ки в рисе являлись добавкой к еде, а из супа спокойно вылавливали червей или насекомых. Но большинство не глядело на суп после первого быстрого взгляда, которым определяли, есть ли в нем кусок рыбы.
     Сегодня после раздачи осталось немного еды, проверили список, и три человека в начале списка получили добавку и возблагодарили сегодняшний день. С едой было покончено, завтрак завершен, а обеду предстояло быть на закате.
     Но, хотя выдавали только суп и рис, у человека в лагере мог оказаться кусок кокосового ореха, половина банана, или кусок сардины, или ниточка консервированного мяса, или даже целое яйцо, которое можно перемешать с рисом. Яйцо было роскошью. Раз в неделю, если лагерные куры неслись согласно плану, яйцо выдавали каждому пленному. Это был великий день. Немногим пленным давали по яйцу каждый день, но никто в лагере не хотел оказаться среди этих избранных.
     - Эй, парни, послушайте! - Капитан Спенс стоял в центре хижины, но его голос можно было слышать и снаружи. Он был дежурным офицером на этой неделе, начальником хижины, маленький загорелый человек с характерными чертами лица. Он подождал, пока все вошли в хижину.
     - Нам надо дать дополнительно десятерых парней в бригаду для работы в лесу, завтра. - Он проверил свой список и стал выкликать имена, потом поднял голову.
     - Марлоу? - Ответа не последовало. - Кто-нибудь знает, где Марлоу?
     - Думаю, что он со своей группой, - отозвался Эварт.
     - Передайте ему, что на завтра он записан в бригаду, работающую на аэродроме.
     - Ладно.
     Спенс закашлялся. Сегодня его особенно мучила астма; когда приступ кашля прошел, он продолжил:
     - Комендант лагеря сегодня утром опять встречался с японским генералом. Он просил увеличить пайки и выдать лекарства. - Спенс прокашлялся и продолжил ровным голосом в наступившей мгновенно тишине:
     - Он получил обычный отказ. Порция риса остается равной четырем унциям на человека в день.
     Спенс выглянул наружу и проверил, находятся ли оба наблюдателя на своих местах. Он понизил голос, и все окружающие слушали в напряженном ожидании.
     - Союзнические силы находятся примерно в шестидесяти милях от Мандалая <Мандалай - город в Бирме.>, по-прежнему активно наступая. Они обратили япошек в бегство. Союзники по-прежнему наступают в Бельгии, но погода очень плохая. Снежные бури. На Восточном фронте та же погода, но русские рвутся, как будто за ними гонятся черти, и ожидается, что Краков будет взят через несколько дней. У янки в Маниле дела идут хорошо. Они находятся около... - тут он замешкался, стараясь вспомнить название, - мне кажется, около реки Агно на Лусоне <Лусон - северный остров Филиппин.>. Это все новости. Но они хорошие.
     Спенс был рад, что на этом его роль закончилась. Он заучивал информацию наизусть ежедневно на собраниях ответственных за хижины, и всякий раз, когда вставал, чтобы повторить ее публично, его прошибал холодный пот, а в желудке сосало. В один прекрасный момент осведомитель мог передать врагу, что он - один из тех пленных, которые передают новости, а Спенс знал, что он недостаточно стоек, чтобы хранить молчание. Или когда-нибудь японцы могут услышать, как он выступает перед пленными, и тогда, тогда...
     - Это все, парни. - Спенс отошел к своей койке, чувствуя приступ тошноты. Он снял брюки и вышел из хижины с полотенцем, перекинутым через руку.
     Солнце палило нещадно. До дождя оставалось еще часа два. Спенс перешел через асфальтированную дорогу и встал в очередь к душу. Ему всегда надо было принимать душ после передачи новостей, потому что от него начинало остро вонять потом.

***

     - Все в порядке, приятель? - спросил Тинкер.
     Кинг посмотрел на свои ногти. Они были хорошо обработаны. После прикладывания горячих и холодных полотенец кожа на его лице стала упругой и остро пахла лосьоном.
     - Отлично, - сказал он, расплачиваясь с Тинкером. - Благодарю, Тинк.
     Кинг встал, надел шляпу, кивнул Тинкеру и полковнику, который терпеливо дожидался очереди постричься. Оба человека, не отрываясь, смотрели ему вслед.
     Кинг быстро шагал по тропинке, мимо скопления хижин, направляясь к себе домой. Он испытывал приятное чувство голода.
