ледние полтора  месяца.
Их было  сотни:  члены  многочисленных  делегаций,  журналисты,  профсоюзные
функционеры, грузинский хор, ансамбль танца казаков, десять спортсменов и их
сопровождающие  и,  наконец,  группа  медиков,  прилетевшая  для  участия  в
конференции в Манчестере. И это были только русские.
   А были еще и свои британские туристы, вернувшиеся из России -  поклонники
искусства,  ездившие  в  Ленинград,  чтобы  насладиться  зрелищем   сокровищ
Эрмитажа, школьный хор,  выступавший  в  Киеве,  делегация  борцов  за  мир,
кормившая советскую прессу заявлениями  с  осуждением  политики  собственной
страны на пресс - конференциях в Москве и Харькове.
   В этот длинный список  не  вошли  экипажи  Аэрофлота,  которые  постоянно
летали туда и обратно, обеспечивая воздушное сообщение между двумя странами,
поэтому фамилия первого пилота Романова нигде не упоминалась.
   Не было упоминаний и о "датчанине", прилетевшем из Парижа в  Бирмингем  и
отправившемся восвояси из Манчестера.
   К среде Престону пришлось выбирать:  или  продолжить  изучение  досье  на
прибывших из СССР, или же расширить границы поиска, включив в него материалы
на всех приехавших из  Восточной  Европы  тоже  в  последние  60  дней.  Это
означало тысячи и тысячи прибытий. Он решил ограничиться  периодом  в  сорок
дней, но включить сюда все страны соцлагеря. Гора бумаг дошла ему  почти  до
пояса.
   Больше всего помогала таможня. У них были случаи конфискации  грузов,  но
речь шла о провозе беспошлинных товаров в объемах, превышавших установленные
лимиты. Ничего необычного конфисковано не  было.  Иммиграционная  служба  не
выявила  ни  одного  фальшивого  документа,  но  этого  следовало   ожидать.
Приезжающие  из  коммунистических  Стран  никогда   не   предъявляли   таких
замечательных  своей  нелепостью  образчиков  канцелярской  работы,  которые
встречаются  порой  у  граждан  стран  третьего  мира,  не  говоря   уже   о
просроченных паспортах.  В  этих  странах  паспорт  любого  отъезжающего  за
границу подвергается такой тщательной проверке, какая никому и не снилась на
Западе.
   - Наш способ не дает возможности проверить все сто процентов приезжающих,
- угрюмо констатировал Престон. - Ведь есть еще  торговые  моряки.  Их  суда
швартуются более  чем  в  двадцати  портах;  команды  рыболовных  траулеров,
ведущие лов у шотландского побережья; экипажи гражданских авиалиний  -  всех
их не досматривают; и те, кто пользуется дипломатическим иммунитетом.
   - Да, трудно, - согласился сэр Найджел.  -  Но  вы-то  хоть  знаете,  что
конкретно ищете?
   - Да, сэр. Я отправил одного из ваших парней в Олдермастон поговорить там
со специалистами по ядерному оружию. Этот полониевый диск можно использовать
во взрывном устройстве малой мощности, если вообще можно  говорить  о  малой
мощности атомной бомбы. Он подал сэру Найджелу список.
   - Неужели этого достаточно? - удивился тот.
   - Да. Я сам не предполагал, что нужно так  мало.  Все,  кроме  стержня  -
сердечника и стального  тампера,  можно  спрятать  где  угодно,  не  вызывая
никаких подозрений.
   - Хорошо, Джон, что вы намерены делать дальше?
   - Искать совпадения, сэр Найджел. Это  единственное,  что  мне  остается.
Совпадения в номерах паспортов, датах. Если они используют одного  или  двух
курьеров, то, значит, курьеры несколько раз въезжали и выезжали, разумеется,
через разные пункты на границе, но по одному паспорту. Если обнаружим  такую
схему, объявим розыск паспортов.
   Сэр Найджел поднялся.
   -  Продолжайте,  Джон.  Я  помогу  вам  любой  информацией,  которая  вам
понадобится. Будем молить бога, чтобы тот, с кем  мы  имеем  дело,  допустил
оплошность и использовал одного и того же курьера хотя бы дважды.
 
