арлоу. Он понимал, что сейчас переживает Спенс.
     Торусуми сделал знак Питеру Марлоу, сел в тени и прислонил винтовку к дереву.
     - Выстави часового, - зевнул он. - Ты будешь виноват, если меня поймает спящим какой-нибудь мерзкий японец или кореец.
     - Ты можешь сладко спать, доверившись мне, - ответил Питер Марлоу.
     - Разбуди меня в обеденный час.
     - Будет сделано.
     Питер Марлоу расставил часовых в наиболее опасных местах, потом повел разъяренных убийц к их жертвам. Он хотел, чтобы деревья повалили и распилили на куски прежде, чем кто-то сможет изменить приказ.
     К полудню три дерева были повалены и "капуста миллионеров" извлечена из их середины. Люди были утомлены и искусаны муравьями, но на это никто не обращал внимания. Сегодняшняя добыча была огромной. На каждого человека пришлось по два кокосовых ореха, и, кроме того, оставалось еще пятнадцать. Питер Марлоу решил оставить пять штук для Торусуми, а остальные орехи разделить между членами команды во время завтрака. Он поделил две "капусты" между ними. Остальная часть была оставлена для Торусуми и Азуми на тот случай, если они захотят взять ее. Если нет, то она тоже будет разделена между пленными.
     Питер Марлоу прислонился к дереву, тяжело дыша от напряжения, когда внезапный предупредительный свист поднял его на ноги. Он быстро оказался рядом с Торусуми и потряс его.
     - Торусуми-сан, скорей, идет охранник.
     Торусуми с трудом поднялся на ноги и отряхнул форму.
     - Хорошо. Иди к деревьям и делай вид, что работаешь, - тихо приказал он.
     Потом Торусуми беспечно вышел из тени. Увидев охранника, жестом пригласил его в тень. Они оставили винтовки, легли на спину и закурили.
     - Шоко-сан, - крикнул Торусуми, - отдыхай, это мой друг.
     Питер Марлоу улыбнулся и крикнул:
     - Эй, сержант. Откройте пару хороших молодых орехов и отнесите их охранникам.
     Он не должен делать это сам, так можно "потерять лицо".
     Сержант тщательно выбрал два ореха и срезал с них верхушки. Внешняя скорлупа была зелено-коричневой, толщиной в два дюйма и губчатой вокруг глубоко запрятанного ядра. Белая мякоть, которая выстилала внутреннюю часть ореха, была такой мягкой, что ее можно было есть ложкой, если бы вам этого захотелось, а сок прохладный и сладкий на вкус.
     - Смит, - крикнул сержант.
     - Да, сержант.
     - Отнеси эти орехи чертовым япошкам.
     - Почему я? Мне всегда приходится делать больше, чем...
     - Давай, шевели своей задницей.
     Смит, худой, маленький кокни <Уроженец восточных окраин Лондона.>, с ворчанием встал и отнес орехи охранникам.
     Торусуми и его приятель пили с жадностью. Потом Торусуми окликнул Питера Марлоу:
     - Мы благодарим тебя.
     - Да будет мир с тобой, - ответил Питер Марлоу. Торусуми вытащил смятую пачку "Куа" и вручил ее Питеру Марлоу.
     - Благодарю тебя, - сказал Питер Марлоу.
     - Да будет мир с тобой, - вежливо отозвался Торусуми.
     В пачке было семь сигарет. Люди настояли, чтобы Питер Марлоу взял две, остальные пять были поделены из расчета одна сигарета на четверых, и по общему согласию сигареты должны были быть выкурены после обеда.
     Обед состоял из риса, жидкого рыбного супа и слабого чая. Питер Марлоу взял только рис и смешал его с кусочком блачанга; на закуску он с удовольствием съел свою долю кокосового ореха. Потом сел, устало прислонившись к пню одной из спиленных пальм, и рассматривал аэродромное поле.
     К югу от аэродрома виднелся холм, а вокруг него трудились тысячи китайских кули. Все они носили на плечах по две корзины из бамбука на бамбуковом шесте. Они поднимались наверх на холм, набирали две корзины земли, спускались вниз и опустошали корзины. Их движение было нескончаемым, и холм исчезал на глазах под раскаленным солнцем.
     Питер Марлоу видел это поле уже почти два года. Когда они с Ларкином впервые обозрели это место с холмами, топями и песками, они не верили, что его когда-нибудь удастся превратить в аэродром. В конце концов, у китайцев не было ни тракторов, ни бульдозеров. Но сейчас, два года спустя, здесь уже действовала одна взлетная полоса, а длинная полоса для бомбардировщиков была почти закончена.
