кусок деревяшки с прикрепленной к ней полоской ткани для ступни.
     - Не могу знать, сэр, - ответил Кинг со скрытой покорностью в голосе, столь приятной для офицерского уха.
     - Верно. Совершенно верно. - Полковник Брент повернулся к Грею. - Я считаю, что вы должны извиниться перед ним. Вы совершили ошибку, угрожая ему. Мы ведь должны быть справедливы, не так ли. Грей? - Он вытер пот, выступивший на его лице.
     Грею понадобилось сделать над собой огромное усилие, чтобы оборвать ругательства, от которых подрагивали его губы.
     - Я приношу извинения. - Произнесено это было тихо и раздраженно, отчего Кингу едва удалось подавить улыбку.
     - Очень хорошо. - Полковник кивнул, потом взглянул на Кинга. - Ладно, - продолжил он, - можете идти. Но, одеваясь подобным образом, вы напрашиваетесь на неприятности. Винить вам надо только самого себя!
     - Благодарю вас, сэр. - Кинг ловко козырнул.
     Выйдя на солнце, он облегченно вздохнул и снова обругал себя. Боже, он чуть было не сорвался! Был близок к тому, чтобы ударить Грея, а это было бы действием сумасшедшего. Надо прийти в себя. Он остановился у тропинки и закурил. Проходившие мимо люди видели сигарету и вдыхали ее запах...
     - Проклятый парень, - заявил наконец полковник, по-прежнему глядя в окно и вытирая пот со лба. Потом обратился к Грею:
     - Послушайте, Грей, вы и в самом деле спятили, если провоцируете его подобным образом.
     - Виноват. Я... я считаю, что он...
     - Кем бы он ни был, офицер и джентльмен не должен вести себя подобным образом. Плохо, очень плохо, не так ли?
     - Да, сэр. - Грею нечего было добавить.
     Полковник хрюкнул, потом поджал губы.
     - Совершенно верно. Удачно я проходил мимо. Нельзя допустить, чтобы офицер скандалил с простым солдатом. - Он снова выглянул в дверь, ненавидя Кинга, страстно желая его сигарету. - Проклятый человек, - сказал он, не глядя на Грея, - недисциплинированный. Как и все американцы. Дурная компания. Они обращаются к своим офицерам по имени. - Он вздернул брови. - И офицеры играют в карты с рядовыми. Господи, спаси мою душу. Хуже австралийцев, а те - сброд, какого поискать. Несчастье! Совсем не похоже на индийскую армию. Что вы говорите?
     - Ничего, сэр, - сказал Грей тонким голосом.
     Полковник Брент быстро повернулся.
     - Я не имел в виду, - ну. Грей, - только потому, что... - Он запнулся, и внезапно в его глазах появились слезы. - Почему, почему они поступили так? - судорожно произнес он. - Почему, Грей? Я... мы все любили их.
     Грей пожал плечами, хотя ради приличия он должен был посочувствовать.
     Полковник замялся, потом повернулся и вышел из хижины. Он шел, наклонив голову, по щекам его текли тихие слезы.
     Когда в 1942 году пал Сингапур, солдаты полковника перешли на сторону врага, японцев, почти все до единого человека, и принялись отыгрываться на своих английских офицерах. Эти солдаты стали первыми охранниками военнопленных, некоторые из них были хуже зверей. Офицеры не знали покоя. Потому что они были из одного полка, из других индийских полков их было мало. Гуркхи <Гуркхи - непальские солдаты в индийской армии или в Гуркхском полку английской армии.> сохраняли преданность даже под пыткой и оскорблениями. Полковник Брент оплакивал своих людей, людей, за которых он должен был бы умереть, людей, за которых он все еще умирал.
     Грей посмотрел ему вслед, потом увидел Кинга, курящего у тропинки.
     - Я рад, что с этого момента - либо я тебя, либо ты меня! - прошептал он сам себе.

***

     Он сел на скамью, и его кишечник пронзила болезненная судорога, напомнив о том, что дизентерия еще не покинула его тело.
     - К черту все это, - тихо произнес он, проклиная полковника Брента и принесенное извинение.
     Вернулся Мастерс с флягой, полной воды, и протянул ее лейтенанту. Тот сделал глоток, поблагодарил его и начал придумывать план уничтожения Кинга. Но голод, овладевший им в ожидании завтрака, заставил Грея отключиться.
