ает, что я сам облепил себя никотиновыми
пластырями. Разве я не вправе немножко поунывать?
Полли накрыла его ладонь своей.
     --  Давай соблюдать очередность.
     --  Она права,  --  сказал Бобби Джей.  --  Существует только один способ
съесть слона. Принимать его по чайной ложке.
     --  Это что, одно из ваших деревенских хокку? Может, все-таки вернемся
к реальности?
     Бобби Джей наклонился поближе к Нику.
     --  У нас есть друзья в доме, который построил Дж. Эдгар Гувер.
Попробую нарыть там что-нибудь.
     --  Насчет моего расследования? Ну-ну.
     --  Ты еще удивишься. Наши с ними связи завязываются на стрельбище. А
там всякие разговоры случаются.
     --  Ладно,  --  вздохнул Ник,  --  тогда не забудь, попроси их арестовать
побольше исламских фундаменталистов.
     --  Видишь,  --  сказала Полли,  --  вот мы и сдвинулись с мертвой точки.
Бобби Джей позаботится о твоих проблемах с ФБР. А тебе остается
только придумать, как быть с Фи-нистером. Должно же у него быть
слабое место. Оно у каждого есть.
     --  И что мне, по-твоему, с ним делать? Объявить в выпуске новостей,
что он смотрел "Студенточек в течке"?
     --  Эй!  --  Полли потрясла его за плечо.  --  Куда подевался наш старый
истребитель неопуританских драконов? Где человек, которого я знала
когда-то,  --  человек, способный встать посреди битком набитого зала и
прокричать: "Между курением и болезнями нет никакой связи"?
Ник взглянул на Полли, и его вдруг вновь потянуло к ней, как прежде.
Но сейчас, когда он наполовину увяз в романе с Хизер и уж точно увяз
с Дженнет, думать об этом было не время. А жаль. Они с Полли могли
бы... ладно, во всяком случае она права. Ищешь работу полегче?
Устройся рекламным агентом в "Красный Крест".
Подошла официантка, чтобы рассказать, какой здесь нынче дежурный
десерт. Новенькая. Берт еще не успел внушить ей, что у этого столика
никогда, никогда не следует упоминать о дежурных блюдах.
     --  У нас сегодня яблочный пирог,  --  распространялась она,  --  с
мороженым или с вермонтским чеддером, очень вкусно.
     --  Ну-с,  --  сказала Полли, когда от официантки удалось избавиться, -- так
что там за история произошла с волосами Фионы Фонтейн, а, Ник? Ник?

     Нику казалось, что он сидит в герметичной камере, а ученые мужи
наблюдают за ним с помощью телекамер. Он даже не видел на мониторе
ни ведущего передачи, ни других приглашенных. Все, что у него было,
это звуки да еще объективы, не мигая уставившиеся на него, подобно
огромным циклопам-людоедам со стеклянистыми, рыбьими глазами.
Именно так предпочитал вести свое шоу Коппел: сам он сидел в одной
студии, интервьюируемые  --  в других. Телевизионный эквивалент
полупрозрачного зеркала, какие устанавливают в полицейских участках.
Коппелу так было удобнее  --  не приходилось отвлекаться на жесты своих
терзаемых подопечных, на их нервные корчи, а стало быть, и на
жалость к ним. Только особо избранным гостям разрешалось, да и то
изредка, посидеть рядом с Коппелом  --  к примеру (несколько месяцев
спустя), опозорившемуся кандидату в президенты, который выбрал
программу "Вечерней строкой" для того, чтобы попробовать объяснить,
почему, господи боже, он променял свою державу на минет.
     --  Тридцать секунд,  --  услышал в наушниках Ник. Он нервничал. Ему
приходилось выступать в этой передаче и раньше, но никогда еще
ставки не были так высоки. Он остро чувствовал, что за ним
наблюдают, ощущал присутствие  --  по другую сторону объективов  --
Капитана, БР, Дженнет (сидевшей за несколько дверей отсюда, в
артистической), Хизер, Лорна Латча, Джоя, гордящейся им матери (мой
мальчик  --  главный представитель табачной индустрии), Джека Бейна и,
может быть, даже Джеффа Мегалла, ожидающего, что Ник с треском
провалится  --  в наказание за lese majeste, содержавшееся в отказе
отведать прозрачной сырой рыбки.