     Питер Марлоу восхищался терпением этих людей и думал, что могли создать их руки, будь у них современная техника.
     Глаза его закрылись, и он заснул.
     - Эварт! Где Марлоу? - отрывисто спросил Грей.
     - В рабочей команде на аэродроме. Почему вы спрашиваете?
     - Передайте ему, чтобы он немедленно явился ко мне, когда вернется.
     - Где вас искать?
     - Откуда мне знать, черт возьми! Просто скажи ему найти меня. - Когда Грей уходил из хижины, у него начался кишечный спазм, и он бросился к уборным. Однако не прошел он и полдороги, как спазм достиг высшего предела и выжал из него немного кровавой слизи, пропитавшей подушечку из травы, которую он носил в брюках. Измученный болезнью и очень ослабевший, он прислонился к стене хижины, чтобы собраться с силами.
     Грей знал, что пришла пора сменить подушечку, четвертую за день, но это его не беспокоило. Подушечка была гигиенична и сберегала ему единственные брюки. А без этого приспособления ему нельзя было бы выйти. "Отвратительно, - сказал он себе, - как гигиеническая салфетка. Чертовски неприятная вещь! Но по крайней мере помогает".
     Ему надо было сказаться сегодня больным, но он не мог сделать этого до тех пор, пока не поймает Марлоу. Пропустить это зрелище он не мог, ему хотелось видеть лицо Марлоу, когда он скажет ему об аресте. Из-за этого стоило потерпеть боль. Дешевка, никчемный подонок! А из-за Марлоу и Кинг немного попотеет. Через пару дней он поймает их обоих. Он знал о бриллианте и знал, что сделка должна состояться на следующей неделе. Не знал точно когда, но ему сообщат. "Ты умно сделал, - говорил он сам себе, - что создал такую эффективную систему осведомителей".
     Он прошел в тюремную хижину и приказал полицейскому подождать снаружи. Там он сменил подушечку и отскреб руки, смывая грязь, невидимую грязь.
     Почувствовав себя лучше. Грей спустился с веранды и пошел на продовольственный склад. Сегодня он делал еженедельную проверку запасов риса и других продуктов. Остатки всегда сходились - подполковник Джоунс знал свое дело, делал его аккуратно и всегда лично и прилюдно отвешивал дневные нормы риса. Поэтому о жульничестве не могло быть и речи.
     Грей восхищался подполковником Джоунсом, ему нравилось, как тот все делает, - ошибок в его действиях не было. Он ему еще и завидовал, ведь для подполковника тот был очень молод. Всего тридцать три года. Он подполковник, а ты лейтенант - от этой мысли делается тошно, твердил он, а различие только в том, что ты оказываешься в нужном месте, в нужное время. Но ты делаешь все правильно, заводишь друзей, которые замолвят за тебя словечко после войны. Джоунс, конечно, не кадровый военный, поэтому после войны он не останется на службе. Но Джоунс - приятель Семсена и Смедли-Тейлора, начальника Грея, и он играет в бридж с комендантом лагеря. Везучий мерзавец. Я могу играть в бридж так же хорошо, как и он, но меня не приглашают, а я работаю больше всех остальных.
     Когда Грей дошел до продовольственного склада, ежедневная раздача риса еще продолжалась.
     - Доброе утро. Грей, - сказал Джоунс. - Сейчас я займусь с вами. - Он был высоким мужчиной, красивым, хорошо образованным и спокойным. Лицо его было по-мальчишески живым, отчего его прозвали "полковник-мальчик".
     - Спасибо, сэр.
     Грей стоял, наблюдая, как люди с кухни, сержант и рядовой, подходят к весам. Каждая кухня посылала двух человек получать довольствие, чтобы один следил за другим. Проверялась накладная, выданная с кухни, и рис отвешивался. Потом накладная подписывалась.
     Когда отпустили рис последней кухне, сержант интендантской службы Блейкли поднял мешок с остатками риса и внес его в хижину. Грей прошел внутрь вслед за подполковником Джоунсом и рассеянно слушал, как Джоунс устало перечислял цифры:
     - Девять тысяч четыреста восемьдесят три офицера и солдата. Две тысячи триста семьдесят и три четверти фунта риса роздано сегодня, четыре унции на человека.
