вшись от
Махмуда с его Великим Белым китом, поехал туда в наемном красном
"мустанге". Телохранительницы, которым он доверил кейс с
полумиллионом долларов, следовали за ним в бронзоватом "седане",
тоже наемном. Быть может, старый ковбой усмотрит в "мустанге" нечто
символическое и проникнется к Нику добрыми чувствами. А может быть,
он выйдет из дому с двустволкой и снесет Ника с кожаного сиденья
машины. Всяко может быть.
     Ник загодя прочитал на редкость подробную справку Гомеса О'Нила,
посвященную личным и финансовым обстоятельствам старика. Подробной
она была настолько, что заставила бы покраснеть и лучших экспертов
Совета национальной безопасности по прослушиванию телефонных
разговоров,  --  и как только Гомес ухитряется добывать всю эту
информацию? Так что Ник с точностью до пенни знал, сколько денег
осталось у Лорна на "визе" и на "мастер-кард", а также какое
содержание альбумина показал его последний анализ мочи. Подручные
Гомеса совали свои носы в каждый анализ мочи всякого, кто так или
иначе связан с табачной индустрией, надеясь отыскать в нем следы
наркотиков.
     Странное это было поручение  --  если б не Капитан, Ник нипочем не
взялся бы за него. Прошлой ночью он позвонил Полли, единственному,
кроме Бобби Джея, человеку, с которым можно было посоветоваться по
такому щекотливому делу, как подкуп умирающего старика, когда-то
рекламировавшего курево. Полли, выслушав его, присвистнула.
     --  Да,  --  сказала она,  --  я бы на твоем месте сунула в кейс карточку с
пожеланием скорейшего выздоровления, поставила его на крыльцо,
нажала кнопку звонка и унесла ноги подальше.
Пока он разговаривал с Полли, позвонила Дженнет, распаленная, бурно
дышащая  --  ей не терпелось узнать, пора ли уже ревновать Ника к Фионе
Фонтейн. И не успела она повесить трубку, как позвонила Хизер  --  на
аппарате загорелась третья кнопка, отчего Ник ощутил себя
авиасексдиспетчером.
     Хизер звонила не из потребности пошептать ему на ухо междугородные
нежности. Она звонила по делу и отвлеклась от него лишь для того,
чтобы пожаловаться на вашингтонскую жару и вашингтонских таксистов.
В большинстве своем они совсем недавно перебрались сюда из стран, в
которых вождение автомобиля -- национальный вид спорта, сильно
смахивающий на корриду. Поэтому, когда в их зеркальце заднего вида
объявляется красивая женщина с хорошей фигурой под тонким летним
платьем, они напрочь забывают о дороге и начинают приставать к
пассажирке с вкрадчивыми вопросами вроде: "Как вам нравится
гаитянская кухня?" На сегодня Хизер по горло сыта потливыми
тон-тон-макутами. Ей желательно знать, что известно Нику о
законопроекте, который, по слухам, собирается внести Ортолан К.
Финистер. На Холме о нем помалкивают, что само по себе странно.
"Сан" попросила ее взять несколько интервью, так что ей необходимо
показать себя во всем блеске. Ник сказал, что здесь, в Голливуде, он
несколько выбился из обычной колеи, но попытается выяснить
что-нибудь через юридический отдел.
     --  А кстати,  --  сказала Хизер,  --  что ты вообще там делаешь?
     --  Да ничего особенного, -- ответил Ник, -- так, прочищаю мозги ребятам из
нашего офиса на Западном побережье. Инспекция войск на предмет
укрепления боевого духа.
     --  А,  --  молчание. Хизер была слишком хорошим репортером, чтобы
проглотить это вранье. Сенат замышляет нечто серьезное, а он сидит в
ЛА без особой на то причины?  --  И все же, чем ты занят?
     --  Не для печати?
     --  Ладно.  --  Похоже, она немного обиделась.
     --  Я здесь для того, чтобы подкупить умирающего от рака легких
Перекати-Поле. Хватит ему позорить нас на телевидении и в газетах.
Хизер рассмеялась.
     -- Знаешь, такую чушь я все равно не смогла бы напечатать. Подобное
недоверие расстроило Ника. Он переключился на Полли, обозлившуюся
оттого, что ей пришлось дожидаться целых пять минут.
     --  Я разговаривал с репортером,  --  пояснил Ник, прибегнув к
оправданию, неизменно срабатывавшему в "Отряде ТС".
     --  С Хизер Холлуэй?  --  осведомилась Полли.
     --  Нет,  --  сказал Ник.  --  Просто с... в общем, с журналисткой.
     --  Журналисткой?
