за тем, чтобы с ним было все в порядке. - Он заботливо, как ребенка, укрыл Мака, - Вот так. - Затем быстро погладил Мака по голове, вынул платок и вытер остатки пота со лба Мака. - Он поправится через пару дней. Если у вас есть какая-то еда... - он запнулся, посмотрел на Питера Марлоу, и в глазах его начали собираться слезы. - Как глупо с моей стороны. Но не волнуйтесь, Стивен что-нибудь сделает для него. Сейчас не беспокойтесь. Сегодня вы ничего больше не можете сделать. Идите и как следует выспитесь. Идите, здесь есть на кого положиться.
     Не говоря ни слова, Питер Марлоу позволил вывести себя наружу. Стивен с улыбкой пожелал ему доброй ночи и вернулся назад.
     Питер Марлоу видел из темноты, как Стивен разглаживает лоб, искаженный лихорадкой, держит дрожащую руку, отгоняет прочь ночные кошмары, успокаивает ночные вскрики, поправляет одеяла, помогает больному попить, приподнимает когда кого-то рвет и делает это все спокойно, деликатно и ласково. Когда Стивен подошел к койке номер четыре, он остановился и поглядел на труп. Затем распрямил конечности, сложил руки на груди, снял свой халат и накрыл им тело, прикосновение было как благословение. Изящное гладкое тело Стивена и его стройные гладкие ноги светились в полутьме.
     - Бедняга, - прошептал он, глядя на покойника. - Бедняга. Ах, вы мои бедняги, - и зарыдал за всех них.
     Питер Марлоу ушел в ночь, полный жалости, стыдясь того, что Стивен когда-то вызывал у него отвращение.

Глава 12

     Направляясь к хижине американцев, Питер Марлоу был полон дурных предчувствий. Он жалел, что с такой готовностью согласился переводить для Кинга. В то же время его огорчало, что такая пустяковая просьба друга вызвала в нем протест. "Хороший же ты друг, - повторял он, - ведь он столько сделал для тебя".
     Им овладела внезапная слабость. "Почти как перед вылетом на задание, - подумал он. - Нет, совсем не так. Это напоминает то, что ты чувствовал, когда тебя вызывали к директору школы. Полет был связан с опасностью, но в то же время доставлял удовольствие. Как поход в деревню. Это заставляет твое сердце трепетать. Решиться на это просто ради удовольствия или, по правде говоря, в надежде найти там еду или женщину".
     Он тысячный раз спрашивал себя, зачем Кинг идет в деревню и какие у него там дела. Но спрашивать было невежливо, и он знал, что ему нужно немного терпения, и он все выяснит.
     Была еще одна причина, по которой ему нравился Кинг. Он не навязывался со своими услугами и не очень распространялся о своих планах. "Это по-английски", - довольно сказал себе Питер Марлоу. Просто выговорись немного, когда у тебя есть желание. Кто ты и что ты - это твое личное дело - до тех пор, пока не решил поделиться с другом. А друг никогда не задает вопросов. Или все выкладывается по доброй воле, или вообще ничего не говорится.
     Вот так, как с походом в деревню. "Бог мой, - подумал Питер Марлоу, - это говорит о том, как он доверяет мне. Вот так прийти и спросить, не хочешь ли пойти со мной, когда я соберусь туда в следующий раз".
     Питер Марлоу понимал - это безумство. Идти в деревню. Но, возможно, и не такое уж безумство. Сейчас для этого был повод. Важный повод. Надо попытаться найти деталь для приемника или достать другой приемник. Вот так. Это делает риск оправданным.
     Но в то же время он знал, что пошел бы просто потому, что его попросили пойти. Но там могла быть еще еда и женщина.
     Он увидел Кинга, скрытого глубокой тенью около хижины и разговаривающего с другой тенью. Их головы соприкасались, а голоса звучали невнятно. Они так были увлечены, что Питер Марлоу решил пройти мимо Кинга и начал подниматься по ступенькам в хижину американцев, на минуту загородив собой луч света.
     - Эй, Питер, - окликнул его Кинг.
     Питер Марлоу остановился.
     - Я сейчас подойду к вам, Питер. - Кинг обратился к другому человеку. - Думаю, вам лучше подождать, майор. Как только он придет, я дам вам знать.
     - Спасибо, - поблагодарил маленький человечек голосом, в котором звучало смущение.
