ломата советского посольства. Он контролировал Прайма в течение следующих
трех лет вплоть до 1971 года, когда был отозван в Москву. Он передал  Прайма
своему преемнику. Карпов был повышен в звании до майора, вернулся  в  Третий
отдел. Оттуда он следил за работой Прайма до середины семидесятых.
   В  1977  году  Прайм  ушел   из   Главного   управления   государственных
коммуникаций.  Англичане  пронюхали,  что  где-то  была  утечка  информации,
повсюду сновали их ищейки. В 1978 году Карпов вернулся в Лондон, в этот  раз
он возглавил резидентуру уже в чине полковника. Прайм, уйдя  из  управления,
оставался агентом КГБ. Карпов предупредил его о необходимости быть как можно
осторожней. Ни у кого не было ни малейших подозрений о том, чем он занимался
в период до 1977 года. Сейчас только сам Прайм мог навредить себе.
   "Он был бы сейчас на свободе, если бы держал свои грязные  руки  подальше
от  маленьких  девочек",  -  зло  подумал  Карпов.  Он  давно  знал  о   его
нравственной небезупречности и боялся, что  разврат  не  доведет  Прайма  до
добра. Так и случилось: им заинтересовалась полиция, а он от страха сознался
во всем, за что и получил тридцать пять лет тюрьмы по обвинению в шпионаже.
   Но в Лондоне его ждала новая удача, которая компенсировала  разочарование
от провала Прайма. На дипломатическом приеме в 1980 году Карпова представили
чиновнику министерства обороны Великобритании. Человек, не  расслышав  имени
Карпова, принял его за британца, и только после нескольких  минут  вежливого
разговора он догадался, что перед ним  русский.  Когда  он  понял  это,  его
отношение к собеседнику резко изменилось. За  его  резкостью  и  холодностью
Карпов различил внутреннее отвращение к  нему  как  к  коммунисту  и  как  к
русскому.
   Это обстоятельство не расстроило его, а заинтриговало. Он узнал, что  его
собеседника  зовут  Джордж  Беренсон,  он  ярый  антикоммунист  и  поклонник
апартеида в ЮАР. Карпов решил использовать Беренсона для вербовки "под чужим
флагом".
   В мае 1981 года он вернулся в  Москву,  возглавил  Третий  отдел  и  стал
интересоваться  просоветски  настроенными  гражданами  ЮАР.  Управление  "С"
сообщило, что у них есть на примете два  человека:  одного,  офицера,  звали
Герхард, он служил в  южноафриканском  морском  флоте,  другого,  дипломата,
звали Марэ. Марэ только что вернулся в Преторию  после  трех  лет  работы  в
Бонне.
   Весной 1983 года,  когда  Карпов  получил  звание  генерал-майора  и  был
назначен главой  управления,  контролирующего  Марэ,  он  дал  южноафриканцу
команду просить о на значении в Лондон в качестве  своего  последнего  места
службы. В 1984 году разрешение  было  получено.  Карпов  прилетел  в  Париж,
соблюдая глубокую конспирацию, чтобы лично проинструктировать Марэ, которому
предстояло работать с Джорджем Беренсоном, и попытаться завербовать  его  от
имени спецслужбы ЮАР.
   В феврале 1985 года после смерти Кирпиченко Карпов  занял  свой  нынешний
пост, а месяц спустя, в марте, Марэ прислал сообщение, что Беренсон "попался
на крючок". В том же месяце в центр поступила  первая  партия  материала  от
Беренсона, это был материал  высшей  пробы.  С  того  времени  Карпов  лично
руководил операцией "Марэ-Беренсон". За два года он дважды встречался с Марэ
в Европе, подбадривая и воодушевляя его. В тот вечерний  час  курьер  привез
последнюю часть материала Беренсона, отправленную Марэ через резидентуру КГБ
в Копенгагене.
   Время, проведенное в Лондоне с 1978 по 1981 год, принесло и другую удачу.
Кроме Прайма и Беренсона, числившимися под кодовыми  именами  соответственно
как Найтсбридж и Хемпстед, появился Челси...
   Он уважал Челси настолько,  насколько  презирал  Беренсона  и  Прайма.  В
отличие от этих двоих Челси был не агентом, а  другом,  и  занимал  довольно
высокое положение у себя в стране, как и Карпов, был прагматиком,  человеком
реальности. Карпов всегда удивлялся западным журналистам,  которые  считают,
что разведчики  живут  в  каком-то  фантастическом  мире.  Для  него  такими
мечтателями всегда были политики, живущие мифами, рожденными собственной  же
пропагандой.
   Офицеры разведки, полагал он, могут ходить  по  темным  улицам,  лгать  и
обманывать, чтобы выполнить свою миссию,  но  как  только  они  забредают  в
царство фантазии, что нередко случалось  с  агентами  ЦРУ,  они  обязательно
попадают в переделку.
   Челси дважды намекал ему, что, если СССР  не  изменит  свой  курс,  может
случиться  ужасная  заварушка.  Дважды  он   был   прав.   Карпов,   умевший
предупреждать своих людей о предстоящей опасности, пользовался у них большим
доверием. Его прогнозы всегда подтверждались.
   Он остановился и заставил себя вернуться к конкретной реальности. Борисов
прав: не кто иной, как сам Генеральный секретарь  разрабатывал  свою  личную
операцию прямо под носом у него,  Карпова.  КГБ  из  нее  был  исключен.  Он
почувствовал тревогу. Старик не был профессиональным  разведчиком,  несмотря
на то, что руководил КГБ в  течение  многих  лет.  Он,  Карпов,  оказался  в
подвешенном состоянии, жизненно ему необходимо выяснить, что  же  происходит
на самом деле. Действовать надо осторожно. Очень осторожно.
   Он посмотрел на часы - половина двенадцатого, -  помахал  шоферу,  сел  в
подъехавшую машину и отправился домой, в Москву.
 
