А он и шелохнуться не может. Опра приклеила его к креслу. Обвела его
вокруг пальца, злоехидная сучка!
     В такие мгновения  --  ему уже случалось подходить к краю пропасти,
правда, не так близко, как сейчас,  --  Ник воображал себя пилотом
авиалайнера. Пилоты ведь всегда сохраняют спокойствие, даже когда
все восемь двигателей горят, шасси заело и арабского обличил
пассажир, место 17Б, уже выдернул чеку из гранаты.
Ник набрал полную грудь воздуха и выпустил его  --  медленно, медленно,
медленно. Вот так. Дыхательное упражнение. Курсы по методике Ламаза.
Но сердце все равно продолжало ухать и бухать в груди. Интересно,
микрофон это буханье улавливает? Как мило, если гулкий стук его
сердца транслируется сейчас во все гостиные страны!
Может, стоит как-то выказать Раковому Ребенку сочувствие? Нужна
начальная фраза. Ага, вот: "Ну, так сколько ты еще протянешь,
паренек?" Опра уже произносила вступительный текст:.
     -- В прошлом году фирма "Ар-Джей-Ар Набиско", производящая сигареты
"Кэмел", развернула новую рекламную кампанию стоимостью в семьдесят
пять миллионов долларов. Звездой ее стал Старина Джо, верблюд. Но
это не обычное жвачное четвероногое,  --  на экране замелькали
изображения Старины Джо: играющего на саксофоне, играющего на
контрабасе, слоняющегося по пляжу, разглядывающего девушек,
невозмутимого, с погасшей сигаретой, свисающей с его губы (или с
крайней плоти  --  зависит от того, насколько у вас развито фаллическое
воображение). --  Он стал очень популярным, особенно среди детей.
Согласно недавнему опросу, около девяноста процентов Шестилетних
детей -- шестилетних! --  не только знакомы со Стариной Джо, но и знают,
за что он ратует. Этот верблюд приобрел популярность не меньшую, чем
Микки Маус.
     До того как Старина Джо начал появляться на рекламных щитах и
страницах множества журналов, доля "Кэмела" в противозаконной
продаже сигарет детям составляла меньше одного процента. Сейчас
это... тридцать два процента  --  тридцать два и восемь десятых, если
назвать точную цифру. Что равноценно годовой прибыли в четыреста
семьдесят шесть миллионов.
     Главный врач Соединенных Штатов призвала "Ар-Джей-Ар" свернуть эту
рекламную кампанию. Даже "Век рекламы", ведущий журнал рекламной
индустрии, выступил против пропаганды Старины Джо. Однако кампания
продолжается.
     Затем, в прошлую пятницу, главный врач призвала к полному запрету
рекламы сигарет. В журналах, на рекламных щитах  --  повсюду. Затея
весьма спорная. Слишком большие деньги стоят на кону.
Я хочу представить вам Сью Маклин, возглавляющую Национальную
организацию "Матери против курения". Сью приступила к созданию НОМПК
после того, как ее дочь заснула с сигаретой в постели и сожгла дотла
общежитие своего колледжа. По счастью, никто не пострадал. Сью
сказала мне, что после этого дочь курить бросила.
Смех в студии. Одобрительный.
     --  Дочь Сью уже сама стала матерью и очень активной сотрудницей
НОМПК.
     Аудитория радостно воркует.
Ник, ощущая, как перегреваются его межнейронные контакты, пытался
соорудить на лице подходящее к случаю выражение, нечто среднее между
тем, с каким стоишь на остановке, поджидая сильно запоздавший
автобус, и тем, которое возникает, когда тебя головой вниз опускают
в резервуар, кишащий электрическими угрями.
     --  Фрэнсис Дживерсон, исполнительный директор Национальной ассоциации
учителей в Вашингтоне. Она отвечает за посвященные проблемам
здоровья публикации НАУ, из которых преподаватели узнают, как лучше
внушать своим ученикам мысль о вреде курения.
Рон Гуди, заместитель директора Отдела по предотвращению
злоупотреблений дурманящими веществами Министерства здравоохранения
и социальных служб, Вашингтон, округ Колумбия. ОПЗДВ является
командным центром войны против сигарет, ведущейся в масштабе всей
страны, то есть выходит, что вы, Рон, кто  --  полковник?
     --  Простой пехотинец, Опра.
     "Где это он набрался такой скромности?"  --  подивился Ник. Гуди был
одним из самых напыщенных и самодовольных засранцев во всем
федеральном правительстве.