     Хижина американцев стояла отдельно от других, достаточно близко к стенам. Поэтому во второй половине дня она была в тени. Кроме того, рядом проходила тропинка, которая являлась центральной жизненной артерией лагеря, да и забор из колючей проволоки был довольно близко. Все было сделано правильно. Капитан Браф из ВВС США, старший по чину американский офицер, настоял на том, чтобы американские рядовые жили в одной хижине. Большинство американских офицеров предпочло бы находиться вместе с рядовыми: им было трудно жить среди иностранцев, но этого им не позволили. Японцы приказали офицерам жить отдельно от рядовых. Военнопленные других национальностей находили это трудно переносимым, причем австралийцы страдали от этого меньше, чем англичане.
     Кинг думал о бриллианте. Эту сделку будет непросто провернуть, а провернуть ее необходимо. Подойдя к хижине, он заметил молодого человека, сидящего на корточках и быстро говорящего по-малайски с каким-то туземцем. Кожа его была сильно загорелой, под ней были отчетливо видны мускулы. Широкие плечи. Узкие бедра. На теле человека был только саронг, но человек к такой одежде привык. Черты его лица были резкими, и хотя он был тощ по меркам Чанги, его движения были изящны, а сам он был весел.
     Малаец - крохотный, черно-коричневый, - напряженно слушал ритмичную речь молодого человека, потом рассмеялся, показав зубы, испорченные употреблением бетеля, и ответил, подчеркивая мелодичную речь движениями руки. Человек присоединился к его смеху и прервал его потоком слов, не обращая внимания на пристальный взгляд Кинга.
     Кинг мог уловить только отдельные слова, потому что его знание малайского было плохим, и ему приходилось обходиться смесью малайского, японского и пиджин-инглиш <Англо-китайский гибридный язык.>. Он прислушивался к раскатистому смеху, зная, что здесь это редкая вещь. Когда человек смеется, можно заметить, что он смеется от души. Это случалось очень редко и казалось абсурдным.
     Кинг в задумчивости вошел в хижину. Ее обитатели коротко взглянули на него и добродушно приветствовали. Он ответил так же коротко. Но они понимали друг друга.
     Дино дремал на своей койке. Он был аккуратным невысоким человеком с темной кожей и темными волосами, преждевременно тронутыми сединой, и скрытными светлыми глазами. Кинг почувствовал на себе его взгляд, кивнул и увидел улыбку Дино. Но глаза Дино не улыбались.
     Сидящий в дальнем углу хижины Курт оторвался от штанов, которые пытался залатать, и сплюнул на пол. Это был низкорослый мужчина зловещего вида, с желто-коричневыми зубами, похожий на крысу: он всегда плевал на пол, и никто не любил его, потому что он никогда не мылся. Почти в центре хижины Байрон Джонс III и Миллер были заняты бесконечной партией в шахматы. Оба были голыми. Когда торговое судно Миллера было торпедировано два года тому назад, он весил двести восемьдесят восемь фунтов. Рост его был равен шести футам семи дюймам. Сейчас он тянул только на сто тридцать три фунта, и складки кожи на его животе свисали как щит над его половыми органами. Голубые глаза Миллера вспыхнули, когда он потянулся и взял коня. Байрон Джонс III быстро убрал коня, и теперь Миллер увидел, что его ладья находится под угрозой.
     - Твоя песенка спета, Миллер, - сказал Джонс, почесывая болячки на ногах, образующиеся при работе в джунглях.
     - Пошел к черту!
     - Военные моряки всегда в чем-нибудь обходят торговых, - рассмеялся Джонс.
     - Однако вы, ублюдки, сами себя утопили. Да еще линейный корабль!
     - Да, - согласился задумчиво Джонс, теребя глазную повязку и вспоминая о гибели своего корабля "Хьюстон" - о гибели своих приятелей и о потере глаза.
     Кинг прошел по всей хижине. Макс по-прежнему сидел рядом с его койкой, к которой цепью был прикреплен большой черный ящик.
     - Все в порядке. Макс, - сказал Кинг. - Спасибо. Ты свободен?
     - Конечно.
     У Макса было сильно потасканное лицо. Он был родом из Нью-Йорка, жил в Вест-Сайде и жизни учился на улицах с младенчества. У него были карие беспокойные глаза.
     Привычным жестом Кинг вынул жестянку и дал Максу щепотку необработанного табака.