*** 
 
   Но майор Волков не оправдал  их  надежд.  Он  не  ошибался,  отправляя  в
назначенные дни в Британию все новых курьеров, имевших основной  и  запасной
варианты встреч с адресатом посылок. Ни одна из посылок не  проходила  через
резидентуру КГБ в советском посольстве в Лондоне.
   Нужно переправить  девять  посылок.  Для  этого  подготовлены  двенадцать
курьеров. Некоторые из них не были  профессионалами  -  разведчиками,  имели
безупречное прикрытие. И их поездки были спланированы за месяцы  или  недели
до этого, например, в случае с Личкой из Чехословакии. Майор Волков  главную
ставку делал на них.
   Чтобы  не  доставлять  лишних  забот  генерал  -  майору  Борисову  и  не
использовать людей его ведомства и  их  легенды,  Волков  решил  привлечь  к
перевозке посылок, кроме советских граждан, людей из  Восточной  Европы.  Он
обратился к коллегам трех стран восточного блока - чехословацкой СГБ,  СБ  -
службе госбезопасности Польши, но самые большие надежды возложил  на  помощь
Главного управления разведки Восточной Германии, всегда  готового  выполнить
любое задание без лишних вопросов.
   Помощь восточных немцев была особенно ценной.
   У них было одно значительное преимущество  из-за  того,  что  западные  и
восточные немцы единая нация, миллионы граждан ГДР перебрались на жительство
в Западную Германию, разведка ГДР из  своей  штаб  -  квартиры  в  Восточном
Берлине раскинула свою разветвленную  сеть  нелегальных  агентов  на  Западе
шире, чем любая другая аналогичная служба восточного блока.
   Волков  решил  использовать  курьерами  только  двоих  русских.  Они  шли
первыми. Он не мог предположить, что один из них окажется жертвой хулиганов.
Не знал он  и  того,  что  груза,  который  доставил  "матрос",  уже  нет  в
полицейском управлении Глазго, хотя трижды подстраховался и  в  силу  своего
характера, и по инструкциям.
   Остальные семь посылок повезут поляк, два чеха  (один  из  них  Личка)  и
четыре курьера из Восточной  Германии.  Десятого  курьера,  который  заменит
погибшего второго,  дадут  польские  коллеги.  Для  того,  чтобы  произвести
некоторые  изменения  в  конструкции  двух   автомашин,   он   воспользуется
мастерской в Брунсвике в Западной Германии,  которая  принадлежала  Главному
управлению разведки ГДР.
   Только двое русских и чех Личка выезжали из стран восточного блока; кроме
них, десятый курьер прилетит польской авиакомпанией ЛОТ.
   Волков сделал все, чтобы не допустить  повторений  схем  транспортировки,
которые пытался обнаружить сейчас Престон в своем бумажном море в Челси.
 