     - Примерно двенадцать мешков. - Он кивнул на пустые джутовые мешки. Грей проследил, как он пересчитал, зная, что там их будет ровно двенадцать. Потом Джоунс продолжал:
     - В одном мешке не хватало десяти фунтов (это не было чем-то необычным), и остаток составляет двадцать с четвертью фунтов.
     Подполковник взял почти пустой мешок и положил его на весы, которые сержант Блейкли втащил с улицы. Он аккуратно ставил гири одну за другой на весы, пока их общий вес не стал равен двадцати фунтам с четвертью. Мешок поднялся и уравновесил гири.
     - Все сходится, - удовлетворенно улыбнулся он, глядя на Грея.
     Все остальное - говяжий бок, шестнадцать бочек с сушеной рыбой, четырнадцать фунтов масла, пять дюжин яиц, пятьдесят фунтов соли, мешки с сушеным перцем в горошек, сухим красным перцем - все сходилось абсолютно точно.
     Грей подписал складскую ведомость и скривился от боли очередного спазма.
     - Дизентерия? - спросил Джоунс озабоченно.
     - Просто легкий приступ, сэр. - Грей огляделся в полумраке потом отдал честь. - Благодарю вас, сэр. До следующей недели.
     - Спасибо, лейтенант.
     По дороге к выходу Грея согнул еще один приступ боли, во время которого он случайно задел весы, от чего они перевернулись, и гири раскатились по грязному полу.
     - Извините, - выругался Грей, - чертовски неосторожно с моей стороны. Он поднял весы и нагнулся к полу за гирями, но Джоунс и сержант Блейкли уже стояли на коленях, собирая их.
     - Не беспокойтесь. Грей, - сказал Джоунс, а потом рявкнул на Блейкли:
     - Говорил я тебе, чтобы ты ставил весы в угол.
     Но Грей уже подобрал двухфунтовую гирю. Он не поверил тому, что увидел, и поднес гирю к двери, чтобы рассмотреть ее на свету и убедиться в том, что глаза его не обманывают. Они не обманывали. С нижней стороны гири было маленькое отверстие, наглухо забитое глиной. Он выковырял глину ногтем, лицо его было белым как мел.
     - Что там такое. Грей? - спросил Джоунс.
     - Эта гиря подделана. - Слова прозвучали как обвинение.
     - Что? Это невозможно! - Джоунс подошел к Грею. - Дайте посмотреть.
     Он изучал ее целую вечность, потом улыбнулся.
     - Она не подделана. Это поправочное отверстие. Эта гиря, возможно, весила чуть больше, чем нужно. - Он устало рассмеялся.
     - Бог мой, а я уже испугался.
     Грей быстро подошел к остальным гирям и перебрал их одну за другой. В каждой из них было по отверстию.
     - Боже! Да они все поддельные!
     - Это глупость, - заявил Джоунс. - Они просто подкорректированы...
     - Я достаточно хорошо знаком с весами и гирями, - сказал Грей, - и знаю, что отверстия не допускаются. И поправочные отверстия тоже. Если гиря имеет не правильный вес, ее никогда не пускают в обращение.
     Он налетел на Блейкли, который съежился у выхода.
     - Что вам об этом известно?
     - Ничего, сэр, - ответил тот испуганно.
     - Вам лучше рассказать мне!
     - Я ничего не знаю, сэр, честное...
     - Хорошо, Блейкли. Знаете, что я сейчас собираюсь сделать? Я собираюсь выйти из хижины и рассказать о вас каждому, кого встречу, каждому, - и я покажу эту гирю, и, прежде чем я дойду с рапортом до полковника Смедли-Тейлора, вас разорвут на части.
     Грей пошел к двери.
     - Подождите, сэр, - выдавил Блейкли. - Я расскажу вам. Это не я, сэр, это подполковник. Он заставил меня сделать это. Он поймал меня на том, что я стащил немного риса и поклялся, что посадит меня, если я не помогу ему...
     - Заткнись, ты дурак, - сказал ему Джоунс. Потом более спокойным голосом обратился к Грею. - Этот болван пытается свалить все на меня. Я никогда ни о чем не подозревал...
     - Не слушайте его, сэр, - невнятно бормотал Блейкли. - Он всегда взвешивает рис сам. Всегда. И у него есть ключ к сейфу, в котором он хранит гири. Вы сами знаете, как он это делает. А кто имеет дело с гирями, тому случается заглядывать на нижнюю часть. Хотя дырки были хорошо замаскированы, вам удалось заметить их. И это продолжалось год или больше того.
     - Заткнись, Блейкли! - завизжал Джоунс. - Заткнись!