     - Вот здорово! Спасибо, - сказал Макс. - Ах да, Ли просил передать тебе, что он постирал твои вещи. Сегодня он на завтраке - мы во второй смене, но просил передать тебе.
     - Благодарю. - Кинг вынул пачку "Куа" <Местные сигареты.>, и на мгновение в хижине воцарилась тишина. Прежде чем Кинг достал спички, Макс щелкнул местной кремниевой зажигалкой.
     - Благодарю, Макс. - Кинг глубоко затянулся. Потом, сделав паузу, спросил:
     - Тебе нравится "Куа"?
     - Бог мой, да, - ответил Макс, не обращая внимания на иронию в голосе Кинга. - Что-нибудь еще нужно сделать?
     - Я позову тебя, если ты мне будешь нужен.
     Макс пересек хижину и сел на свою веревочную койку около входа. Все глаза видели сигарету, но никто не сказал ни слова. Она принадлежала Максу. Макс заработал ее. Когда настанет их день сторожить вещи Кинга, ну, может быть, они тоже получат сигарету.
     Дино улыбнулся Максу, который подмигнул в ответ. Они разделят сигарету после завтрака. Они всегда делились всем тем, что находили, воровали или зарабатывали. Макс и Дино были одним целым.
     И то же самое было во всем Чанги. Люди объединялись и питались группами. По двое, по трое, редко по четыре человека. Одиночка никогда бы не смог быстро передвигаться, находить что-нибудь годное в пищу, разжечь костер, приготовить еду и съесть ее. Трое человек - оптимальная группа. Один добывает еду, другой караулит то, что достал первый, а еще один - в резерве. Когда тот, кто в резерве, мог, он тоже добывал кормежку или караулил. Все делилось на троих: если ты достал яйцо или украл кокосовый орех, нашел банан, находясь в рабочей группе, - все шло в общий котел. Закон, как и все естественные законы, был прост. Выжить можно только благодаря совместным усилиям. Было смертельно опасно утаивать что-либо от группы, потому что тебя изгоняли из нее, если об этом становилось известно. А выжить в одиночку было невозможно.
     Но у Кинга не было группы. Ему было достаточно самого себя. Его кровать стояла в наиболее удобном углу хижины, под окном, где можно было уловить самый слабый ветерок. Ближайшая кровать стояла на расстоянии восьми футов. Кровать Кинга была добротной. Металлическая, пружины упругие, а матрас набит капком <Капок - растительный пух.>. Кровать была застелена двумя одеялами, и из-под верхнего одеяла, рядом с отбеленной солнцем подушкой, выглядывали чистые простыни. Над кроватью, туго натянутая на столбах, висела противомоскитная сетка. Она была безукоризненной.
     У Кинга был также стол и два легких стула, и коврики с каждой стороны кровати. На полке за кроватью лежали его бритвенные принадлежности - бритва, помазок, мыло, лезвия, а рядом с ними - тарелки и чашки, самодельная электрическая плитка, кухонные и столовые принадлежности. На стене в углу висела его одежда: четыре рубашки, четыре пары брюк и четыре пары шорт. На полке лежало шесть пар носков и трусов. Под кроватью стояли две пары туфель, тапочки для душа и блестящая пара индийских сандалий.
     Кинг сел на один из стульев и проверил, все ли на месте. Он заметил, что волоски, которые он аккуратно пристроил на бритве, отсутствовали. "Сволочи! - подумал он. - Какого черта я должен подвергаться риску подцепить их заразу?!" Но ничего не сказал вслух, просто отметил про себя, что бритву надо в будущем запирать.
     - Привет, - поздоровался Текс. - Ты занят?
     "Занят" было еще одним паролем. Это слово означало: "Готов ли ты взять посылку?"
     Кинг улыбнулся, утвердительно кивнул, и Текс осторожно передал ему ронсоновскую зажигалку.
     - Спасибо, - сказал Кинг. - Хочешь сегодня мой суп?
     - Верное дело, - ответил Текс и ушел.
     Кинг лениво рассматривал зажигалку. Как и говорил майор, она была почти новой. Непоцарапанной. Срабатывала каждый раз. И очень чистая. Он раскрутил винт, удерживающий камень, и проверил его. Это был дешевый местный камень, почти сносившийся, поэтому он открыл ящик для сигар на полке, нашел коробку с ронсоновскими камнями и вставил новый в зажигалку. Кинг нажал на рычажок, и зажигалка сработала. Он осторожно отрегулировал фитиль и остался доволен результатом. Зажигалка не была подделкой, и наверняка за нее можно будет получить восемьсот-девятьсот долларов.
