ех,   которым   пришлось
остаться. Кроме штурмовиков, понадобятся еще три снайпера; двое  разместятся
в спальне Адрианов на втором этаже, а один - на холме за садом.
   Двор с задней стороны дома 12 в Черрихейз-клоуз прикроют двое из шестерки
Линдхерста.  Они  будут  при  полном  снаряжении,  но  поверх  его   наденут
гражданские плащи. Их доставят в полицейской машине в Брэкенхейз-клоуз.  Там
они выйдут и, не спрашивая разрешения у хозяина,  пройдут  через  палисадник
дома, находящегося позади объекта, а затем по боковому проходу между домом и
гаражом проникнут в сад.
   Здесь они снимут плащи, перепрыгнут через забор и займут позицию с тыла.
   - В саду может быть натянута леска, -  предупредил  Линдхерст,  вероятнее
всего, она у самого дома. Не подходите  близко.  По  сигналу  бросаете  одну
иммобилизующую гранату в окно спальни, другую - в окно кухни.  Затем  берете
на изготовку и ждете. Не стрелять в дом; Стив и ребята пойдут внутрь.
   Двое из "группы  тыла"  кивнули.  Капитан  Линдхерст  знал,  что  сам  он
принимать непосредственного участия в  операции  по  захвату  не  будет.  До
прикомандирования к спецотряду он был лейтенантом  Королевского  драгунского
полка.  Когда  он  через  год  вернется  в  свою  часть,  он  опять   станет
лейтенантом, хотя все  же  надеется  потом  вернуться  в  "полк"  командиром
батальона.
   Он также знал, что в нем действует свой неписаный  закон:  в  отличие  от
других родов войск здесь офицеры принимают  участие  в  боевых  действиях  в
пустыне или джунглях,  но  никогда  -  в  городе.  В  операциях  по  захвату
участвует только рядовой и сержантский состав.
   Линдхерст согласился с решением командира,  что  главные  силы  пойдут  с
улицы. К дому тихо подъедет фургон, откуда выйдут четверо десантников.  Двое
займутся  входной  дверью:  один  при  помощи  "вингмастера",  а  другой   -
трехкилограммовой кувалды и ножниц для резки железа, если они понадобятся.
   Как только удастся вышибить дверь, вперед пойдут Стив  Билбоу  и  капрал.
Двое, что занимались дверью, бросят свои  инструменты,  возьмут  автоматы  и
тоже войдут в дом, прикрывая первую пару.
   Оказавшись в холле,  Стив  быстро  проскочит  мимо  лестницы  к  двери  в
гостиную  налево.  Капрал  поспешит  наверх  в  первую  спальню.  Из  группы
поддержки (что раньше обеспечила вход) один пойдет за  капралом  наверх,  на
случай, если агент окажется в ванной, другой вместе со Стивом - в гостиную.
   Сигналом  для  двоих  в  тылу  за  домом  с   гранатами   послужит   залп
"вингмастера" по входной двери.  Когда  ребята  войдут  внутрь,  кто  бы  ни
находился в задних комнатах, будет уже едва держаться на  ногах,  размышляя,
что же ударило его.
   Престону, который изъявил  желание  вернуться  за  наблюдательный  пункт,
разрешили присутствовать на обсуждении деталей операции.
   Он уже знал, что спецотряд - единственное в Британских сухопутных войсках
подразделение, где разрешается иметь на вооружении любое  оружие  и  технику
иностранного   производства.   Для   ближнего   боя   в   "полку"    выбрали
короткоствольный автомат "Хаклер и Кох" калибра 9  миллиметров  производства
Западной Германии - очень легкий, простой в эксплуатации и крайне  надежный,
со складным прикладом.
   Обычно ХК носили на груди, на двух пружинных зажимах, заряженным и снятым
с предохранителя. Таким  образом,  руки  всегда  свободны  для  того,  чтобы
взломать дверь, влезть в окно или  бросить  гранату  с  парализующим  газом.
После этого одним рывком можно снять ХК с груди и открыть огонь.
   Что касается дверей, то, как показала практика,  гораздо  меньше  времени
уходит на то, чтобы снести  петли,  чем  взламывать  замок.  Для  этой  цели
предпочитали использовать пневматическое дробовое ружье с магазином  системы
Ремингтон Вингмастер, но вместо дроби его заряжали цельными пулями.
