ежкой. Когда же гул самолета растаял вдали, возникла паника. "Возможно, все забыли о нас, никто не приедет за нами", - думал каждый.
     Эварт на ощупь пробрался в хижину и разбудил Питера Марлоу.
     - Питер, прошел слух, что самолет кружил над аэродромом и из него выпрыгнул парашютист.
     - Ты видел его?
     - Нет.
     - Ты говорил с кем-нибудь, кто видел его?
     - Нет. Это просто слух. - Эварт старался не показывать страха, - Я до смерти боюсь, что, как только в гавань войдет флот, япошки взбесятся.
     - Нет!
     - Я ходил к коменданту лагеря. Там целая толпа парней, они сообщают нам новости. Последняя новость... - минуту Эварт не мог говорить, потом продолжил:
     - ...число жертв в Хиросиме и Нагасаки больше трехсот тысяч человек. Говорят, люди умирали там как мухи... эта проклятая бомба что-то сделала с воздухом и продолжает убивать. Бог мой, если бы это случилось с Лондоном, а я бы отвечал за такой лагерь... я... я бы перестрелял всех. Клянусь Богом, я бы так и сделал, я бы так сделал.
     Питер Марлоу успокоил его, потом вышел из хижины и в свете нарождающегося дня пошел к воротам. В душе ему все еще было страшно. Он знал, Эварт - прав. Эта проклятая бомба была лишней. Да, это так, но он благословил умные головы, которые изобрели эти бомбы. Только эти бомбы спасли Чанги от забвения. "Да, да, - твердил он, - какими бы ужасными ни были эти бомбы, я благословляю их и людей, которые сделали их. Только они спасли меня, когда не было никакой надежды на жизнь. И хотя первые две бомбы истребили множество жизней, но благодаря своей силе они спасли бессчетное количество сотен других жизней. Наших. И их. Клянусь Господом Богом, это правда".
     Он очутился возле главных ворот. Там, как обычно, стояла охрана. Они повернулись к лагерю спинами, держа в руках винтовки. Питер Марлоу с любопытством наблюдал за ними. Он был уверен, что эти люди слепо умрут, защищая пленных, хотя всего день назад те были их презренными врагами.
     "Бог мой, - подумал Питер Марлоу, - как удивительно ведут себя люди".
     Неожиданно в наступающем рассвете он увидел призрак. Незнакомец, настоящий, совсем не бесплотный мужчина, который выглядел так, как должен выглядеть мужчина. Белый мужчина. На нем была странная зеленая форма, парашютные ботинки начищены, знак отличия на берете сиял огнем, на широком ремне висел пистолет, а на спине - аккуратный ранец.
     Мужчина вышел на середину дороги, каблуки его цокали до тех пор, пока он не оказался перед караульным помещением.
     Мужчина - Питер Марлоу увидел, что он носит звание капитана, - остановился, посмотрел на охранников и сказал:
     - Отдавайте честь, проклятые ублюдки.
     Охранники тупо таращились на него, тогда капитан вырвал у ближайшего охранника винтовку с примкнутым штыком, с яростью воткнул штык в землю:
     - Отдавай мне честь, проклятый ублюдок.
     Охранники нервно смотрели на него. Тогда капитан вытащил пистолет, выстрелил под ноги охранникам:
     - Отдавайте мне честь, проклятые ублюдки.
     Авата, японский сержант, Авата Грозный, обливаясь потом и нервничая, сделал шаг вперед и поклонился. Потом поклонились все охранники.
     - Так-то лучше, сволочи, - сказал капитан. Потом вырвал винтовки у охранников и бросил их на землю. - Отправляйтесь в вашу чертову караулку.
     Авата понял его жест. Он приказал охранникам построиться. Потом по его команде они поклонились снова.
     Капитан смотрел на них. Затем ответил на их приветствие.
     - Отдавайте честь, проклятые ублюдки, - твердил капитан.
     Охранники поклонились.
     - Хорошо, - удовлетворился капитан. - И в следующий раз, когда я скажу "отдавайте честь", делайте это быстро.
     Авата и остальные поклонились, капитан повернулся и прошел к заграждению.
     Питер Марлоу почувствовал взгляд капитана и, движимый страхом, отступил назад.
     В глазах капитана он увидел отвращение, потом жалость.
     Капитан крикнул охранникам:
     - Открывайте эти чертовые ворота, вы, проклятые ублюдки.
     Авата быстро выбежал с тремя охранниками и оттащил заграждение в сторону.