     В воздухе раздался слабый стон. Грей бросил быстрый взгляд на Мастерса, который даже не заметил, что простонал, следя за непрерывным движением ящериц, стремительно преследовавших насекомых или совокупляющихся.
     - У тебя дизентерия. Мастерс?
     Мастерс слабо отмахнулся от мух, которые облепляли его лицо.
     - Нет, сэр. У меня не было ее в течение по крайней мере пяти недель.
     - Энтерит?
     - Нет, слава Богу. Клянусь. Просто амеба. И малярии у меня не было почти три месяца, мне очень везет, я вполне здоров.
     - Да, - согласился Грей. И добавил как бы в раздумье:
     - Ты выглядишь здоровым. - Но Грей знал, что вскоре ему придется подыскивать замену Мастерсу. Он снова посмотрел на Кинга, следя за тем, как тот курит, испытывая приступ тошноты из-за желания закурить.
     Мастерс снова застонал.
     - Что с тобой творится, черт возьми? - сердито бросил Грей.
     - Ничего, сэр. Ничего. Должно быть, я...
     Но попытка закончить предложение оказалась непосильной, и слова Мастерса потонули в жужжании мух. Мухи царствовали днем, москиты ночью. Тишина не наступала никогда. Как же можно жить без мух, москитов и людей? Мастерс старался вспомнить, но это оказалось непосильным для него. Поэтому он остался сидеть неподвижно, едва дыша; он был лишь оболочкой человека. Душа его тревожно металась.
     - Ладно, Мастерс, можешь идти, - разрешил Грей. - Я буду ждать сменщика. Кто он?
     Мастерс заставил себя собраться с мыслями и через минуту сказал:
     - Блу... Блу... Уайт.
     - Бога ради, приди в себя, - резко бросил Грей. - Капрал Уайт умер три недели назад.
     - О, виноват, сэр, - слабо откликнулся Мастерс. - Извините, я должно быть... Я... э-э-э... я думаю, что придет Петерсон. Помми <Помми - англичанин, иммигрировавший в Австралию.>, то есть я имею в виду англичанин. Пехотинец, мне кажется.
     - Ладно. Можешь идти завтракать. Но не задерживайся и возвращайся.
     - Слушаюсь, сэр.
     Мастерс надел плетеную шляпу с большими полями, отдал честь и, шаркая ногами, вышел из хижины, подтягивая на бедрах лохмотья, оставшиеся от брюк. "Боже, - подумал Грей, - за пятнадцать шагов слышно, как он воняет..." Им как раз собирались выдать немного мыла.
     Но он знал, что воняет не только от Мастерса. Все остальные тоже воняют. Если ты не моешься шесть раз в день, запах пота висит вокруг тебя, как саван. И, думая о саване, он снова подумал о Мастерсе и о тех признаках его состояния, которые заметил; может быть, и Мастерс тоже знал об этом, так что какой смысл мыться?
     Грей видел много смертей. Он с горечью подумал о своем полке и о войне. "Черт побери, - чуть было не закричал он, - мне уже двадцать четыре года, а я все еще лейтенант! А война идет везде - по всему миру. Продвижения по службе происходят ежедневно. Столько возможностей! А я в этом вонючем лагере для военнопленных и все еще лейтенант. О Боже! Если бы только нас не отправили в Сингапур в сорок втором году. Если бы мы попали туда, куда предполагалось сначала, - на Кавказ. Если бы мы только..."
     - Хватит, - сказал он сам себе вслух. - Ты так же плох, как Мастерс, ты, проклятый дурак.
     В лагере считалось нормальным, если человек иногда разговаривал сам с собой. Лучше выговориться, всегда говорили врачи, чем копить все внутри себя - это путь к безумию.
     Не все так уж плохо, особенно днем. Можно перестать думать о своей прежней жизни, об ее основном содержании-еде, женщинах, доме, еде, еде, женщинах, еде. Но ночи - это самое страшное. Ночами человек грезит. Грезит об еде и женщинах. О своей женщине. А если дать себе волю, то вскоре грезы могли доставлять большее удовольствие, чем пробуждение, а если проявишь беспечность, то будешь грезить наяву, и дни превратятся в ночи, а ночи в дни. И тогда останется только смерть. Спокойная. Тихая. Умереть так просто. Жить было мучительно. Для всех, кроме Кинга. Тот мучений не испытывал.