   Кроме этих игрушек, одному из "дверной  команды"  понадобятся  кувалда  и
ножницы для резки железа на случай, если  дверь,  уже  снятую  с  петель,  с
другой стороны все еще будут держать засов и цепочка. У них  также  с  собой
были гранаты, но для того, чтобы ослепить  противника  вспышкой  и  оглушить
взрывом, а не  убивать  его.  Ну  и,  наконец,  у  каждого  на  бедре  висел
автоматический  пистолет  Браунинг  калибра  9  миллиметров  с   тринадцатью
патронами в магазине.
   Главным в операции, подчеркнул Линдхерст, был фактор времени. Для  начала
атаки он выбрал 9.45 вечера, когда уже сгустятся сумерки.
   Он сам будет находиться в доме Адрианов через дорогу, ведя наблюдение  за
объектом и держа связь с фургоном, который  доставит  группу  захвата.  Если
вдруг на улице окажется какой-нибудь прохожий, он сможет задержать  водителя
фургона, пока не будет обеспечен беспрепятственный доступ  к  входной  двери
объекта. Полицейская машина, в которой приедут двое из команды,  находящейся
в саду, тоже будет держать с ним связь на той же  волне  и  доставит  их  на
место за девяносто секунд до того, как будет выбита дверь.
   У него была еще одна идея. Когда фургон будет на  подъезде,  он  позвонит
Россу из дома Адрианов.  Он  уже  знал,  что  во  всех  этих  домах  телефон
находится на столике в холле. Эта уловка позволит увести  советского  агента
как можно дальше от бомбы, где бы она  ни  находилась,  и  даст  возможность
нападающим сразу стрелять.
   Стрелять, как обычно, будут короткими очередями по два выстрела. Несмотря
на то, что ХК может выпустить все свои  тридцать  патронов  из  магазина  за
какие-нибудь  две  секунды,  десантники  даже   в   суматохе   операций   по
освобождению заложников ограничиваются короткими очередями по два  выстрела.
Такая "экономия" позволяет сохранить жизнь заложнику.
   Сразу же после операции захвата в Клоуз прибудет полиция, чтобы успокоить
толпу, которая неизбежно соберется из близлежащих домов. Перед  домом  будет
выставлен полицейский кордон,  пока  группа  захвата  будет  отходить  через
заднюю дверь, чтобы садами добраться до фургона, который будет ожидать их  в
Брэкенхейз-клоуз. Что касается  самого  дома,  то  им  займутся  гражданские
власти. Около пяти вечера того же дня в Ипсвич должны  были  приехать  шесть
специалистов из Олдермастона.
   В шесть Престон уехал со склада и вернулся на наблюдательный пост  в  дом
Адрианов, в который вошел через заднюю дверь.
   - Только что зажегся свет,  -  сообщил  Гарри  Буркиншоу,  когда  Престон
присоединился к нему в спальне наверху. Престон видел, что портьеры  в  доме
напротив спущены, но через них пробивает свет, его отблески виднелись  и  на
стеклянных панелях входной двери.
   - Уверен, что видел движение за тюлевыми занавесками  в  спальне  наверху
сразу после того, как ты ушел, - сказал  Барни,  -  Дело  было  сразу  после
обеда. Во всяком случае, он никуда не выходил.
   Престон вызвал Джинджера, тот подтвердил слова Гарри. Никакого движения в
задней половине дома.
   - Через пару часов начнет смеркаться, - сказал Джинджер по  радио,  резко
ухудшится видимость.
 
*** 
 
   Валерий Петровский спал  плохо,  часто  просыпаясь.  Около  часа  дня  он
проснулся окончательно, сел на постели и посмотрел на улицу  сквозь  тюлевую
занавеску. Минут через десять он заставил себя встать  с  постели,  пошел  в
ванную и принял душ.
   Затем он приготовил себе еду в кухне, часа в  два  поел  там  за  столом,
поглядывая  в  сад,  через  который  протянута  тонкая,   невидимая   леска,
прикрепленная с помощью небольшого блока к садовой изгороди и  задней  двери
дома.
   Леска петлей обвивала основание  пирамиды  из  пустых  консервных  банок.
Когда он уходил из дома, он ослаблял  натяжение,  когда  возвращался,  вновь
плотно натягивал ее. Пока еще ни разу никто не сваливал его пирамиду.
   День тянулся. Он был в напряжении, все чувства до предела обострены.  Это
естественно, если вспомнить, что хранилось в доме. Он пробовал читать, но не
смог  сосредоточиться.  Москва  приняла  его  сообщение,   вероятно,   часов
двенадцать назад. Он немного послушал музыку, которую передавали по радио, а
затем в шесть перешел в гостиную.