     Капитан прошел внутрь, охранники принялись закрывать ворота, но он закричал им:
     - Оставьте эту чертову штуку в покое.
     Они бросили ворота и склонились в приветствии.
     Питер Марлоу пытался сосредоточиться. Что-то было не так. Все было не так. Все это во сне или это галлюцинации.
     Неожиданно капитан вырос перед ним.
     - Привет, - окликнул его капитан. - Я капитан Форсайт. Кто здесь главный?
     Он сказал это мягко и очень вежливо. Но Питер Марлоу видел, как капитан оглядывает его с головы до ног.
     "Что происходит? Что со мной не так? - отчаянно спрашивал сам себя Питер Марлоу. - Что происходит со мной?" Он испуганно сделал шаг назад.
     - Не нужно меня бояться. - Голос капитана был глубоким и участливым. - Война закончилась. Меня прислали сюда присмотреть за вами.
     Капитан сделал шаг вперед. Питер Марлоу отпрянул, и капитан остановился. Не торопясь он достал пачку сигарет "Плейерз". Добрый английский "Плейерз".
     - Не хотите ли закурить?
     Капитан сделал еще шаг вперед, протягивая сигареты, но Питер Марлоу в ужасе убежал.
     - Подождите минутку! - закричал ему вслед капитан. Потом направился к другому пленному, но и тот бросился наутек. Вся толпа в минуту скрылась из глаз.
     Вторая волна страха затопила Чанги.
     Страх за самого себя. Нормален ли я? Нормален ли я после всей этой жизни? Я имею в виду, не потерял ли я рассудок? Прошло три с половиной года. И Бог мой, вспомни, что говорил Ван дёр Зельт об импотенции? Верно ли это? Смогу ли я снова заниматься любовью? Буду ли я здоров? Я видел ужас в глазах капитана, когда он смотрел на меня. Почему? Что было не так? Ты думаешь, я осмелился бы спросить его, спросить... в порядке ли я?

***

     Когда Кинг впервые услышал об офицере, он лежал на кровати, предаваясь грустным размышлениям. Он, правда, по-прежнему занимал лучшее место около окна, но Площадь его сократилась и была такой же, как и у других, - шесть футов на четыре. Вернувшись с огородов, он обнаружил, что его кровать и стулья сдвинуты. Он ничего не сказал, они тоже молчали, но избегали его прямого взгляда.
     И еще - никто не взял, не сберег его ужин. Его просто съели.
     - Вот так, - рассеянно сказал Текс. - Мы забыли о тебе. Лучше будь на месте в следующий раз. Каждый отвечает за свою еду сам.
     Он приготовил одну из кур. Он ощипал ее, поджарил и съел половину курицы, вторую половину оставил на завтрак. Теперь у него осталось только две курицы. Остальные были съедены за последние дни - он разделил их с людьми, которые забили кур и разделали их.
     Вчера он попытался купить еды в лагерном магазине, но пачка денег от сделки с бриллиантом стала бесполезной. В бумажнике у него все еще было одиннадцать американских долларов, и это была твердая валюта. Он понимал, цепенея от страха, что не сможет долго протянуть на одиннадцати долларах и двух курицах.
     Он мало спал предыдущую ночь. На рассвете он заставил себя посмотреть на все мужественно. Он вел себя как слюнтяй и дурак, это не соответствовало его положению короля. Не важно, что люди делают вид, как будто не замечают его, а Брент, Праути, Семсен и все остальные проходят мимо, не отвечая на его приветствия. Все вели себя одинаково - Тинкер Белл, Тимсен и полицейские, и его осведомители, и люди, которым он давал работу, люди, которым он помогал или с которыми был знаком и которым продавал или дарил еду, сигареты или деньги. Все они смотрели мимо него, как будто он не существовал. Если раньше его всегда сопровождали взгляды, если раньше, когда он шел по лагерю, его сопровождала ненависть, то теперь не было ничего. Ни взглядов, ни ненависти, ни узнавания.
     Было жутко ходить по лагерю как привидение. Возвращаться домой как привидение. Лежать в постели как привидение.
     Пустота.
     Он слушал, как Текс выкладывал невероятные новости о появлении капитана, и понимал, что новый страх терзает их.
     - Ну и что такого? - спросил он. - Почему вы вдруг замолчали? Из-за проволоки прибыл парень, вот и все.
     Никто ничего не сказал.