*** 
 
   Барри Бэнкс прибыл в Главное управление секретной  службы  в  понедельник
без десяти девять. Сентинел Хаус - большое квадратное  и  ужасно  безвкусное
здание на южном берегу Темзы - правительство арендовало  у  Совета  Большого
Лондона. Лифты  здесь  часто  ломаются,  а  на  нижних  этажах  отваливаются
керамические плитки мозаики.
   Бэнкс предъявил пропуск и прошел сразу наверх. Шеф встретил его  в  своей
обычной манере - сердечно и прямодушно.
   - Ты случайно не знаешь парня по имени Джон Престон из  МИ-5?  -  спросил
"Си".
   - Да, сэр, знаю. Но не очень хорошо. Встречаемся с ним иногда в  баре  на
Гордон-стрит, когда я туда захожу.
   - Барри, а он что, возглавляет группу С-1(А)?
   - Нет, на прошлой неделе его перевели в С-5(С).
   - Правда? Удивлен. Я слышал, он неплохо работал там, в С-1(А).
   Сэр Найджел не  считал  нужным  посвящать  Бэнкса  в  то,  что  знаком  с
Престоном по заседаниям комитета, что использовал  его  как  своего  личного
агента в ЮАР. Бэнкс ничего не знал о деле Беренсона, ему и не следовало  это
знать. В свою очередь, Бэнксу было очень интересно узнать, что замыслил шеф.
Насколько он знал, Престон не имел ничего общего с МИ-6.
   - Я тоже удивлен. Фактически он проработал в С-1 всего несколько  недель.
А до нового года он возглавлял группу  F-1.  Видимо,  он  совершил  какой-то
проступок, огорчивший сэра Бернарда или скорее всего Брайана  Харкорт-Смита,
который и начал перебрасывать его по этажам.
   Да, подумал про  себя  сэр  Найджел,  огорчил  он  Харкорт-Смита.  Что-то
подозревал? Почему? А вслух спросил:
   - Ты не знаешь, чем он досадил Харкорт-Смиту?
   - Я слышал кое-что, сэр, от Престона. Но он рассказывал не мне, я  просто
был неподалеку. Это было в баре на Гордон-стрит две  недели  назад.  Он  был
очень расстроен. Он потратил немало времени на  доклад,  который  представил
начальству  перед  Рождеством,  полагая,  что  он   его   заинтересует,   но
Харкорт-Смит положил его под сукно.
   - Гм, F-1... Они занимаются ультралевыми группировками? Послушай,  Барри,
помоги мне. Только тихо. Узнай, пожалуйста, архивный номер  доклада,  возьми
его из архива и принеси мне, лично мне. Хорошо?
   Около  десяти  Бэнкс  был  уже  на  улице  и  шагал  по   направлению   к
Чарльз-стрит.
 