     Наступило молчание.
     Потом Грей сказал:
     - Подполковник, сколько времени эти гири были в употреблении?
     - Не знаю.
     - Год? Два?
     - Откуда мне знать, черт возьми? Если вес гирь изменен, ко мне это не имеет никакого отношения.
     - Но у вас есть ключ, и вы хранили их запертыми?
     - Да, но это не значит...
     - Заглядывали ли вы когда-нибудь на нижнюю поверхность гирь?
     - Нет, но...
     - Не правда ли, в этом есть что-то странное, а? - сказал Грей непреклонно.
     - Нет ничего странного в этом, и я не позволю, чтобы меня допрашивали...
     - Вам лучше сказать правду ради собственного блага.
     - Вы угрожаете мне, лейтенант? Я отдам вас под трибунал...
     - Я так не думаю, подполковник. Я нахожусь здесь на законных основаниях, и гири подделаны, разве нет?
     - Послушайте, что я вам скажу. Грей...
     - Разве нет? - Грей поднял гирю на уровень побледневшего лица Джоунса, которое утратило свое мальчишеское выражение.
     - Я... полагаю... что это так, - сказал Джоунс, - но это ничего не означает...
     - Это означает, что либо вы, либо Блейкли виновны. Вероятно, что вы оба. Сюда допускают только вас двоих. Гири высверлены, и либо один из вас, либо вы вдвоем воруете дополнительные порции.
     - Это не я, сэр, - заскулил Блейкли. - Я только получаю фунт через каждые десять...
     - Лжец! - выкрикнул Джоунс.
     - Нет, я не вру. Я говорил вам тысячу раз, что нас поймают на этом. - Он повернулся к Грею, ломая от отчаяния руки.
     - Прошу вас, сэр, не выдавайте нас. Люди разорвут нас на части.
     - Ты - сволочь. Надеюсь, они это сделают. - Грей был доволен тем, что нашел поддельные гири. О, как он был рад!
     Джоунс вытащил коробочку с табаком и начал скручивать сигарету.
     - Хотите? - спросил он, его мальчишеское лицо отекло, он заискивающе улыбался.
     - Нет, благодарю вас. - Грей не курил четыре дня, и ему тяжело было отказываться.
     - Мы разберемся в этом недоразумении, - промолвил Джоунс. Мальчишеское выражение и породистость лица возвращались на место. - Возможно, кто-то и подделал гири. Но разница в весе невелика. Я легко могу достать другие гири, правильные...
     - Итак, вы признаете, что жульничали?
     - Это я просто так говорю. Грей... - Джоунс замялся. - Выйдите отсюда, Блейкли. Подождите снаружи.
     Блейкли немедленно пошел к двери.
     - Оставайтесь там, где были, Блейкли, - приказал Грей. Потом посмотрел на Джоунса, его голос был почтителен. - Блейкли нет необходимости уходить, не так ли, сэр?
     Джоунс пристально рассматривал его сквозь дым сигареты, потом сказал:
     - Согласен. Стены не имеют ушей. Все верно. Вы будете получать фунт риса в неделю.
     - Это все?
     - Мы договоримся на два фунта в неделю и полфунта сушеной рыбы. Раз в неделю.
     - А сахар? А яйца?
     - Они все идут в госпиталь, вы же знаете.
     Джоунс ждал, и Грей ждал, и Блейкли шмыгал носом в темноте. Потом Грей собрался уходить и стал засовывать гирю в карман.
     - Грей, подождите-ка минутку. - Джоунс взял два яйца и преложил их ему. - Вы будете получать одно в неделю, вместе с остальными продуктами. И еще немного сахара.
     - Я хочу вам рассказать, что я собираюсь сделать, подполковник. Я отправляюсь к полковнику Смедли-Тейлору и расскажу ему, как вы меня покупали, покажу ему гири. Может быть, найдется наряд на очистку выгребных ям, а я молю Бога, чтобы такой был, я собираюсь вас там утопить, но не слишком быстро, потому что хочу видеть, как вы умрете. Я хочу слышать, как вы кричите, и смотреть, как вы будете медленно умирать. Вы оба.
     Потом он вышел из склада на солнце, и дневная жара обожгла его, а боль вывернула внутренности наизнанку. Но он заставил себя идти и начал медленно спускаться по холму.
     Джоунс и Блейкли, стоя у дверей склада, наблюдали за ним. И оба были смертельно перепуганы.
