исчезала в аллее около маленького городка, высокие шпили 
домов которого то появлялись, то исчезали среди буйной зелени. 
Извиваясь тонкой серой лентой, дорога пропадала в расщелинах 
голубоватых гор, где среди клубящихся облаков садилось солнце. Где-то 
там, на крыльце одного из домов Эджвуда, женщина бросила козырную 
карту под названием Путешествие. Был и путешественник с дорожным 
мешком за плечами и толстой палкой в руке. Ему предстояло пройти 
свой путь по длинной извивающейся дороге. Кроме раскрытой веером 
колоды карт, на блюдце тлела коричневая сигарета. Она слегка 
покрутила блюдце, положила карту Путешествие на свое место в колоде 
и открыла другую карту. Это был туз.
	Когда Смоки достиг подножия первого из холмов, куда привела 
его дорога, солнце уже село и наступил вечер.


			МОЖЖЕВЕЛЬНИК
	Вообще-то он предпочел бы найти место для ночлега, чем 
проситься к кому-нибудь на ночь - на этот случай у него было два 
одеяла. Он даже подумал о том, что можно было бы переночевать в стогу 
сена, как обычно делали путешественники в тех книгах, которые он 
читал, но те стога, мимо которых он проходил, считались частной 
собственностью, а кроме того, казалось, что они переполнены какими-то 
крупными животными. По мере того, как сумерки сгущались, а поля 
начинали терять свои очертания, он чувствовал что-то вроде 
одиночества и когда он завидел у подножия холма небольшое бунгало, 
он подошел к заборчику из штакетника и в нерешительности 
остановился, как бы ожидая приглашения войти.
	Это был беленький уютный на вид домик, спрятавшийся среди 
зелени кустарника. Вьющиеся розы поднимались по шпалерам, 
обрамляющим дверь. От двери вела дорожка, выложенная побеленными 
камушками; с темнеющей лужайки на него смотрел, застыв от удивления, 
молодой олень и карлики сидели на поганках, скрестив ноги, как бы 
охраняя сокровища. На воротах была прибита грубая доска с надписью: 
"Можжевельник". Смоки отодвинул защелку и открыл ворота - 
маленький колокольчик звякнул в тишине. В верхней части двери, 
сделанной на голландский манер, открылось окошко, сквозь которое 
пробился желтый свет лампы. Женский голос спросил: "Друг или враг" и 
женщина засмеялась.
	- Друг,- ответил он, подходя к двери. Подойдя ближе, он явственно 
ощутил запах джина. Опираясь на косяк, в двери стояла женщина, 
возраст которой назвать было трудно. Ее тонкие волосы можно было 
назвать темными, но с таким же успехом они могли быть и пепельными; 
на ней были очки, делающие ее глаза похожими на кошачьи; она 
улыбалась, выставляя напоказ искусственные зубы; ее руки, 
придерживающие дверь, были покрыты веснушками.
	- Я не знаю тебя,- сказала она.
	- Я сомневался, правильно ли я иду к Эджвуду,- ответил Смоки.
	- Я ничего не могу сказать тебе.- Женщина повернулась и 
окликнула: "Джеф! Ты не можешь показать молодому человеку дорогу в 
Эджвуд?"
	Она дождалась ответа, которого Смоки не расслышал и шире 
распахнула дверь.
	- Входи,- сказала она.- Мы посмотрим.
	Маленький и опрятный домик был забит всякой чепухой. Старая-
престарая собака с всклоченной шерстью презрительно фыркнула у его 
ног и шумно задышала принюхиваясь - это было похоже на 
захлебывающийся смех. Он ударился о бамбуковый телефонный столик, 
задел плечом полочку с безделушками, споткнулся о расстеленный 
коврик и сквозь узкий дверной проем почти влетел в гостиную. В 
комнате пахло розами, ромом и листьями лаврового дерева. Джеф 
опустил газету и спустил с подушечки обутые в домашние тапочки ноги.
	- Эджвуд? - переспросил он, покручивая в руках трубку.
	- Да, Эджвуд. Мне указали именно это направление.
	- Вы сбились с пути? - узкий рот Джефа открылся и он стал похож 
на рыбу. Он недоверчиво смотрел на Смоки.
	Над камином стояла обтянутая плотной тканью дощечка. На ней 
были вышиты слова: "Я буду жить в домике у дороги и буду другом для 
путников", и подпись: "Маргарет Можжевельник, 1927".
	- Я иду туда, чтобы жениться.
	Мне показалось, что они ахнули от удивления.
	- Ладно,- Джеф встал.- Мадж, дай-ка карту.
	Это была карта пригорода более подробная, чем та, которая 
имелась у Смоки. Он нашел небольшие города, которые были ему 
известны, но среди них не было Эджвуда.
	- Это должно быть где-то здесь,- Джеф нашел огрызок карандаша 
и покашливая и приговаривая "давай-ка посмотрим", соединил точки 
пяти городов ломаной линией, образовав пятиконечную звезду. 
Постукивая по рисунку карандашом, он поднял песочного цвета брови и 
с удивлением воззрился на Смоки. Смоки понял, что это было сделано 
по привычке. Он различил линию дороги, пересекающей пятиугольник, 
и соединяющейся с дорогой, по которой он шел и которая к счастью 
привела его сюда.- Вот почти все, что я могу сказать вам,- проговорил 
Джеф, сворачивая карту.
	- Вы что, собираетесь идти всю ночь? - спросила Мадж.
	- Я переночую где-нибудь.
	Мадж скривила губы, взглянув на одеяла, привязанные к мешку за 
его спиной.
	- Я думаю, что вы не ели весь день.
	- Нет, нет, что вы, у меня были сэндвичи и яблоко...
	Кухня была уставлена корзинами с невероятно сочными фруктами: 
черный виноград, красновато-коричневые яблоки и пухлые персики 
переполняли корзины. Мадж переставила дымящуюся кастрюлю с плиты 
на клеенку и когда она закончила двигать кастрюли и блюда, Джеф 
налил банановый ликер в красные стаканы из тонкого стекла. Это 
довершило дело. Вежливый протест Смоки растворился в их 
гостеприимстве и его уложили в постель, укутав теплым индейским 
одеялом.
	Некоторое время после того, как хозяева оставили его, он лежал 
без сна, оглядывая комнату. Она освещалась ночником, который был 
вставлен в отдушину и представлял собой крошечную модель увитого 
розами коттеджа. В его слабом свете он видел кресло кленового дерева и 
его подлокотники оранжевого цвета казались ему чем-то вкусным и 
напоминали огромный блестящий леденец. Он видел кружевные шторы, 
слегка покачивающиеся при дуновении ветерка, приносящего аромат 
роз. Он слышал, как вздыхает во сне лохматая собака. Он обнаружил еще 
одну вышивку. Он был не совсем уверен, но, кажется, на ней было 
вышито следующее:

