женные гектарами сосновых и березовых рощ.  Двадцать
четыре часа в сутки охрану здесь  несет  Девятое  управление  КГБ,  оберегая
покой и жизнь представителей власти.
   Филби знал, что каждый член Политбюро  имеет  четыре  личные  резиденции.
Одна - квартира на Кутузовском проспекте, которая, если владелец не попадает
в опалу, остается за его семьей навсегда, вторая - официальная резиденция на
Ленинских горах со всеми  удобствами  и  обслуживающим  персоналом,  которая
всегда прослушивается и редко используется, разве что для приема иностранных
гостей. Третья -  дача  к  западу  от  Москвы,  которую  можно  обстроить  и
обставить по собственному вкусу. И, наконец, четвертая - летняя резиденция в
Крыму на Черном море. Генеральный секретарь построил свою летнюю  резиденцию
в Кисловодске, на Кавказе, близ минерального источника для лечения желудка.
   Филби никогда не видел дачу Генерального  секретаря  в  Усово.  Это  было
длинное  низкое  каменное  здание  с  крышей,  крытой  "кровельной   жестью,
обстановка в нем напоминала квартиру на Кутузовском проспекте. В  доме  было
очень жарко, вдобавок в  просторной  гостиной,  где  их  принял  Генеральный
секретарь, горел камин.
   После  кратких  приветствий  Генеральный  секретарь  попросил  профессора
Крылова изложить соображения комитета "Альбион".
   - Понимаете, товарищ Генеральный секретарь,  мы  искали  способ  изменить
мнения, примерно десяти процентов  британских  избирателей  по  двум  важным
вопросам.  Во-первых,  поколебать  в  них  веру  в  нынешних  консерваторов.
Во-вторых, уверить их, что только лейбористское правительство  обеспечит  им
безопасность и достаток.
   Чтобы облегчить задачу, мы задали себе вопрос, нет ли какой-нибудь  одной
проблемы, которую можно поставить во  главу  угла  на  предстоящих  выборах.
После глубоких размышлений мы пришли к  выводу,  что  никакая  экономическая
проблема  -  будь  то  сокращение  рабочих  мест,  закрытие   фабрик,   рост
автоматизации производства или даже сокращение расходов на социальные  нужды
- не сможет стать ключевой.
   Мы считаем, что только одна неэкономическая проблема является и важной  и
животрепещущей для Великобритании и всей  Западной  Европы  -  это  проблема
ядерного разоружения. Эта проблема занимает умы, будоражит чувства миллионов
простых людей на Западе. По сути, это проблема массового страха,  именно  на
это надо делать ставку.
   - Какие  у  вас  конкретные  предложения?  -  мягко  спросил  Генеральный
секретарь.
   - Вы знаете,  товарищ  Генеральный  секретарь,  о  нашей  работе  в  этом
направлении. Не миллионы, а миллиарды рублей  уже  потрачены  на  то,  чтобы
через общественное движение за ядерное разоружение внушить европейцам мысль,
что всеобщее ядерное разоружение - гарантия мира. Наши скрытые  усилия  дали
значительный результат, но он ничтожен по сравнению с тем, что нам предстоит
теперь.
   Из четырех партий, участвующих в  следующих  выборах,  только  лейбористы
выступают за всеобщее и полное ядерное разоружение. Мы считаем, что  настало
время пустить в ход все - фонды, дезинформацию, пропаганду, чтобы  заставить
колеблющихся  избирателей  поверить,  будто,  голосуя  за  лейбористов,  они
голосуют за мир.
   Тишина, воцарившаяся в  ожидании  реакции  Генерального  секретаря,  была
почти осязаемой. Наконец он заговорил:
   - Те усилия, которые мы прилагали на протяжении восьми лет и о которых вы
говорили, принесли плоды?
   Профессор Крылов выглядел так, будто его поразила ракета "воздух-воздух".
Филби  уловил  настроение  Генерального   секретаря   и   покачал   головой.
Генеральный секретарь заметил этот жест и продолжил:
   - Восемь лет мы предпринимали огромные усилия с целью  подорвать  доверие
населения к правительству. Сейчас действительно все общественные движения за
разоружение контролируются левыми и так или иначе работают на нас.  Кампания
дала нам много агентов влияния. Но...
   Генеральный секретарь неожиданно ударил  ладонями  по  ручкам  инвалидной
коляски. Этот яростный  жест  у  хладнокровного  человека  поразил  четверых
слушателей.