*** 
 
   После завтрака первый пилот Романов проверил часы - 9 часов 29 минут -  и
отправился в мужской туалет. Он побывал там заранее и осмотрел нужную кабину
- вторую с края. Дверь последней кабинки уже была закрыта. Он занял соседнюю
и тоже закрыл дверь.
   Ровно в 9.30 он положил на  пол  под  перегородку  маленькую  карточку  с
написанными цифрами. Человек из соседней кабинки забрал карточку, написал на
ней что-то и снова положил ее на пол. Романов поднял ее. На обратной стороне
были написаны шесть цифр, которые он ожидал увидеть.
   Опознание произошло. Он положил транзистор на пол,  человек  из  соседней
кабинки забрал его. Снаружи было слышно, как кто-то  пользовался  писсуаром.
Романов спустил воду, вышел из кабинки и направился к раковине. Он мыл  руки
до тех пор, пока не вышел человек из второй кабинки. Романов  последовал  за
ним. Микроавтобус, который должен был доставить летчиков в Хитроу, стоял уже
у  подъезда.  Никто  из   экипажа   не   заметил   отсутствия   у   товарища
радиоприемника. Очевидно, приемник где-то  в  багаже...  Курьер  номер  один
выполнил свое задание.
 
*** 
 
   Барри Бэнкс  позвонил  сэру  Найджелу  по  защищенному  от  прослушивания
телефону около часа дня.
   - Все очень странно, сэр Найджел, - сказал он. - Я узнал  архивный  номер
доклада и пошел в архив. Клерк,  который  работает  там,  сообщил  мне,  что
докладу решено не давать ход. Но доклада нет на месте.
   - Нет на месте?
   - Да. Его выдали.
   - Кому?
   - Некоему Свонтону. Я его знаю. Самое странное в том, что  он  занимается
финансами. Я спросил доклад у него. Как это ни странно, но он  отказал  мне,
мотивируя тем, что еще не закончил работу. А  клерк  в  архиве  сказал,  что
Свонтон держит доклад больше трех недель. До этого доклад был у кого-то еще.
   - У какого-нибудь уборщика туалетов?
   - Почти. У сотрудника административного отдела.
   Сэр Найджел на секунду задумался. Лучший способ не дать ход докладу - это
передавать его из рук в руки своим  людям,  не  давая  заинтересованным.  Он
почти не сомневался, что Свонтон был одним из молодых протеже Харкорт-Смита.
   - Барри, найди мне домашний адрес Престона. Встретимся у меня в пять.
 
*** 
 
   Генерал Карпов сидел за своим рабочим столом в Ясеневе, потирая  затекшую
шею. Он совсем не отдохнул. Почти всю ночь он пролежал с  открытыми  глазами
рядом со своей спящей женой. На рассвете он подытожил свои раздумья, а  днем
на работе еще более укрепился в своих выводах.
   Именно Генеральный секретарь  стоит  за  этой  таинственной  операцией  в
Британии, хотя совершенно не знает этой страны, несмотря на некоторое знание
языка. Значит, он пользуется советами того, кто  ее  знает.  Таких  много  в
МИДе, в Международном отделе ЦК, в ГРУ и КГБ. Но почему он исключил  КГБ,  а
не остальных?
   Итак, у него есть личный советник. Чем  больше  он  думал  об  этом,  тем
больше мрачнел. Много лет назад, когда он был молод и  только  начинал  свою
службу, он обожал Филби. Они все обожали его. С течением лет авторитет Филби
неуклонно катился вниз. Английский перебежчик пил, превращаясь в  развалину.
К тому же Филби и близко не подпускали к секретным документам с 1951 года.
   Он покинул Британию в  1955-м,  жил  в  Бейруте,  со  дня  окончательного
перехода на советскую сторону в 1963 году никогда больше не бывал на Западе.
Двадцать четыре года прошло. Карпов считал, что  теперь  он  знает  Британию
лучше, чем Филби.
   И еще один факт. Когда Генеральный секретарь был еще  председателем  КГБ,
Филби произвел на него большое впечатление своими джентльменскими  манерами,
нелюбовью к современности с ее музыкой, мотоциклами и джинсами. По сути, его
вкусы совпали со вкусами Генерального секретаря. Несколько раз, Карпов знал,
Генеральный секретарь прибегал к услугам Филби, чтобы перепроверить точность
сведений, поступавших из ПГУ. А почему сейчас он не мог  обратиться  к  нему
же?
   В досье на Филби у Карпова была информация, что однажды, только один раз,
Филби проговорился. Ему хотелось вернуться  домой.  Уже  поэтому  Карпов  не
доверял ему. Ни на грамм. Он вспомнил  его  смеющееся  морщинистое  лицо  на
торжественном ужине по случаю Нового года. Что он сказал тогда? Что-то вроде
того, что его отдел переоценивает политическую стабильность Англии.
   Все эти разрозненные  мысли  надо  было  собрать  воедино.  Карпов  решил
выяснить все, что касалось мистера Гарольда Адриана Рассела Филби. Он  знал,
что для такой проверки он фигура  очень  заметная.  Все  видят,  куда  пошел
начальник,  зачем  интересуется  архивом,  кому  звонит.   Нужно   проверять
неофициально, тайно и умело -  противостоять  Генеральному  секретарю  очень
опасно.
 