		"То, что делает нас счастливыми,
		делает нас мудрыми".

	Он уснул.


			II
	Вы можете заметить, что я не ставлю дефиса между двумя словами. 
Я пишу "загородный дом", а не "дом-за-городом". Я делаю это 
преднамеренно.
	В. Сэквил-Вест.
	Дэйли Алис проснулась, как всегда, с первыми лучами солнца, 
проникающими сквозь оконные стекла. Ее разбудил звук, похожий на 
музыку. Она сбросила ажурное покрывало и некоторое время лежала 
нагая под солнечными лучами, которые ласкали ее глаза, колени, грудь, 
золотистые волосы. Затем она встала, потянулась, прогоняя остатки сна 
со своего лица. Опустилась на колени у кровати в прямоугольнике 
солнечного света и прочитала молитву, которую она произносила 
каждое утро с того времени, как научилась говорить:
	О, великий и прекрасный, замечательный Мир,
	Окруженный чистыми водами, с роскошными травами
	На твоей груди.
	О мир, ты так прекрасен!


			ВАННАЯ В ГОТИЧЕСКОМ СТИЛЕ
	По привычке она подошла к большому зеркалу, принадлежавшему 
еще ее прабабушке. Зеркало было таким высоким, что она могла видеть 
себя в полный рост. Она задала свой обычный вопрос и в это утро 
получила правдивый ответ, хотя иногда ответ был весьма 
двусмысленным. Она запахнула длинный коричневый халат, 
повернулась на носочках так, что полы халата разлетелись в стороны и 
осторожно выскользнула в еще холодный холл. Она миновала кабинет 
отца и некоторое время прислушивалась к болтовне старого Ремингтона, 
рассказывающего о путешествиях мышей и кроликов. Затем она открыла 
дверь в комнату своей сестры Софи. Софи спала, запутавшись в длинной 
ночной рубашке и раскинув руки, как ребенок. Золотая прядь волос 
мягко лежала на ее щеке. Утреннее солнце заглянуло и в эту комнату и 
Софи обиженно шевельнулась. Большинство людей во сне выглядят 
необычно - они не похожи на себя. Спящая Софи была полностью 
похожа на себя. Софи очень любила поспать, она могла уснуть где 
угодно и спать в любом положении, даже стоя. Ежедневно Алис 
приходила понаблюдать за ней и всегда ей было очень любопытно 
узнать, какие приключения происходят с Софи во сне. Ну, ничего, позже 
она все подробно ей расскажет.
	В самом конце зала находилась ванная в готическом стиле. Это 
была единственная в доме ванная комната, которая имела ванну 
достаточно большую для нее. Так как она находилась за углом дома, 
солнечные лучи не попадали туда. Окна были закрашены и она 
переступала на носочках на холодном черепичном полу. Водопроводный 
кран, выполненный в виде фантастической фигуры, надрывно кашлянул 
и все водопроводные трубы в доме, казалось, провели небольшое 
совещание, прежде, чем из крана потекла тонкая струйка горячей воды. 
Подобрав полы своего коричневого халата и обмотав их вокруг пояса, 
она уселась на унитаз, напоминающий трон епископа и, подперев щеки 
руками, стала наблюдать, как из большой лохани поднимается пар от 
горячей воды. Занятие это было довольно монотонным и она вскоре 
почувствовала сонливость.
	Она дернула за цепочку, посмотрела, как с шумом маленького 
водопада низвергается поток воды, потом развязала пояс и выскользнула 
из своего халата. Зябко поведя плечами и поеживаясь, она осторожно 
полезла в лохань. Ванная наполнилась паром. Ванная представляла 
собой образец деревянной готики. Своды образовывали арку над 
головой Дэйли Алис и переплетались, подобно ветвям дерева; они были 
украшены резными листьями, вьющимся плющом - и все это создавало 
впечатление беспокойного движения. Поверхность узких окрашенных 
окон покрылась капельками воды, которые растекаясь образовывали 
фантастические картинки: причудливо изогнутые деревья, смутные 
очертания полей, расплывчатые фигурки охотников. Когда солнце, 
лениво совершая свой путь, сквозь дымчатые окна осветило эту картину 
и пар, поднимавшийся из ванны заискрился, будто внезапно его 
украсили драгоценными камнями. Алис показалось, что она купается в 
пруду в средневековом лесу. Эту ванну проектировал еще ее прадед, а 
окна застеклили позже. Все это называлось Комфорт и именно это 
ощущала Дэйли Алис. Она даже стала напевать.


			ИЗ СТОРОНЫ В СТОРОНУ
	В то время, пока она, напевая, мылась в ванной, ее жених, со 
стертыми ногами успешно продолжал свой путь, удивляясь, что в нем 
еще есть силы после вчерашней прогулки. Пока она завтракала в 
длинной угловатой кухне и строила планы на день со своей вечно 
занятой матерью, Смоки поднялся по залитой солнцем горе и спустился 
в долину. Когда Дэйли Алис и Софи звали друг друга, переходя из 
комнаты в комнату, а доктор выглядывал из окна в поисках 
вдохновения, Смоки стоял на перекрестке дорог у четырех вязов, 
которые склонялись, смыкаясь верхушками, и походили на степенно 
беседующих стариков. У перекрестка стоял указатель, надпись на 
котором гласила : "Эджвуд". Указатель направлял путешественника на 
узкую грязную дорогу, которая петляя уходила в тенистый туннель, 
образуемый густо растущими деревьями. В то время, когда Смоки 
ступил на эту дорогу, поглядывая по сторонам и с удивлением ожидая 
следующих сюрпризов. Дэйли Алис и Софи сидели в комнате Софи, 
выбирая одежду для Алис на следующий день и одновременно Софи 
рассказывала сестре свой сон.