   Он  видел   отблески   яркого   вечернего   солнца   на   фасадах   домов
противоположной стороны улицы, его собственный дом выходил окнами на  восток
и сейчас был в тени. В гостиной сгущался сумрак. Как всегда, перед  тем  как
включить настольную лампу, он задвинул занавески, а потом, не зная, чем  еще
заняться, включил телевизор. Там шел предвыборный комментарий.
 
*** 
 
   В  "зоне   ожидания"   на   складе   напряжение   возрастало.   Последние
приготовления шли  в  фургоне,  который  повезет  группу  захвата.  Это  был
неприметный серый "фольксваген" с раздвижной боковой дверцей. Впереди  сядут
двое  десантников  в  гражданской  одежде,  не  задействованные  в  операции
захвата. Один из них поведет машину, а другой будет держать связь по радио с
капитаном Линдхерстом. Они проверяли и перепроверяли,  как  работают  рации,
другое необходимое снаряжение.
   До въезда  на  территорию  жилого  комплекса  фургон  будет  сопровождать
полицейская машина без опознавательных знаков; водитель выучил  расположение
домов в районе Хейз и знал, как отыскать  Черрихейз-клоуз.  Как  только  они
въедут в Хейз, их движение будет контролировать капитан со  своего  поста  у
окна. Кузов фургона выстелили пенополистиролом, чтобы не было  слышно  лязга
металла о металл.
   Участники группы захвата экипировались должным  образом.  Каждый  из  них
поверх нижнего белья надел черный комбинезон из  огнестойкого  материала.  В
последний момент будет надет черный шлем,  прикрывавший  голову  и  шею.  На
костюм надет бронежилет - легкий, изготовленный из кевлара фирмой  "Бристоль
Армор".  Под  бронежилеты  десантники  подложили  специальные   керамические
прокладки, чтобы еще больше обезопасить себя от выстрелов.
   Поверх всего они  надели  своеобразную  сбрую  для  того,  чтобы  на  ней
закрепить  орудия  штурма,  ХК,  гранаты  и  пистолеты.  Обуты  они  были  в
традиционные ботинки - высокие, до щиколотки, на толстой каучуковой подошве,
известные как десантные ботинки; их  цвет  можно  определить  только  словом
"грязные".
   Капитан Линдхерст переговорил с каждым перед отъездом, дольше других - со
своим заместителем Стивом Билбоу. По традиции никто из  них  не  желал  друг
другу удачи. Затем он отбыл на наблюдательный пост.
   В дом Адрианов он вошел около восьми. Престон чувствовал  физически,  как
от него исходит напряжение. В 8.30 зазвонил телефон. В это время в холле был
Барни, он и взял трубку. В тот день уже было несколько  телефонных  звонков.
Престон решил, что лучше отвечать на звонки, чем принимать нежданных гостей.
Каждому звонившему отвечали, что Адрианы уехали к матери, что по телефону  с
ним разговаривает маляр из бригады, которая делает ремонт в  гостиной.  Всех
удовлетворяло такое объяснение. Когда Барни поднял трубку, капитан Линдхерст
выходил из кухни с чашкой чая в руках.
   - Это вас, - позвал Барни и вернулся наверх.
   Начиная с  девяти  часов  напряжение  стало  нарастать.  Линдхерст  Долго
разговаривал по рации с "зоной ожидания", откуда в  9.15  выехали  к  району
Хейз серый фургон и сопровождающая его машина полиции.  В  9.33  обе  машины
были у поворота на Белстед-роуд, метров за двести до цели. Они  остановились
и стали ждать. В 9.41 из своего дома вышел мистер Армитедж,  чтобы  оставить
четыре бутылки для молочника. К ярости капитана он остановился в сгущающихся
сумерках осмотреть  свою  цветочную  клумбу  посередине  лужайки.  Затем  он
поздоровался с соседом через улицу.
   - Иди домой, старый дурак, - прошептал Линдхерст, стоя в центре  гостиной
и глядя через дорогу на огни за занавесками дома-цели.  В  9.42  полицейская
машина без опознавательных знаков была уже в районе Брэкенхейз. Через десять
секунд мистер Армитедж пожелал соседу доброй ночи и ушел в дом.
   В 9.43 серый  фургон  въехал  на  улицу  Горсхейз,  которая  вела  внутрь
поселка. Престон, стоявший в холле  рядом  с  телефоном,  слышал  переговоры
Линдхерста  с  его  водителем.  Фургон  медленно  и  неслышно  подъезжал   к
Черрихейз.