     - Возьмите табачку, - сказал Кинг, и предложение было принято с жадностью. Майор Праути отступил в тень, но не спускал глаз с Кинга, пока тот шел к своей хижине.
     - Я скучал, дружище, - сказал Кинг Питеру Марлоу и шутливо толкнул его. - Как дела у Мака?
     - Он в порядке, спасибо. - Питеру Марлоу хотелось уйти со света. "Проклятье, - думал он. - Я чувствую себя неловко от того, что меня видят с другом. А это отвратительно. Ужасно".
     Но он ощущал взгляд майора и вздрагивал до тех пор, пока Кинг не сказал:
     - Пошли. Долго не задержимся, потом можем приступить к делу.

***

     Грей отправился к тайнику проверить, нет ли в жестянке послания для него. И оно там было. "Часы майора Праути. Сегодня вечером. Марлоу и он".
     Грей сунул жестянку обратно в канаву так же небрежно, как и вынул ее. Потом встал и пошел обратно к хижине номер шестнадцать. Но все это время его мозг работал с бешеной скоростью.
     Марлоу и Кинг. Они будут в "магазине" позади хижины американцев. Праути. Какой? Майор! Тот, что из артиллерии? Или австралиец? Давай, Грег, раздраженно говорил он себе, где твоя способность раскладывать все по полочкам, которой ты так гордился? Вспомни его! Хижина номер одиннадцать! Маленький человечек! Сапер! Австралиец!
     Связан ли он с Ларкином? Нет. Мне это неизвестно. Австралиец. Тогда почему не перекупщик-австралиец Тини Тимсен? Почему Кинг? Может быть, Тимсен не смог провернуть это дело? Или это ворованная вещь? Вот это более вероятно, тогда понятно, почему Праути не стал пользоваться обычными австралийскими каналами. Это наиболее вероятно.
     Грей посмотрел на запястье, где должны были быть часы. Он сделал это инстинктивно, хотя часов у него не было уже три года, он и без них мог назвать время. Как и все они, он чувствовал время суток в той степени, в какой оно нужно было пленным.
     "Еще слишком рано, - думал он. - Часовые еще не сменились". А когда это произойдет, он увидит, как старая смена бредет по лагерю, вверх по дороге мимо его хижины, по направлению к караульному помещению. Человек, за которым надо следить, будет в новой смене. Кто он? Кто заинтересован? Скоро я буду знать. Безопаснее подождать нужного момента, а потом броситься на добычу. Осторожно. Просто вежливо вмешаться. Засечь охранника с Кингом и Марлоу. Лучше застать их за передачей денег из рук в руки или когда Кинг будет передавать деньги Праути. И тогда - рапорт полковнику Смедли-Тейлору:
     "Прошлой ночью я явился свидетелем того, как они совершали сделку", или, что тоже совсем неплохо: "Я видел американского капрала и капитана авиации Марлоу (Крест за летные заслуги, хижина номер шестнадцать) с корейским охранником. У меня есть основания полагать, что майор Праути (саперная часть) участвовал в деле и предоставил часы для продажи".
     Такой рапорт сделает свое дело. "Правила, - радостно думал он, - ясные и определенные: "Торговля с охраной запрещена". Они будут пойманы на месте преступления. Это - повод для разбирательства военным трибуналом.
     Сначала военный трибунал. Потом моя тюрьма, моя маленькая тюрьма. Никаких дополнительных пайков, никаких бобов с консервами. Вообще ничего. Только клетка, клетка, вы будете, как крысы в клетке. Потом выпустить, разозленных и ненавидящих. А разозленные люди делают ошибки. В следующий раз их делом займется, возможно, Иошима. Пусть лучше япошки делают грязную работу, помогать им не нужно. В данном случае это, может быть, и нужно сделать. Но нет. Можно просто намекнуть".
     "Я отплачу тебе, проклятый Питер Марлоу. Может быть, скорее, чем надеялся. А месть тебе и этому мошеннику доставит несказанное удовольствие".

***

     Кинг посмотрел на часы. Четыре минуты десятого. Остались секунды. Если дело касалось японцев, можно было с точностью до минуты знать, что они будут делать. Уж если распорядок установлен, он выполнялся неукоснительно.
     Потом он услышал шаги. Торусуми обогнул угол хижины и быстро скрылся под пологом. Кинг встал поприветствовать его. Питер Марлоу, который был там же, неохотно поднялся со стула, ненавидя сам себя.