     Опра улыбнулась. По публике, сидящей в студии, прокатился невнятный,
но теплый шепоток. Знаете, какая у него власть? А посмотрите, какой
он скромный!
     Опра повернулась к Раковому Ребенку
     --  Робин Уиллиджер, старшеклассник из города Расин, штат Висконсин.
Он увлекается историей и состоит в школьной команде пловцов. Душа
Ника мгновенно воспряла. Возможно, ему все приснилось. Возможно, у
мальчика нет никакого рака. Разве пловцы не бреют голов для
повышения скорости? А у которых не все дома, те сбривают и брови.
     --  Он намеревался продолжить образование в университете. Но тут
случилось несчастье. Недавно у Робина обнаружили рак, причем рак,
плохо поддающийся лечению. Сейчас он проходит курс химиотерапии. Мы
желаем ему удачи -- всей, какая только есть на свете.
Аудитория взрывается аплодисментами. Ник несмело присоединяется к
ним.
     --  Причина, по которой мы пригласили его на наше шоу, состоит в том,
что Робин, когда ему было пятнадцать, начал курить сигареты "Кэмел".
Начал потому, что, по его словам, ему хотелось быть, я цитирую,
клевым, как Старина Джо. Он также сказал мне, что, узнав о своей
болезни, курить бросил. И больше не считает, что курение, я снова
цитирую,  --  это клево.
     -- Громовые аплодисменты.
Все, что требовалось сейчас Нику, это ампула с цианистым калием. Но
Опра уже повернулась к нему:
     --  Ник Нейлор, вице-президент Академии табачных исследований. Услышав
такое название, можно подумать, будто речь идет о каком-то научном
институте. На самом деле это главное лобби табачной индустрии в
Вашингтоне, а мистер Нейлор  --  его, так сказать, общественное лицо.
Спасибо, что пришли к нам, мистер Нейлор.
     -- Всегда рад, --  прокаркал Ник, хоть чувства, им испытываемые, и рядом
с радостью не лежали. Аудитория с ненавистью ела его глазами. Вот,
стало быть, что ощущали нацисты в день открытия Нюрнбергского
процесса. Только Ник не может прибегнуть к избранной ими линии
защиты. Не может с серьезным видом заявить, что фюрер ни в какую
Польшу отродясь не вторгался. "Где фаши данные?"
     --  Кто хочет начать?  --  спросила Опра.
     Ник поднял руку. Опра и прочив участники шоу недоуменно воззрились
на него.
     --  Никто не будет возражать,  --  спросил он,  --  если я закурю? Аудитория
ахнула. Опешила даже Опра.
     --  Вы хотите закурить ?
     --  А разве не существует традиции, по которой командир расстрельной
команды предлагает приговоренному последнюю сигарету?
На несколько секунд в студии повисло ошеломленное молчание, потом
кто-то из публики засмеялся. К нему присоединились еще несколько
человек. Скоро хохотали уже все.
     --  Простите, но, по-моему, это не смешно,  --  сказала миссис Маклин.
     -- И по-моему тоже,  --  подхватила дама из Национальной ассоциации
учителей.  --  Пo-моему, это шутка в чрезвычайно дурном вкусе.
     --  Вынужден с вами согласиться,  --  сказал Гуди. -- Я не вижу тут ничего
веселого. полагаю, мистер Уиллиджер тоже не видит.
Но Раковый Ребенок смеялся. Благослови его Боже, он смеялся! Ника
захлестнула волна теплых чувств. Ему захотелось усыновить этого
мальчика, забрать его в Вашингтон, вылечить от рака, найти ему
высокооплачиваемую работу, подарить машину  --  роскошную машину,  --
построить дом с бассейном, таким большим, чтобы он смог продолжить
занятия плаванием. А еще Ник купил бы ему парик и устроил
трансплантацию бровей. Какая все-таки гадость, этот рак! Может быть,
облучение...
     Забудь про мальчишку! Он уже в прошлом! В атаку! В атаку!
     -- Почему бы вам не оставить его в покое,  --  Ник резко развернулся к
Гуди,  --  и не указывать, что он обязан чувствовать?
Теперь к Опре.
     --  С вашего разрешения, Опра, это типичная позиция федерального
правительства. "Мы знаем, что вы должны чувствовать". Именно она
подарила нам "сухой закон", Вьетнам и пятьдесят лет жизни на грани
ядерного уничтожения.