     Спокойнее, сказал он себе. Обстановка сложная, и потому спокойствие
     --  это все, ясность изложения  --  превыше всего, самое же главное  --  не
ковырять в носу. Он проделал дыхательное упражнение: набрал полные
легкие воздуха и выдохнул его в двенадцать десятисекундных приемов.
Затем закрыл глаза и попытался очистить свой мозг от всех мыслей и
образов. Ник где-то читал, что у японских монахов на очистку мозгов
уходило лет двадцать молчания и поста (только зеленый чай и
шелушеный рис). Однако сегодня он нуждался не в просветлении, а
всего лишь в небольшом замедлении пульса.
     Внезапно в наушниках послышался бурный кашель. Это кто же,
звукоинженер?
     О нет  --  следом донесся знакомый голос:
     --  Сигареты... по некоторым оценкам, в этом году от курения умрет до
полумиллиона американцев.
     Отлично, подумал Ник, начинаем просто отлично: с образа больного в
последней стадии рака, выкашливающего ошметки альвеол.
     --  Тем не менее,  --  продолжал Коппел,  --  несмотря на федеральный закон
1965 года, требующий наличия неустранимых предупредительных надписей
на каждой пачке сига рет, люди продолжают курить. И вот теперь
сенатор США...
     Еще одно дыхательное упражнение.
     -- Добрый вечер. Я Тед Коппел из Вашингтона, а это... передача
"Вечерней строкой".
     Пауза перед названием напомнила Нику перебивку, которую Эдвард Р.
Марроу во времена блицкрига вставлял в свои выпуски радионовостей из
Лондона. "Это... Лондон". Милый, старый, не выпускавший изо рта
сигарету Эдвард Р. Марроу. Милый, милый старый Эдвард Р. Марроу.
     --  ...чуть позже к нам присоединятся автор этого законопроекта,
сенатор от Вермонта Ортолан К. Финистер, и Ник Нейлор, главный
общественный представитель табачного лобби. Но сначала  --  сообщение
нашего корреспондента Криса Уоллеса...
     Омерзительно подробное сообщение Уоллеса основывалось на результатах
опубликованного в "Ланцете" исследования, предрекавшего, что к концу
столетия в мире умрет от курения 250 миллионов человек  --  каждый
пятый житель индустриально развитых стран. Интересно, какая сволочь
его проводила? Ник мысленно сделал заметку, что надо бы попытаться
облить грязью этот самый почтенный из медицинских журналов мира.
     --  Позвольте начать с вас, сенатор. На сигаретах уже имеются вполне
отчетливые предупреждения. Зачем понадобился дополнительный ярлык?
     --  Видите ли, Тед, как вы уже отметили в вашем блестящем
вступлении...
     Подлизывается. И зря. Коппел слишком горд, чтобы купиться на
вульгарную лесть, особенно на лесть политикана.
     --  Но ведь предупреждения и без того звучат достаточно грозно,  --
парировал Коп-пел. Ник мысленно крикнул "ура".  --  "Рак легких",
"эмфизема", "сердечные заболевания", "асфиксия плода". Зачем же нам
еще и череп с костями?
     --  К сожалению, Тед, многие американцы не умеют читать, во всяком
случае по-английски, так что эта мера направлена на их благо. Я
считаю, что мы несем ответственность за этих людей.
     --  Хорошо. Мистер Нейлор, прежде всего я хочу сказать, что, как бы
люди ни относились к курению, вы определенно стоите на переднем
фронте сражения за права вашей индустрии. Тем более что недавно вас
похитила и едва не убила радикальная, сколько можно судить, группа
противников курения...
     --  Мне тоже так показалось,  --  вставил Ник.
     --  Возможно, мне следует начать с такого вопроса: верите ли вы, что
сигареты безвредны?
     Ну, это подача из легких.
     --  Видите ли, Тед, я предпочитаю то, что мы называем научным
подходом. Прежде чем составить сколько-нибудь ответственное суждение
по этому вопросу, необходимо провести обширные исследования.
Хорошо, прекрасно. Всего одна фраза  --  и ты уже в рядах приверженцев
Ответственной Науки.
     --  Несмотря на то что сегодня число исследований, указывающих на
наличие связи между курением и одним только раком легких, уже
перевалило за шестьдесят тысяч?
     Ник утомленно покивал головой: да, он ожидал, что эту дряхлую
газетную утку снова выволокут на свет божий.
     --  Мне кажется, Тед, я знаю, откуда взялась приведенная вами цифра.
Если не ошибаюсь  --  из книги бывшего Главного врача Купа, той самой,
за которую он получил столь аппетитный аванс.