     Кинг встал, раздраженный молчанием, ненавидя его. Надел свою лучшую рубашку, чистые брюки, стер пыль с начищенных ботинок, лихо натянул на голову фуражку и секунду постоял в дверях.
     - Пойду состряпаю чего-нибудь, - проговорил он, не обращаясь ни к кому конкретно.
     Оглянувшись, он заметил голод на их лицах и едва скрываемую надежду в их глазах. Он снова почувствовал тепло в душе, ему стало хорошо, он посмотрел на каждого отдельно.
     - Ты будешь сегодня занят днем, Дино? - спросил он наконец.
     - Э, нет. Нет, - сказал Дино.
     - Нужно застелить кровать и еще кое-что постирать.
     - Ты, э, хочешь, чтобы я этим занялся? - неловко спросил Дино.
     - Ты сделаешь это?
     Дино чертыхнулся про себя, но воспоминание о запахе цыпленка прошлой ночью поколебало его волю.
     - Конечно, - торопливо согласился он.
     - Спасибо, приятель. - Кинг забавлялся борьбой Дино со своей совестью, затем повернулся и стал спускаться по ступенькам.
     - Э, какую из кур ты хочешь зарезать? - крикнул Дино ему вслед.
     Кинг не остановился.
     - Я подумаю об этом, - сказал он. - Ты сейчас займись уборкой и стиркой.
     Дино прислонился к двери, следя за тем, как Кинг прошел по солнцу вдоль стены тюрьмы и скрылся за углом.
     - Сукин сын!
     - Давай, стирай! - издевался Текс.
     - Хватит молоть чушь! Я жрать хочу.
     - Он купил тебя, даже без этой проклятой курицы.
     - Он съест еще одну сегодня, - тупо сказал Дино. - И я съем ее вместе с ним. Он всегда делится с помощником.
     - А как же вчерашний вечер?
     - Черт, он был взбешен, ведь мы заняли его место. - Дино думал об английском капитане, о своем доме, о своей подружке, гадая, ждет ли она его или вышла замуж. "Конечно, - говорил он мрачно, - она вышла замуж, и никто меня не ждет. Как, черт побери, мне найти работу?"
     - Так бывало раньше, - не согласился Байрон Джонс III. - Я готов поспорить, сукин сын приготовит и съест ее на наших глазах.
     Но в мыслях он был дома: "Будь я проклят, если останусь там. Надо будет снять себе собственную квартиру. Точно. Но где, черт побери, взять денег?"
     - Ну и что, если он так сделает? - возразил Текс. - Нам осталось ждать два или три дня до отъезда.
     "Потом домой в Техас, - думал он. - Смогу ли я опять получить свою работу? Где, я, черт побери, буду жить? Как буду добывать деньги? Смогу ли воспользоваться моментом и выйдет ли что-нибудь из этого?"
     - Как насчет этого английского офицера, Текс? Ты думаешь, нам стоит с ним поговорить?
     - Да, надо. Но, черт, попозже сегодня или лучше завтра. Нам надо привыкнуть. - Текс подавил дрожь. - Когда он смотрел на меня, я чувствовал себя ярмарочным клоуном. Подумать только! Что, черт возьми, со мной не так? Я выгляжу нормально, разве нет?
     Все пристально посмотрели на Текса, пытаясь понять, что же такого увидел в нем офицер. Но они видели перед собой только Текса, Текса, которого знали три с половиной года.
     - Я считаю, ты выглядишь нормально, - заключил наконец Дино. - Уж если есть что-то странное, так это он сам. Черт возьми, если бы я один спрыгнул с парашютом в Сингапуре. Когда вокруг одни мерзкие япошки. Нет, сэр! Это он странно выглядит.
     Кинг шел вдоль тюремной стены. "Тупой сукин сын, - твердил он. - Какого черта ты так расстроился? Все хорошо в мире. Конечно. И ты по-прежнему Кинг. Ты по-прежнему единственный, кто знает, как справиться с этим".
     Он лихо сдвинул фуражку и усмехнулся, вспомнив Дино. Да, этот ублюдок будет ругаться, гадая, получит ли курицу и понимая, что его купили, заставили работать. "Черт с ним, пусть нервничает", - весело подумал Кинг.
     Он пересек тропинку между двумя хижинами. Люди стояли группками и смотрели на север в направлении ворот, молчаливые и неподвижные. Он обогнул хижину и увидел того самого офицера, одиноко стоящего спиной к нему на открытом месте и смущенно оглядывающегося вокруг. Он увидел, как офицер пошел к каким-то людям, и злорадно засмеялся, увидев, как они разбегаются.
