забыла. Дрожащими 
пальцами она попыталась открыть свою сумку, потом снова 
высморкалась в платок и вернула его Виолетте, так как он весь промок 
от слез.
	- Когда я шла сюда, какой-то человек попросил меня передать это 
вам.
	Она покопалась в своих вещах.
	- Мне он показался настоящим сумасшедшим. Он все время 
говорил, что если люди не в состоянии устроить свои дела, то с ними 
вообще не следует иметь дело.
	Наконец она достала и вложила в руки Виолетты коробочку, на 
крышке которой была изображена королева Виктория и Хрустальный 
дворец. Сама коробочка была сделана из разных пород дерева.
	- Может быть, он шутил,- продолжала Эми,- смешной, бородатый 
мужчина. Он все время подмигивал мне и спрашивал: "Это ваше?"
	Виолетта держала коробочку. Она была достаточно увесистой и 
это подсказывало ей, что внутри могли быть карты или что-то в этом 
роде.
	- Я не знаю,- сказала она,- я действительно не знаю.
	В это время по лестничному крыльцу раздались крадущиеся шаги 
и все трое замолчали. Кто-то прошел по крыльцу, издавая скрипучий, 
хлюпающий звук, как будто обувь была совсем промокшей. Виолетта, 
Эми и Нора схватили друг друга за руки. Входная дверь, открываясь, 
певуче проскрипела и в дверном проеме возникла какая-то фигура.
	Это был Оберон. На нем были болотные сапоги и старая шляпа 
Джона, а в руках он держал палку, с прилипшими к ней насекомыми. 
Посвистывая, он входил в холл, но остановился, когда увидел трех 
женщин, прижавшихся на лестнице друг к другу.- Ну,- спросил он.- Что 
случилось? Что-нибудь от Августа?
	Так как они молчали, он достал из сумки и показал им четырех 
жирных форелей, нанизанных на кукан.
	- Это на ужин! - провозгласил Оберон и все на минуту застыли в 
немой сцене: он с рыбой в руках, они со своими мыслями, а все 
остальные смотрели в ожидании.


			НЕ СОСЧИТАТЬ
	Виолетта обнаружила, что карты изменились пока отсутствовали 
дома, хотя как она могла определить это с первого взгляда. То значение, 
которое они имели первоначально, казалось, было запятнано, 
запорошено или покрыто печатью неизвестности; оригинальное, даже 
немного смешное четырехмерное значение фигур, которое можно было 
определить, независимо от того, как лягут карты, теперь исчезло. Это 
было обнаружено после того, как они с Норой долго исследовали 
колоду, однако они выяснили, что карты не потеряли своей силы, и даже 
увеличили ее. Они не могли теперь делать то, что раньше, но зато могли, 
если правильно расшифровать, предсказать с большой точностью 
небольшие, мелкие события повседневной жизни семьи Дринквотеров: 
подарки, простуды, растяжение связок; местонахождение 
отсутствующих; будет ли дождь, если семья собирается на пикник - и все 
такое. Это было большим подспорьем. Они предоставили нам это, 
думала Виолетта, этот подарок взамен... Она предполагала, что 
способность ее карт давать ежедневные точные предсказания были 
именно той причиной, по которой у нее взяли колоду в первый раз.
	Отпрыски Августа в конце концов поселятся в округе пяти 
городков - кто-то будет жить со своими мамами и бабушками, у кого-то 
будут другие семьи, они будут изменять имена и фамилии и все время 
будут находиться в движении, как во время игры в музыкальные стулья: 
когда музыка остановится, игроки должны поменяться своими местами.
	Когда Смоки Барнейбл прибыл в Эджвуд, потомки Августа под 
различными именами достигли почти дюжины. Среди них были 
Флауэрсы и Стоунсы, были люди по фамилии Вудс, был даже внук по 
имени Чарльз Вейн. И только один человек не вписывался в эту игру - 
это была Эми. Она оставалась в Эджвуде, пока тот плод, который зрел в 
ее животе не превратился в мальчика, вобравшего в себя онтогенически 
черты многих тварей: головастика, рыбы, саламандры, мыши - всех тех, 
чьи повадки и жизнь он позже опишет во всех подробностях. Его назвали 
Джон Сторм - Джон в честь его дедушки, а Стром - в честь отца с 
матерью.

		Проходят дни, часы, и месяцы, и годы;
		прошлое не возвращается и нам не дано знать,
		что будет; но мы должны довольствоваться тем,
		что отпущено нам временем, в котором мы живем.