     --  Не уверен, что понял суть сказанного вами.
     --  Суть в том, что мистер Куп, подобно многим иным политическим
деятелям, преследует собственные цели.
     Неуклюже, быть может, но, по крайности, ему удалось заляпать
предположительной грязью сияющие туфли маститого доктора, еще и
детского хирурга в придачу. Человека, спасающего жизни... маленьких
детей. Не думай об этом! Слава богу, Куп с его кошмарной бородой как
две капли воды походит на капитана Ахава.
     Ник прямо-таки видел, как Ортолан К. Финистер в отчаянии
всплескивает руками.
     --  Тед, могу я прокомментировать это высказывание?
Коппел, однако, не внял мольбе подхалима, обязанного своей
политической карьерой психопату, который тридцать лет назад
застрелил его дядюшку-президента.
     --  Не уверен, правильно ли я вас понял, мистер Нейлор. Вы
утверждаете, что после проведения десятков тысяч исследований и
сбора ошеломляющих, честно говоря, свидетельств вредоносности
сигарет вопрос о том, вредны они или нет, все еще остается открытым?
     --  Тед, двадцать лет назад ученые уверяли нас, что все мы умрем от
искусственных сластителей. Теперь они говорят: мы опростоволосились,
не берите в голову. Чем больше цикламатов, тем лучше. Так вбт, я
думаю, что всякий ученый, который не даром ест свой хлеб  --  или в
данном случае сахар,  --  скажет вам, что первейшим принципом науки
является сомнение.
     Коппел, похоже, развеселился, что не сулило ничего хорошего.
     --  Хорошо, давайте, чистоты аргументации ради, предположим, что
вопрос остается открытым. Согласитесь, однако, что, пока не будут
добыты убедительные доказательства вредоносности табака, нам следует
проявить пусть и излишнюю, но осторожность и защитить общество от
возможности  --  я использую наиболее нейтральное из имеющихся в моем
распоряжении слово  --  ущерба, который способно причинить нам курение.
Быть может, именно поэтому сенатор Финистер и предлагает поместить
на сигареты новый ярлык?
     Вот же изворотливый гад!
     --  Ну что ж,  --  Ник издал негромкий всепрощающий смешок,  --  в таком
случае согаласитесь и вы, что нам следовало бы отпечатать как можно
больше предупредительна ярлыков, чтобы налепить их на всякую вещь,
которая не является стопроцентно безопасной.
Ладно, хватит трепаться попусту. Пора выдернуть чеку из фанаты,
которую поднесла ему официантка.
     --  И самое смешное во всем этом, Тед, что подлинным, стопроцентно
доказанным убийцей номер один является в Америке холестерин. Я не
знаю ни одного ученого, который бы этого не подтвердил. И вот на
сцене появляется сенатор Финистер, замечательный, прекрасный штат
которого, мне больно говорить об этом, буквально забивает артерии
американцев вермонтским чеддером. Появляется и предлагает налепить
на нас ту же бирку, что и на крысиный яд.
     --  Это полный абсурд! Тед, разрешите...
     --  Вы позволите мне закончить? --  Ник покрепче ухватился за микрофон. -- Я
лишь хотел сказать, что мы готовы налепить эти его ярлыки на нашу
продукцию, если сенатор признает трагическую роль, которую играет
его продукция, и налепит такие же ярлыки да смертоносные, плотные, с
низким уровнем липопротеинов глыбы того, что известно нам под именем
вермонтского чеддера.
     --  Те-ед!..



Глава 21

По окончании передачи Ник заскочил в артистическую, чтобы забрать
Дженнет. Вокруг нее уже вертелось несколько типов, норовивших
получить номер ее телефона. Сегодня она выглядела особенно
элегантно. По отношению к Нику проявила профессиональную
сдержанность: ограничилась парой дежурных фраз, поздравив его с тем,
что он "отыграл несколько очень важных очков". И лишь когда они
оказались в лифте, одни, обвила руками шею Ника и запечатала его
уста поцелуем, который и НАСА могла бы взять на вооружение  --  для
герметизации воздушных шлюзов.
     --  Ты был бесподобен. Сегодня я заставлю тебя стонать.
Дженнет определенно умела внушить мужчине чувство, что он честно
отработал свой день. В машине, по дороге к Нику, она то и дело
набрасывалась на него. Дезинформация явно действовала на нее как
афродизиак. Едва успев ввалиться в квартиру, они уже оказались в
постели. Свет, как обычно, погас, и Дженнет снова произвела все свои
причудливые манипуляции с резиновыми перчатками и презервативами.