     Ну и дальше что? И при чем тут ядерное устрашение? Не важно! В
атаку!
     --  Если мистеру Гуди угодно набирать дешевые очки, используя
страдания этого молодого человека для увеличения своего бюджета, что
позволит ему указывать еще большему числу людей, как им следует
поступать и что чувствовать, то, должен вам сказать, мне это
представляется печальным, очень и очень печальным. Но вот то, что
член федерального правительства явился на это шоу и читает нам
лекции насчет рака, между тем как то же самое правительство почти
пятьдесят лет производит атомные бомбы, два-дцать пять тысяч бомб,
если быть точным, мистер Статистик, бомб, способных наградить каждое
живое существо на планете, мужчин, женщин, детей, раком настолько
страшным, настолько кошмарным, настолько... настолько неизлечимым,
что медицина даже на звания для него еще не придумала... вот это...
     --  быстро к сути! А в чем суть?  --  это не заслуживает даже презрения.
И честно говоря, Опра, мне хотелось бы узнать, каким образом человек
вроде... вот этого получает в федеральной бюрократии пост, дающий
ему такую власть. Впрочем, я и сам это знаю  --  ему не приходится
избираться на свой пост. Нет-нет. На него демократия не
распространяется. Он выше ее. Выборы? Согласие управляемых? Пфа! Тех
самых людей, которые платят ему жалованье? Обойдутся. Это не для
Рона Гуди. Все, что ему требуется, так это наживаться на людях,
подобных бедному Робину Уиллиджеру. Ну, так позвольте мне кое-что
сообщить и вам, Опра, и тем достойным, сознательным людям, которые
нас сегодня смотрят. Это не очень приятно, но и вам и им стоит это
услышать. Роны Гуди нашего мира хотят, чтобы Робины Уиллиджеры
умирали. Ужасно, но правда. Мне очень жаль, но таков факт. И знаете
почему? Я вам скажу. Потому что от этого растут их,  --  и Ник выплюнул
тошнотворное слово,  --  бюджеты. Это не что иное, как торговля
человеческим горем, и вам, сэр, следовало бы стыдиться смотреть
людям в глаза.
     От этого удара Рон Гуди так и не оправился. В течение следующего
часа он только и мог, что визжать в сторону Ника, нарушая все
маклахановские наставления насчет бессмысленности попыток
раззадорить слушателя, который полностью к тебе равнодушен. Даже
Опре с трудом удавалось его успокаивать.
     Ник же, соорудив на лице выражение безмятежной правоты, только кивал
или качал головой, более в грусти, чем в гневе, как бы говоря, что
эти вспышки лишь подтверждают все им сказанное. "Все это хорошо и
прекрасно, Рон, но вы не ответили на мой вопрос", или "Ну бросьте,
Рон, зачем притворяться, будто вы меня не слышите?", или "А как
насчет людей, облученных при ядерных испытаниях в штате Нью-Мексико?
Об их раковых заболеваниях вы поговорить не хотите?"
Во время одной из рекламных пауз звукооператору пришлось держать
Рона Гуди за руки.
     Глава НОМПК и представительница учительской ассоциации пытались,
сколько могли, помочь своему правительственному благодетелю, но
всякий раз, как они отваживались вставить хоть слово, Ник обрывал их
фразой: "Послушайте, мы же с вами на одной стороне", поражавшей их
настолько, что они теряли дар речи. Когда они наконец осмелились
оспорить ее, заявив, что не видят ни единого квадратного дюйма той
почвы, на которой могут бок о бок утвердиться человеколюбие и
злодейские ухищрения табачников, Ник понял, что получил шанс, за
который можно зацепиться. Никто, сказал он, не озабочен проблемой
курения подростков в большей мере, нежели табачные компании. Дело,
разумеется, не в том, что существуют хотя бы ничтожные научные
доказательства связи между курением и болезнями, просто эти
компании, сознавая свою ответственность перед обществом, никак не
могут мириться с распространением курения среди подростков  --  а равно
и с вождением автомобиля в пьяном виде,  --  и по одной простой
причине: и то и другое противозаконно. Лучшего момента для
объявления нового крестового похода против курения подростков и
придумать было нельзя.
     --  Собственно говоря, мы со дня на день приступим к осуществлению
новой, стоящей пять миллионов долларов программы, задача которой  --
отвратить детей от курения,  --  сказал Ник.  --  То есть можете считать,
что наши деньги мы на стол выложили.