*** 
 
   Джон Престон был в ста ярдах от своего подъезда, когда его окликнули.  Он
обернулся и увидел Барри Бэнкса, пересекающего улицу.
   - Привет, Барри, мир тесен. Что ты тут делаешь?
   Он знал, что этот человек из К-7 жил в  северной  части  района  Хайгейт.
Очевидно, идет на концерт в Альберт-холл, здесь недалеко.
   - Я вообще-то жду тебя, - сказал Бэнкс, дружески улыбнувшись. - Послушай,
один мой коллега хочет с тобой встретиться. Не возражаешь?
   Престон был заинтригован, но без излишней заинтригованности. Он знал, что
Барри работал в  "шестерке",  и  не  мог  себе  представить,  кто  же  хотел
встретиться с ним.  Они  прошли  немного  вперед.  Бэнкс  остановился  возле
"форда", открыл заднюю дверцу и жестом пригласил Престона.
   - Добрый вечер, Джон. Не возражаешь, если мы перекинемся парой слов?
   В удивлении Престон сел в машину рядом с человеком в пальто. Бэнкс закрыл
дверцу и побрел прочь.
   - Понимаю, это выглядит странно - встречаться таким образом. Но  мы  ведь
не хотим лишнего шума, не так ли? Я  хочу  поблагодарить  тебя  за  отличную
работу в Южной Африке. Это первоклассная работа! Генри Пьенаар  потрясен.  Я
тоже.
   - Спасибо, сэр Найджел.
   Чего хочет этот старый хитрый лис? Он пришел сюда явно не для того,  чтоб
расточать похвалы.
   - Есть дело, - начал "Си", растягивая слова, будто  обдумывая  их,  Барри
сказал мне, что перед Рождеством ты сдал интересный доклад  об  ультралевых.
Возможно я ошибаюсь, но мне кажется, что они имеют поддержку  из-за  рубежа,
финансируются оттуда... Ты понял, что я имею в виду? Но дело в том, что твой
доклад так и не дошел до нас. Жаль.
   - Его зарыли, - вставил Престон.
   - Да, Барри говорил  мне  об  этом.  Действительно  жаль,  мне  бы  очень
хотелось взглянуть на него. У тебя случайно нет копии?
   - Доклад есть в архиве, - озадаченно ответил Престон, - можно взять там.
   - Невозможно, - возразил сэр Найджел, -  его  взял  Свонтон.  И  пока  не
собирается отдавать.
   - Но он занимается финансами, - запротестовал Престон.
   - Да, - пробормотал сэр  Найджел  с  сожалением,  -  похоже,  что  доклад
специально скрывают.
   Престон был ошеломлен. Сквозь стекло он видел Бэнкса, бредущего по улице.
   - Есть одна копия, - сказал он, - моя собственная, в моем личном сейфе.
   Бэнкс сел за руль. В вечерний час улицы были перегружены, от  Кенсингтона
до Гордон-стрит им пришлось ползти  около  часа.  Через  час  копия  доклада
Престона была в руках сэра Найджела.
 
Глава 14 
 
   Генерал Карпов поднялся  пешком  по  лестнице  на  третий  этаж  дома  на
проспекте Мира и позвонил в дверь. Через несколько минут дверь открылась. На
пороге стояла жена Филби. Из комнат доносились детские голоса. Он специально
выбрал это время - 6 часов вечера, - зная, что они уже вернутся из школы.
   - Здравствуйте, Эрита.
   Она вызывающе вскинула голову. Она была из тех,  кто  может  постоять  за
себя. Эрита знала, что Карпов не из числа поклонников ее мужа.
   - Добрый день, товарищ генерал.
   - Ким дома?
   - Его нет.
   "Не "он вышел", а "его нет", - подумал Карпов и разыграл удивление.
   - А я думал, что застану его. Когда он будет?
   - Будет, когда будет.
   - А приблизительно?
   - Не знаю.
   Карпов нахмурился. Что еще говорил Филби на том ужине у Крючкова?.. Что -
то о  том,  что  врачи  запретили  ему  водить  автомобиль  после  недавнего
инсульта. Он уже побывал на стоянке. "Волга" Филби стояла на своем месте.
   - Я думал, что теперь вы возите его, Эрита. Она  слегка  улыбнулась.  Это
была улыбка женщины, муж которой получил новое назначение.
   - Нет, больше не вожу. У него есть шофер.
   - Вот это здорово. Жаль, что я не  застал  его.  Постараюсь  дозвониться,
когда он вернется.
   Он спускался по лестнице в глубокой задумчивости. Полковникам в  отставке
не  положен  служебный  автомобиль.  Вернувшись  домой,  Карпов  позвонил  в
автопарк КГБ, попросил позвать дежурного начальника  и  назвался,  когда  та
взяла трубку.
   - Обычно я не дарю женщинам цветы, но сейчас за мной букет  гвоздик.  Кто
тот шофер, который  возит  моего  друга  полковника  Филби?  Он  от  него  в
восторге. Замечательный шофер, по его  словам.  Я  хочу  знать  его  на  тот
случай, если мой водитель заболеет.
   -  Спасибо,  товарищ  генерал.  Я  лично  передам  ваши  слова   товарищу
Григорьеву.
   Карпов повесил трубку. Григорьев. Никогда о нем не слышал. Побеседовать с
ним не помешает.
 