			СОН СОФИ
	"Мне приснилось, что я знаю, как остановить время и 
использовать его только тогда, когда мне это нужно. Ну, например, это 
может быть то время, которое ты проводишь в ожидании у кабинета 
врача, или идешь туда, куда бы тебе не хотелось идти, или ждешь 
автобуса. Ну, это все равно, что сложить старые коробки и перенести их 
в кладовку. В этом нет ничего трудного, если ты знаешь, что нужно 
делать. По-моему, никто не удивлялся, когда я рассказывала, что я знаю, 
как это делается; мама только кивала головой и улыбалась с таким 
видом, как будто каждый, достигнув определенного возраста, знает, как 
делаются такие вещи. Отец дал мне огромный конверт из мраморной 
бумаги, и когда я взяла его в руки, я вспомнила, что видела такие 
конверты и удивлялась, для чего они нужны. Правда смешно, что наша 
память может работать во сне".
	Пока Софи говорила, ее быстрые пальцы подгибали низ платья, а 
рот был полон булавками, поэтому Алис не всегда могла понять, что 
говорит сестра. Софи было тяжело слушать, так как ее сон был 
беспорядочен и Алис сразу забывала то, о чем говорила Софи. Она 
достала и поставила перед собой пару парусиновых туфель, потом 
вышла на крошечный балкончик.
	"Потом я испугалась,- продолжала Софи.- Я заполнила этот 
большой, мрачный конверт несчастливым временем и не знала, как 
достать из конверта то время, которое мне было нужно и не выпустить 
оттуда все унылое и неприятное. Мне показалось, что я с самого начала 
сделала какую-ту ошибку. Хотя..."
	Алис посмотрела с балкона вниз на дорогу вдоль которой росла 
колючая сорная трава. Она перевела взгляд в конце аллеи, где 
находились ворота, украшенные каменными тумбами, увенчанными 
серыми шарами с оранжевыми рябинками. Пока она смотрела, 
путешественник нерешительно повернул к воротам.
	Ее сердце замерло. Весь день она ощущала умиротворенное 
спокойствие, так как она решила, что он не придет, во всяком случае, 
сердце подсказывало ей, что он не придет сегодня и поэтому не стоит 
волноваться в ожидании. Но теперь ее сердце пропустило один удар и ее 
охватило странное удивление.
	"Потом все перемешалось. Мне показалось, что я не могу достать 
время из конверта, что оно вытекает оттуда само собой, а самое 
неприятное и ужасное остается..."
	Сердце Алис учащенно билось, она ничего не могла сказать. А там 
внизу у Смоки медленно, с благоговейным страхом подошел ближе; 
когда она поняла, что он видит ее, она развязала поясок коричневого 
халата и он соскользнул с ее плеч. У нее было такое чувство, что ее 
касаются то теплыми, то холодными руками - тень листвы давала 
ощущение прохлады, а солнечные лучи горячили кожу.