     --  Я и имя-то ее мимо ушей пропустил.
Почему, уже положив трубку, удивился Ник, он соврал Полли про Хизер?

     Ферму Латча Гомес отнес к разряду "оползневых". Ник понял почему,
когда увидел зияющий овраг, рассекший чахлые, обрамленные высохшими
деревьями посадки авокадо перед домом.
     Ник забрал у своих телохранительниц кейс и велел им не вылезать из
машины. Они заспорили, не желая отпускать его за линию фронта безо
всякой защиты. Мэйм, главная у них, резонно заметила, что Латч,
пристрелив Ника, ничего не потеряет. На мгновение Ник задумался  --  не
взять ли ее с собой? Но тут ему представился заголовок:
"ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ УБИТ В ПЕРЕСТРЕЛКЕ С ОХРАНОЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЯ ТАБАЧНОГО
ЛОББИ", и Ник, решив, что это, пожалуй, ни к чему, настоял на своем
и один поднялся по ступенькам веранды. Посреди нее на самом припеке
развалилась здоровенная родезийская овчарка, едва взглянувшая на
приближавшегося Ника. Здесь также стояло множество стальных баллонов
с надписью "Кислород".
     Сделав глубокий вдох, Ник постучал по проволочной сетке двери.
"Сегодня,  --  сказал он себе,  --  ты уж точно отработаешь свое
жалованье".
     Что-то уткнулось ему в спину, и каркающий голос сказал:
     --  Не шевелись, не то я сделаю в тебе дырку размером с грейпфрут.
Подними руки так, чтобы я их видел. Ник подчинился.
     --  Теперь повернись. Медленно.
     Медленно повернувшись, Ник обнаружил прямо перед собой Лорна Латча
собственной персоной. Он все еще оставался прежним Перекати-Полем,
несмотря на потерянные пятьдесят фунтов веса и пожелтевшую кожу.
Одетый в купальный халат и шлепанцы, он не выглядел бы
сколько-нибудь опасным, если б не дробовик, нацеленный теперь Нику в
живот. Латч вгляделся в Ника.
     --  Ты ведь Ник Нейлор, так?
     --  Да, сэр. Я просто...
     ...шел тут мимо с полумиллионом долларов наличными...
     --  У вас найдется для меня минутка? Если вам сейчас неудобно, я мог
бы, э-э, заглянуть попозже.
     Латч с подозрением спросил:
     --  А зачем ты сюда явился?
     --  Да просто... поговорить.
     --  Ладно,  --  сказал Латч, опустив дробовик и толкнув дулом сетчатую
дверь.
     Они вошли в дом, сели.
     --  Я не хотел тебя пугать,  --  сказал Латч.  --  Но за мной тут кто-то
следит. Гомес?
     --  Роберта, зайди,  --  прокаркал Латч и закашлялся. Он кашлял, и
кашлял, и кашлял.
     Вошла миссис Латч. Кинув на Ника один взгляд, она заледенела, точно
колба с жидким азотом. Латч продолжал кашлять, Ник стоял, дожидаясь,
когда его представят. Неприятная, если честно сказать, сцена.
Поскольку кашель Латча явно не собирался стихать, Ник решился на
робкое "здравствуйте".
     --  Что вам нужно?  --  рявкнула миссис Латч со злостью, заставившей Ника
пожалеть, что он оставил свою преторианскую гвардию в машине.
Получить пулю от жены --  это никак не входило в его расчеты.
     -- Тише, тише, Роберта,  --  прохрипел, утирая рот, Латч.  --  Не груби
нашему гостю.
     Не думаю, чтобы он притащился в такую даль без серьезной причины. И
помни, это он отговорил компанию судиться со мной за нарушение
контракта.
     -- Я бы скорее скормила его свиньям, чем пустила в дом,  --  и,
напоследок пальнув в Ника взглядом, она направилась к выходу, но у
двери остановилась и спросила:  --  Тебе морфию больше не нужно, милый?
     --  Нет, спасибо,  --  сказал Лорн,  --  пока справляюсь. Может, наш гость
чего-нибудь хочет.
     --  Немного морфию, если не трудно, спасибо,  --  сказал Ник. Миссис Латч
удалилась  --  пошла, верно, подмешивать к его морфию "Драно".
     --  Я тебе вот что скажу;  --  произнес Лорн, откидываясь в большом
ободранном кресле,  --  единственное, чем может порадовать человека рак
в последнем градусе, это наркотики. Какие мне снятся сны!.. И все
цветные.
     --  Да, наверное, это здорово,  --  сказал Ник.
     --  Тебе известно, откуда взялось слово "героин"? Из немецкого языка.
