Полковник Смедли-Тейлор знал, что он всегда получит какую угодно информацию от этого ребенка с его причудами, он так хорошо знал людей. Он знал, что он умный командир, командир "от Бога", он таким должен быть и после того, как все это кончится. Первое правило командира - сохранять уважение к своим офицерам, с ними нужно обращаться снисходительно до тех пор, пока они действительно не преступали грань, а потом безжалостно уничтожать их в качестве наглядного урока для других. Но необходимо выбрать подходящий момент, подходящее преступление и подходящего офицера.
     - Ладно, Марлоу, - сказал он твердо. - Я приговариваю вас к лишению денежного довольствия на месяц. Я отмечу, что оно списано с вас в вашем аттестате, и мы больше не будем говорить об этом. Но правил больше не нарушайте.
     - Благодарю вас, сэр. - Питер Марлоу отдал честь и вышел, радуясь, что все кончилось. Он чуть было не выложил все. Полковник - хороший и добрый человек: его репутация была высокой.
     - Ваша совесть не мучает вас? - спросил Грей. От него не ускользнуло состояние Питера Марлоу.
     Питер Марлоу не ответил. Он был все еще взволнован и чувствовал огромное облегчение, что удалось избежать серьезных неприятностей. Полковник крикнул:
     - Грей! Зайдите на минутку.
     - Слушаюсь, сэр. - Грей в последний раз взглянул на Питера Марлоу. Всего одно месячное содержание! Не очень-то много. Грей был очень удивлен и разозлен, что Марлоу так легко отделался. Но в то же время он помнил, как Смедли-Тейлор поступал раньше. И он знал, что у полковника хватка бульдога, что он дает время рыбе заглотнуть наживку. Должно быть, он что-то задумал, иначе он не отпустил бы Марлоу так просто.
     Грей обошел Питера Марлоу и еще раз оказался в бараке.
     - Закройте-ка дверь. Грей.
     - Слушаюсь, сэр.
     Когда они остались одни, полковник Смедли-Тейлор сказал.
     - Я видел подполковника Джоунса и сержанта интендантской службы Блейкли.
     - И что, сэр?
     Хоть что-то удалось!
     - Я освободил их от выполняемых ими обязанностей с сегодняшнего дня, - сказал полковник, вертя в руках гирю.
     Грей широко улыбнулся.
     - Да, сэр.
     Когда будет заседать трибунал, и как он будет организован, и будет ли он закрытым, и понизят ли их в званиях? Вскоре все в лагере будут знать, что он. Грей, уличил их в подлости; он, Грей, ангел-хранитель, и, Бог мой, как же это будет замечательно.
     - И мы забудем о случившемся, - заключил полковник.
     Улыбка исчезла с лица Грея.
     - Что?
     - Да. Я решил забыть о происшедшем. И вы поступите так же. Я повторяю приказ. Вы не должны никому об этом рассказывать, и вы забудете об этом.
     Грей был так потрясен, что опустился на кровать и уставился на полковника.
     - Но мы не можем допустить этого, сэр! - взорвался он. - Мы поймали их с поличным. На краже лагерного довольствия. Это ваше довольствие и мое тоже. И они пытались подкупить меня. Подкупить меня! - Голос звучал почти истерически. - Святой Боже, я поймал их, они воры, они заслуживают того, чтобы их повесили и четвертовали.
     - Верно, - угрюмо кивнул головой полковник Смедли-Тейлор. - Но при сложившихся обстоятельствах я принял самое мудрое решение.
     Грей вскочил на ноги.
     - Вы не можете так поступить! - закричал он. - Вы не можете отпустить их, не наказав! Вы не можете...
     - Не смейте говорить мне, что я могу и чего я не могу делать!
     - Извините, - Грей пытался взять себя в руки. - Но, сэр, эти люди - воры. Я поймал их. У вас есть гиря.
     - Я решил, что дело закрыто. - Голос полковника был спокоен. - Дело закрыто.
     Грей не мог удержаться.
     - Клянусь Господом, оно не закрыто. Я не позволю, чтобы оно было закрыто! Эти ублюдки жрали тогда, когда я голодал! Они заслуживают наказания! И я настаиваю...
     Голос Смедли-Тейлора перекрыл эту истерику.
     - Молчать, Грей! Вы не можете ни на чем настаивать! Дело закрыто.