			Цицерон.

	Веселое, круглое, краснолицее солнце подняло свою огромную 
голову над пурпурными горами и бросило длинные-предлинные лучи на 
зеленый луг. Птичка Робин провозгласила восход солнца своим гордым 
тоненьким, как свирель голоском; Робин читал эту книгу природы почти 
наизусть. Недалеко от каменного забора, который отделял зеленый луг 
от старого пастбища семья луговых мышей проснулась в своем 
крошечном домике в траве - Мама, Папа и шестеро розовых, еще слепых 
детенышей.


			УРОК ПТИЧКИ РОБИНА
	Глава семьи повертел головой, открыл глаза, покрутил усы и 
вышел за дверь, чтобы умыться росой, скопившейся в упавшем листке. 
Пока он стоял, оглядывая зеленый луг и любуясь утром, налетел 
западный ветер, который обдул его нос и принес ему новости о дремучем 
лесе, веселом ручье, старом пастбище и обо всем огромном мире, 
окружавшем его - беспорядочные и шумные новости, намного 
интереснее, чем в утреннем номере "Таймс".
	Новости были похожи друг на друга уже много дней: мир 
меняется. И очень скоро все будет пахнуть иначе, чем сегодня. Будь 
готов к этому, полевой мышонок.
	Когда полевой мышонок узнал все, что мог от застенчивого 
легкого бриза, всегда сопровождавшего западный ветер, он неторопливо 
отправился по одной из своих многочисленных тропинок, проложенных 
в густой траве к каменному забору. Он знал там одно местечко, где он 
мог посидеть и понаблюдать, оставаясь невидимым. Когда он добрался 
до своего тайного убежища и устроился, он сорвал травинку и задумчиво 
пожевал ее.
	- Что это за великие перемены в мире, о которых западный ветер и 
его дружок легкий бриз твердили мне все эти дни? Что они имели в виду 
и как он мог подготовиться к этому?
	Для луговой мыши не было лучшего места для жизни, чем зеленый 
луг, каким он был в то время. Любая травинка на лугу служила мышам 
пищей. Многие растения, которые мышонок считал скверными, 
неожиданно наполнились сухими стручками со сладкими орехами 
внутри и он мог разгрызть их своими острыми зубками. Луговой 
мышонок был сыт и доволен.
	- Неужели все это должно перемениться? - Он удивлялся в 
замешательстве, думал, но не мог представить себе, что все это может 
кончиться.
	"Видите ли, дети, луговой мышонок родился весной. Он вырос 
летом, когда солнце дарит свою широкую улыбку и долго не уходит с 
голубого-голубого неба. В течение лета он превратился во взрослую 
мышь, женился и у него родились мышата и скоро они тоже подрастут.
	А теперь вы догадались, какие должны произойти изменения, о 
которых не мог знать луговой мышонок?"
	Все младшие дети закричали и замахали ручками, потому что в 
отличии от старших детей они считали, что они действительно угадали.
	- Очень хорошо,- сказал Смоки,- все это знают. Спасибо, Робин. А 
теперь посмотрим, сможешь ли ты немного почитать, Билли.
	Билли Буш встал, правда менее уверенно, чем Робин, и взял 
предложенную ему книгу.


			КОНЕЦ СВЕТА
	- Ну,- начал он,- луговой мышонок решил, что будет лучше, если 
он спросит кого-нибудь более старшего и мудрого, чем он сам. Самым 
мудрым из всех, кого он знал, была ворона, которая прилетела на 
зеленый луг когда-то в поисках зернышек или личинок насекомых и у нее 
всегда было что сказать любому, кто был готов выслушать ее. Луговой 
мышонок всегда прислушивался к тому, что говорила черная ворона, 
хотя он старался держаться подальше от ее блестящего глаза и длинного 
острого клюва. Было известно, что вороны не едят мышей, но с другой 
стороны было известно, что они едят все, что идет к ним в руки, или 
лучше сказать в клюв.
	Через некоторое время в небе послышалось тяжелое хлопанье 
крыльев и раздался резкий крик - черная ворона опустилась на зеленый 
луг недалеко от места, где сидел луговой мышонок.
	- Доброе утро, госпожа ворона,- окликнул ее мышонок, чувствуя 
себя в безопасности в своем укромном уголке в стене.
	- Разве это доброе утро? - спросила ворона.- Не так уж много дней 
тебе осталось говорить так.
