собраний
любой секции МОФов зовется окопом, старший офицер - "старым быком". Усевшись
за телефоны, Престон и Вилджоен принялись обзванивать каждый "окоп"  в  ЮАР,
пытаясь найти тех, кто был в Сталаге 344.
   Это была изнурительная работа. Из 11  тысяч  военнопленных  этого  лагеря
большинство были  выходцами  из  Великобритании,  Канады,  Австралии,  Новой
Зеландии или США. Южноафриканцев были единицы. Многие  из  них  уже  умерли.
Вечером они сделали перерыв и вновь приступили к работе в понедельник утром.
Незадолго до  полудня  Вилджоену  повезло,  помощь  пришла  в  лице  бывшего
упаковщика мяса, ныне пенсионера, живущего в Кейптауне. Вилджоен, говоривший
с ним на африкаанс, прикрыл трубку рукой и прошептал:
   - Он говорит, что был в Сталаге 344. Трубку перехватил Престон.
   - Господин Андерсон? Моя  фамилия  Престон.  Я  провожу  исследование  по
Сталагу 344... Спасибо, очень любезно...  Вы,  кажется,  были  там?  Помните
Рождество 1944 года? Два молодых южноафриканских солдата  сбежали...  А,  вы
это припоминаете. Да, я уверен, что это было  ужасно...  Вы  не  помните  их
имен? Не с ними в бараке?  Нет,  конечно.  А  вы  не  помните  имя  старшего
южноафриканского  офицера?  Робертс?  А  имя?..   Пожалуйста,   постарайтесь
припомнить. Как? Уолли. Вы уверены? Большое спасибо.
   Престон положил трубку.
   - Уолли Робертс. Наверное, Уолтер  Робертс.  Надо  обратиться  в  военный
архив.
   Военный  архив  по  неизвестным  причинам  существует  при   министерстве
образования и расположен в подвале дома 20 по Визаджи-стрит в Претории.  Они
нашли там более сотни Робертсов, 19 из них с инициалом У., семеро  с  именем
Уолтер. Никто из них не подошел. Тогда они  посмотрели  всех  У.  Робертсов.
Опять безрезультатно. Престон приступил к  папкам,  начиная  с  А.  Робертс.
Через час его поиски увенчались успехом. Джеймс Уолтер Робертс был  офицером
во время второй мировой войны, взят в  плен  в  Тобруке,  был  в  лагерях  в
Северной Африке, Италии  и,  наконец,  в  восточной  Германии.  После  войны
остался в армии, дослужился до звания полковника и вышел в отставку  в  1972
году.
   - Будем надеяться, что он жив, - сказал Вилджоен.
   - Если он жив, то должен получать пенсию, - отозвался Престон. -  Идем  в
Отдел пенсионного обеспечения.
   Так они и сделали. Полковник в отставке Уолли Робертс жил в  Оранджвилле,
маленьком городке, расположенном среди озер и лесов в сотне миль  к  югу  от
Йоханнесбурга. Было уже темно, когда они  вышли  на  Визаджи-стрит.  Поездку
отложили до утра.
   Дверь аккуратного бунгало им открыла г-жа Робертс, она с тревогой изучала
удостоверение капитана Вилджоена.
   - Муж возле озера, кормит птиц, - сказала она и указала на тропинку.  Они
обнаружили старого вояку быстро. Он выпрямился, когда  увидел  удостоверение
Вилджоена; кивнул головой и приготовился слушать.
   Ему было за семьдесят, но военная выправка сохранилась: он был прям,  как
струна, ботинки начищены. Над верхней губой была  кисточка  седых  усов.  Он
мрачно выслушал вопрос Престона.
   - Конечно помню. Меня вызвали к немецкому коменданту,  он  был  чертовски
зол. Весь барак из-за этого лишили посылок. Молодые дураки; нас эвакуировали
на запад 22 января 1945 года, а в конце апреля освободили.
   - Вы помните их имена? - спросил Престон.
   - Разумеется. Я никогда не забываю имен. Оба были  молоды,  одного  звали
Марэ, другого - Брандт, Фрикки  Брандт.  Оба  африканеры,  оба  капралы.  Я,
правда, не помню номера их частей. Мы  все  там  носили  у  кого  что  было,
поэтому практически ни у кого не было нашивок своих воинских частей.
   Они  горячо  поблагодарили  его  и  вернулись  в   Преторию,   вновь   на
Визаджи-стрит. К сожалению, Брандт - очень распространенная  фамилия,  также
как  и  Бранд,  где  отсутствует  "т",  но  произношение  обеих  одинаковое.