     Торусуми - личность среди охранников. Достаточно хорошо известная. Он был опасен и непредсказуем. У него было лицо, тогда как остальные охранники оставались безликими. Он служил в лагере год или чуть больше. Ему нравилось жестоко обращаться с военнопленными, когда он был не в духе, держать их на солнце, орать и пинать ногами.
     - Табе, - сказал Кинг, ухмыляясь. - Закурите? - Он предложил необработанного яванского табака.
     Торусуми обнажил сверкающие золотые зубы, отдал Питеру Марлоу свою винтовку и сел за маленький столик. Он вытащил пачку "Куа", предложил закурить Кингу, который взял одну сигарету. Потом кореец посмотрел на Питера Марлоу.
     - Ичи-бон, друг, - сказал Кинг.
     Торусуми хрюкнул, показал зубы, втянул воздух и предложил Питеру закурить.
     Питер Марлоу заколебался.
     - Берите, Питер, - сказал Кинг.
     Питер Марлоу повиновался.
     - Скажите ему, - сказал Кинг Питеру Марлоу, - что мы приветствуем его.
     - Мой друг говорит тебе добро пожаловать, он счастлив видеть тебя здесь.
     - Спасибо. Нет ли у моего бесценного друга чего-нибудь для меня?
     - Он спрашивает, есть ли у вас что-нибудь для него?
     - Переведите ему все в точности, что я скажу, Питер. В точности.
     - Мне придется говорить на местном диалекте. Точно нельзя перевести.
     - О'кей, но сделайте так, чтобы это было правильно, и не торопитесь.
     Кинг дал корейцу часы. Питер Марлоу с удивлением заметил, что они были как новые, недавно отполированы, с новым пластмассовым циферблатом и в аккуратном замшевом чехольчике.
     - Скажите ему, что мой знакомый хочет продать их. Но они дорогие, и, возможно, это не то, что он хочет.
     Даже Питер Марлоу заметил, как алчно кореец сверкнул глазами, когда вынул часы из чехла и поднес их к уху. Потом хрюкнул что-то небрежно и положил их обратно на стол.
     Питер Марлоу перевел ответ корейца:
     - У тебя есть что-нибудь еще? Я сожалею, но за "Омегу" сегодня много в Сингапуре не получишь.
     - Ты очень хорошо говоришь по-малайски, - добавил Торусуми, обращаясь к Питеру Марлоу и вежливо втягивая воздух между зубами.
     - Благодарю тебя, - неохотно поблагодарил его Питер Марлоу.
     - Что он говорит, Питер?
     - Только то, что мой малайский хорош, и все.
     - А! Ну так переведите ему, что, к сожалению, у меня больше ничего нет.
     Кинг подождал, пока сказанное было переведено, потом улыбнулся, пожал плечами, взял часы, положил их в чехол и обратно в карман. Затем встал.
     - Саламат! - сказал он.
     Торусуми еще раз обнажил зубы, потом показал жестом, что Кинг должен сесть.
     - Это не значит, что я не хочу часы, - сказал он Кингу. - Но ты мой друг, и ты хлопотал, и я должен знать, сколько хочет человек, который продает их, за эти ничтожные часы?
     - Три тысячи долларов, - ответил Кинг. - Мне жаль, цена слишком высокая.
     - Она и вправду очень высокая. Хозяин слаб на голову. Я бедный человек, всего только охранник, но у нас были общие дела раньше, и чтобы сделать тебе приятное, я предлагаю тебе триста долларов.
     - Сожалею, но осмелюсь не согласиться. Я слышал, есть другие покупатели, которые заплатят более разумную цену через других посредников. Я согласен, что ты бедный человек и не должен платить такие деньги за такие ничтожные часы. "Омега", конечно же, не стоит таких денег, но ты должен понять, что это будет оскорблением предложить их хозяину сумму, значительно меньшую, чем за второсортные часы.
     - Это справедливо. Возможно, я и подниму цену. Ведь даже у бедняка есть честь, и кроме того, благородно попытаться облегчить страдания любого человека в эти трудные времена. Четыреста.
     - Я благодарен тебе за заботу о моем знакомом. Но эти часы марки "Омега", и, учитывая, что цена на "Омегу" опустилась ниже их ранее высокой стоимости, у тебя есть хорошая причина, по которой ты не хочешь иметь со мной дела. Человек чести всегда уважает...