Это фрицы его сюда завезли, еще в прошлом веке. Лучшее, чем мир
обязан Германии, можешь мне поверить. Heroisches. Такое чувство он
внушал людям. Героическое. Знаешь, когда я в первый раз попал на
химиотерапию, люди приезжали за многие мили, чтобы привезти мне
печенья с марихуаной. Помогает от тошноты. Ее можно и в таблетках
получить, но это надо черт-те как постараться, да они ее еще
отмачивают в кунжутном масле, чтобы ты не очень балдел. Как тебе это
нравится? Человек умирает в муках, а Бог, видишь ли, против тото,
чтобы он получил при этом хоть какое удовольствие. Кстати, у меня в
холодильнике лежит фунтов десять печенья с гашишем.
Вот бы Гомес обрадовался, узнав об этом, подумал Ник. "ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ
АРЕСТОВАН ЗА ХРАНЕНИЕ НАРКОТИКОВ".
     --  Считай, до конца жизни кайфу хватит.  --  сказал Латч.  --  Не хочешь
попробовать?
     --  Нет, спасибо,  --  сказал Ник.  --  Довольно будет и морфия. Не люблю
смешивать. Латч рассмеялся и оттого снова закашлялся. Этот приступ
тянулся дольше предыдущего. Вбежала миссис Латч с аэрозольной
прыскалкой.
     --  Извини,  --  сказал Латч, когда справился с кашлем.  --  Ты куришь?
     --  Нет,  --  сказал Ник.  --  После похищения не курю. Не получается.
     --  Да, я читал. Видел тебя... слушай, ты же был в шоу Лэрри Кинга?
Роберта говорила --  той же ночью, что и я. Странно, что мы не
столкнулись в студии.
     --  Странно,  --  согласился Ник.
     --  Тебе, похоже, здорово досталось. Мой врач сказал, что ты везучий
сукин сын,  --  Латч усмехнулся.  --  Он еще много чего наговорил, не буду
при тебе повторять. Ты знаешь, что доктора когда-то рекламировали
сигареты?
     --  Знаю,  --  ответил Ник.  --  "Двадцать тысяч шестьсот семьдесят девять
врачей утверждают: от "Лаки" не так першит в горле".
     --  Интересно, что-то теперь утверждают те доктора?  --  не без сарказма
поинтересовался Латч.  --  Занятный у нас бизнес. В начале пятидесятых
они впервые испугались рака, ну и начали выпускать сигареты с
фильтром. Потом забеспокоились, как бы мужики не решили, что такие
сигареты годятся только для баб. Вот тогда-то и появился я.
     --  Вы были великолепны,  --  сказал Ник.  --  Мне хотелось стать таким, как
вы. Ну, то есть когда вырасту. Мы все мечтали вырасти и стать
ковбоями.
     --  А то я не знал? Помнишь песню Джорджа Джонса "В аду открыто всю
ночь"? Я ее все время слушал.
     --  Вы себе особого спуску не давали, верно?
     --  В прошлом году, после диагноза, я полетел на Восток, на ежегодную
встречу с акционерами "Тотал Тобакко". Встал посреди зала и сказал,
что они могли бы хоть рекламу свою урезать. И знаешь, что ответил
мне их президент?
     Ник знал, но тем не менее покачал головой.
     --  Он сказал: "Мы с сожалением узнали, что у тебя проблемы со
здоровьем. Но поскольку я не знаком с историей твоей болезни, от
дальнейших комментариев воздержусь". А потом они прикинулись, будто
я отродясь на них не работал. Я ушам своим не Ц поверил. Даже после
того как я показал репортерам мои платежные ведомости, компа- ния
продолжала твердить, что это вовсе не я снимался для их рекламы. Ну
а когда я поднял шум, мне пригрозили судом  --  за нарушение контракта!
Насколько я знаю, это ты их становил.
     --  Да,  --  сказал Ник.  --  Я сказал им, что это идиотская затея. Что ж, и
у них не всегда башка варит, тут сомневаться не приходится.
     --  И знаешь, что еще? Я ведь это "Перекати-Поле" и не курил никогда.
Я курил "Кулс"
     Ник засмеялся.
     --  Ты вроде неплохой парень. Чего ради ты работаешь на таких
сволочей? Обычный ответ насчет закладной отчего-то показался Нику
неуместным. Он оглядел комнату Лорна  --  награды за победы в родео на
стенах, чучело форели, семейные фотографии на высокой, покрытой
светлым лаком деревянной подставке  --  и сказал:
     --  У меня хорошо получается. Лучше, чем что-либо другое.