Брандтов-Брантов были сотни.
   К ночи с помощью сотрудников  архива  они  нашли  шесть  капралов  Фрикки
Брандт, всех их уже не было в живых. Двое погибли во время боев  в  Северной
Африке, двое - в Италии, один - в  авиакатастрофе.  Они  взяли  личное  дело
шестого.
   Капитан Вилджоен изумленно смотрел на открытую папку.
   - Я не верю своим глазам, - тихо проговорил он, - кто мог такое сделать?
   - Кто знает? - ответил Престон. - Сделано это давно.
   Папка была совершенно пустой.
   - Очень жаль, - сказал Вилджоен, когда они  возвращались  с  Престоном  в
Бургерспарк, - похоже, мы потеряли нить.
   В тот же день вечером Престон  позвонил  из  своего  гостиничного  номера
полковнику Робертсу.
   - Извините, полковник, что опять вас побеспокоил. Вы не  помните,  был  у
капрала Брандта близкий  друг  или  приятель  в  бараке?  По  личному  опыту
армейской службы знаю, что друг бывает всегда.
   - Совершенно верно, так и бывает. Не могу сразу вспомнить. Я  подумаю  и,
если что-нибудь вспомню, позвоню вам с утра.
   Полковник позвонил, когда Престон завтракал.
   - Я вспомнил, - сказал он, - в бараках вмещалось по сто человек, мы  были
как сельди в бочке. Кто-то спал на  полу,  другим  приходилось  делить  одну
койку на двоих. Вот такие были условия.
   - Понимаю, - сказал Престон, - а что же Брандт?
   - Он делил койку с капралом Левинсоном из КДЛП.
   - Простите, как вы сказали?
   - Королевская Дурбанская легкая пехота, КДЛП. Левинсон был оттуда.
   На этот  раз  им  было  легче  искать  в  архиве.  Левинсон  -  не  такая
распространенная фамилия, к тому же имелось название  войсковой  части.  Они
нашли его личное дело через четверть часа. Макс Левинсон, родился в Дурбане,
в конце войны демобилизовался из армии, пенсии не получал, адрес не  указан.
Правда, они знали, что ему 65 лет.
   Престон  решил  проверить  телефонный  справочник  Дурбана,  а   Вилджоен
попросил дурбанскую  полицию  проверить  эту  фамилию  по  своей  картотеке.
Вилджоену повезло первому. В  полиции  оказались  две  квитанции  об  уплате
штрафа за нарушение правил уличного движения и адрес. Макс Левинсон содержал
небольшую гостиницу на  берегу  моря.  Вилджоен  позвонил  ему,  к  телефону
подошла г-жа Левинсон. Она подтвердила, что ее муж  был  в  Сталаге  344.  В
настоящий момент он на рыбалке.
   Они, надеясь на лучшее, прождали его до вечера. Говорил  с  ним  Престон.
Благодушный владелец гостиницы вернулся с удачной рыбалки.
   - Я помню Фрикки. Глупый, сбежал в лес. Я больше никогда о нем не слышал.
А что вас интересует?
   - Откуда он был? - спросил Престон.
   - Из Восточного Лондона, - не сомневаясь ни минуты, ответил Левинсон.
   - Из какой он семьи?
   - Он никогда об  этом  особо  не  распространялся,  -  ответил  Левинсон.
Разумеется, из семьи африканеров. Он прекрасно говорил на африкаанс, плохо -
по-английски. Из рабочей семьи. Да, припоминаю, он  говорил,  что  его  отец
стрелочник на железнодорожной станции.
   Престон попрощался с Левинсоном и повернулся к Вилджоену.
   - Восточный Лондон, - сказал он, - мы  сможем  туда  доехать  на  машине?
Вилджоен вздохнул.
   - Я бы не советовал, - пробурчал он, - Это в сотне  миль  отсюда.  У  нас
очень большая страна, господин Престон. Если вы  действительно  решили  туда
ехать, лучше лететь самолетом завтра. Я договорюсь, чтобы нас там  встретила
полицейская машина с шофером.
   - Только машина должна быть без  опознавательных  знаков,  -  предупредил
Престон, - а водитель в штатском.
 
*** 
 
   Хотя главное здание КГБ, расположенное на площади Дзержинского  в  центре
Москвы, само по себе велико, в нем не сможет разместиться даже часть  одного
из главных управлений, входящего в состав этой огромной организации. Поэтому
по Москве разбросано множество других зданий КГБ.