     - Я тоже человек чести. У меня нет желания сомневаться в твоем добром имени и добром имени твоего знакомого, которому принадлежат часы. Мне, наверно, стоит рискнуть своим добрым именем и постараться узнать, смогу ли я уговорить этих ничтожных китайских торговцев, с которыми я имею дело, чтобы те хоть один раз за свою ничтожную жизнь дали честную цену за эти часы. Я уверен, ты поймешь, пятьсот - это наиболее справедливая цена, и уважаемый человек может заинтересоваться "Омегой" даже раньше, чем цены упадут.
     - Верно, мой друг. Но вот что я тебе скажу. Возможно, цены на "Омегу" не упали. Возможно, ничтожные китайцы обманывают уважаемого человека. Но на прошлой неделе один из моих корейских друзей пришел ко мне и купил такие часы за три тысячи долларов. Я предложил их тебе только потому, что мы старые друзья, а старым друзьям надо доверять.
     - Ты не врешь? - Торусуми злобно сплюнул на пол, и Питер Марлоу приготовился к удару, который раньше следовал за такими вспышками.
     Кинг сидел невозмутимо. "Боже, - думал Питер Марлоу, - у него стальные нервы".
     Кинг вытащил табачные листья и начал скручивать сигарету. Когда Торусуми увидел это, он перестал неистовствовать, предложил пачку "Куа" и успокоился.
     - Я поражен, что ничтожные китайские торговцы, ради которых я рискую своей жизнью, такие продажные. Я в ужасе от того, что ты, мой друг, рассказал мне. Более того, я испуган. Подумать только, они злоупотребили моим доверием. В течение года я имел дело с одним и тем же человеком. И как же долго он обманывал! Думаю, мне полагается убить его.
     - Лучше, - возразил Кинг, - перехитрить его.
     - Как? Я буду очень рад, если твой друг научит меня.
     - Накажи его словами. Скажи ему, что до тебя дошли верные сведения о том, что он обманщик. Скажи ему, если он в будущем не будет давать тебе хорошую цену - хорошую цену плюс двадцать процентов, чтобы исправить прошлые ошибки, ты можешь шепнуть властям. Они заберут его, заберут его женщин и детей и накажут. Он должен знать, что ты это сделаешь.
     - Замечательный совет. Я в восторге от внимания моего друга. Поэтому ради наших дружеских отношений предлагаю полторы тысячи долларов. Это все, что у меня есть, до последнего гроша, вместе с жалкими монетами, доверенными мне моим другом, который по болезни, полученной от женщин, находится в этом вонючем сарае, который называется больницей. Он не может работать.
     Кинг наклонился и шлепнул ладонью по лодыжкам, облепленным москитами. "Вот это лучше, приятель, - подумал он. - Давай-ка посмотрим. Две тысячи будет много. Тысяча восемьсот в самый раз. Тысяча пятьсот неплохо".
     - Кинг просит тебя подождать, - перевел Питер Марлоу. - Он должен посоветоваться с ничтожным человеком, который хочет так дорого продать тебе этот товар.
     Кинг залез в окно и прошел для проверки через всю хижину. Макс был на месте. Дино около тропинки следил за одной стороной. Байрон Джонс III - за другой.
     Он нашел потного от волнения майора Праути в тени соседней хижины.
     - Прошу прощения, сэр, - горестно прошептал Кинг. - Парень совсем не проявил интереса.
     Беспокойство Праути усилилось. Он должен продать. "Господи, - подумал он, - вот уж не везет. Мне любым путем нужно достать денег".
     - Сколько он предлагает?
     - Мне удалось уговорить его на четыреста долларов.
     - Четыреста долларов! Да всякий знает, что "Омега" стоит по меньшей мере две тысячи.
     - Сожалею, но дело обстоит именно так. Он, кажется, подозревает, что это не настоящая "Омега".
     - Он спятил. Конечно же, это "Омега".
     - Виноват, сэр, - сказал Кинг несколько более холодно. - Я только сообщил вам...
     - Это моя вина, капрал. Я не хотел срываться на вас. Эти желторожие ублюдки все одинаковы.
     "Что же мне теперь делать? - спрашивал сам себя Праути. - Если я не продам их через Кинга, мы их вообще не сможем продать, а группе нужны деньги, и вся наша работа пойдет насмарку. Что же мне делать?"