     "Сумасшедшие, - думал он цинично. - Просто сумасшедшие. Чего они боятся? Парень всего лишь капитан. Да, ему, конечно, нужна помощь. Однако не могу понять, почему он сам так боится". Он ускорил шаг, но шел бесшумно.
     - Доброе утро, сэр, - сказал он твердо, отдавая честь.
     Удивленный капитан Форсайт обернулся.
     - А! Привет, - ответил он на приветствие со вздохом облегчения. - Слава Богу, есть хоть кто-то нормальный. - Потом до него дошло, что он сказал. - Ой, извините. Я не хотел...
     - Все в порядке, - дружелюбно успокоил его Кинг. - Эта помойка может любого довести до ручки. Парень, мы так рады видеть вас. Добро пожаловать в Чанги!
     Форсайт улыбнулся. Он был значительно ниже Кинга, но скроен как танк.
     - Спасибо. Я капитан Форсайт. Меня прислали приглядеть за лагерем до прибытия флота.
     - Когда это произойдет?
     - Через шесть дней.
     - Нельзя ли поскорее?
     - Полагаю, на это требуется время. - Форсайт кивнул в сторону хижины. - Что происходит со всеми? Они ведут себя так, будто я прокаженный.
     Кинг пожал плечами.
     - Думаю, они в состоянии шока. Не могут до сих пор поверить своим глазам. Вы же знаете, какие есть люди. И прошло столько времени.
     - Да, уж, - медленно согласился Форсайт.
     - Сумасшествие, но они испугались вас. - Кинг снова пожал плечами. - Такова жизнь, и это их дело.
     - Вы американец?
     - Конечно. Нас здесь двадцать пять человек. Офицеры и рядовые. Наш командир - капитан Браф. Его сбили над горами в 1943 году. Может быть, хотите с ним встретиться?
     - Конечно. - Форсайт смертельно устал. Он получил задание в Бирме четыре дня назад. Ожидание, полет, прыжок и прогулка к караулке, беспокойство от неизвестности встречи, что будут делать японцы и, как черт возьми, он выполнит полученные приказы, все эти мысли не давали ему заснуть, наполняли кошмаром сны. "Ну, старина, ты просил задание, ты получил его, и вот ты здесь. По крайней мере ты прошел первое испытание у ворот. Чертов дурак, - говорил он себе, - ты был так растерян, что, кроме "Отдавайте честь, проклятые ублюдки", - сказать ничего не мог". Форсайт видел людей, следящих за ним из хижин. Все молчали.
     Он видел улицу, делящую лагерь пополам, и за ней уборные. Он видел десятки хижин. В нос ему бил вонючий запах пота, плесени и мочи. Живые мертвецы стояли везде - живые мертвецы в лохмотьях, живые мертвецы в набедренных повязках, живые мертвецы в саронгах - высохшие скелеты.
     - Вы хорошо себя чувствуете? - заботливо спросил Кинг. - Что-то вы плохо выглядите.
     - Со мной все в порядке. Кто эти бедолаги?
     - Просто парни, - сказал Кинг. - Офицеры.
     - Что?
     - Конечно. Что-то с ними не так?
     - Вы хотите сказать, что это офицеры?
     - Точно, все это офицерские хижины. В тех бараках живет начальство, майоры и полковники. Около тысячи австралийцев и... англичан, - быстро сказал он, - в хижинах к югу от тюрьмы. Внутри самой тюрьмы живут около семи или восьми тысяч англичан и австралийцев. Все рядовые.
     - Они все выглядят подобным образом?
     - Не понял, сэр?
     - Они все выглядят подобным образом? Они все вот так одеты?
     - Конечно. - Кинг рассмеялся. - Догадываюсь, что вы имеете в виду. Они действительно похожи на кучу бродяг. Это меня никогда не волновало.
     Потом до него дошло, что Форсайт критически рассматривает его.
     - В чем дело? - спросил он, погасив улыбку.
     Со всех сторон на них смотрели люди. Среди них был и Питер Марлоу. Но все соблюдали дистанцию. Все они задавались одним и тем же вопросом - действительно ли их глаза видят человека, который похож на настоящего мужчину с пистолетом на поясе и который разговаривает с Кингом.
     - Почему вы так отличаетесь от них? - поинтересовался Форсайт.
     - Не понял, сэр?
     - Почему вы одеты подобающим образом, а они все в лохмотьях?
     Улыбка Кинга вернулась на свое место.