   - Ничего не  изменилось,  -  выкрикнул  Генеральный  секретарь,  а  затем
продолжил ровным голосом. - Пять лет назад, четыре года назад  все  эксперты
ЦК, университетов, аналитических групп КГБ говорили  нам,  что  движения  за
ядерное  разоружение  столь  сильны,  что  могут   заставить   правительства
отказаться от размещения крылатых ракет и "Першингов". Мы поверили  этому  и
обманулись. На переговорах в Женеве мы заняли решительную позицию, веря, что
если мы продержимся, правительства Западной Европы "сдадутся перед огромными
мирными  демонстрантами,  которых  мы  тайно  "подкармливали",  и  откажутся
размещать ракеты "Першинг".  Но  они  их  разместили,  а  нам  пришлось  это
наблюдать.
   Филби кивнул. В 1983 году  он  крупно  рискнул,  написав  докладную,  где
утверждал, что движения за разоружение на Западе, несмотря на весь их шум  и
массовость, не смогут повлиять на результаты выборов  или  изменить  желания
правительства. Оказалось, что он был прав. Все  вышло  именно  так,  как  он
предполагал.
   - Наша неудача все еще отзывается болью  в  душе,  товарищи,  -  произнес
Генеральный секретарь. - А вы снова  мне  предлагаете  почти  то  же  самое.
Полковник Филби, каковы результаты последних опросов общественного мнения?
   - Не слишком обнадеживающие. Согласно последнему опросу  только  двадцать
процентов англичан - за  всеобщее  ядерное  разоружение.  А  среди  рабочих,
традиционно поддерживающих лейбористов, процент еще  ниже.  Факт  печальный,
рабочий класс Великобритании - самый консервативный в мире. Он же - и  самый
патриотичный.  Во  время  Фолклендского  кризиса   несгибаемые   профсоюзные
активисты, забыв о своих  извечных  претензиях  к  работодателям,  трудились
круглосуточно, чтобы подготовить военные корабли к отправке в  район  боевых
действий. Нам следует признать горькую  истину:  рабочие  Великобритании  не
связывают свои интересы ни с нами, ни с угрозой ядерной войны. И нет никаких
причин полагать, что сейчас они изменят своим традициям.
   - Я просил комитет рассмотреть вопрос  исходя  из  реальности,  -  сказал
Генеральный секретарь. - Идите, товарищи. Думайте. Нужны активные  действия,
порождающие небывалый массовый  страх,  о  котором  вы  говорили  и  который
заставит самых хладнокровных голосовать за то, чтобы убрать ядерное оружие с
территории их страны, то есть голосовать за лейбористов.
   Тогда все ушли. Генеральный встал и, опираясь на палку, медленно  подошел
к окну. Он смотрел на заснеженные березы. Когда он  пришел  к  власти  после
смерти своего предшественника, он решил, что должен выполнить пять задач  за
то время, что ему осталось в жизни.
   Он хотел, чтобы его  вспоминали  как  человека,  при  котором  увеличился
выпуск продовольствия, улучшилось его распределение; удвоилось  производство
потребительских товаров, повысилось их качество  благодаря  широкомасштабной
реконструкции на всех уровнях; исчезла коррупция, лишавшая страну  жизненных
сил, и, наконец, было достигнуто превосходство в военной силе и технике  над
любым противником. Через четыре года он понял,  что  не  смог  выполнить  ни
одной из поставленных задач.
   Он  стар  и  болен,  время  его  истекает.  Он  всегда   гордился   своим
прагматизмом и реализмом в рамках  строгих  законов  марксизма.  Но  даже  у
прагматиков есть мечты, а у стариков честолюбие. Его мечта была простой:  он
хотел добиться таких успехов, которых не добился никто. В ту холодную зимнюю
ночь он желал этого как никогда.
 
*** 
 
   В воскресенье Престон прошел мимо дома на Кланри-кард-гарденс.  Буркиншоу
был прав: это был один из пятиэтажных  домов  викторианской  эпохи,  который
когда-то прекрасно выглядел, а  теперь  обветшал.  Здесь  сдавали  крохотные
квартирки. Газончик перед входом  зарос  сорняками,  пять  ступенек  вели  к
входной двери с облупившейся краской. Еще одна лесенка вела в подвал. Сверху
виднелась  лишь  часть  двери,  ведущей  в  квартиру.  "Зачем  титулованному
чиновнику понадобилось посетить столь неприглядное место", -  снова  подумал
Престон.