     -- Черт дери, сынок, у меня хорошо получалось палить в корейцев, но я
не стал де-лать на этом карьеры.
     Ник снова засмеялся. Некоторое время (долгое, показалось Нику) Латч
разглядывал его, потом сказал:
     -- Я так понимаю: всем нам приходится вертеться, чтобы оплатить
закладную.
     Ника охватило желание расцеловать старика.
     --  Я неплохо играл свою роль. Люди узнавали меня, просили автографы.
Не знаю, зачтется мне это у Жемчужных Врат или нет, но я был просто
дураком-ковбоем, которому нравилось красоваться на обложках
журналов. А тебе, судя по твоему виду,  --  Латч лукаво улыбнулся,  --
одно образование обошлось тысяч в двадцать.
     Улыбка его погасла.
     --  Короче, зачем ты прикатил сюда из такой дали?
     --  Хороший вопрос,  --  сказал Ник, с ненавистью взглянув на кейс.
     --  Чтобы уговорить меня заткнуться? Так?
     --  Вроде бы,  --  сказал Ник.  --  Да нет, не "вроде". Именно так. Латч
смерил его стальным взглядом.
     --  Слушай,  --  сказал он,  --  я своей совестью не торгую.
     --  Дело не в этом,  --  сказал Ник,  --  все гораздо сложнее.
     --  Предполагается, что это подарок от чистого сердца, без всяких
уловок. Налоги уже уплачены. Вы можете принять его и дальше
поступать как вам вздумается. Можете наговорить о нас гадостей. Идея
в том, что вы проникнетесь чувством вины за все прежние поношения в
наш адрес, и когда вам снова позвонит режиссер Опры, вы ответите ему
отказом. Я Латч недоуменно смотрел на Ника.
     --  И ты должен был мне все это сказать?
     --  Нет. Просто извиниться, вручить деньги и откланяться.
     --  Тогда зачем ты мне это говоришь?
     --  Вообще-то и сам не знаю. Не по той причине, о которой вы,
возможно, подумали. Я не верю ни в Жемчужные Врата, ни в ад,
открытый круглые сутки. Мне нравится человек, на которого я работаю,
     --  он-то все это и придумал, хоть я говорил ему, что лучше всего
оставить вас в покое. Но он невменяем, как и вся наша шатия. А я,
скорее всего, буду и дальше заниматься тем, чем занимаюсь. Даром что
я и сам не знаю зачем. Хоть убейте.
     --  Странный ты парень, Ник.
     --  Я знаком с парой человек, которые согласились бы с вами. Нет,  --
перебил сам себя Ник,  --  попробую быть честным хотя-бы разок. Я знаю,
почему я вам это сказал.
     --  Почему?
     -- Потому что это заставит вас взять деньги.
     --  А почему я их возьму?
     -- Почому что вы сумашедший.Первое, что вы сделаете,  -- позвоните в
"Лос-Анжелес таймс" и на кабельно телевиденье и скажете им, чтобы
шеметом летели сюда.
     -- Тут ты чертовски прав.
     -- Да,про Си-эн-эн не забедьте.И затребуйте Бонни Долтон, она у них
здесь самая лучшая.Помните прошлогоднюю историю с трещиной в плотине
Гувера? Она мастер как раз по таким делам. Замечательно изображает
сдержанный гнев, не впадая при этом в особый раж. И красивая к тому
же. Скажите им: не будет Бонни  --  ничего не будет.Пусть смотрят вас
по телевизору.
     -- Ладно, --  сказал Латч. --  Бонни Долтон.
     -- Дальше, на вашем месте, я бы открыл кейс и вывалил деньги на пол.
     -- Зачем?
     -- Это произведет сильное впечатление. Вот , посмотрите, --  и Ник
вывалил деньги на пол. --  Да потрясите как следует, чтобы выпало все,
до последней бумажки.Хорошо бы еще кашлять при этом. И пока трясете
кейс, костерите нас на чем свет стоит, а деньги называйте
серебрениками. Помните, в Библии, тридцать серебреников, Иудина
плата? А после скажите иим, что вы намерены сделать с этими
деньгами.
     -- И что же я намерен сними сделать?
     -- Отдать из на постройку ракового ранчо.Естественно.
     -- Видишли у меня семья...
     -- Бросте,Лорн.Вы же не можете взять эти деньги себе.
     -- Почему это,черт возьми,не могу?
     -- Но как это будет выглядеть?Сначала вы обличаете нас, а после берете
деньги,грязные деньги?Вы только взгяните на них.
Оба уставились на груду сотенных пачек,валяющихся на полу.На чертову
пропасть деньжищ.