	- Это как раз то, о чем я хотел спросить вас,- быстро проговорил 
мышонок.- Говорят, что в мире скоро наступят огромные изменения. Вы 
чувствуете это? Вы знаете, что это будет?
	- Ах, глупая молодежь! - прокаркала ворона.- Идут настоящие 
перемены. Это называется Зима и тебе бы лучше подготовиться к ней.
	- А что такое зима? Как мне готовиться к ней?
	Поблескивая глазами, как бы наслаждаясь замешательством 
лугового мышонка, черная ворона рассказала ему о зиме, о том, как 
жестоко будет дуть братец Северный Ветер по зеленому лугу и старому 
пастбищу, поднимая золотые и коричневые листья и срывая их с 
деревьев, как исчезнет трава и многие животные похудеют от голода. 
Она рассказала, как начнутся холодные дожди и затопят норки мелких 
грызунов таких, как луговые мыши. Ворона описала снег, который 
показался мышонку совершенно замечательным, но потом он узнал об 
ужасном холоде, который будет пробирать его до самых костей и как 
маленькие птички ослабеют от холода и упадут замерзшими с веток 
дерева, и как рыбы не смогут плавать вдоль быстрого ручья, а веселый 
ручей превратится в лед.
	- Но ведь это же конец света,- в отчаянии закричал мышонок.
	- Это так кажется,- ответила усмехаясь ворона,- так кажется только 
дуракам. Но не мне. Я выживу. Но тебе лучше подготовиться к зиме, 
мышонок, если ты хочешь остаться в живых.
	С этими словами черная ворона взмахнула своими тяжелыми 
крыльями и взлетела в воздух, оставив мышонка в еще большем 
смятении и испуге, чем он был до этого.
	Но пока он сидел под лучами теплого, доброго солнышка, 
пережевывая травинку, он понял, как можно научиться выжить в том, 
ужасном холоде, который приносил Братец Северный Ветер.
	- Хорошо, Билли,- сказал Смоки,- хорошо. Кто следующий?


			СЕКРЕТ БРАТЦА СЕВЕРНОГО ВЕТРА
	- Он подумал, что первое, что ему следует сделать,- читал Терри 
Оушн,- это отправиться вокруг огромного мира так далеко, как только 
он сможет, и спросить каждое живое существо, как они собираются 
готовиться к предстоящей зиме. Ему так понравился собственный план, 
что он, набрав с собой зерен и орехов, которые в изобилии валялись 
вокруг, попрощался со своей женой и детьми и отправился в тот же день.
	Первой, кого он встретил, была пушистая гусеница на веточке. 
Хотя гусеницы не считаются очень умными, луговой мышонок все-таки 
задал ей свой вопрос: что делать, чтобы подготовиться к предстоящей 
зиме?
	- Я не знаю, что такое зима,- сказала гусеница тоненьким голосом.- 
Хотя со мной тоже происходят перемены. Я собираюсь закутаться в эту 
прекрасную белую шелковую нить, я недавно научилась крутиться, но не 
спрашивай меня, как я это делаю; а когда я как следует завернусь, я 
приклеюсь к этой удобной веточке. Я долго буду оставаться там, может 
быть всегда. Я не знаю.
	Это не показалось мышонку решением проблемы и сетуя в душе на 
глупость гусеницы он продолжил свое путешествие. В самом конце 
поросшего лилиями пруда он встретил существо, которое никогда не 
видел раньше: это были огромные серовато-коричневые птицы с 
длинными изящными шеями и черными клювами. Их было много и они 
плыли через пруд, опуская головы под воду и заглатывая то, что они 
смогли поймать там.
	- Птицы! - решил луговой мышонок, и решил спросить у них.- Идет 
зима,- сказал он,- как вы собираетесь готовиться к ней?
	- Действительно, скоро зима,- ответил ему вожак торжественным 
голосом.
	- Братец Северный Ветер выгнал нас из наших гнезд, там он 
особенно резок. Он и теперь дует нам в спины, подгоняя нас. Мы 
обгоняем его, хотя он очень быстр. Мы полетим на юг, туда, где он не 
сможет настичь нас; там мы будем в безопасности.
	- А это далеко? - спросил мышонок, надеясь, что, возможно, он 
тоже сможет убежать от Братца Северного Ветра.