Стоило им заняться делом всерьез, как зазвонил телефон. Из динамика
автоответчика донесся голос Полли. Обладать одной женщиной, слушая
другую, -- это, оказывается, возбуждает.
     -- Сыр-убийца?  --  Полли хохотнула.  --  Лихо. У Финистера был такой вид,
точно его опоясывающий лишай прихватил. Бобби Джей просил передать,
что сегодня ты дал "Отряду ТС" повод гордиться собой. Мои
поздравления. Перезвони мне, как вернешься. У меня завтра своя
говорильня по ящику, так что я копаюсь тут в данных насчет
воздействия алкоголя на функции нервной системы. Известно ли тебе,
что спиртное увеличивает поток ионов через клеточные каналы и
вызывает успокоительный эффект, примерно как валиум? Разумеется, в
умеренных дозах, но это обстоятельство я смогу обойти. Если "Альянс
за умеренность" и ненавидит что-нибудь всей душой, так это
умеренность. Как бы там ни было, малыш, ты был бесподобен. Мои
ионные каналы так и загудели. До скорого.
     --  Кто это?  --  спросила Дженнет.
     --  Не останавливайся. О-ох!
     --  Судя по голосу, она к тебе неравнодушна.
     --  Полли Бейли. Мы с ней друзья.
     --  А что такое "Отряд ТС"?
     --  "Торговцы смертью". Обедаем вместе. О, да, вот так. О-о-ох! Снова
зазвонил телефон.
     --  Привет, Ник, это Хизер. Сыр? Ну ты даешь! По сравнению с тобой
сербы  --  просто кроткие, гуманные люди. Позвони мне, ладно? Нужно
поговорить о той статье. Может, поужинаем завтра вечером?
     --  Это Хизер Холлуэй?
     --  О-о-о-о-о-ох! Да-а!
     --  Ага! Я так и знала, что она  --  твоя Глубокая глотка. Ах ты
прохвост! По тебе розга плачет. Хочешь, я тебя высеку?
     -- Нет.
     --  Так ты и ей вставляешь?
     --  Кому?
     --  Хизер Холлуэй.
     --  Давай поговорим об этом позже. У-уй! Потише! Следующим позвонил
Капитан.
     --  Ник, сынок. Ты был великолепен. Этот саблезубый ублюдок с прыщавым
задом разве что полные штаны не наложил. А может, и наложил, вроде
был похожий звук. Отлично проделано, сэр! Ты  --  лучшее приобретение
табачной индустрии за последние десять лет. И не думай, что я не
найду способа продемонстрировать свою благодарность.
     --  Это кто же... Капитан?
     -- Ох-ох-ох-ох...
     -- Ни-ик
     --  Что?! Да, он.
     --  У него был радостный голос.
     --  Угррр. Милая, милая...
     --  Что он имел в виду под проявлением благодарности?
     --  Ррррмм. О-о-о! Да-да-да-да-да-да!

     Она ушла, по обыкновению, еще до того, как Ник проснулся, в
очередной раз избавив его от необходимости прибираться в своем
гнездышке. Очень аккуратная женщина. Наверное, это следствие ее
садомазохизма. Какой помойкой могла бы выглядеть нынче утром его
спальня  --  пакетики, обертки, маленькие, обмякшие цеппелины любви,
разбросанные по всему полу. Пять раз! Перевалив за четвертый
десяток, приятно сознавать, что старая кобра еще способна подняться
и пустить шип пять раз за одну ночь.
     Снова звонок. На этот раз Гэзел, впавшая в панику из-за того, что
времени всего-навсего 9.15 (Ник заснул лишь после четырех), а его
телефон уже раскалился от гневных звонков, все больше из Вермонта, в
том числе и из губернаторского офиса.
     -- Скажи своим охранницам, пусть будут настороже,  --  предупредила
Гэзел. -- Судя по голосам этих типов, они собираются прикатить сюда и
запарковать грузовики с сыром на твоей заднице.
В Академии его встретили приветственными кликами  --  герой вернулся с
войны. Табак, может, и горит синим огнем, но копье его паладина не
притупилось.
     Впрочем, БР показался Нику немного подавленным. И даже холодным.
     --  Мне только что позвонил губернатор Вермонта,  --  сообщил он.  --  Не
сказал бы, что он был очень мил и любезен.