     Смедли-Тейлор тяжело вздохнул, взял в руки лист бумаги и сказал:
     - Это ваш служебный формуляр. Я сегодня вписал в него еще кое-что. Я прочту вам. "Я выражаю благодарность лейтенанту Грею за его работу на посту начальника военной полиции лагеря. Исполнение им обязанностей заслуживает, несомненно, отличной оценки. Я ходатайствую о представлении его к временному званию капитана". - Он оторвал взгляд от бумаги. - Я предполагаю сегодня отправить эту бумагу коменданту лагеря и рекомендовать, чтобы ваше назначение было бы произведено с сегодняшнего дня. - Он улыбнулся. - Вы, конечно, знаете, что он имеет право повысить вас. Поздравляю вас, капитан Грей. Вы заслужили это звание. - Он протянул Грею руку.
     Но Грей не принял ее. Он просто посмотрел на нее, на бумагу и понял.
     - Ну, конечно, сволочь! Вы откупаетесь от меня. Вы такое же дерьмо, может быть, и вы тоже ели этот рис. Да, вы дерьмо, грязная сволочь...
     - Придержите язык, вы нахальный выскочка! Стать "смирно"! Я сказал - "смирно"!
     - Вы заодно с ними, и я не позволю никому из вас выйти сухим из воды. - Крикнув, Грей схватил со стола гирю и отскочил назад. - Я еще ничего не имею против вас, но против них у меня есть доказательство. Эта гиря...
     - Что насчет гири, Грей?
     Грею понадобилась вечность, чтобы посмотреть на гирю. В нижней ее части отверстия не было.
     - Я спросил, что насчет гири?
     "Тупой дурак, - презрительно думал Смедли-Тейлор, наблюдая, как Грей ищет отверстие. - Какой дурак! Я смог бы съесть его с потрохами и даже не заметить".
     - Это не та гиря, которую я вам дал, - поперхнувшись, сказал Грей. - Это не та гиря. Не та.
     - Вы ошибаетесь. Это та самая. - Полковник был совершенно спокоен.
     Он продолжал, голос его был ласковым и заботливым.
     - Послушайте, Грей, вы молодой человек, я понимаю, что вы хотите остаться в армии, когда война будет закончена. Это хорошо. Нам нужны умные, трудолюбивые офицеры. Жизнь кадрового офицера - это замечательная жизнь. И полковник Семсен говорил мне, какое у него высокое мнение о вас. Я уверен, что смогу убедить его дать вам рекомендацию дополнительно к моей, чтобы вам присвоили постоянное звание. Вы просто переутомились от работы, это вполне понятно. Сейчас ужасные времена. Я считаю, что, закрыв дело, мы поступим мудро. Было бы опрометчиво вовлекать лагерь в скандал. Очень опрометчиво. Я думаю, что и вы оцените мудрость этого шага.
     Он помолчал, испытывая презрение к Грею. Выждав нужное время - в этом у него был большой опыт, - он сказал:
     - Вы хотите, чтобы я послал коменданту лагеря мой рапорт на представление вас к званию капитана?
     Грей смотрел на бумагу с ужасом. Он понимал, что полковник мог пустить ее по инстанциям или придержать. Он мог и уничтожить ее.
     Грей понимал, что проиграл. Проиграл. Он пытался что-то сказать, но так велика была его мука, что говорить он не мог. Он только кивнул и услышал слова Смедли-Тейлора.
     - Хорошо, можете считать, что ваше капитанское звание утверждено. Я уверен, моя рекомендация и рекомендация полковника Семсена будут играть важную роль в представлении вас к постоянному званию после войны. - Грей помнил, как он вышел из комнаты, направился в тюремную хижину, отпустил дежурного полицейского. Его не взволновало, что полицейский смотрит на него как на сумасшедшего. Потом он остался в хижине один. Закрыл дверь, сел на край койки в камере, и его горе прорвалось наружу - он заплакал.
     Он проиграл.
     Разорван на куски.
     Руки и лицо его были мокрыми от слез. Душа его, охваченная ужасом, раскачивалась на краю неведомого, потом рухнула в вечность...
     Когда Грей очнулся, он лежал на носилках, которые несли два полицейских. Впереди ковылял доктор Кеннеди. Грей понимал, что умирает, но его это не волновало. Потом он увидел Кинга, стоящего у тропинки и смотрящего на него сверху вниз.
     Грей заметил аккуратно начищенные ботинки, отутюженную складку брюк, сигарету "Куа" фабричного производства, выражение сытого сочувствия на лице. И он вспомнил, что у него есть дела. Он не может умирать. Пока нет. Пока существует хорошо отутюженный, начищенный и сытый Кинг. Но сейчас, когда скоро нужно будет закончить дело с бриллиантом. Ей-богу, нет!