			ЗАБЛУДИЛАСЬ
	Его ноги горели от долгого путешествия пешком. Голова гудела, а 
правую ногу пронизывала резкая боль. Но он стоял перед воротами 
Эджвуда - в этом не было сомнений. Как только он свернул к 
громадному дому с множеством выступов и углов, ему больше не 
потребовалось спрашивать дорогу - он прибыл на место. А как только он 
подошел поближе к дому, Дэйли Алис показалась ему. Он стоял, 
пристально глядя на нее, дорожный мешок волочился по земле. Он не 
ответил на оклик пожилой женщины, стоящей на веранде - он не мог 
отвести от нее взгляда.
	- Прелестна, не правда ли? - сказала женщина.
	Он покраснел. Женщина сидела, держась очень прямо, в кресле и 
улыбалась ему; перед ней был маленький столик с зеркальной 
поверхностью.
	- Я говорю, прелестно,- повторила она немного громче.
	- Да.
	- Да... так грациозна. Я рада, что это - первое, что вы увидели, 
свернув в аллею. Оконные переплеты, правда, новые, но балкон и 
каменная кладка прежние. Не поднимитесь ли на веранду? Так трудно 
разговаривать.
	Он снова бросил быстрый взгляд на балкон, но Алис уже исчезла и 
перед ним была только причудливая кровля, освещенная солнечными 
лучами. Он поднялся на веранду.
	- Я Смоки Барнейбл.
	- Да, а я Нора Клауд. Садитесь пожалуйста.
	Она ловко собрала разложенные перед ней карты и убрала их в 
вельветовую сумочку, которую аккуратно уложила в коробочку для 
рукоделия.
	- Это вы,- начал Смоки, садясь в слабо скрипнувшее кресло,- 
поставили мне условия моего прибытия сюда?
	- О, нет,- ответила женщина.- Я сама только узнала об этом.
	- Это что, испытание?
	- Возможно. Я не знаю.
	Казалось, она была удивлена этим намеком. Из нагрудного 
кармана, где был приколот носовой платок, она достала коричневую 
сигарету и закурила, чиркнув спичкой по подошве. На ней было легкое 
платье из набивной ткани; Смоки подумал, что ему никогда раньше не 
приходилось видеть такого яркого бирюзового цвета и такого 
причудливого переплетения листьев, цветов и тоненьких веточек.
	На некоторое время воцарилось молчание: тетушка Клауд 
молчала, спокойно улыбаясь, Смоки застыл в ожидании; он недоумевал, 
почему его не пригласили войти и не представили; он стеснялся капелек 
пота, стекающих по его шее под воротом рубашки. Он вспомнил, что 
день был воскресным и, прочистив горло, спросил:
	- Доктор и миссис Дринквотер, наверное в церкви?
	- Скорее всего, да.- Она как-то странно реагировала на все, что он 
говорил, как будто она никогда раньше не имела представления ни о 
чем.
	- А вы религиозны? - спросила тетушка Клауд.
	Он боялся этого вопроса.
	- Ну...- начал он.
	- Женщины более склонны к этому, не правда ли?
	- Наверное. Когда я рос, мы как-то не очень придавали этому 
значение.
	- Моя мать и я более набожны, чем мой отец и братья, хотя, 
наверное, они страдают от этого больше нас.
	Он не знал, что на это ответить и не мог предположить, будет ли 
она подробно расспрашивать его или ограничится коротким 