*** 
 
   На следующее утро, 8 апреля, судно "Академик Комаров" прошло через Гринок
в устье реки Клайд, направляясь вверх по течению к порту Глазго.  В  Гриноке
была  сделана  короткая  остановка,  на  борт   поднялись   лоцман   и   два
офицера-таможенника.
   За рюмкой в  капитанской  каюте  они  убедились,  что  судно  прибыло  из
Ленинграда порожняком, чтобы взять на борт груз запасных частей  и  оснастки
для сверхмощных насосов компании  "Кэткарт  лимитед"  в  Вейре.  Таможенники
проверили список экипажа, не запомнив ни одного  имени.  Позже  обнаружится,
что матрос Константин Семенов в этом списке был.
   Обычно,  когда  советские  нелегалы  прибывают  в  страну  назначения  на
корабле, их имена не фигурируют в списке экипажа. Их  провозят  инкогнито  в
тайниках, сделанных столь искусно, что самый  тщательный  досмотр  не  может
обнаружить. Но эта операция готовилась слишком поспешно и  не  было  времени
специально что - либо менять на судне.
   Дополнительный "член" экипажа прибыл с  людьми  из  Москвы  за  несколько
часов до отправления "Академика Комарова" в рейс, и у капитана с  замполитом
не было иного  выхода,  кроме  как  внести  этого  человека  в  список.  Его
мореходная книжка была в  полном  порядке,  капитана  заверили,  что  матрос
вернется на борт в обратный рейс.
   "Матрос" занял отдельную  каюту  и  все  время  провел  в  ней,  те  двое
настоящих матросов, которых он потеснил, жили на мешках в подсобке.  К  тому
времени, когда шотландский лоцман поднялся на борт, мешки оттуда  убрали.  В
своей каюте курьер номер два напряженно ждал полуночи.
 
*** 
 
   В то время как лоцман из Клайда, стоя на мостике "Комарова", вел его мимо
полей Стрэтклайда, в Москве был уже полдень. Карпов звонил в  автопарк  КГБ,
где дежурил новый начальник смены.
   - Мой шофер, очевидно, заболел гриппом, - сказал  он,  -  завтра  его  на
работе не будет.
   - Товарищ генерал, вы обязательно получите замену.
   - Я бы предпочел Григорьева. Это  возможно?  Я  слышал  о  нем  наилучшие
отзывы.
   Донесся шелест бумаги, начальник проверял списки.
   - Да, действительно. Он был на задании, но сейчас свободен.
   - Хорошо. Направьте его на мою московскую квартиру завтра к восьми  утра.
Ключи у меня. "Чайка" будет на стоянке.
   "Все странно, - думал Карпов,  положив  трубку.  -  Григорьеву  приказано
работать с Филби. Почему? Потому ли, что нужно было слишком много ездить,  а
это обременительно для жены Филби? Или, может быть, Эрите не следует  знать,
куда ездит ее муж? Теперь шофер свободен. Что  это  значит?  То,  что  Филби
сейчас там, где шофер больше не нужен".
   Вечером Карпов дал своему постоянному шоферу отгул на завтра,  чтобы  тот
мог провести его за городом с семьей.
 
*** 
 
   В ту же среду вечером сэр Найджел Ирвин  встречался  со  своим  другом  в
Оксфорде.
   Что касается колледжа Святого Антония в Оксфорде, то  он,  как  и  другие
очень  влиятельные  учреждения,  для  обыкновенной  публики  как  бы  и   не
существовал. В действительности же он существует,  но  он  настолько  мал  и
незаметен, что любой