   Первое Главное управление находится в  Ясеневе  на  Московской  кольцевой
автодороге в  южной  части  города.  Управление  размещается  в  современном
семиэтажном здании  из  стекла  и  алюминия  в  форме  трехконечной  звезды,
напоминающей эмблему фирмы "Мерседес".
   Здание было построено финнами и предназначалось для Международного отдела
ЦК КПСС. Но когда оно было закончено, представителям ЦК оно не  понравилось;
им не хотелось покидать центр Москвы,  поэтому  здание  было  передано  ПГУ,
которому оно пришлось по вкусу, так как расположено на окраине города, вдали
от любопытных взоров.
   Сотрудники ПГУ живут по легенде даже в своей стране. А  поскольку  многие
из них выезжают за рубеж как "дипломаты", им меньше всего хочется, чтобы  их
заметил выходящими из здания ПГУ какой-нибудь назойливый турист с камерой  в
руках.
   В структуре ПГУ есть сверхсекретное Управление, расположенное отдельно от
всех не в Ясеневе. Это Управление С - политическая разведка. Его  сотрудники
не только не встречаются со своими коллегами из ПГУ,  они  даже  не  знакомы
между собой. Их занятия и тренировки проходят индивидуально, чтобы  избежать
лишних контактов.
   Все объясняется советской психологией: русские помешаны на секретности  и
страхе измены. Этот страх  отнюдь  не  изобретение  коммунистов,  он  уходит
корнями в далекое прошлое. Нелегалы Управления С - это мужчины, а  иногда  и
женщины, которых специально готовят  для  длительной  жизни  за  рубежом  по
тщательно проработанной легенде.
   Несмотря на это, нелегалов раскрывают и даже  перевербовывают.  Некоторые
сами вызываются на откровенность. Зная все это, ПГУ и Управление С стараются
сами сузить степень их информированности: нельзя предать то, чего не знаешь.
   Нелегалы живут в небольших квартирах в центре Москвы, проходят инструктаж
и обучение поодиночке. Чтобы  постоянно  держать  связь  с  ними,  начальник
Управления С работает на площади Дзержинского. Кабинет находится  на  шестом
этаже здания (тремя этажами выше кабинета председателя Чебрикова и  двумя  -
выше первых заместителей генералов Цинева и Крючкова).
   Днем в среду, восемнадцатого марта, в то время как  Престон  беседовал  с
Левинсоном, именно  в  этот  скромный  кабинет  вошли  двое  для  встречи  с
начальником, вся сознательная жизнь которого была отдана  тайному  шпионажу.
То, с чем пришли посетители, его не обрадовало.
   - Только один человек соответствует вашим требованиям, - неохотно ответил
он. - Он уникален.
   Один из посетителей - представитель ЦК - предъявил небольшую карточку.
   - В таком случае, товарищ генерал-майор,  вы  должны  освободить  его  от
текущей работы и направить по указанному здесь адресу.
   Начальник мрачно кивнул. Он знал этот адрес. Когда  посетители  ушли,  он
задумался о документе, который они ему предъявили. Документ был из ЦК,  хотя
на нем отсутствовали какие-либо пометки, у него не было никаких  сомнений  в
том, откуда исходит приказ. Он вздохнул с сожалением: трудно расставаться  с
одним из лучших воспитанников, замечательным агентом, но приказ есть приказ.
Он офицер, и оспаривать приказы ему не положено, тем более  этот.  Нажав  на
кнопку селекторной связи, он сказал:
   - Вызовите майора Валерия Петровского ко мне.
 
*** 
 
   Первый самолет из Йоханнесбурга прибыл в Восточный Лондон - четвертый  по
величине город в Южной Африке -  вовремя.  Он  приземлился  в  Бен  Ш„ман  -
небольшом аккуратном аэропорту, оформленном в бело-голубых тонах. В  главном
вестибюле их встретил водитель-полицейский в штатском и провел к "форду"  на
стоянке автомобилей.
   - Куда поедем, капитан? - спросил он. Вилджоен вопросительно взглянул  на
Престона.
   - В Управление железнодорожного транспорта, - ответил тот.
   Водитель кивнул, и они поехали  на  Флит-стрит.  По  одну  сторону  улицы
располагался вокзал, по  другую  -  старые  обшарпанные  одноэтажные  здания
администрации Управления.
   Магическое  удостоверение  Вилджоена  помогло  им   немедля   попасть   к
начальнику финансового отдела. Он выслушал Престона и сказал:
   - Да, мы платим пенсии всем бывшим работникам железной  дороги.  Кто  вас
интересует?