     Со своего места он видел молодого человека и малайца... Они по-прежнему оживленно болтали.
     - Макс, - позвал он тихо.
     Макс поспешил к нему.
     - Да?
     - Видишь вон того парня? - спросил Кинг, кивая на окно.
     - Какого? Малайца?
     - Нет. Другого. Приведи его ко мне, ладно?
     Макс выскочил из окна и пересек дорожку.
     - Эй, англичанин! - грубо окликнул он молодого человека. - Кинг хочет видеть тебя. - И ткнул большим пальцем в сторону хижины. - Сейчас же.
     Молодой человек уставился на Макса широко раскрытыми глазами, потом проследил за направлением его большого пальца, указывающего на хижину американцев.
     - Меня? - спросил он недоверчиво, переведя взгляд на Макса.
     - Да, тебя, - нетерпеливо ответил Макс.
     - Зачем?
     - Откуда мне знать, черт побери?
     Молодой человек нахмурился, глядя на Макса. Лицо его напряглось. Подумав секунду, он повернулся к Сулиману, малайцу.
     - Нанти-лах, - произнес он.
     - Бик, туан, - ответил Сулиман, приготовившись ждать. Потом добавил по-малайски:
     - Будь начеку, туан. И иди с Богом.
     - Я не боюсь, мой друг, но спасибо тебе за заботу, - сказал человек, улыбаясь. Он встал и последовал за Максом в хижину.
     - Вы хотели меня видеть? - спросил он, подходя к Кингу.
     - Привет, - откликнулся Кинг, улыбаясь. Он заметил настороженные глаза молодого человека. Это доставило ему удовольствие, потому что такое выражение глаз было редкостью. - Садитесь. - Кивком головы он отпустил Макса. Остальные, не дожидаясь указаний, отошли в сторону, чтобы дать Кингу возможность поговорить наедине.
     - Давайте, садитесь, - радушно предложил Кинг.
     - Благодарю.
     - Хотите сигарету?
     Глаза молодого человека расширились, когда он увидел, что ему предлагают "Куа". Поколебавшись, взял. Его удивление возросло, когда Кинг щелкнул ронсоновской зажигалкой, но он попытался скрыть его и глубоко затянулся сигаретой.
     - Вот хорошо. Очень хорошо, - сказал он, наслаждаясь. - Благодарю.
     - Как вас зовут?
     - Марлоу. Питер Марлоу. - Потом иронически добавил :
     - А вас?
     Кинг рассмеялся. "Хорошо, - подумал он, - у парня есть чувство юмора, и он не из тех, кто лижет задницу". Отметив это про себя, Кинг спросил:
     - Вы англичанин?
     - Да.
     Кинг никогда раньше не встречал Питера Марлоу, но в этом не было ничего необычного, ведь десять тысяч лиц были так похожи друг на друга. Он молча рассматривал Марлоу, и в ответ его изучали холодные голубые глаза.
     - "Куа" - лучшие сигареты здесь, - сказал наконец Кинг. - Конечно, их нельзя сравнить с "Кэмел". Американская марка. Лучшая в мире. У вас они когда-нибудь были?
     - Да, - ответил Марлоу, - но на мой вкус они слегка суховаты. Моя марка - это "Голд Флейк". - Потом вежливо добавил:
     - Как я полагаю, это дело вкуса.
     Снова наступило молчание. Питер Марлоу ждал, пока Кинг скажет, зачем он хотел его видеть. Марлоу подумал, что ему нравится Кинг, несмотря на его репутацию. Питеру нравились искры юмора, блестевшие в глазах Кинга.
     - Вы очень хорошо говорите по-малайски, - сказал Кинг, кивая в сторону терпеливо ожидающего малайца.
     - Думаю, не очень плохо.
     Кинг подавил раздражение, вызванное неизменной английской привычкой принижать свои достоинства.
     - Вы выучили его здесь? - терпеливо допытывался Кинг.
     - Нет. На Яве. - Марлоу нерешительно огляделся по сторонам. - У вас тут подходящее местечко.
     - Люблю жить с удобствами. Как вам этот стул?
     - Хороший. - В глазах мелькнуло удивление.