   Где-то рядом, он знал, находится "топтун" с фотокамерой наготове.  Он  не
пытался его обнаружить, но знал, что за ним наблюдают. В понедельник утром в
журнале наблюдений он фигурировал  как  "ничем  не  примечательный  мужчина,
который прошел мимо  дома  в  11.21,  проявив  к  дому  некоторый  интерес".
"Спасибо и на этом", - подумал он.
   В понедельник утром он зашел в  местное  отделение  городского  совета  и
посмотрел список налогоплательщиков  с  этой  улицы.  У  дома,  который  его
интересовал, был только один владелец - Майкл 3. Мифсуд. Он  был  благодарен
за инициал "3", имена  с  этой  буквой  встречались  чрезвычайно  редко.  Он
связался с "топтуном" на Кланри-кард-гарденс, и тот по его заданию подошел к
входной двери и посмотрел на кнопки звонков с фамилиями внизу. М. Мифсуд жил
на первом этаже. Мифсуд, по всей видимости, сдавал  меблированные  квартиры,
иначе бы жильцы квартир сами платили налоги.
   В то же утро в Кройдоне он проверил Майкла 3. Мифсуда  на  компьютере  по
сводкам обо всех иммигрантах. Мифсуд  был  мальтийцем,  жил  в  Лондоне  уже
тридцать лет. За ним  ничего  не  числилось,  но  в  регистрационной  записи
пятнадцатилетней давности почему-то стоял  вопросительный  знак  без  всяких
пояснений. Компьютер в Скотленд-Ярде с данными о преступлениях объяснил его.
Мифсуда тогда чуть ли не выслали. Вместо этого он отсидел два  года  за  то,
что  жил  на  средства,  добытые  аморальным  путем.  После  обеда   Престон
встретился с Армстронгом в отделе финансов на Чарлз-стрит.
   - Завтра мне надо стать налоговым инспектором, - заявил Престон.
   Армстронг вздохнул.
   - Попробую устроить. Позвони мне в конце рабочего дня.
   Потом он пошел к юристам.
   - Можно попросить в специальном отделе ордер на обыск  по  этому  адресу?
Кроме того, мне в помощь нужен сержант специального отдела.
   МИ-5 не имеет права сама производить аресты.  Это  сделать  может  только
полицейский, за исключением чрезвычайных обстоятельств. Когда МИ-5 требуется
кого-то арестовать, они просят об этом специальный отдел.
   - Надеюсь, вы дверь ломать не будете? - с подозрением спросил юрист.
   - Разумеется, нет, - ответил Престон,  -  мы  дождемся  жильца  квартиры,
зайдем и произведем обыск. Возможно, придется арестовать его, все зависит от
результатов обыска. Для этого мне и нужен сержант.
   - Ладно, я свяжусь с нашим судьей. Завтра утром у тебя все будет.
   Около пяти  часов  вечера  того  же  дня  Престон  получил  удостоверение
налогового инспектора финансового управления. Армстронг дал ему  карточку  с
телефонным номером.
   - Если возникнет заминка, пусть  жилец  позвонит  по  этому  номеру.  Это
телефон финансового управления в Виллесден-Грин. Спросить г-на Чарнли. Он за
тебя поручится. Кстати, твоя фамилия - Брент.
   - Понятно, - кивнул Престон.
   Господина Майкла Мифсуда, с которым ему пришлось беседовать на  следующее
утро,  нельзя  было  назвать  приятным  человеком.   Небритый,   мрачный   и
недружелюбный он впустил Престона в неопрятную гостиную.
   - Что вы от меня хотите? - запротестовал Мифсуд. - Какой доход? Все,  что
я зарабатываю, я указываю в декларации.
   - Господин Мифсуд, уверяю вас, это обычная проверка. Сколько вы берете со
своих жильцов?
   - Мне нечего скрывать. Выясняйте все с  моим  бухгалтером,  -  вызывающим
тоном ответил Мифсуд.
   - Разумеется, я могу побеседовать с ним, если хотите, - сказал Престон. -
Но, уверяю вас, тут мы позаботимся о том, чтобы услуги бухгалтера  нам,  вам
дорого обошлись. Если с арендными платежами все в порядке, я просто  уйду  и
займусь проверкой кого-нибудь другого. Но если, не дай бог,  выяснится,  что
какая-то квартира сдана для неблаговидных  занятий,  все  будет  по-другому.
Лично меня интересуют только налоги, но я буду обязан сообщить полиции, если
здесь что-то будет не так. Вы знаете,  что  значит  жить  на  подозрительные
доходы?
   - Что вы имеете  в  виду?  -  запротестовал  Мифсуд.  -  Здесь  никто  не
зарабатывает нечестных денег. У меня хорошие жильцы. Они платят за аренду, я
плачу налоги. Вот и все.