   - Брандт, - назвал Престон. - К  сожалению,  я  не  знаю  его  имени.  Он
работал стрелочником много лет назад.
   Начальник вызвал помощника, и все вместе они направились  по  обшарпанным
коридорам к картотеке. Помощник,  порывшись  в  бумагах,  достал  пенсионную
карточку.
   - Вот единственный Брандт, который здесь есть. Коос Брандт.
   - Его возраст? - поинтересовался Престон.
   - Шестьдесят три года, - ответил, взглянув на карточку, помощник. Престон
покачал головой. Если Фрикки Брандт ровесник Яну Марэ, а его  отец  примерно
на тридцать лет старше, значит, ему должно было быть за девяносто.
   - Человеку, которого я ищу, должно быть около девяноста лет, - сказал он.
   Директор и его помощники были непреклонны: среди пенсионеров других людей
по фамилии Брандт больше нет.
   - В  таком  случае  назовите  нам  трех  старейших  пенсионеров,  которые
получают пенсию у вас.
   - Картотека составлена в алфавитном порядке, а не в возрастном,  возразил
помощник.
   Вилджоен отвел начальника в сторону и  что-то  зашептал  ему  на  ухо  на
африкаанс. Сказанное возымело действие. Начальник выглядел потрясенным.
   - Займитесь этим, - велел он помощнику. - Выбери  всех,  кто  родился  до
1910 года. Мы подождем у меня в кабинете.
   Через час помощник подал им три пенсионные карточки.
   - Есть тут один, которому девяносто,  но  он  был  грузчиком,  другому  -
восемьдесят, он работал уборщиком. А этому  -  восемьдесят  один,  этот  был
стрелочником на сортировочной станции.
   Стрелочника звали Фоури, и он жил где-то в районе  Куигни.  Через  десять
минут они уже ехали  по  старому  району  Восточного  Лондона,  построенному
полвека назад. Некоторые убогие домики были подремонтированы, другие  так  и
стояли развалюхами - в них жили бедные рабочие семьи. У  Моор-стрит  до  них
донесся лязг из железнодорожных  мастерских  и  сортировочной  станции;  там
ремонтировали составы для перевозки грузов из доков Восточного Лондона через
Питермарицбург в  Трансвааль.  Дом  стрелочника  они  нашли  в  квартале  от
Моор-стрит.
   Дверь открыла пожилая негритянка с лицом, напоминающим  грецкий  орех,  и
забранными в пучок седыми волосами. Вилджоен обратился к ней  на  африкаанс.
Старуха указала рукой куда-то за  горизонт,  что-то  пробормотала  и  плотно
закрыла дверь.
   - Она говорит, что он в институте. Вы случайно не знаете, что она имеет в
виду? - спросил Вилджоен у водителя.
   -  Знаю,  сэр.  Старый  железнодорожный  институт,  сейчас  его  называют
Турнубулл  парк.  Он  находится   на   Патерсон-стрит.   Это   клуб   отдыха
железнодорожных рабочих.
   Клуб  оказался  большим  одноэтажным  зданием.   Перед   ним   находились
бетонированная автостоянка и три площадки для игры в  кегли.  Войдя  в  дом,
миновали множество бильярдных и телевизионных холлов и  оказались  в  шумном
баре.
   - Папаша Фоури? - переспросил бармен, -  Он  на  улице,  смотрит  игру  в
кегли.
   Они  нашли  старика  сидящим  на  солнышке  возле  одной  из  площадок  и
потягивающим пиво. Престон задал ему свой вопрос.
   Старик, прежде чем  ответить,  некоторое  время  разглядывал  пришельцев.
Затем кивнул и сказал:
   - Да, я помню Джо Брандта. Он умер много лет назад.
   - У него был сын Фредерик, Фрикки?
   - Совершенно верно. Молодой  человек,  вы  заставляете  меня  припоминать
такие давнишние события. Он был милым мальчиком, иногда приходил  к  нам  на
станцию после школы.  Джо  брал  его  в  поездки  на  локомотивах.  Отличное
развлечение для мальчика в те годы.
   - Это было в конце тридцатых годов? - спросил Престон.
   Старик кивнул.
   - Да, примерно в то время, после того, как Джо с семьей поселился здесь.
   - В 1943 году Фрикки ушел на войну, - сказал Престон.
   Папаша Фоури некоторое время смотрел на него слезящимися глазами, пытаясь
вспомнить события пятидесятилетней давности.