знакомством.
	- У моего племянника, доктора Дринквотера, есть животные, 
которым он уделяет очень много внимания. Он проводит с ними очень 
много времени. Остальное его не касается.
	- Он пантеист?
	- О, нет. Он не так глуп. Он просто не обращает ни на что 
внимания,- она помахала сигаретой в воздухе.- Кто там?
	К воротам на велосипеде подъехала женщина в большой 
разрисованной шляпе. На ней были джинсы и блуза, расцветкой 
напоминающая платье тетушки Клауд, только более спокойных 
оттенков. Она неловко слезла с велосипеда и сняла с багажника плетеную 
корзинку. Когда она сняла с головы шляпу и забросила ее за спину, 
Смоки узнал миссис Дринквотер. Она подошла и тяжело опустилась на 
ступеньки.
	- Клауд,- сказала она,- это был последний раз, когда я советовалась 
с вами относительно сбора ягод.
	- Мистер Барнейбл и я,- невозмутимо ответила Клауд,- говорили о 
религии.
	- Клауд,- мрачно сказала миссис Дринквотер, потирая лодыжку 
ноги, обутой в старые тапочки с прорвавшимся пальцем.- Клауд, я 
заблудилась.
	- Но твоя корзинка полна ягод.
	- Я сбилась с пути. А корзинку, черт ее побери, я набрала в течение 
первых десяти минут.
	- Ну, в конце концов, ты же здесь.
	- Но ты не сказала, что я могу заблудиться.
	- А ты меня и не спрашивала.
	Обе замолчали. Клауд курила. Миссис Дринквотер задумчиво 
потирала лодыжки. Смоки, с которым миссис Дринквотер не только не 
поздоровалась, но даже не заметила его присутствия, удивился, почему 
Клауд так ответила.
	- Что касается религии,- заметила миссис Дринквотер,- спроси 
Оберона.
	- Посмотрим. Он неверующий человек,- и обращаясь к Смоки, 
Клауд добавила,- это мой старший брат.
	- Он все о чем-то думает,- сказала миссис Дринквотер.
	- Да,- задумчиво повторила Клауд,- да. А впрочем, вы сами 
увидите.
	- А вы верите в бога? - спросила Смоки миссис Дринквотер.
	- Нет,- ответила за него Клауд.
	- В детстве я не уделял много времени религии,- сказал Смоки и 
усмехнулся.- Думаю, что я политеист.
	- Что? - удивилась миссис Дринквотер.
	- Пантеон. Я получил классическое образование.
	- у, с чего-то надо начинать,- отозвалась она, выбирая листики и 
маленькие веточки из корзинки с ягодами.- Это почти последняя грязная 
работа. Завтра наступит середина лета.
	- Мой брат Август,- сказала Клауд,- дедушка Алис, был немного 
набожным. Он уехал. В неизвестные края.
	- Он миссионер? - спросил Смоки.
	- Может быть, и так,- ответила Клауд. Казалось, эта мысль 
поразила ее.
	- Наверное, они уже оделись,- сказала миссис Дринквотер,- думаю, 
что мы можем войти.


			ВООБРАЖАЕМАЯ СПАЛЬНЯ
	Входная дверь была большой и старой. Когда Соки взялся за 
фарфоровую ручку, ржавые петли заскрипели. Он перешагнул через 
порог и оказался в доме. Высокий и чистый вестибюль сохранил 
прохладный запах ночного воздуха и сухой лаванды. Что еще? Дверные 
петли скрипнули и дверь с шумом захлопнулась за ним. Перед ним была 
полукруглая лестница, которая вела наверх.