     - Я следил за своей одеждой. Они, думаю, нет.
     - Вы выглядите вполне здоровым.
     - Не таким здоровым, как мне хотелось бы быть, но вполне в хорошей форме. Хотите, я покажу вам лагерь? Думаю, вам нужна помощь. Я могу свистнуть сюда некоторых ребят, собрать команду. Лагерные припасы так малы, что о них не стоит и говорить. Но там в гараже есть грузовик. Мы могли бы поехать в Сингапур и освободить...
     - Как получилось, что вы здесь - единственный в своем роде? - оборвал его Форсайт, слова били как пули.
     - А?
     Форсайт грубовато показал пальцем в сторону лагеря.
     - Передо мной, наверное, двести или триста человек, но вы единственный, который одет. Все люди не толще бамбука, но вы, - он повернулся и посмотрел на Кинга, взгляд его стал жестким, - вы в хорошей форме.
     - Я такой же, как они. Просто я не зевал. И мне везло.
     - В такой дыре нельзя говорить о везении!
     - Конечно, можно, - не согласился Кинг. - И нет ничего плохого в том, чтобы следить за своей одеждой, и нет ничего дурного, чтобы следить за своим здоровьем. Человек должен заботиться о собственной персоне. В этом нет ничего дурного!
     - Вовсе нет ничего дурного, - согласился Форсайт, - при условии, что это делается не за счет других. - Потом пролаял:
     - Где казарма коменданта лагеря?
     - Вон там. - Кинг показал. - В первом ряду бараков. Не знаю, что это на вас нашло. Я думал помочь вам. Думал, что вам нужен кто-то, кто введет вас в курс дела.
     - Мне не нужна ваша помощь, капрал! Как вас зовут?
     Кинг пожалел, что влез с предложением о помощи. "Сукин сын, - подумал он в бешенстве, - вот как ты отвечаешь на предложение о помощи!"
     - Кинг, сэр!
     - Вы свободны, капрал. Я не забуду про вас. И уж будьте уверены, при первой же возможности встречусь с капитаном Брафом.
     - Что, черт возьми, все это значит?
     - Это значит, что я нахожу вас очень подозрительным, - выкрикнул Форсайт. - Я хочу знать, почему вы здоровы, а остальные нет. Для того чтобы быть здоровым в подобном месте, надо иметь деньги, а способы их получения весьма ограничены. Очень ограничены. Первое - это доносы. Потом продажа еды или лекарств...
     - Будь я проклят, если соглашусь с подобной чепухой...
     - Вы свободны, капрал! Но не забудьте, я с этой минуты считаю своей обязанностью приглядывать за вами!
     Кинг совершил над собой невероятное усилие, чтобы не ударить капитана.
     - Вы свободны, - повторил Форсайт, потом зло добавил:
     - Убирайтесь с моих глаз!
     Кинг отдал честь и ушел, кровь застилала ему глаза.
     - Привет, - Питер Марлоу преградил ему путь. - Бог мой, хотелось бы мне иметь ваши нервы.
     Глаза Кинга прояснились, и он прокаркал.
     - Привет, сэр. - Он отдал честь и собрался идти дальше.
     - Бог мой, Раджа, что, черт возьми, происходит с вами?
     - Ничего. Просто... просто нет настроения разговаривать.
     - Почему? Если я чем-то обидел вас или надоел, скажите. Пожалуйста.
     - Это не имеет никакого отношения к вам. - Кинг выдавил улыбку, но в душе он кричал. "Господи, что я сделал не так? Я кормил этих ублюдков и помогал им, а теперь они смотрят мимо меня, как будто меня здесь больше нет".
     Он оглянулся и увидел, что Форсайт прошел между двумя хижинами и исчез из виду. "И он считает меня доносчиком", - мучительно думал он.
     - Что он сказал? - спросил Питер Марлоу.
     - Ничего. Он... я собирался... что-нибудь сделать для него.
     - Я ваш друг. Позвольте помочь вам. Разве вам мало, что я пришел сюда?
     Но Кинг хотел одного - спрятаться. Форсайт и остальные растоптали его достоинство. Он понимал, что погиб. Потеряв достоинство, он потерял мужество.
     - Увидимся, - пробормотал он, отдал честь и торопливо ушел. "Господи, - рыдал он в душе, - верни мне уважение. Прошу тебя, верни".

***

     На следующий день над лагерем прогудел самолет. Из своего брюха он выбросил парашюты с провиантом