за папками, -  трудно  найти
немеблированные дома. Ну что же, сейчас у нас есть четыре дома.
   Он протянул г-ну Россу проспекты. Два дома оказались слишком  велики  для
коммерческого представителя, другие два были более приемлемыми.
   У г-на Найтса был час свободного времени, и они сразу же поехали смотреть
дома. Один из них идеально подошел. Это был маленький  аккуратный  кирпичный
домик на тихой улочке недалеко от Белстед-роуд.
   - Он принадлежит господину Джонсону, - сказал господин Найтс,  когда  они
подошли ближе, - Он инженер, уехал на год в Саудовскую Аравию,  поэтому  дом
сдается только на шесть месяцев.
   - Это мне подойдет, - согласился Росс.
   Это был дом номер 12 по Черрихейз  Клоуз.  Все  близлежащие  улицы  имели
названия, заканчивающиеся на "хейз", поэтому весь жилой  комплекс  назывался
просто "Хейз". Здесь были Брекенхейз, Горсхейз, Алмондхейз, Хиверхейз.
   Перед домом 12 на Черрихейз был небольшой газончик,  ограды  не  было.  С
одной стороны находился гараж. Петровский знал, что ему  потребуется  гараж.
Задний дворик был небольшой, отгорожен забором, в  него  можно  было  выйти,
через дверь крошечной кухни. На первом этаже была узкая прихожая. Дальше шла
лестница на второй этаж. Под лестницей помещался шкафчик  для  хозяйственных
принадлежностей.
   Прихожая вела в гостиную. Проход между лестницей и дверью в гостиную  вел
на кухню. Наверху располагались две спальни и совмещенный санузел.  В  целом
дом был ничем не примечателен, вокруг стояли такие же кирпичные "коробки", в
которых жили преимущественно молодые семьи, в которых глава семьи работал  в
коммерции или промышленности, а жена занималась  домом  и  одним  или  двумя
малышами. Это было место, которое мог  выбрать  мужчина,  ожидающий  приезда
жены и детей из Дорсета в конце учебного года, не привлекая к  себе  особого
внимания.
   - Я решил снять этот дом, - сказал он.
   - Тогда вернемся в офис и  уточним  некоторые  детали...  -  ответил  г-н
Найтс.
   Так как дом был меблированный, деталей оказалось немного. Необходимо было
подписать документ, подтверждающий факт аренды,  внести  залог  и  плату  за
месяц вперед. Г-н Росс предъявил  рекомендации  от  своих  работодателей  из
Женевы и попросил г-на Найтса позвонить в банк  в  Дорчестер  в  понедельник
утром, чтобы получить деньги по чеку, который он выписал. Г-н Найтс заверил,
что к утру понедельника он завершит все проверки с чеком  и  рекомендациями.
Росс улыбнулся. Все будет в порядке, он был в этом уверен.
 
*** 
 
   В то субботнее утро Алан Фокс  по  просьбе  своего  друга  сэра  Найджела
Ирвина тоже был в своем  офисе.  Сэр  Найджел  Ирвин  позвонил,  попросив  о
встрече, немедля направился в американское посольство. Вскоре  после  десяти
часов рыцаря английской короны провели по  парадной  лестнице  американского
посольства.
   Алан Фокс возглавлял резидентуру ЦРУ и знал Найджела Ирвина уже  двадцать
лет.
   - Боюсь, что мы столкнулись с небольшой проблемой, -  начал  сэр  Найджел
Ирвин, сев на стул. - Один из наших служащих  в  министерстве  обороны  снес
нам, как оказалось, тухлое яйцо.
   - О нет, Найджел, только не еще одна утечка, - забеспокоился Фокс.
   Извиняющимся тоном Ирвин сказал:
   - Боюсь, что так оно и есть. Нечто похожее на ваше дело Харпера.
   Алан Фокс поморщился. Удар достиг цели. В 1983  году  американцы  понесли
огромные потери. Обнаружилось, что работающий в Силикон-вэлли инженер продал
полякам  (а  значит,  и  русским)  большую  часть  секретной  информации  об
американских ракетных установках "Минитмен".
   Дело Харпера и предшествовавшее ему дело Бойса некоторым образом сравняло
счет между англичанами и американцами.
   Англичанам долгое время приходилось терпеть едкие  замечания  американцев
по поводу Филби, Бургесса и Маклина, не говоря уж о Блейке, Вассале,  Бланте
и Прайме, даже после стольких лет это оставалось позорным пятном  английских
спецслужб. Поэтому британцы чуть ли не воспряли духом, когда один за  другим
разразились скандалы с Бойсом и Харпером. По крайней мере и у  других  тоже,
оказывается, есть предатели!
   - Ух, - сказал Фокс. - Что всегда мне нравилось в тебе, Найджел, так  это
то, что ты не можешь спокойно смотреть на пояс без того,  чтобы  не  ударить
ниже его.
   Фокс славился в Лондоне своим острым языком. Он отличился довольно давно,
когда на собрании Объединенного разведывательного комитета сэр Энтони  Пламб
пожаловался на  неуклюжесть  аббревиатуры  комитета  -  ОРК.  Значит,  он  -
председатель ОРКа, а сокращенно его должность звучит как ПОРКа.
   - А как насчет, - растягивая слова, поинтересовался Фокс со своего  конца
стола, - Директора Единой Разведывательной Межвемодственной Организации?
   Сэр Энтони предпочел не именоваться ДЕРМО Уайтхолла и поэтому снял вопрос
с обсуждения.
   - О'кей, насколько плохи дела? - спросил Фокс.
   - Не так плохо, как могло бы быть, -  ответил  сэр  Найджел  и  рассказал
Фоксу. все от начала до конца. Американец с интересом придвинулся:
   - Вы хотите сказать,  его  в  самом  деле  удалось  уговорить?  Он  будет
передавать только то, что ему скажут?
   - Либо это, либо до конца жизни тюремная похлебка. Он постоянно будет под
наблюдением.   Разумеется,   у