     Праути минуту подумал и сказал:
     - Посмотрите, что еще можно сделать, капрал. Я не могу отдать меньше, чем за тысячу двести. Просто не могу.
     - Хорошо, сэр. Но не думаю, что смогу выторговать больше, но постараюсь.
     - Вы славный малый. Я полагаюсь на вас. Я бы не отдал их так дешево, но так не хватает еды. Вы знаете, как обстоят дела.
     - Да, сэр, - вежливо согласился Кинг. - Я постараюсь, но боюсь не в состоянии заставить так поднять цену. Он говорит, что китайцы сейчас покупают не так, как раньше. Но я сделаю все, что смогу.

***

     Грей увидел Торусуми, шагающего по лагерю, и понял, что скоро наступит нужный момент. Он долго ждал, а сейчас наступило его время. Он встал, вышел из хижины, подтянул свою нарукавную повязку и поправил фуражку. Других свидетелей не надо, хватит и того, что скажет он. И он пошел один.
     Его сердце радостно билось. Так было всегда, когда он готовился кого-то арестовать. Он прошел мимо ряда хижин и спустился по ступенькам на главную улицу. Ему предстоял долгий путь в обход. Он выбрал его намеренно, зная, что Кинг расставляет вокруг часовых, когда занимается своими делишками. Но Грей знал, где они сидят, и знал, где можно пройти через человеческое минное поле.
     - Грей!
     Он обернулся. К нему приближался полковник Семсен.
     - Слушаю, сэр!
     - Грей, рад вас видеть. Как дела?
     - Прекрасно, благодарю вас, сэр, - ответил он, удивленный таким дружеским обращением. Вопреки своему желанию уйти, он был в немалой степени польщен.
     Полковник Семсен занимал особое место в планах Грея на будущее. Семсен был штабным офицером, но не простым, а настоящим - из военного министерства. И с очень хорошими связями. Такой человек мог оказаться более чем полезным - позднее. Семсен состоял при Генеральном штабе на Дальнем Востоке и отвечал за какие-то непонятные, но важные дела. Он был знаком со всеми генералами и рассказывал о том, как развлекал их в своем имении в Дорсете, и как выезжал на охоту, и какие вечеринки на открытом воздухе они закатывали, и какие охотничьи балы! Человек, подобный Семсену, возможно, мог бы помочь Грею улучшить его послужной список. И его положение.
     - Хочу поговорить с вами. Грей, - сказал Семсен. - У меня есть мысль, над которой стоит поработать. Вы знаете, я собираю официальную историю этой военной кампании. Конечно, - добавил он добродушно, - формально она еще не принята, но кто знает, может быть, станет такой. Вы же знаете, генерал Сонни Уилкинсон отвечает за архивную работу в Военном министерстве, и я уверен, Сонни заинтересуется ее изложением с места событий. Может быть, вам будет интересно проверить для меня несколько фактов. Относительно вашего полка.
     "Интересно, - думал Грей. - Интересно! Я бы все отдал за это. Но не сейчас".
     - С радостью, сэр. Я польщен, что вы так высоко цените мои суждения. Может быть, завтра? После завтрака.
     - Ох, - отозвался Семсен. - Я надеялся, мы немного поговорим сейчас. Ну ладно, в другой раз я дам вам знать...
     И Грей инстинктивно почувствовал, что другого раза не будет. Семсен нечасто разговаривал с ним раньше. "Может быть, - отчаянно подумал Грей, - поговорить сейчас, хоть что-нибудь сказав ему, заинтересовать. Я еще успею поймать их. Сделки иногда совершаются часами. Стоит рискнуть!"
     - Буду рад поговорить сейчас, если вы желаете, сэр. Но не слишком долго, если вы не против. У меня немного болит голова. Несколько минут, если вы не возражаете.
     - Хорошо. - Полковник Семсен был очень доволен. Он взял Грея под руку и повел его в сторону своей хижины. - Вы знаете. Грей, ваш полк был одним из моих самых любимых. Отлично нес службу. Вы получили благодарность в приказах, не так ли? В Кота Бару?
     - Нет, сэр.
     "Бог мой, - думал он, - я должен был получить. Не было времени посылать представления на награды. Я не более других имел право на награду". Он и вправду так считал. Много людей заслуживали "Крест ордена Виктории" и никогда не получали даже