   Прохожих на  улицах  не  было.  Линдхерст  приказал  двоим,  прикрывающим
операцию с тыла, выйти из полицейской машины и начать продвижение.
   - Через пятнадцать  секунд  въезжаем  в  Черрихейз,  -  негромко  сообщил
напарник водителя фургона.
   - Притормозите, осталось тридцать секунд, - сказал  Линдхерст,  а  спустя
двадцать секунд приказал:
   - Въезжайте.
   Из-за угла выполз фургон.
   - Восемь секунд, - сказал Линдхерст в переговорное  устройство,  а  затем
грубым шепотом Престону:
   - Набирайте номер.
   Фургон проехал по улице мимо входной двери дома 12 и остановился напротив
клумбы мистера  Армитеджа.  Это  было  сделано  специально;  группа  захвата
намеревалась подойти к цели сбоку. Отъехала  хорошо  смазанная  дверь,  и  в
темноту в полной тишине вышли четыре человека в черном. Никто не  бежал,  не
топал ногами, ничего не выкрикивал хриплым голосом. В  отработанном  порядке
все спокойно пересекли лужайку мистера Армитеджа, обошли пикап мистера Росса
и оказались прямо у двери дома 12. Десантник с "вингмастером" отлично  знал,
с какой стороны расположены дверные петли. На ходу он поднял ружье к плечу и
аккуратно прицелился. Рядом с ним стоял другой с кувалдой наготове. За  ними
с автоматами - Стив и капрал...
 
*** 
 
   В  гостиной  майор  Валерий  Петровский  не   находил   себе   места   от
беспокойства. Он не мог сосредоточиться  на  телепередаче;  его  слух  ловил
каждый шорох - звон бутылок, которые кто-то  выставлял  на  улицу,  мяуканье
кота, тарахтенье мотоцикла где-то вдалеке, гудок  баржи,  входящей  в  устье
Оруэлл.
   В девять тридцать показали очередной  выпуск  последних  новостей,  опять
состоящий из интервью с министрами и теми, кто надеялся в скором будущем ими
стать.  В  раздражении  он  переключил  канал   на   Би-би-си-2,   где   шел
научно-популярный фильм о птицах. Он вздохнул. Все-таки это лучше политики.
   Не прошло и десяти минут, когда он  услышал,  что  сосед  Армитедж  вышел
выставить пустые молочные бутылки. Постоянно  одно  и  то  же  количество  и
всегда в это же время. Потом старый дурень заговорил с кем-то  через  улицу.
Неожиданно телепередача привлекла его внимание, он с изумлением уставился  в
экран. Журналистка разговаривала с долговязым мужчиной в плоской кепке о его
увлечении голубями. Он держал одного питомца перед  камерой  -  откормленную
птицу с характерной формой клюва и головы.
   Петровский сидел прямо. Не сводя глаз с птицы. Он  был  уверен,  что  уже
видел где-то такую.
   - Эта прекрасная птица - выставочный экземпляр?  -  допытывалась  молодая
журналистка. Она недавно начала  работать  на  телевидении  и  была  слишком
настойчивой, пытаясь выжать из интервью больше, чем оно могло дать.
   - Боже мой, нет, - сказал человек в кепке, - это уэсткотт.
   Петровский вдруг ясно вспомнил комнату в гостевых  апартаментах  на  даче
Генерального секретаря в Усове.
   - Нашел его на улице прошлой зимой, - сказал старый высохший  англичанин,
а птица поглядывала из клетки своими блестящими умными глазами.
   - Но таких птиц не встретишь в  городе...  -  предположила  репортерша  в
телевизоре.
   В этот момент в холле зазвонил телефон...
   Обычно он бы пошел взять трубку, вдруг это звонит сосед.  Странно  делать
вид, что тебя нет дома, когда в окнах горит свет. Но он  остался  на  месте,
продолжая смотреть на экран. Телефон звонил не  переставая.  Звонки  и  звук
телевизора заглушили мягкие шаги ботинок на каучуковой подошве по дорожке.
   - Хотелось бы надеяться, что  нет,  -  бодро  ответил  человек  в  кепке.
Уэсткотт - не "уличная" порода. Это одна из лучших пород  почтовых  голубей.
Этот красавчик всегда возвратится на ту голубятню, где вырос. Вот почему  их
еще называют почтовиками.