***

     - Эта партия будет последней, - говорил полковник Смедли-Тейлор, - Мы не должны пропустить представление.
     - Не могу дождаться момента, когда насмотрюсь на Шона, - сказал Джоунс, тасуя карты. - Две бубны! - Он с самодовольным видом открыл карты.
     - Вам чертовски везет, - резко отозвался Селларс. - Две пики.
     - Пас.
     - Не всегда вам чертовски везет, партнер, - сказал Смедли-Тейлор с тонкой улыбкой. Его неподвижные глаза посмотрели на Джоунса. - Сегодня вы вели себя довольно глупо.
     - Просто получилось неудачно.
     - Неудача не прощается, - заметил Смедли-Тейлор, изучая свои карты. - Вам следовало бы следить за собой. Вы проявили некомпетентность в том, что не сдержались.
     - Я же сказал, что виноват. Неужели вы думаете, я не понимаю, как глупо это было? Это не повторится. Никогда. Чертовски неприятно паниковать.
     - Две без козырей, - Смедли-Тейлор улыбнулся Селларсу. - Это составит роббер, партнер. - Потом снова обратился к Джоунсу. - Я рекомендовал Семсена, он заменит вас на этом посту, вам нужен "отдых". Это собьет Грея со следа. Да, и сержант Донован будет сержантом-интендантом Семсена. - Он усмехнулся. - Жаль, что придется изменить систему, но это неважно. Нам надо быть уверенными в том, что Грей будет занят в те дни, когда будут пущены в ход поддельные гири. - Он снова посмотрел на Селларса. - Это будет ваша забота.
     - Очень хорошо.
     - А, кстати, я приговорил Марлоу к лишению денежного довольствия на месяц. Он ведь в одной из ваших хижин, не так ли?
     - Да, - сказал Селларс.
     - Я был мягок с ним, потому что он хороший человек, из хорошей семьи - не то, что этот выскочка-педик Грей. Бог мой, какая наглость надеяться, что я буду ходатайствовать о присвоении ему постоянного звания. Нам не нужны такие отбросы в регулярной армии. Бог мой, никогда! Он получит постоянное звание только через мой труп.
     - Совершенно согласен, - согласился Селларс. - Но Марлоу вы должны были лишить довольствия на три месяца. Он может себе это позволить. Этот чертов американец держит в кулаке весь лагерь.
     - Пока это так, - проворчал Смедли-Тейлор и снова стал изучать свои карты.
     - У вас есть что-нибудь на него? - спросил Джоунс осторожно. Потом добавил:
     - Три бубны.
     - Черт вас возьми, - сказал Селларс. - Четыре пики.
     - Пас.
     - Шесть пик, - предложил Смедли-Тейлор.
     - У вас действительно есть что-то на американца? - снова спросил Джоунс.
     На лице полковника Смедли-Тейлора не отразилось ничего. Он знал о кольце с бриллиантом и слышал, что сделка была заключена и что кольцо скоро сменит владельца. А когда деньги попадут в лагерь... есть план... хороший, надежный, тайный план... как получить деньги. Поэтому он только хмыкнул, улыбнулся своей тонкой улыбкой и небрежно сказал:
     - Если у меня и есть что-то, я, конечно, не скажу вам об этом. Вы не из тех, кому можно доверять.
     Когда улыбнулся Смедли-Тейлор, они все тоже улыбнулись, с облегчением.

***

     Питер Марлоу и Ларкин присоединились к потоку людей, входящих в открытый театр.
     Свет на сцене уже был включен, луна освещала панораму лагеря. Театр мог вместить две тысячи зрителей. Сиденья, которые веером расходились от сцены, представляли собой доски, прибитые к пням кокосовых пальм. Каждый спектакль повторялся пять раз, чтобы каждый человек в лагере мог хотя бы раз увидеть его. Места распределялись по жребию и всегда пользовались большим спросом.
     Театр был почти заполнен, не считая передних рядов, где впереди рядового состава обычно сидели офицеры, которые приходили позже. Только американцы не соблюдали этого правила.
     - Эй, вы двое, - окликнул их Кинг. - Хотите сесть с нами? - Он занял свое излюбленное место у прохода.
     - Ну, я бы не против, но вы знаете... - чувствуя себя неловко, сказал Питер Марлоу.
     - Да. Что ж, встретимся позже.