     Грей по-прежнему следил за ним, пытаясь расслышать, что тот говорил человеку рядом с ним, но Кинг был слишком далеко. Грей постарался опознать другого человека, но не смог. По повязке на руке он мог определить, что тот майор. Согласно приказу японцев, все офицеры обязаны были носить на левой руке повязку с указанием их звания. Всегда. Даже, если они ходили нагишом.
     Черные ливневые тучи быстро собирались на небе. На востоке сверкнула молния, но солнце продолжало палить. Зловонный ветерок на мгновение поднял пыль, потом дал ей улечься.
     Грей автоматически заработал бамбуковой хлопушкой для мух. Проворное, наполовину бессознательное движение кисти, и еще одна муха упала на землю, искалеченная. Убить муху было жестом легкомыслия. Изуродовать ее, чтобы тварь помучилась и в крошечной мере разделила бы твои собственные страдания. Изуродовать ее, и она будет беззвучно кричать до тех пор, пока не появятся муравьи и другие мухи, чтобы подраться из-за ее живой плоти.
     Но Грей не получил обычного удовольствия от слежки за мучением мучителя. Его мысли были сосредоточены на Кинге.

Глава 2

     - Видит Бог, - говорил майор Кингу с наигранным оживлением, - потом наступило время, когда я попал в Нью-Йорк. В тридцать третьем году. Замечательное время. Штаты - такая прекрасная страна. Я когда-нибудь рассказывал вам о своем путешествии в Олбани? В то время я был младшим офицером...
     - Да, сэр, - устало подтвердил Кинг. - Вы рассказывали мне об этом. - Он чувствовал, что устал быть вежливым, и по-прежнему ощущал на себе глаза Грея. Хотя он в совершенной безопасности и не боялся, ему хотелось уйти с солнца, убраться с глаз лейтенанта. Да и дел полно. Дьявольщина, майор никак не может добраться до сути.
     - Прошу прощения, сэр. Рад был поговорить с вами.
     - О, подождите минутку, - быстро проговорил майор Бэрри и нервно огляделся вокруг, ощущая любопытные взгляды проходивших мимо мужчин, чувствуя их молчаливый вопрос: о чем это он толкует с Кингом? - Я... э... э... э, могу ли я поговорить с вами с глазу на глаз?
     Кинг оценивающе разглядывал его.
     - Мы и так говорим с глазу на глаз. Если вы будете говорить тише...
     От смущения майор вспотел. Но он старался поймать Кинга в течение нескольких дней. Такую хорошую возможность жалко было терять.
     - Но ведь хижина начальника военной полиции...
     - Какое отношение имеют копы к частному разговору? Я не понимаю, сэр.
     Кинг был спокоен.
     - Не нужно... э... э... э... ну, полковник Селларс сказал, что вы можете помочь мне.
     У майора Бэрри вместо правой руки была культя, которую он все время почесывал, трогал ее и теребил.
     - Не окажете ли вы... не продадите ли вы кое-что для нас, то есть я имею в виду - для меня? - Он подождал, чтобы рядом никого не было. - Это зажигалка, - прошептал Бэрри. - Ронсоновская зажигалка. В отличном состоянии.
     Теперь, когда он добрался до цели, майор почувствовал некоторое облегчение. Но одновременно он почувствовал себя нагим, произнося эти слова перед американцем, под солнцем, стоя на тропинке.
     - Кто владелец? - спросил Кинг после минутного раздумья.
     - Я. - Майор, удивленный, посмотрел на него. - Господи, не думаете ли вы, что я украл ее? Господи, я бы никогда такого не сделал. Я хранил ее все это время, но сейчас, ну, нам пришла пора ее продать. Все в группе согласны. - Он облизал пересохшие губы и погладил культю. - Пожалуйста. Вы сделаете это? Вы можете получить за нее хорошую цену.
     - Торговля противозаконна.
     - Да, но прошу вас - пожалуйста! Вы можете доверять мне.
     Кинг повернулся так, чтобы его спина была обращена к Грею, а лицо к ограде - на тот случай, если Грей в состоянии читать по губам.
     - Я пришлю кого-нибудь после завтрака, - спокойно сказал он. - Паролем будут слова: "Лейтенант Олбани приказал мне повидать вас". Понятно?
     - Да, - майор Бэрри колебался, сердце его колотилось. - Когда вы сказали?
     - После завтрака. После ленча.
     - А, хорошо.
     - Отдайте ее этому человеку. А когда я осмотрю ее, я свяжусь с вами. Пароль прежний.