   Петровский,  рыча  от  ярости,  вскочил   со   стула.   Большой,   хорошо
пристрелянный пистолет "Сако", с которым он не расставался  с  тех  пор  как
ступил на британскую землю, был извлечен из-под подушки кресла. Он  произнес
только одно короткое слово по-русски. Его никто не слышал,  слово  это  было
"предатель".
   В этот момент раздался грохот и звон разбитого стекла входной двери,  два
оглушительных взрыва в задних комнатах  и  топот  ног  в  холле.  Петровский
рванулся к двери в комнату и выстрелил три раза. Из трех съемных стволов  на
Сако Триаче сейчас был установлен тот, у которого самый  крупный  калибр.  В
магазине было пять патронов. Он решил  израсходовать  три;  остальные  могли
понадобиться для себя самого Те три пули, которые он выпустил, прошли  через
тонкую фанерную перегородку двери и нашли свою цель в холле...
   Жители Черрихейз-клоуз будут рассказывать о событиях той  ночи  до  конца
жизни, но никто не сможет точно описать, как же все произошло.
   Грохот "вингмастера" заставил их всех подскочить.  Как  только  десантник
выстрелил, он тут же отступил в сторону, чтобы  пропустить  напарника.  Удар
кувалдой - замок, щеколда и  цепочка,  укрепленные  на  двери  с  внутренней
стороны, полетели в разные стороны. Затем он тоже отступил  в  сторону.  Оба
бросили свои инструменты и одним рывком взяли ХК наизготовку.
   Стив и капрал бросились внутрь через образовавшийся проем. Капрал  в  три
прыжка оказался наверху  лестницы,  по  пятам  за  ним  следовал  десантник,
который сбивал замок кувалдой. Стив  проскочил  мимо  звонящего  телефона  к
двери в гостиную, тут его сбило с ног. Три  пули,  выпущенные  Петровским  в
дверь холла, вонзились  в  него,  и  он  повалился  на  лестницу.  Десантник
выпустил две очереди по два выстрела, ногой  открыл  дверь  и,  кувырнувшись
через голову, оказался на корточках в середине комнаты.
   Когда раздался выстрел из "вингмастера", капитан Линдхерст открыл входную
дверь своего наблюдательного пункта и стал следить за происходящим.  Престон
стоял сзади. Капитан видел, как в освещенном холле заместитель командира его
группы двигался к двери в  гостиную,  как  его  отбросило  назад.  Линдхерст
двинулся вперед, Престон не отставал.
   Когда десантник, выпустивший две очереди, встал на ноги,  чтобы  оглядеть
лежащую без движения на ковре фигуру, в дверях появился  капитан  Линдхерст.
Он одним взглядом оценил обстановку, несмотря на пороховой дым.
   - Пойди, помоги Стиву в холле,  -  приказал  он.  Десантник  повиновался.
Человек на ковре зашевелился. Линдхерст выхватил браунинг из-под куртки.
   Он не промахнулся. Одна пуля вошла Петровскому в левое колено, вторая,  в
пах, а третья, в правое плечо. Его пистолет отлетел в другой конец  комнаты.
Петровский испытывал страшную боль, но он был жив. Он  попытался  ползти.  В
трех метрах от себя он видел серую сталь,  небольшую  плоскую  коробочку  на
дверце и  две  кнопки  -  желтую  и  красную.  Капитан  Линдхерст  аккуратно
прицелился и выстрелил.
   Джон Престон  метнулся  мимо  столь  стремительно,  что  толкнул  офицера
бедром. Он опустился на  колени  рядом  с  телом.  Человек  лежал  на  боку,
полчерепа у него снесло выстрелом.  Престон  склонился  к  лицу  умирающего.
Линдхерст все еще целился, но между ним и русским находился  работник  МИ-5.
Он сделал шаг в сторону, выверил прицел, а затем опустил свой браунинг.
   Престон поднялся. Стрелять было незачем.
   - Думаю, будет лучше, если специалисты из Олдермастона взглянут на это, -
сказал Линдхерст, указывая на стальной шкафчик в углу.
   - Он мне был нужен живым, - сказал Престон.
   - Извини, старик. Не получилось, - ответил капитан.
   В этот момент оба вздрогнули от громкого щелчка и голоса, раздавшегося из
буфета. Звук шел из большого радиоприемника, который  включился  по  сигналу
таймера. Голос сказал: "Добрый вечер. Говорит радио Москвы, отдел вещания на
английском  языке.  Сейчас  десять  часов.  Передаем  новости...  В  Тери...
Извините, в Тегеране сегодня..."
   Капитан