*** 
 
   Сэр Найджел Ирвин, как многие, кто работает в центре Лондона, по выходным
старался выбраться за город, чтобы подышать свежим воздухом. Всю неделю он и
леди Ирвин проводили в  столице,  а  на  субботы  и  воскресенья  уезжали  в
небольшой собственный дом в деревушке Лэнгтон Мэтрэверс на острове Пербек на
юго-востоке графства Дорсет.
   В то воскресенье "Си" надел твидовый пиджак, взял шляпу и толстую  трость
из ясеня  и  отправился  на  прогулку.  Он  выбрал  тропинку,  что  вела  по
прибрежным скалам над заливом Чепмэн у мыса Сент-Олбен.
   Был солнечный день, но дул холодный ветер, доносивший с  моря  серебряные
брызги. Они летели над головой будто на маленьких  легких  крылышках.  Ирвин
шел по тропинке в глубокой задумчивости, время  от  времени  останавливаясь,
чтобы взглянуть на белую пену Канала далеко внизу под ногами.
   Он размышлял о выводах, которые делал Престон в своем первом докладе, и о
словах Свитинга из Оксфорда. Что это  -  простое  совпадение?  Или  же  плод
буйного воображения государственного служащего и фантазии ученого?
   А если все это правда, то есть  ли  тут  связь  с  полониевым  диском  из
Ленинграда, столь неожиданно оказавшимся в полицейском управлении Глазго?
   Если же этот металлический диск и в самом деле представляет из себя то, о
чем говорил Уинн-Эванс, что все это значит? Значит ли  это,  что  кто-то  за
тысячи миль отсюда, за этим бурным морем,  действительно  пытается  нарушить
Четвертый Протокол?
   А если это и в самом деле так, то кто стоит за этим? Чебриков, Крючков из
КГБ? Нет, они никогда не осмелятся пойти на  такой  шаг  без  благословления
Генерального секретаря. Если  Генеральный  секретарь  решился  отдать  такой
приказ, то почему?
   Почему они не пользуются  дипломатической  почтой?  Это  удобнее,  проще,
безопаснее. Хотя, пожалуй, он знает ответ на последний вопрос.  Использовать
дипломатический  канал  -  это  значит  привлекать  к  операции   лондонскую
резидентуру КГБ. А  он,  Найджел,  лучше,  чем  Чебриков,  Крючков  или  сам
Генеральный секретарь, знал, что у британской  разведки  там  свой  человек,
агент по фамилии Андреев.
   Он допускал, что Генеральный секретарь имеет веские причины для серьезных
подозрений. Наверняка он знает о последних случаях переходов сотрудников КГБ
"в стан врага". Все свидетельствует о  том,  что  всеобщее  разочарование  в
России достигло таких масштабов, что затронуло даже государственную элиту.
   Кроме случаев измены, начавшихся в  70-е  и  участившихся  в  80-е  годы,
прокатилась волна выдворений советских дипломатов из стран  пребывания.  КГБ
приходилось прилагать отчаянные усилия для того, чтобы расширить сеть  своих
агентов. А высылка агентов, работающих под  крышей  посольств,  вела  к  еще
более серьезным последствиям,  разрушая  и  без  того  с  трудом  налаженную
агентурную сеть. Даже страны третьего мира, чьи правительства еще лет десять
назад плясали под советскую  дудку,  сегодня,  стремясь  к  самоутверждению,
стали   высылать   советских   дипломатов   за   поведение,   абсолютно   не
соответствующее их статусу.
   Да, есть все основания проводить крупную операцию  без  участия  КГБ.  Из
достоверного источника Найджел знал,  что  Генеральный  секретарь  буквально
зациклился на том, что  КГБ  кишит  агентами  западных  держав.  В  разведке
говорили, что на каждого, открыто перешедшего на сторону противника,  всегда
остается один, кто продолжает работать на него тайно.
   Итак, существует человек, который засылает в Британию  курьеров  с  очень
опасным грузом, чреватым такими последствиями, о которых сэр Найджел  боялся
и думать. Сэр Найджел  почти  не  сомневался,  что  этот  человек  выполняет
приказы другого человека, обладающего огромной властью  и  не  испытывающего
никакой любви к этому небольшому острову.
   - Тебе не найти их, Джон, - негромко сказал он  безразличному  ветру.  Ты
умен, но они хитрее. И у них на руках все козыри.
   Сэр Найджел был последним из могикан, последним из той вымирающей  породы
старых грандов, которых сегодня на всех этажах  власти  сменяли  новые  люди
совершенно другого типа. Этот  процесс  затронул  и  высший  государственный
аппарат,  ту  сферу,  в  которой  раньше  придавалось   особенное   значение
преемственности стиля руководства и типа руководителя.
   Сэр Найджел любовался Каналом, как и многие соотечественники до него.  Он
принял окончательное решение, хотя не был до конца убежден  в  существовании
реальной угрозы земле его предков. Он был уверен только  в  том,  что  такая
угроза возможна. Но и этого было достаточно.
 