Глава 6

     Еще получая в студийной артистической свой кейс, Ник услышал, как в
нем настырно свиристит сотовый телефон, но решил не обращать
внимания. Он продолжал игнорировать телефон и по дороге в аэропорт.
В конце концов водитель наполовину удивленно, наполовину сердито
спросил, не собирается ли Ник все-таки ответить на звонок. Но Ник,
не без удовлетворения сознавая, что звонит ему раздираемый
невыносимыми чувства-ми БР, не спешил брать трубку. Он сделал это
лишь в зале ожидания аэропорта "О'Хэйр" да и то скорее потому, что
на него стали поглядывать окружающие, чем из потребности услышать
горестные излияния БР.
     -- Пять миллионов долларов?  --  разумеется, это был БР. По прикидкам
Ника давление у него должно было доехать до 180 на 120. -- Ты спятил?
     --  Все может быть. Последние несколько дней выдались тяжелыми. Но
сейчас мне значительно лучше.
     --  Откуда, во имя Божие, мы возьмем пять миллионов на кампанию,
направленную против курения?
     --  Если вдуматься, это не так уж и много. "Ар-Джей-Ар" тратит
семьдесят пять миллионов в год на своих идиотских верблюдов с
херовыми носами. А мы к тому же еще и хорошую прессу получим.
БР пенился, грозил судебным преследованием, публикацией статей, в
которых будет сказано, что у Ника произошел нервный срыв, и так
далее. И все никак не мог остановиться. Слушать его было одно
удовольствие. Потом Ник услышал, как БР сказал в сторону: "Кто? О
господи". И следом Нику: "Капитан на второй линии".
     -- Кланяйся ему от меня.
     -- Не отключайся.
Ник не стал отключаться  --  не потому, что его попросил БР, а из
желания узнать, как отреагировал могущественнейший из боссов
табачной индустрии на новость о том, что много о себе возомнивший
исполнительный вице-президент только что вынудил эту индустрию
потратить более чем приличные деньги на отпугивание потенциальных
потребителей.
     Он прождал минут десять. Объявили его рейс, но на летное поле Ника с
включенным сотовым телефоном не пустили. Наконец БР вновь
подсоединился к линии Ника. Голос его изменился, теперь это был не
рев, а шипение ледяной воды, процеживаемой сквозь стиснутые зубы.
     -- Он хочет тебя видеть.
     -- Меня?  --  спросил Ник.  --  Зачем?
     -- Откуда мне, черт возьми, знать?  --  ответил БР и швырнул трубку.

     Прямых рейсов из Чикаго в Уинстон-Сейлем не существовало, пришлось
лететь в Роли. В самолете рядом с Ником сидела женщина лет за
пятьдесят, грузная, с волосами такого цвета, какого не сыщешь в
природе, и не отрываясь смотрела, как он механически читает
завалявшуюся в прихваченной с собой папке с вырезками статью из
"Сайенс", озаглавленную "Научные стандарты в эпидемиологических
исследованиях факторов, составляющих угрозу повседневной жизни".
     --  А я вас знаю,  --  наконец сказала она обвиняющим тоном, будто это
Ник был повинен в том, что ей никак не удается вспомнить, кто он
такой.
     --  Правда?
     --  Ага. Вы по телевизору выступали.
     Ник услышал скрип сиденья за своей спиной. "Да неужели? Так среди
нас знаменитость?"  -- "Кто это?"  --  "Я его где-то видел".  --  "Это этот,
как его, из "Самых смешных видеофильмов Америки".  --  "С чего бы его в
Роли-то понесло? И вообще, он бы первым классом летел".  --  "А я тебе
говорю..."
     Ник вечно влипал в такие истории.
     --  Вы правы,  --  негромко сказал он женщине.
     -- Я так и знала!  --  она шлепнула себя по колену свернутым в трубку
журналом.  --  Шоу "Мужики"!
     -- Совершенно верно.
     -- Ну! Вы, наверное, здорово огорчились, когда она сказала, что вы
целуетесь, как рыба.
     -- Еще бы,  --  сказал Ник.  --  Разве приятно такое услышать?