     - О, Господи, сэр, что теперь будет? - проскулил Блейкли. - Они вздернут нас...
     Джоунс рывком втащил его назад в склад, захлопнул дверь и злобно ударил его.
     - Заткнись!
     Блейкли бормотал что-то невнятное, лежа на полу, слезы катились у него из глаз. Джоунс еще раз встряхнул его и снова ударил.
     - Не бейте меня! Вы не имеете права бить...
     - Заткнись и послушай. - Джоунс снова встряхнул его, - Послушай, чтоб тебе провалиться. Я тебе тысячу раз повторял, чтобы ты пользовался правильными гирями в день, когда Грей проверяет, ты идиот, неумелый дурак. Хватит пускать сопли и послушай. Первое, ты будешь отрицать все, что здесь было сказано. Ты понял? Я ничего не предлагал Грею, ты понял?
     - Но, сэр...
     - Ты должен все отрицать, ты понял?
     - Да, сэр.
     - Хорошо. Мы оба будем все отрицать, и, если ты будешь придерживаться этой версии, я вытащу тебя из этого дерьма.
     - Вы можете? Вы правда можете это сделать, сэр?
     - Я могу, если ты будешь все отрицать. Следующее. Тебе ничего не известно насчет гирь и мне тоже. Ты понял?
     - Но мы единственные, кто...
     - Тебе ясно?
     - Да, сэр.
     - Следующее. Ничего здесь не было, не считая того, что Грей обнаружил поддельные гири, и я, и ты - оба были потрясены этим. Ты понял?
     - Но...
     - Теперь расскажи мне, что здесь произошло. Расскажи мне, черт тебя дери! - взревел Джоунс, надвигаясь на Блейкли.
     - Мы... мы кончали проверку, и тогда... тогда Грей упал на весы, и гири перевернулись, и... и он обнаружил, что они поддельные. Все правильно, сэр?
     - Что произошло дальше?
     - Ну, сэр. - Блейкли минуту подумал, потом лицо его просветлело. - Грей спросил нас про гири, а я никогда не замечал, что они поддельные, и вы были так удивлены. Потом Грей ушел.
     Джоунс предложил ему табаку.
     - Ты забыл, что сказал Грей. Разве ты не помнишь? Он сказал: "Если вы дадите мне немного риса сверх нормы, фунт в неделю, яйцо или два, я не доложу об этом". А я сказал, чтобы он убирался к черту, что я сам доложу о гирях и о нем тоже, и я был вне себя по поводу поддельных гирь. Как они попали сюда? Какая свинья это сделала?
     В маленьких глазах Блейкли светилось восхищение.
     - Да, сэр, я ясно помню. Он попросил фунт риса, яйцо или два яйца. Точно так, как вы говорите.
     - Тогда помни об этом, ты идиот! Если бы ты пользовался нормальными гирями и держал язык за зубами, мы бы не влипли в это дерьмо. Больше не подводи, а не то я обвиню во всем тебя. И тогда мое слово будет решающим.
     - Я не подведу вас, сэр, обещаю...
     - В любом случае наши показания будут весомей показаний Грея. Поэтому не беспокойся. Если не будешь терять головы и помнить все, что нужно говорить.
     - Я не забуду сэр, я не забуду.
     - Хорошо. - Джоунс запер сейф, входную дверь склада и ушел.
     "Джоунс хитрюга - уговаривал себя Блейкли, - он вытащит нас из этой истории". Теперь, когда страх перед разоблачением рассеялся, он почувствовал себя в безопасности. Конечно, Джоунсу придется спасать свою собственную голову вместе с твоей. Конечно, Блейкли, мой хороший, ты и сам хитер, так хитер, что позаботился о том, чтобы собрать улики на подполковника, просто на случай обмана.

***

     Полковник Смедли-Тейлор долго изучал гирю.
     - Поразительно! - сказал он. - Я просто не могу в это поверить. - Он проницательно посмотрел на Грея. - Вы серьезно пытаетесь мне доказать, что подполковник Джоунс предлагал вам взятку? Из лагерных запасов?
     - Да, сэр. Именно так, как я рассказал вам.
     Смедли-Тейлор сел на кровать в маленьком бараке и вытер пот - было жарко и душно.
     - Я не верю этому, - повторил он, качая головой.
     - Они были единственными, кто имел доступ к гирям...
     - Я знаю и не спорю с вами. Грей. Но это просто, ну, невероятно.
     Смедли-Тейлор довольно долго молчал, и Грей терпеливо ждал.
     - Грей. - Полковник