     Кинг стряхнул пепел с сигареты и бросил окурок на землю. Он уже было собрался наступить на него, когда заметил выражение лица майора.
     - О! Хотите окурок?
     Майор проворно нагнулся и схватил его.
     - Благодарю. Большое спасибо.
     Он открыл маленькую жестянку с табаком, осторожно содрал бумагу с окурка, высыпал полдюйма табака в сухие листья и перемешал их.
     - Это дает прекрасный запах, - сказал он, улыбаясь. - Я сделаю из этого по крайней мере добрых три сигареты.
     - Увидимся, сэр, - сказал Кинг, отдавая честь.
     - О, хм, ну... - Майор не вполне знал, как начать. - Не считаете ли вы, - нервно начал он, понижая голос, - что, ну... отдать ее незнакомому человеку просто так... откуда мне знать... ну, что все будет в порядке?
     - Во-первых, пароль, - холодно сказал Кинг, - во-вторых, моя репутация. И еще одно: я поверил вам, что вещь не краденая. Может быть, нам стоит забыть об этом?
     - О нет, прошу понять меня правильно, - быстро заговорил майор. - Я ведь просто спросил. Зажигалка - это все, что у меня осталось. - Он пытался улыбнуться. - Благодарю. После завтрака. Как вы считаете, сколько времени вам потребуется, чтобы... э... продать ее?
     - Так скоро, как смогу. Условия обычные. Я получаю десять процентов от продажной цены, - жестко заявил Кинг.
     - Конечно. Спасибо и еще раз благодарю за табак.
     Теперь, когда все было сказано, майор Бэрри почувствовал, что с его души свалилась огромная тяжесть. Если все сойдет удачно, думал он, торопливо спускаясь с холма, мы получим шестьсот или семьсот долларов. При экономном расходовании хватит на еду в течение многих месяцев. Он ни разу не вспомнил о человеке, которому принадлежала зажигалка и который отдал ее ему на хранение, когда много месяцев назад попал в госпиталь, чтобы никогда не вернуться. Это в прошлом. Сегодня зажигалка принадлежит ему. Она была его. Он может ее продать.
     Кинг знал, что Грей следил за ним все это время. Возбуждение от совершения сделки прямо против хижины военной полиции улучшило его самочувствие. Довольный собой, он зашагал вверх по небольшому склону, автоматически отвечая на приветствия людей - офицеров и солдат, англичан и австралийцев, которых он знал. Наиболее значительные лица удостаивались специального приветствия, другим он дружески кивал.
     Кинг знал об их злобной зависти, но это совершенно не трогало его. Он привык к ней; она забавляла его и увеличивала его значимость. И он был доволен, когда люди называли его королем. Он был горд как мужчина, как американец. Только ловкостью и умом он создал свой мирок. Сейчас он обозревал этот мирок и был совершенно удовлетворен.
     Он остановился около хижины номер двадцать четыре, где жили австралийцы, и просунул голову в окно.
     - Эй, Тинкер! - позвал он. - Я хочу, чтобы ты побрил меня и сделал маникюр.
     Тинкер Белл был маленького роста, с коричневой кожей и жилистым телом, маленькими и темными глазками, нос у него шелушился. По своей профессии он был стригалем овец, но в Чанги стал лучшим парикмахером.
     - По какому случаю? У тебя что, день рождения? Я делал тебе маникюр позавчера.
     - Ну, так я хочу и сегодня.
     Тинкер пожал плечами и выпрыгнул из окна. Кинг откинулся на стуле под защитой свеса крыши, расслабился. Тинкер повязал ему простыню вокруг его шеи и заставил принять нужное положение.
     - Посмотри на это, приятель, - сказал он и сунул маленький обмылок под нос Кингу. - Понюхай.
     - Вот это да, - ухмыляясь, отозвался Кинг. - Это же настоящее мыло "Мак Кой".
     - Не знаю, о чем ты говоришь, приятель! Но это "Красные фиалки" Ярдли! Мой приятель спер его, когда был на работах. Прямо из-под носа у чертовых япошек. Оно стоило мне тридцать долларов, - добавил он, подмигивая и удваивая цену. - Если хочешь, я буду держать его специально для тебя.
     - Вот что я скажу тебе. Я буду платить тебе пять баксов каждый раз вместо трех, пока мыло не кончится, - предложил Кинг.
     Тинкер быстро прикинул. Возможно, обмылка хватит на восемь раз, может быть, на десять.