     --  Будет знать, как запрещать курение в тюрьмах,  --  пожал плечами Ник,
наливая себе кофе. После горячих внутренних дебатов Академия
табачных исследований решила не затевать тяжбы в защиту права убийц,
насильников и воров штата Зеленых гор на курение.
     --  Юридический отдел считает, что каждый вермонтский производитель
чеддера подаст на нас в суд,  --  сказал БР.  --  "Трагическая роль сыра",
надо же!
     --  И пусть подают,  --  сказал Ник.  --  Головка сыра на месте свидетеля  --
все какоето разнообразие. В первый раз на моей памяти мы нападаем,
вместо того чтобы отстреливаться из-за опрокинутых фургонов.
     --  Так-то оно так. Но я предпочел бы, чтобы у нас под ногами была
почва потверже сыра.
     --  Это какая же? Здоровье? БР нахмурился.
     --  Ты же любишь разрешать сложные проблемы. Поставь под ружье наших
ученых дармоедов. Да и разведка пусть повертится. А что искать, ты
без меня знаешь.
     --  Сыроварни?
     --  Данные насчет атеросклероза у населения Вермонта. Не вижу причин,
по которым мы не можем сопоставить показатели производства сыра в
Вермонте с показателями по сердечным заболеваниям в стране. До кучи
сгодятся любые расстройства, связанные с холестерином. Черт, да мы,
скорее всего, сможем прицепить к вермонтскому чеддеру каждый
сердечный приступ, какой только случился в Америке. Подключи к этому
Эрхарда. Эрхард способен и овсяные отруби изобразить смертоносной
отравой.
     --  На твоем месте я не ездил бы в этом году в Вермонт любоваться
осенней листвой. Разве что отрастив бороду и разжившись фальшивыми
документами.
     --  Ну что же, у меня еще остается в запасе Нью-Хэмпшир,  --  сказал Ник,
направляясь к двери.
     --  Ник,  --  неуверенно произнес ему вслед БР,  --  тут заваривается
непонятная каша, о которой я хочу с тобой поговорить. Вчера вечером
ко мне приходила эта парочка, Монмани и Олман, и... только давай
скажем им, что мы с тобой эту тему не обсуждали.
     --  А что такое?
     --  Они хотели получить регистрационные записи по твоим телефонным
разговорам.
     --  Вот как,  --  сказал Ник.  --  И зачем?
     --  Не знаю. Но мне дали ясно понять, что, если я не отдам записи
добровольно, они вернутся с ордером. По-моему, ни мне, ни тебе это
не нужно. Однако я решил сначала переговорить с тобой,  --  БР бросил
на него страдальческий взгляд.  --  Как ты думаешь, что мне делать?
     --  Да я вообще не понимаю, что происходит, БР. Меня в чем-то
подозревают?
     --  Именно этот вопрос я им и задал.
     -- И?
     --  И получил дерьмовый стереотипный набор слов из учебника для
агентов ФБР. Я, естественно, рассвирепел и, можешь мне поверить, не
скрыл от них этого. Но они явно, э-э... интересуются тобой.
     --  Да, но что у них на уме? Что я сам себя похитил и едва не убил с
помощью... с помощью никотиновых пластырей?
     --  Мне кажется, я понимаю, в чем дело. Ты же помнишь, какую прессу мы
получили. Я еще сказал тебе тогда: жаль, что я сам не додумался тебя
похитить. Видимо, они усмотрели здесь некий мотив.
     --  Ну так и отдай им записи. Мне скрывать нечего. Могу еще приложить
к ним счета из прачечной.
     --  Ник,  --  отеческим тоном сказал БР,  --  по-моему, тебе пора
обзавестись адвокатом. Просто... на всякий случай.
     --  На какой такой случай? Я ничего не сделал. Едва ли не первый раз в
жизни могу с полной уверенностью сказать  --  я невиновен.
     --  Ник, меня тебе убеждать не нужно. Я на твоей стороне. Но давай, по
крайности, заручимся юридической поддержкой.
     -- Замечательно! "ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ТАБАЧНОГО ЛОББИ НАНИМАЕТ ЗАКОННИКА".
БР поморщился.
     --  Я тебя хорошо понимаю. И все же, если так будет продолжаться, я
сам позвоню Стиву Карлински.
     -- Карлински? Защитнику этого прохвоста "Садись-и-светись" -- как его,
Скарпарилло?  --