Проникшись жалостью к Нику, женщина поделилась с ним собственными
сердечными горестями, в частности связанными со вторым ее браком,
который, похоже, разваливался. Ник всегда с трудом выпутывался из
таких положений. После часа сочувственного внимания ее рассказу
шейные мышцы Ника завязались от напряжения в стальные узлы. Придется
по возвращении заглянуть к доктору Вигу. Он поймал себя на мысли о
том, что вот бы сейчас сюда террориста. На его счастье, пилот
объявил, что они входят в "обширный грозовой фронт", и в салоне
поднялась суматоха, заставившая женщину забыть о душевных ранах и
впиться ногтями в левую руку Ника, оставив на ней глубокие метки.
Когда он добрался до отеля, день, оказавшийся необычайно длинным,
подходил к концу, и сил Ника хватило только на то, чтобы выдуть две
банки пива да слопать долларов на четыреста орешков и крендельков,
найденных им в холодильнике своего номера.
     Утром ему принесли завтрак и местную газету, "Уинстон-Сейлем
тар-интеллидженсер". Развернув ее, он с удивлением обнаружил в самом
верху первой полосы свою фотографию, цветную. Заголовок гласил:

     ОТВЕТНЫЙ УДАР: Представитель табачных компаний
отчитывает чиновника от здравоохранения
     за манипулирование человеческой трагедией

     Статья расхваливала его за "отвагу" и "готовность встать на борьбу с
ханжеством". Корреспонденту удалось даже заручиться благосклонным
замечанием Робина Уиллид-жера, в котором тот снял с Ника какую бы то
ни было вину за его, Робина, заболевание, добавив, что людям самим
следует более ответственно относиться к своей жизни.
Зазвонил телефон, деловитый женский голос произнес:
     --  Мистер Нейлор? Поговорите, пожалуйста, с мистером Доуком Бойкином.
Капитан. Ник сел в кровати. Но откуда они узнали, где он
остановился? В Уинстон-Сейлеме отелей немало. Он ждал. Наконец из
трубки послышался высокий голос:
     --  Мистер Нейлор?
     --  Да, сэр,  --  неуверенно сказал Ник.
     --  Э-э, я просто хотел лично поблагодарить вас.
     --  Воткак?
     --  Я думал, этого деятеля из министерства прямо на национальном
телевидении хватит инфаркт. Великолепно проделано, сэр, великолепно.
Вы ведь, насколько я понимаю, в городе?
     Вот он, признак истинной власти, --  человек даже не знает, куда
звонит.
     --  Вы еще не завтракали? Не хотите ко мне присоединиться? В Клубе
сносно готовят. В полдень вам удобно? Превосходно.  --  Капитан
произнес это таким тоном, словно Ник, которого он в любую минуту мог
слопать и не подавиться, только что наделил смыслом всю его
дальнейшую жизнь. Они проиграли войну за рабовладение, эти южане, и
все же какие они учтивые!
     Покидая отель, Ник купил в вестибюле номер "Ю-Эс-Эй тудей". Нужная
статья отыскалась в разделе "Финансы", тоже на первой полосе и тоже
вверху:

     ТАБАЧНЫЕ КОМПАНИИ ПЛАНИРУЮТ ПОТРАТИТЬ 5 МИЛЛИОНОВ
НА КАМПАНИЮ ПРОТИВ КУРЕНИЯ,  --
     говорит их главный представитель

     Ник начал читать. БР вертело в классическом водовороте "ничего не
отрицаю, ничего не утверждаю". Необходимо еще проработать множество
деталей, однако да, Академию всегда "в первую очередь" заботили
курящие подростки, так что она готова из расходовать "значительные
суммы" на широкую общественную кампанию. Как же, как же.
Цитировалась и Дженнет, сообщившая, что мистер Нейлор, столь
прекрасно вы ступивший на шоу Опры Уинфри, покамест недостижим: "Мы
не знаем точно, где он находится в настоящее время". Создавалось
впечатление, что он пьет горькую в каком-нибудь кабаке.
Подъезжая к Табачному клубу, Ник припоминал то немногое, что знал о
Доукв, Бойкине. Доук  --  уверяли, будто он заменил этим именем более
плебейское Доки  --  Бойкий был одним из последних великих людей в
табачном деле, своего рода легендой. Самостоятельно пробившийся с
самого низу, он начал с ничего и добился всего. Кроме сына. У него
было семь дочерей: Энди, Томми, Бобби, Крис, Донни, Скотта и Дейв -- на
последнюю бремя неосуществившейся отцовской мечты о сыне легло
особенно тяжко. Именно Доук Бойкин, после того как