   - Да, так оно и было, - сказал он. - Он не вернулся домой. Джо  сообщили,
что он умер где-то в Германии. Это был удар для  Джо.  Он  обожал  мальчика,
строил на его счет большие планы. Он так  и  не  оправился  после  получения
телеграммы. Умер он в 1950 году, как я считаю, от  горя.  Жена  тоже  вскоре
умерла.
   - Вы только что сказали "после того, как Джо с семьей поселился здесь", -
напомнил Вилджоен. - Из какой части ЮАР они приехали?
   Папаша Фоури был озадачен.
   - Они были не из Южной Африки, - сказал он.
   - Они были африканерами? - повторил Вилджоен.
   - Кто вам это сказал?
   - Так нам сообщили в армии, - ответил Вилджоен. Старик улыбнулся.
   - Возможно, Фрикки выдавал себя в армии за африканера,  -  сказал  он.  -
Нет, они приехали из  Германии.  Иммигранты.  Где-то  в  середине  тридцатых
годов. Джо  до  конца  своих  дней  плохо  говорил  на  африкаанс.  Мальчик,
разумеется, говорил хорошо, изучал язык в школе.
   - А где хранятся данные на иммигрантов ЮАР?
   - Вместе с  другими  государственными  архивными  документами  в  подвале
здания правительства, - ответил Вилджоен.
   - Могут сотрудники архива сделать для меня проверку,  пока  мы  здесь?  -
поинтересовался Престон.
   - Разумеется. Позвоним из полицейского участка.
   Полицейский  участок  находился  на   Флит-стрит.   Он   располагался   в
трехэтажном здании из желтого кирпича, похожем на крепость, рядом с  манежем
Кафрских стрелков. Они позвонили, подали свою заявку и отправились  обедать,
лишив обеда архивариуса в Претории. К счастью, помог  компьютер.  Он  быстро
выдал номер нужной папки. По документам архивариус сделал краткую справку  и
послал ее телексом в Восточный Лондон.
   Телекс Престону и Вилджоеиу принесли, когда они допивали  кофе.  Вилджоен
его перевел.
   - Боже мой, - удивился он, - кто бы мог подумать? Престон  задумался.  Он
встал и подошел к другому столику, за которым сидел водитель.
   - В Восточном Лондоне есть синагога?
   - Да, сэр. На Парк-авеню, в двух минутах ходьбы отсюда.
 
*** 
 
   Синагога, с выкрашенными в белый цвет стенами и черным куполом, венчалась
звездой Давида. В четверг днем здесь никого не было, кроме негра-привратника
в старой армейской шинели и шерстяной шапочке. Он дал им адрес раввина Блюма
в пригороде Салбурна. В три часа они уже стояли у его двери.
   Он открыл дверь сам: рослый мужчина пятидесяти с  небольшим  лет,  седой,
бородатый. Одного взгляда было достаточно - он был слишком молод.
   Престон представился.
   - Не могли бы вы сказать, кто был раввином до вас?
   - Раввин Шапиро.
   - Жив он и где его найти?
   - Входите, - пригласил их Блюм.
   Он проводил их в дом, провел по коридору, в конце которого открыл  дверь,
В комнате перед камином сидел старик и пил кофе.
   - Дядя Соломон, к  тебе  пришли.  Через  час  Престон  вышел  из  дома  и
присоединился к сидящему в машине Вилджоену.
   - В аэропорт, - приказал Престон водителю и обратился к Вилджоену:
   - Вы можете организовать встречу с генералом Пьенааром завтра утром?
 
*** 
 
   Еще два человека в советских вооруженных силах были переведены  со  своих
постов на выполнение специального задания.
   В ста километрах к западу от Москвы, на повороте с Минского шоссе в  лесу
расположен центр РИЭС (разведка источников электромагнитных сигналов). Здесь
ловят радиосигналы  воинских  частей  стран  Варшавского  Договора  и  из-за
рубежа. Тут можно перехватить сообщения, передаваемые и получаемые далеко за
пределами советской границы.  Одно  подразделение  комплекса  изолировано  и
принадлежит исключительно КГБ.
   Офицер,   подключенный   к   выполнению   специального    задания,    был
радиооператором этого отделения.
   - Он - лучший из тех, кто у меня есть, -  пожаловался  начальник  в  чине
полковника своему заместителю, когда люди из ЦК  ушли.  -  Лучший  -  не  то
слово. Если ему дать соответствующую аппаратуру,  он  услышит,  как  таракан
чешет свою задницу в Калифорнии.
   Вторым отобранным был полковник Советской Армии. По  нашивкам  на  форме,
которые он, правда, редко носил, можно было  определить,  что  он  служит  в
артиллерии. Вообще-то он был больше  ученым,  чем  с