	- Много дней мы летим так быстро, как только можем,- сказала 
самая старая птица,- мы и так опаздываем,- и шумно захлопав крыльями, 
он поднялся с водной глади, вытянув ниточкой свои черные лапы под 
белым животом. Остальные последовали за ним и все вместе они с 
криками полетели к теплому югу.
	Мышонок печально побрел дальше, понимая, что он не сможет 
улететь от ветра на сильных широких крыльях, как эти птицы. Он так 
расстроился от этих мыслей, что чуть не споткнулся о скользкую форель 
в самом конце пруда с лилиями. Мышонок спросил у форели, что она 
собирается делать, когда наступит зима.
	- Спать,- сонно ответила форель, сморщившись по-стариковски.- Я 
зароюсь в теплую грязь на самом дне пруда, где ветер меня не достанет и 
засну. Я уже и сейчас почти сплю.
	Спать. Это уж чем-то отличалось от того, что он слышал раньше. 
Он двинулся дальше, но кого бы он не спрашивал, ответы были похожи 
один на другой.
	- Спать! - сказала змея, враг лугового мышонка.- Тебе нечего 
бояться меня, мышонок.
	- Спать! - сказал бурый медведь,- в пещере или крепком доме из 
ветвей. Спать до лучших времен.
	- Спать! - пропищала летучая мышь, его двоюродная сестра, 
которая вылетает на охоту по вечерам,- спать вниз головой, зацепившись 
коготками за ветку.
	Что ж, полмира просто собирались уснуть с наступлением зимы. 
Это был самый странный ответ, который услышал мышонок, но были 
также и другие.
	- Я припрятала орехи и зернышки в тайных местечках,- сказала 
рыжая белочка,- вот как я готовлюсь к зиме.
	- Я доверюсь людям, они будут подкармливать меня, когда нечего 
будет есть,- сказал маленький воробей.
	- Я построю,- сказал бобер,- я построю прочный дом ниже 
холодного течения и буду там жить с женой и детьми. А теперь не мешай 
мне работать. Я очень занят.
	- А я буду воровать яйца из амбаров,- сказал енот, у которого на 
лице было написано, что он воришка.
	- Я съем тебя,- сказала рыжая лиса,- вот тогда узнаешь! _ Она 
бросилась на бедного мышонка и чуть не схватила его, он едва успел 
укрыться в старом каменном заборе.
	Пока он сидел там, притаившись, он заметил, что пока он 
путешествовал, изменения, называемые Зимой, оставили на зеленом лугу 
еще одну улику. Он уже не был таким зеленым. Он стал коричневым, 
желтым, местами белым. Многие зернышки созрели и упали на землю 
или унеслись в разные стороны на маленьких крылышках. Солнце 
закрыли тяжелые серые тучи. А луговой мышонок все еще так и не 
придумал, как защитить себя от Братца Северного Ветра.
	- Что же мне делать? - громко заплакал он.- Неужели мне придется 
жить с моими двоюродными братьями в сарае фермера Брауна и 
постоянно бояться встречи с котом Томом или собакой Фьюри, где того 
и глядишь угодишь в мышеловку или наешься крысиного яду? Я так 
долго не протяну. Может быть, мне тоже отправиться на юг и надеяться, 
что я смогу перегнать Братца Северного Ветра? Но, наверняка, он 
схватит меня и заморозит своим холодным дыханием, когда я буду так 
далеко от дома. Может быть, мне забраться поглубже в норку с женой и 
детками, укрыться травой и постараться заснуть. Но скоро мы все 
проснемся от голода. Что же мне делать?
	В это самое время рядом с ним блеснул яркий черный глаз. Это 
было так неожиданно, что он вскочил, громко запищав. Рядом с ним 
сидела Черная Ворона.
	- Послушай, мышонок,- радостно сказала она,- прежде, чем ты 
решишь, как тебе защититься от холода, я хочу сказать тебе, что есть еще 
кое-что, о чем ты не знаешь, но тебе следует это знать.
	- Что же это? - спросил луговой мышонок.
	- Это секрет Братца Северного Ветра.
	- Его секрет? А что за секрет? Ты его знаешь? Ты расскажешь его 
мне?
	- Это кое-что приятное, что есть у зимы,- ответила ворона,- но 
Братец Северный Ветер хочет, чтобы ни одно живое существо не знало 
об этом. Но мне это известно. И я не скажу тебе ничего.
	Черная ворона хранила секреты почти так же, как она охраняла 
блестящие кусочки металла и стекляшки, которые она находила 
повсюду.