     - Разрази меня гром, приятель. Я только-только верну свои деньги.
     - Ты попался, Тинк, - проворчал Кинг. - Я могу купить по весу, пятнадцать долларов за кусок.
     - Проклятье! - взорвался Тинкер в притворной ярости. - Приятель принимает меня за молокососа! Так не пойдет!
     Он яростно превратил горячую воду и ароматно пахнущее мыло в пену. Потом рассмеялся.
     - Ты настоящий король <Кинг - король (англ.).>, приятель.
     - Да, - удовлетворенно согласился Кинг. Он и Тинкер были старыми друзьями.
     - Готов, приятель? - спросил Тинкер, подняв кисточку с пеной.
     - Конечно. - Тут Кинг заметил Текса, идущего по тропинке. - Подожди минуту. - Эй, Текс! - окликнул он.
     Текс посмотрел в сторону хижины, увидел Кинга и легкой походкой направился к нему.
     - Да? - Текс был долговязым юнцом с большими ушами, кривым носом и спокойными глазами. Ростом он был высок, очень высок.
     Не дожидаясь приказаний, Тинкер отошел в сторону, чтобы не слышать разговора, когда Кинг поманил Текса поближе к себе.
     - Сделаешь кое-что для меня? - спросил он тихо.
     - Конечно.
     Кинг вынул бумажник и извлек оттуда десятидолларовую банкноту.
     - Пойди найди полковника Брента. Маленький такой парень, с бородой, завязанной под подбородком. Отдай ему это.
     - Ты знаешь, где он должен быть?
     - За углом тюрьмы. Сегодня его черед следить за Греем.
     Текс ухмыльнулся.
     - Слышал, у вас была ссора.
     - Этот сукин сын обыскал меня.
     - Бандит, - сухо заметил Текс, почесывая светлый ежик на голове.
     - Да, - рассмеялся Кинг. - И скажи Бренту, чтобы он не опаздывал следующий раз. Но тебе следовало бы быть там, Текс. Господи, этот Брент - настоящий артист. Он даже заставил Грея извиниться.
     Кинг ухмыльнулся, потом добавил еще пятерку.
     - Скажи ему, что это за извинение.
     - О'кей. Это все?
     - Нет. - Он сказал ему пароль и объяснил, где найти майора Бэрри; потом Текс ушел, а Кинг уселся поудобнее. День в целом оказался очень прибыльным.

***

     Грей торопливо шел по грязной тропинке, затем поднялся по ступенькам в хижину номер шестнадцать. Почти подоспело время завтрака, и он был болезненно голоден.
     Люди уже выстраивались в раздраженную очередь за едой. Грей быстро прошел к своей кровати, взял два котелка, кружку, ложку, вилку и присоединился к очереди.
     - Почему завтрак еще не принесли? - устало спросил он человека впереди.
     - Откуда, черт побери, мне знать? - резко бросил Дейв Девен. Его произношение выдавало выпускника одного из привилегированных учебных заведений - Итона, Хэрроу или Чартерхауза - он был высокий, как бамбук.
     - Я просто поинтересовался, - раздраженно сказал Грей, презирая Девена за его произношение и происхождение.
     После часового ожидания принесли еду. Человек поднес два бачка к началу очереди и поставил их на землю. Раньше в бачках было по пять галлонов высокооктанового бензина. Сейчас один из них был наполовину наполнен рисом - сухим, прозрачным. Другой был полон супа.
     Сегодня был суп из акулы, по крайней мере одну акулу разрезали унцию за унцией в суп для десяти тысяч человек. Суп был теплым, на вкус слегка отдавал рыбой, в нем плавали кусочки баклажанов и капусты. Какая-то сотня фунтов на десять тысяч человек. В супе в основном плавали листья, красные и зеленые, горькие, но тем не менее питательные, выращенные так заботливо на лагерном огороде. Суп был приправлен солью, порошком карри и красным перцем.
     Каждый человек из очереди молчаливо выходил вперед, следя за тем, сколько получил человек впереди него и человек за ним, сравнивая их порции с той, которую получил он сам. Но сейчас, спустя три года, размеры порций были одинаковыми. Чашка супа на человека.
     При раздаче рис испускал пар. Сегодня был яванский рис, рассыпчатый, лучший рис в мире. Чашка риса на человека, кружка чая.
     Каждый уносил еду и ел молча, быстро и мучительно страдая при этом. Долгоноси