     Питер Марлоу взглянул на Ларкина и понял, что тот тоже недоволен, что не может сесть со своими друзьями. Глупо чертовски глупо, когда ты хочешь и не можешь сесть там, где хочешь.
     - Вы хотите сесть здесь, полковник? - спросил он, снимая с себя ответственность и презирая себя за это.
     - Почему бы и нет? - отозвался Ларкин.
     Они сели, чувствуя себя очень неловко, видя удивленные взгляды и понимая, что нарушают правила.
     - Эй, полковник! - Браф нагнулся к ним с улыбкой. - Вам не поздоровится. Нарушаете дисциплину и все такое прочее.
     - Если я хочу сидеть здесь, я и буду сидеть здесь. - Но Ларкин уже жалел, что так легко согласился.
     - Как дела, Питер? - спросил Кинг.
     - Спасибо, прекрасно. - Питер Марлоу старался преодолеть собственную неловкость. Он чувствовал устремленные на него взгляды. Он еще не рассказал Кингу о продаже ручки, о том, что побывал на ковре у Смедли-Тейлора и о драке, которую чуть было не затеял с Греем...
     - Добрый вечер, Марлоу.
     Он поднял глаза и поморщился, увидев проходящего мимо Смедли-Тейлора. Глаза как кремень.
     - Добрый вечер, сэр, - ответил он тихо. "О, мой Бог, - подумал он, - теперь он меня растерзает".
     Возбуждение зрителей сразу возросло, когда по проходу прошел комендант лагеря и сел в самом первом ряду. Огни притушили. Занавес раздвинулся. На сцене был оркестр из пяти музыкантов, а в центре стоял Фил, руководитель оркестра. Аплодисменты.
     - Добрый вечер, - начал Фил. - Сегодня мы предлагаем новую пьесу Френка Перриша под названием "Треугольник", которая шла в Лондоне до войны. В ней заняты Френк Перриш, Бред Родрик и неповторимый Шон Дженнисон...
     Бурные аплодисменты. Свист. Улюлюканье. Крики "Где Шон?" и "До какой войны?", "Добрая старая Англия", "Давайте начинайте" и "Мы хотим Шона".
     Фил взмахнул рукой, и зазвучала увертюра.
     Теперь, когда представление началось, Питер Марлоу слегка успокоился.
     А потом началось.
     Рядом с Кингом внезапно появился Дино, который стал настойчиво шептать ему на ухо.
     - Где? - услышал Марлоу вопрос Кинга.
     Потом:
     - Ладно, Дино. Вали назад в хижину.
     Кинг наклонился вперед.
     - Нам надо выйти, Питер. - Лицо его было напряженно, голос едва слышен. - Нас хочет видеть тот самый парень.
     О, Бог мой! Шагата! И что теперь делать?
     - Мы не можем встать и просто так уйти, - неловко ответил Питер Марлоу.
     - Черта с два не можем. У нас обоих приступ дизентерии. Пошли. - Кинг уже шел по проходу.
     Чувствуя на себе удивленные взгляды, Питер Марлоу поспешил за ним.
     Они нашли Шагату в тени за сценой. Он тоже нервничал.
     - Я прошу тебя простить мне плохие манеры. Пришлось срочно послать за тобой, но возникла неприятность. Перехватили одну из джонок нашего общего друга, и сейчас его допрашивают по поводу контрабанды эта несносная полиция. - Шагата, казалось, чувствовал себя неловко без винтовки, и он знал, что если его поймают в лагере вне дежурства, то посадят на три недели в тесный карцер без окон. - Я подумал, если нашего друга будут серьезно допрашивать, он может впутать нас.
     - Господи, - сказал Кинг.
     Он неуверенно предложил "Куа", и вся троица глубже забилась в темноту.
     - Я думал, что ты, как опытный человек, - напряженно продолжал Шагата, - посоветуешь, как нам обезопасить себя.
     - Надо надеяться!
     Его мысли метались, но ответ получался один и тот же - ждать и надеяться.
     - Питер. Спросите его, был ли Чен Сен на джонке, когда ее задержали.
     - Он говорит, нет.
     Кинг вздохнул.
     - Тогда, быть может, Чен Сен сумеет выкрутиться. - Он снова подумал, потом сказал:
     - Единственное, что мы можем, это ждать. Скажи ему, не надо паниковать. Он должен как-то последить за Чен Сеном и выяснить, заговорит ли он. Он должен дать нам знать, если начнется эта чертова заваруха.
     Питер Марлоу перевел.
     Шагата втянул воздух между зубами.