   Говоря это, он слегка побледнел, но достал журналы  регистрации  арендных
платежей. Престон делал  вид,  что  его  интересует  все.  Он  отметил,  что
квартира в подвальном этаже сдана господину Дики за сорок фунтов  стерлингов
в неделю. За час он узнал все подробности. Мифсуд никогда  не  видел  жильца
квартиры в подвальном этаже, но тот регулярно,  как  по  часам,  платил  ему
наличными и у него было письмо с  просьбой  о  найме  квартиры  за  подписью
господина Дики. Престон, несмотря  на  протесты  Мифсуда,  забрал  письмо  с
собой. Ближе к обеду он передал его специалистам-графологам в  Скотленд-Ярде
вместе с образцами почерка и подписи сэра Ричарда Питерса. К концу  дня  ему
позвонили из Ярда и подтвердили, что почерк везде один  и  тот  же,  хотя  в
письме намеренно изменен.
   "Вот так, - подумал Престон, - значит Питерс снимает жилье. Для встреч со
связником?". Престон велел, чтобы  ему  немедленно  сообщили,  когда  Питерс
снова  появится  в  квартире.  За  квартирой  было  установлено   постоянное
наблюдение на случай, если там появится кто-то еще.
 
*** 
 
   Прошла среда. В четверг, выйдя из министерства, сэр Ричард Питерс  поймал
такси и отправился в район Бейсуотер. "Топтуны" немедленно вышли на связь  с
Престоном, который сидел  в  баре  на  Гордон-стрит.  Он,  в  свою  очередь,
позвонил в Скотленд-Ярд  и  вызвал  выделенного  ему  в  помощники  сержанта
специального отдела.
   - Встретимся на другой стороне улицы, езжай туда как можно  быстрее,  но,
пожалуйста, без шума.
   Все встретились  в  темноте  напротив  дома.  Престон  отпустил  такси  в
двухстах метрах от цели. Сержант специального отдела приехал на  машине  без
опознавательных знаков, которую шофер запарковал за  углом,  выключив  фары.
Сержант Ландер был молодым и "зеленым"; с  МИ-5  он  работал  первый  раз  и
волновался. Из темноты появился Гарри Буркиншоу.
   - Сколько он там уже находится, Гарри?
   - Пятьдесят пять минут, - ответил Буркиншоу.
   - Кто-нибудь к нему заходил?
   - Нет.
   Престон достал ордер на арест и показал его Ландеру.
   - Пошли.
   - Он может оказать яростное сопротивление, сэр? - поинтересовался Ландер.
   - Надеюсь, что нет, - ответил Престон.  -  Он  важный  чиновник,  человек
средних лет.
   Они перешли улицу и тихо зашли на газончик перед  домом.  За  занавесками
подвального этажа тускло горел свет. Молча  они  спустились  по  ступенькам.
Престон позвонил  в  дверь.  За  дверью  послышался  стук  каблуков,  и  она
открылась. В просвете стояла женщина. Когда она увидела двух мужчин,  улыбка
сползла с ее ярко накрашенных губ. Она попыталась закрыть дверь. Но  Ландер,
оттолкнув женщину, распахнул ее и вошел внутрь.
   Женщина была немолода, но  выглядела  неплохо.  Волнистые  черные  волосы
падали на плечи  и  оттеняли  сильно  накрашенное  лицо.  Глаза  были  густо
подведены тушью и тенями, на щеки были наложены румяна,  на  губах  -  яркая
помада. Прежде чем она запахнула  халат,  Престон  успел  разглядеть  черные
чулки и длинный, затянутый на поясе, лиф с красными тесемками.
   Взяв ее за локоть, он отвел ее в гостиную и усадил. Она  сидела,  опустив
голову и уставившись на ковер.  Они  сидели  молча,  пока  Ландер  обыскивал
квартиру. Он знал, что нарушители иногда прячутся под кроватями и в  шкафах.
Ландер хорошо поработал.  Через  десять  минут  он,  запыхавшись,  вышел  из
глубины квартиры.
   - Его нет, сэр. Наверное, он вышел  через  заднюю  дверь  и  через  забор
перелез на другую улицу.
   В этот момент раздался звонок у входной двери,
   - Ваши люди? - спросил Ландер у Престона. Престон покачал головой.
   - Один звонок - нет, - ответил он.
   Ландер пошел открывать дверь. Престон  услышал  проклятия  и  топот  ног.