     -- Мне нужно обговорить все с Робертой, --  сказал Латч, неуверенно
поерзав в кресле.
     Назад, в Лос-Анжелес,Ник ехал так быстро, как только мог. На
девяноста двух милях в час. Первый же дорожный патруль оштрафавал
его на полную катушку. Ник не стал спорить.
     На следующее утро уем позвонил в "Энкомиум" Гомес О'Нил.
     -- Мы только что услышали, что Лорн Латч отказался участвовать в
назначеном на следующую неделю ток-шоу.Неплохо проделано.
Пять минут спустя позвонил Капитан:
     -- Гомес О'Нил говорит, что наша идея сработала. Я так и знал.
Отлично, сынок.
     Позвонил БР:
     -- Сколько я понимаю, дела там у тебя идут хорошо.
Повесив трубку, Ник , в свой черед, позвонил Латчу.
     -- Лорн, --  раздраженно спросил он, --  что происходит?
     -- Мы с Робертой все еще думаем.
     -- Послушайте, если вы нападаете на нас неделю или месяц спустя,в этом
не будет никакого смысла. Гнев как рыба, он должен быть свежим.
Сделайте это сегодня. Хотя лучше было сделать вчера.
     -- А что,если я заявлю,будто вы предложили мне сто тысяч
долларов? -- спросил Латч. --  Это вашу шатию-братию устроит?



Глава 19

Позвонил Джек Бейн: у Джеффа есть новости, он хотел бы встретиться с
Ником завтра в семь утра.
     -- Это на слишком рано для тебя,нет?
Ник сказал, что в Вашингтоне деловая жизнь тоже начинаеться ни свет
ни заря.
     -- Я поговорил со всеми, кто связан с "Сектором шесть", --  сообщил
Джефф, прихлебывая из чашки женшеневый чай ,  -- объяснил, что нам
требуется , а они, -- Джефф цинично улыбнулся, давая понять, что не
услышал ничего нового,  --  сказали, что требуется им  --  куча денег,
разумеется. Названная сумма,  --  тут Джефф негромко фыркнул, --  удивила
даже меня. А я привык тешиться мыслью, что удивить меня не просто.
     --  И что за сумма?  --  спросил Ник.
     --  Это картина о космосе. Соответственно и сумма затребована, я бы
сказал, астрономическая.
     --  Ну,  --  сказал Ник,  --  моя индустрия делает сорок восемь миллиардов в
год, так что, если вы назовете мне сумму, я вряд ли грохнусь в
обморок. Так сколько?
     --  За курящего Мейса  --  десять. За курящих Фиону и Мейса -- двадцать
пять. Я им говорю, постойте, а пятерка-то лишняя откуда взялась?
Обычно, если покупаешь что-нибудь парой, полагается скидка. За
объединение усилий, говорят. Они не дураки. Отлично все понимают.
Мейс с Фионой, курящие после космического перепиха в пузырьковой
постели, способны здорово увеличить продажу сигарет.
Двадцать... пять?
     --  Но мы всего лишь хотели арендовать на пару часов их легкие,  --
сказал Ник.  --  Мы не просим их докуриваться до рака.
     --  Неплохо сказано,  --  одобрил Джек Бейн.
     --  Я бы не стал исходить из того, что эти цифры окончательные,  --
сказал Джефф.
     --  На самом деле, они не прочь поторговаться. Фильм обойдется очень
дорого, даже при дополнительном финансировании. Я не вправе говорить
вам об этом, но султан Глю-тана изыскивает возможности вложить у нас
здесь побольше денег и, в частности, протиснуться в кинобизнес.
     --  Самое верное слово  --  "протиснуться",  --  сказал Джек.
     --  Я упомянул об этом  --  конфиденциально, разумеется,  --  продолжал
Джефф,  --  на тот случай, если вы сочтете для себя неудобным
финансовое участие в одном проекте с султаном.
Понятно. Джефф Мегалл не трепач и просто так чужие тайны выбалтывать
не станет. Недавно султан попал в заголовки газет. На одном из самых
далеких островов его архипелага обнаружилась нефть. Остров населяли
несколько тысяч дикарей, которые вполне резонно рассудили, что
нефтедобытчики, втыкая свои буры в землю-мать, тем самым ее
насилуют,  --  и порубили их в лапшу. Султан, будучи самым богатым
человеком на планете, к любого рода помехам относился нетерпимо. Он
приказал своей военной авиации бомбить остров до тех пор, пока на
нем не останется ничего живого  --  ну разве что особо выносливые
ящерицы вида Komodo terribilis. ООН осудила его действия, да и
мировое обществ