     - Стоил мне восемьдесят баксов, - гордо объяснил Кинг. - Год назад.
     Марлоу пристально посмотрел на Кинга, пытаясь понять, не шутит ли он, называя ему такую цену, но лицо Кинга выражало только довольство и очевидную гордость. "Странно, - подумал он, - говорить подобные вещи незнакомому человеку".
     - Он очень удобен, - подтвердил он, скрывая смущение.
     - Я собираюсь завтракать. Хотите составить мне компанию?
     - У меня только что был... завтрак... - осторожно ответил Марлоу.
     - Вероятно, вы можете съесть еще что-нибудь, например, яйцо.
     После этого Питер Марлоу не мог больше скрывать свое удивление и широко открыл глаза. Кинг улыбнулся и решил, что стоило пригласить его поесть, чтобы увидеть подобную реакцию. Он опустился на колени перед своей черной коробкой и осторожно отпер ее.
     Ошеломленный Марлоу уставился на содержимое коробки. Полдюжины яиц, пакеты с кофейными зернами. Стеклянные банки с очень вкусными восточными сладостями. Бананы. По крайней мере фунт яванского табака. Десять или одиннадцать пачек "Куа". Стеклянная банка, полная риса. Другая банка с бобами. Масло. Много лакомств, завернутых в банановые листья. Он уже несколько лет не видел такого изобилия.
     Кинг вынул масло, два яйца и запер коробку. Когда он оглянулся на Питера Марлоу, увидел, что глаза его снова стали настороженными, а лицо спокойным.
     - Как вам подать яйцо? Поджарить?
     - Мне кажется, будет нечестным, если я приму предложение. - Питеру было трудно говорить. - Я имею в виду, что вы не предлагаете яйца просто так.
     Кинг улыбнулся. Это была добрая улыбка, и Питеру стало легче.
     - Не думайте об этом. Отнесите это на счет "руки помощи из-за океана" - ленд-лиза.
     Вспышка раздражения промелькнула на лице англичанина, мускулы его челюсти затвердели.
     - В чем дело? - резко спросил Кинг.
     - Ничего, - помолчав, ответил Марлоу. Он посмотрел на яйцо. Ему не полагалось яйца в течение шести дней. - Если вы считаете, что я не введу вас в расход, я хотел бы яичницу.
     - Будет сделано, - сказал Кинг. Он понимал, что где-то допустил ошибку, потому что раздражение гостя было неподдельным. "Непонятные люди эти иностранцы, - думал он. -
     Никогда не знаешь, как они отреагируют". Он поставил электроплитку на стол и включил вилку в розетку.
     - Здорово, а? - сказал он весело.
     - Да.
     - Это Макс собрал ее для меня, - сказал Кинг, кивая в сторону выхода.
     Питер взглянул туда. Чувствуя, что на него смотрят. Макс поднял голову.
     - Тебе что-нибудь нужно?
     - Нет, - ответил Кинг. - Просто рассказываю ему, как ты сделал спираль для плитки.
     - А! Она работает нормально?
     - Конечно.
     Питер встал и, высунувшись из окна, крикнул по-малайски:
     - Я прошу тебя не ждать, увидимся завтра, Сулиман.
     - Очень хорошо, туан, да будет мир с тобой.
     - И с тобой тоже. - Питер улыбнулся и снова сел, а Сулиман ушел.
     Кинг аккуратно разбил яйца и выпустил их содержимое в нагретое масло. Желток был яркого цвета, окружающее его желе брызгалось, потрескивало, и начало схватываться, и сразу же шипенье заполнило всю хижину. Эти звуки захватили умы, захватили сердца и вызвали выделение желудочного сока. Но никто ничего не сказал и ничего не сделал. Не считая Текса. Он заставил себя встать и уйти из хижины.
     Многие, проходя по тропинке мимо, чувствовали этот аромат, и это вызывало новые приступы ненависти к Кингу. Запах потянулся вниз, по склону холма, и достиг хижины военной полиции. Грей и Мастерс сразу поняли, откуда он тянется.
     Испытывая тошноту, Грей встал и пошел к двери. Он собирался обойти лагерь, чтобы не чувствовать этого запаха. Потом передумал и вернулся.
     - Пошли, сержант, - сказал он. - Нанесем визит американцам. Сейчас самое время проверить то, что рассказывал Селларс.
     - Хорошо, - сказал Мастерс, почти сломленный з