     - Я поражен, что вы двое так спокойны, когда я трясусь от страха. Если меня поймают и расстреляют на месте, можно считать, что мне повезет. Я сделаю все, как ты скажешь. Если тебя схватят, я прошу тебя постараться не впутывать меня. Я постараюсь поступить так же. - Его голова дернулась, когда раздался тихий предупредительный свист. - Если все будет хорошо, мы будем действовать по плану. - Он торопливо сунул пачку "Куа" в руку Питера Марлоу. - Я не знаю ничего о тебе и твоих богах, но я, конечно, буду долго и старательно говорить со своими богами и от твоего имени, чтобы они помогли нам.
     Потом он ушел.
     - Что, если Чен Сен проговорился? - спросил Питер Марлоу, живот его превратился в комок боли. - Что нам делать?
     - Бежать. - Кинг трясущимися руками закурил сигарету и прислонился спиной к стене театра. - Это лучше, чем оказаться в Утрам Роуд.
     В театре увертюра завершилась аплодисментами, одобрительными восклицаниями и смехом. Но они не слышали ни аплодисментов, ни криков, ни смеха.

***

     Родрик стоял за кулисами, глядя, как рабочие сцены готовят ее к спектаклю, и поторапливал их.
     - Майор! - К нему подскочил Майк. - Шон бьется в истерике. Он все глаза выплакал!
     - О, силы небесные! Что случилось? С ним было все в порядке минуту назад, - взорвался Родрик.
     - Я точно не знаю, - угрюмо сказал Майк.
     Родрик снова выругался и торопливо ушел. Нервничая, он постучал в дверь уборной.
     - Шон, это я. Можно мне войти?
     Сквозь дверь донеслись сдавленные рыдания.
     - Нет. Уйди. Я не выйду на сцену. Я просто не могу.
     - Шон. Все в порядке. Ты просто переутомился, вот и все. Послушай...
     - Уходи и оставь меня в покое, - истерически крикнул Шон через дверь. - Я не выйду на сцену!
     Родрик попробовал открыть дверь, но она была заперта. Он бросился бегом обратно на сцену.
     - Френк!
     - Что тебе надо? - Френк, мокрый от пота и раздраженный, стоял на лестнице, пытаясь починить прожектор, который отказывался работать.
     - Спускайся! Мне надо сказать...
     - Ради Бога, ты что, не видишь, я занят? Разберись сам, что бы там ни было, - рассердился он. - Неужели все должен делать я? Мне еще надо переодеваться и гримироваться. - Он посмотрел на подвесные мостки. - Попробуй другую группу выключателей, Дампен. Давай, парень, поторопись.
     Из-за занавеса до Родрика доносилась буря нетерпеливого свиста. "Что же теперь делать?" - отчаянно спрашивал он себя и пошел обратно к уборной.
     Тут он увидел Питера Марлоу и Кинга около боковой двери. Он сбежал по лестнице.
     - Марлоу. Вы должны мне помочь!
     - Что случилось?
     - Это Шон, он закатывает истерику, - задыхаясь, начал Родрик, - отказывается играть. Поговорите с ним, пожалуйста! Прошу вас. Поговорите. Сделайте это!
     - Но...
     - Это не займет много времена - оборвал его Родрик. - Вы - моя последняя надежда. Прошу вас. Я уже давно волнуюсь за Шона. Его роль достаточно трудна даже для женщины, не говоря уже о... - Он замолчал, потом тихо продолжил:
     - Прошу вас, Марлоу, я боюсь за него. Вы окажете мне огромную услугу.
     - Хорошо, - согласился, поколебавшись, Питер Марлоу.
     - Не знаю, как отблагодарить вас, старина. - Родрик вытер лоб и провел их через толпу в заднюю часть театра. Питер Марлоу неохотно шел следом, а Кинг рассеянно сопровождал их. Мысли его были сосредоточены на том, как, где и когда устроить побег.
     Они остановились в маленьком коридоре. Испытывая неловкость, Питер Марлоу стукнул в дверь.
     - Это я, Питер. Можно мне войти?
     Скорчившись у гримерного столика, Шон услышал его сквозь обволакивающий туман страха.
     - Это я, Питер. Можно мне войти?
     Шон встал, мешая на лице слезы с краской, и открыл ему. Питер Марлоу нерешительно вошел в уборную. Шон захлопнул за ним дверь.
     - Питер, я не могу выйти на сцену. С меня хватит. Я дошел до последней черты, - беспомощно сказал Шон. - Я не могу больше притворяться, не могу. Я пропал, п