	- Кое-что приятное о зиме? Что бы это могло быть? Наверное, не 
холод, не снег, не лед и не реки, выходящие из берегов. И не сон, который 
похож на смерть и не спасение бегством от голодных врагов. Это не 
могут быть короткие дни и длинные ночи и бледное, невыразительное 
солнце.
	- Что же это могло быть?
	Той ночью, когда луговой мышонок лежал в своей норке под 
кучкой высохшей травы, тесно прижавшись к жене и детям, чтобы было 
теплее, сам Братец Северный Ветер прилетел, чтобы погулять по 
зеленому лугу. Каким же он был сильным и резким! Как раскачивался и 
сотрясался крошечный домик лугового мышонка! Какие мрачные серые 
облака пролетали по небу, то закрывая, то открывая испуганную луну.
	- Братец Северный Ветер! - закричал мышонок изо всех сил.- Мне 
холодно и я боюсь. Не скажешь ли ты мне что-нибудь хорошее о зиме?
	- Это мой секрет! - ответил Северный Ветер суровым ледяным 
голосом. Чтобы убедить мышонка в своей силе, он начал дуть на 
высокий клен и дул до тех пор, пока все зеленые листья не превратились 
в оранжевые и красные, а потом разметал их в разные стороны. 
Покончив с листьями, ветер умчался прочь, пролетев по зеленому лугу и 
оставив мышонка потирать своими лапками замерзший носик и 
размышлять, что же это за секрет.
	- А вы знаете секрет Братца Северного Ветра?
	- Конечно, знаете.
	- О,- Смоки пришел в себя,- извини, Терри, я не хотел заставлять 
тебя читать так долго. Спасибо большое.
	Он с трудом сдержал зевок, а дети с интересом наблюдали за ним.
	- А теперь все достаньте ручки, тетради и чернила пожалуйста. 
Продолжаем урок, и не ворчите. Хорошенького понемножку.


			ИГРА ПРОДОЛЖАЕТСЯ
	В то утро, кроме чтения было еще и чистописание, которое 
занимало больше времени, как только Смоки стал учить детей 
итальянской каллиграфии, как писал он сам. Особенность этой 
каллиграфии в том, что если буквы написаны правильно, то они 
изумительно красивы, но если хоть немного ошибаешься, то почерк 
выглядит уродливым.
	- Соединяй буквы,- сказал он Петти Флауэрс, которая, хотя 
слышала эти слова в течение уже целого года, думала, что он говорит: 
"Посмотри на себя". Для нее это звучало, как оскорбление, на которое 
она не могла ответить и не могла избежать его. Однажды, разозлившись, 
она так резко перечеркнула пером страницу тетради, что разрезала лист, 
как ножом.
	Чтение проходило по книгам из библиотеки Дринквотера и было 
захватывающим занятием. Это были "Секрет Братца Северного Ветра" и 
другие сказки доктора, которые Смоки считал поучительными и 
полезными для старших и для младших ребят. Иногда они так надоедали 
ему своим запинающимся чтением, что он читал им сам. Ему это очень 
нравилось, как нравилось объяснять детям трудные места или идею 
автора. Многие дети думали, что эти отступления были частью текста, и 
когда они подрастали и самостоятельно читали те книги, что были 
прочитаны им Смоки, то они казались им бессодержательными и 
поверхностными, как если бы в них отсутствовали целые страницы 
текста.
	Днем была математика, которая зачастую становилась 
продолжением каллиграфии, так как Смоки уделял столько же внимания 
красивому написанию цифр, сколько и правильности самого решения. 
Среди его учеников были один или два, которые красиво писали цифры 
и Смоки с удивлением думал, что это, наверное, из-за того, что они более 
успешно усвоили действия с дробями и всякую другую чепуху; он 
позволил этим детям помогать ему учить других. В соответствии со 
старым принципом, что музыка и математика - сестры, он иногда в 
полдень, совершенно бесполезный для усвоения знаний, играл им на 
своей скрипке. Ее диковатое и не всегда понятное пение, запах горящей 
печи и завывание ветра за окном Билли Буш позже вспоминал как уроки 
математики.
	Как у учителя у него было одно несомненное достоинство: по-
настоящему он не понимал детей, ему не доставляло удовольствия их 
детство, его ставила в тупик и приводила в смущение их энергия. Он 
обращался с ними, как с подростками, потому что он не умел по-
другому, а если они вели себя не так, как след