*** 
 
   За десятки километров отсюда у небольшого портового городка Ньюхейвена  в
графстве Суссекс у берега смотрел на волны Канала другой человек.
   Это был мотоциклист в черном кожаном костюме. Его  шлем  лежал  на  седле
мотоцикла, стоящего рядом. День  был  воскресный,  по  берегу  прогуливались
родители с детьми. Человек ничем не привлекал их внимания.
   Он следил за тем, как из-за горизонта приближается к  английскому  берегу
паром, торопясь укрыться от стихии за портовым молом.
   "Корнуэй" из Дьеппа  причалит  к  берегу  через  полчаса.  На  его  борту
находится курьер номер пять.
   Действительно, курьер в этот момент стоял на носовой  палубе  и  смотрел,
как приближается британский берег. Он путешествовал без  машины,  поэтому  у
него был заказан билет на лондонский экспресс.
   В паспорте значилось имя Антона Желевского. Имя  было  настоящее.  Офицер
иммиграционной службы  отметил  про  себя,  что  паспорт  выдан  в  Западной
Германии, хотя в этом не было ничего необычного. У  сотен  западногерманских
граждан польские имена. Пассажира пропустили.
   На таможне проверили содержимое его чемодана  и  пакета  с  беспошлинными
товарами, купленными  тут  же  на  пароме:  бутылка  джина,  нераспечатанная
коробка сигар: все в  пределах  допустимого  количества.  Таможенник  кивком
показал ему, что он может проходить, а сам занялся следующим пассажиром.
   Желевский действительно купил коробку с  25  очень  хорошими  сигарами  в
беспошлинном магазине на борту "Корнуэй". Затем он пошел в туалет,  заперся,
аккуратно отлепил наклейки магазина "не облагается пошлиной" и  приклеил  их
на точно такую же коробку, которую вез с собой. Сигары из магазина  полетели
за борт.
   В лондонском экспрессе он сел в первый по счету вагон первого  класса  и,
заняв обусловленное место у окна, стал  ждать.  Когда  поезд  приближался  к
Льюису, дверь купе открылась и в проеме показался человек в  черном  кожаном
костюме. Он быстро оглядел купе и убедился, что немец был там один.
   - Этот поезд идет в Лондон? - спросил он по-английски без акцента.
   - По-моему, он делает остановку в Льюисе, - ответил Желевский.
   Человек протянул руку и  Желевский  дал  ему  плоскую  сигарную  коробку,
которую незнакомец тут же засунул  в  нагрудный  карман,  застегнул  молнию,
кивком поблагодарил и  вышел.  Когда  экспресс  отходил  от  станции  Льюис,
Желевский увидел его еще раз на платформе, где тот дожидался поезда  обратно
в Ньюхейвен.
   Поздно вечером сигарная коробка легла рядом с приемником, гипсовым лубком
и туфлями. Курьер номер пять доставил свой груз.
 
Глава 18 
 
   Сэр Найджел оказался прав. К четвергу, тридцатого апреля, когда уже  были
накоплены  горы  бумаги,  сошедшей  с  печатающего  устройства   компьютера,
повторных поездок граждан восточного блока в Великобританию  обнаружено  все
еще не было.
   Удалось лишь выяснить ряд погрешностей в оформлении  документов,  но  они
ничего не давали для расследования. Каждый такой паспорт  был  тщательнейшим
образом  проверен,  владелец  подвергнут   внимательному   обыску.   Никаких
результатов. В списке  паспортов,  чьим  владельцам  воспрещается  въезд  на
территорию Соединенного Королевства, появились еще три номера - два  из  них
принадлежали лицам  ранее  депортированным  из  страны  и  пытавшимся  вновь
вернуться в Великобританию, а один -  американцу,  замеченному  в  связях  с
игорным бизнесом и  контрабандной  торговлей  наркотиками.  Перед  отправкой
назад этих троих тоже тщательно обыскали, но никаких улик, подтверждающих их
связи с Москвой обнаружить не удалось.
   "Если они используют граждан западных стран или нелегалов с  безупречными
документами из тех, что не один год живут на Западе, мне их  ни  за  что  не
найти", - думал Престон.
   Сэр  Найджел  снова  обратился  к  своему  давнему  другу  сэру  Бернарду
Хеммингсу, чтобы заручиться поддержкой МИ-5 в расследовании.
   Он объяснил ему свою просьбу так:
   - У меня есть основания предполагать, что Москва попытается переправить к
нам в страну опытного разведчика в ближайшие несколько недель.  Вся  беда  в
том, Бернард, - говорил он, - что я не знаю, ни кто это  будет,  ни  как  он
выглядит, ни где он будет пересекать границу. Если бы ваши люди помогли  нам
на пограничных пунктах, мы были бы вам чрезвычайно признательны.
   Сэр Бернард распорядился, чтобы МИ-5, а также  остальные  государственные
службы,   включая   таможню,   иммиграционую   службу,   специальный   отдел
Скотленд-Ярда и портовую полицию,  усилили  бдительность  в  отношении  всех
иностранцев и немедленно  сообщали  обо  всех  попытках  избежать  процедуру
обычных формальностей при въезде в  страну  и  о  попытках  перевезти  через
границу странные или необычные грузы.
   Объяснение Найджела звучало вполне убедительно. Даже Брайан Харкорт-Смит,
на столе которого лежал  доклад  Престона  о  полониевом  диске,  не  связал
принятые меры с этим документом.
 