Позже выяснилось, что в дверь позвонил  мужчина,  который,  увидев  Ландера,
пытался убежать. Люди Буркиншоу догнали его на верхней ступеньке лестницы  и
держали до тех пор, пока Ландер не застегнул на нем наручники.  После  этого
он затих, его отвели к полицейской машине.
   Престон сидел с женщиной и слышал как прекратились шум и возня.
   - Это не арест, - тихо сказал он. - Но, я думаю,  нам  следует  пройти  в
контору, не так ли?
   Женщина, выглядевшая теперь жалкой, кивнула.
   - Можно мне переодеться?
   - Неплохая идея, сэр Ричард, - сказал Престон.
   Через  час  арестованного  при  входе  водителя  грузовика  выпустили  из
полицейского участка в Пэддингтон Грин. Ему с его нетрадиционными "голубыми"
склонностями  посоветовали  впредь  не  слишком   доверять   объявлениям   с
предложениями  о  встрече,  публикуемым  в  некоторых  журналах   известного
содержания.
   Джон Престон отвез сэра Ричарда за город и  пробыл  с  ним  до  полуночи,
выслушав все, что тот мог ему сообщить, и вернулся в Лондон. Остаток ночи он
писал докладную записку. Копии докладной  записки  лежали  перед  каждым  из
членов комитета "Парагон", когда они встретились в 11 часов утра в  пятницу.
На лицах было замешательство и отвращение.
   "Черт возьми, - думал сэр Мартин Фленнери,  секретарь  кабинета,  сначала
Хэйман, затем Трестрейл, потом  Даннетт  и  теперь  вот  этот.  Неужели  эти
негодяи не могут держать свои ширинки застегнутыми?"
   - Совершенно ужасно, -  произнес  сэр  Губерт  Виллиерс  из  министерства
внутренних дел,
   - Я не думаю, что мы захотим иметь такого парня в нашем  министерстве,  -
сказал сэр Перри Джонс из министерства обороны.
   - Где он сейчас? - спросил сэр Энтони Пламб генерального директора  МИ-5,
который сидел рядом с Брайеном Харкорт-Смитом.
   - В одном из наших загородных домов, - ответил Бернард Хеммингс. - Он уже
позвонил в министерство, сказав, что звонит из своего коттеджа в Эденбридже,
что поскользнулся и сломал ногу, что на  ногу  наложили  гипс,  поэтому  две
недели его не будет на работе.
   - А мы не упустили из виду один момент? - тихо спросил сэр Найджел Ирвин,
шеф МИ-6. - При всех его необычных вкусах, действительно ли он тот, кого  мы
ищем, и через него ли идет утечка информации?
   Брайен Харкорт-Смит откашлялся:
   - Допрос еще только начался, джентльмены, - сказал он. - Но  похоже,  что
это именно он. Его легко завербовать путем шантажа.
   -  Время  нас  сильно  поджимает,  -  добавил  сэр  Патрик  Стрикленд  из
министерства иностранных дел. - Нам еще предстоит оценить нанесенный ущерб и
решить, что и когда мы скажем нашим союзникам.
   - Мы могли бы... ускорить допросы, - предложил Харкорт-Смит. Думаю, можно
получить ответ в течение суток.
   Наступила напряженная тишина. Всем была неприятна мысль, что одного из их
коллег, чтобы он там  не  сделал,  подвергнут  "интенсивному"  допросу.  Сэр
Мартин Флэннери почувствовал тошноту.  Он  испытывал  глубокую  неприязнь  к
любой форме насилия.
   - Это ведь не обязательно на данном этапе? - спросил он.
   Сэр Найджел Ирвин поднял голову, оторвавшись от докладной записки:
   - Бернард, этот Престон - офицер, ведущий расследование, - очень толковый
человек.
   - Совершенно верно, - подтвердил сэр Бернард Хеммингс.
   - Я тут подумал, - продолжил Ирвин неуверенно,  -  он  провел  достаточно
времени с Питерсом сразу после ареста на Бейуотер.  Комитету  будет  полезно
заслушать его.
   - Он мне доложил все лично сегодня утром, - быстро вставил  Харкорт-Смит.
- Уверен, что смогу ответить на все вопросы относительно происшедшего.
   Шеф "шестерки" рассыпался в извинениях.
   - Мой дорогой Брайан, я в этом ни минуты  не  сомневался,  -  сказал  он.
Просто понимаешь... иногда впечатление от допроса трудно изложить на бумаге.
Я не знаю мнения комитета, но нам придется решать, что делать дальше. Думаю,
будет полезно