*** 
 
   Автофургон  прибыл  на  пароме  Кале-Дувр  1  мая.  За  рулем  машины   с
западногерманским номером был ее владелец Хельмут Дорн.  Документы  водителя
были в полном порядке. Он путешествовал вместе с женой Лизой и двумя детьми:
сыном Уве, белоголовым мальчиком лет пяти, и семилетней дочерью Бригиттой.
   Из зоны иммиграционного контроля фургон  покатился  к  зеленому  коридору
таможни, разрешавшему свободный проезд. Однако один из  таможенных  служащих
жестом  показал  водителю  остановиться.  Проверив  еще  раз  документы,  он
попросил разрешения осмотреть фургон. Герр Дорн подчинился.
   Внутри фургона играли дети. Как только туда вошел человек  в  форме,  они
прервали свою игру. Таможенник кивнул им и улыбнулся.  Дети  захихикали.  Он
огляделся - вокруг было чисто и прибрано.  Он  проверил  содержимое  шкафов.
Герр Дорн нервничал, но удивительно искусно скрывал свои чувства.
   В  шкафах  были  в  основном  обычные  пожитки,   необходимые   семье   в
туристической поездке: одежда,  кухонная  посуда  и  так  далее.  Таможенник
приподнял сиденья, под  которыми  были  устроены  дополнительные  ящики  для
багажа. Один из них предназначался для детских игрушек.  В  нем  лежали  две
куклы, плюшевый медвежонок и несколько  ярких  резиновых  мячей  с  кричащим
рисунком в виде аляповатых разноцветных кругов.
   Девочка, преодолевая застенчивость, нырнула в ящик и вытащила куклу.  Она
что-то  быстро  проговорила  по-немецки.  Таможенник  ничего  не  понял,  но
одобрительно кивнул и улыбнулся.
   - Да, малышка, очень красивая кукла, -  сказал  он,  затем  повернулся  к
герру Дорну, - все в порядке, сэр. Приятного отдыха.
   Вместе с вереницей других автомашин фургон выехал из пограничной  зоны  и
покатил по дороге на Дувр.
   - Слава богу, - с облегчением сказал герр Дорн жене, - мы проскочили.
   Она  отыскала  маршрут  на  карте.  Это  оказалось   несложно.   Основная
магистраль М20 на Лондон была выделена очень четко и найти ее не  составляло
никакого труда. Дорн  поглядывал  на  часы.  Он  немного  опаздывал,  но  по
инструкциям  он  ни  при  каких  обстоятельствах  не  имел  права  превышать
скорость.
   Они легко отыскали деревушку Чэринг, расположенную справа от шоссе.  Чуть
дальше на правой стороне дороги находился  кафетерий  "Хеппи  Инытер".  Дорн
свернул на стоянку и заглушил мотор. Его жена забрала детей и отправилась  в
кафе перекусить. Точно по инструкции  Дорн  поднял  капот  и  склонился  над
двигателем. Через несколько секунд он почувствовал, что кто-то остановился у
него за спиной. Он выпрямился. У фургона стоял молодой англичанин  в  черном
костюме для езды на мотоцикле.
   - Что, поломка? - спросил он.
   - Должно быть, карбюратор.
   - Нет. Наверное, это трамблер барахлит. Мотоциклист был явно недоволен.
   - Между прочим, вы опоздали.
   - Извините, но это паром задержался, а потом таможня. Посылка в машине.
   Войдя в фургон, мотоциклист достал из-за пазухи холщовую сумку,  а  Дорн,
кряхтя и обливаясь потом,  вынул  из  ящика  с  игрушками  один  из  детских
резиновых мячей.
   Мяч был около пятнадцати сантиметров в диаметре, но весил более  двадцати
килограммов. Все-таки уран 235 в два раза тяжелее свинца.
   Чтобы пронести сумку к мотоциклу в одной руке, делая вид будто она ничего
не весит, Валерию Петровскому пришлось собрать всю свою силу. На него  никто
не обратил никакого внимания. Дорн захлопнул капот и пошел к семье. Мотоцикл
с грузом в коробке на заднем сиденье взревел и умчался по дороге на Лондон к
Дартфордскому туннелю и дальше в Суффолк. Курьер  номер  шесть  свою  задачу
выполнил.
 
*** 
 
   4 мая Престон понял, что  он  в  тупике.  Он  потратил  три  недели,  но,
несмотря на все усилия, ничего не нашел, если не считать диска  из  полония,
да и тот попал к нему в руки по  чистой  случайности.  Он  знал,  невозможно
обыскивать каждого иностранца, прибывшего  в  страну.  Можно  лишь  просить,
чтобы  на  всех  граждан  восточного   блока,