- Это Сильви, мой мальчик. Сильви, поздоровайся с Обероном 
Барнейблом. Он приехал в город попытать счастья.
	Она улыбнулась мимолетной, но искренней улыбкой, как будто 
солнце выглянуло из-за туч. Оберон с усилием поклонился.
	- Будете завтракать? - спросила она.
	- Конечно, будет. Садись, кузен.
	Она снова повернулась к плите, достала с самодельной полочки 
одну из двух стоящих на ней коробочек с надписями "Соль" и "Перец", и 
энергично потрясла ею над кастрюлей. Оберон уселся, положив руки 
перед собой. Из кухни сквозь разноцветные окна был виден двор, где 
кто-то - но не тот странный незнакомец, которого Оберон видел раньше - 
с помощью пастушьего посоха выгонял коз пощипать оставшуюся 
скудную растительность.
	- У тебя здесь много арендаторов? - спросил он своего кузена.
	- Как тебе сказать... они не совсем арендаторы,- ответил Джордж.
	- Он всех принимает,- вмешалась Сильви, глядя на Джорджа 
любящим взглядом.- Им больше некуда идти. Они вроде меня. У него 
доброе сердце.
	Она засмеялась, засуетилась.
	- Там во дворе мне встретился какой-то грязный парнишка,- начал 
Оберон.
	Он увидел, что Сильви перестала размешивать в кастрюле и 
повернулась к нему.
	- Очень маленького роста,- продолжал Оберон, удивляясь 
наступившей тишине.
	- Брауни,- воскликнула Сильви.- Это был Брауни. Ты видел его?
	- Думаю, да. Кто...
	- Да, старый Брауни,- резко вмешался Джордж.- Он всегда живет 
отдельно, как рак-отшельник. Он делает много всякой работы.- Он как-
то странно посмотрел на Оберона.- Я надеюсь, ты не...
	- Я думаю, что он не понял меня. Он сразу ушел.
	- Ах,- мягко вздохнула Сильви,- Брауни.
	- Ты его тоже принял? - спросил Оберон у Джорджа.
	- Хм. Кого? Брауни? - задумчиво переспросил Джордж.- Я думаю, 
что старый Брауни всегда жил здесь, черт его знает. Послушай,- он 
внезапно переменил тему разговора,- чем ты сегодня собираешься 
заняться? Будешь вести переговоры?
	Оберон достал из внутреннего кармана визитную карточку, на ней 
было написано "Петти, Смилдон и Руфь, поверенные", а ниже адрес и 
номер телефона.
	- Это поверенные моего дедушки. Я приехал узнать насчет 
наследства. Как мне туда добраться?
	Джордж помедлил с ответом, громко и медленно прочитал адрес, 
как будто в нем была какая-то тайна. Тем временем Сильви, перекинув 
полотенце через плечо, поставила горячую, дымящуюся кастрюлю на 
стол.
	- Вот она твоя гадость,- сказала она, громко хлопнув крышкой 
кастрюли. Джордж с удовольствием вдохнул запах.
	- Она не любит овсяной каши,- сказал он Оберону и лукаво 
подмигнул.
	Она отвернулась, всем своим видом показывая отвращение, легко 
и грациозно подняла ребенка, который сосал шариковую ручку.
	- Посмотрите на это чудо! Посмотрите на его милые, толстенькие 
щечки! Так и хочется их съесть.- Она жадно чмокнула его в толстые 
грязные щеки, а он старался вырваться и его глазки искрились весельем. 
Она усадила его на шаткий высокий стульчик и поставила перед ним еду. 
Она кормила малыша, открывая вместе с ним свой рот, подбирала 
ложкой остатки каши с его подбородка. Наблюдая за ней, Оберон 
поймал себя на том, что тоже открывает рот, как бы помогая ей.
	- Ну, фотомодель,- обратился Джордж к Сильви, когда она 
закончила кормить ребенка.- Ты собираешься есть, или как?
	- Есть? - она скривилась так, будто он сделал ей неприличное 
предложение.- Я собираюсь лечь в постель, я собираюсь спать.- Она 
потянулась, зевнула, показывая свое искреннее желание отправиться в 
царство Морфея. При этом она лениво прикрывала рот рукой с 
длинными накрашенными ногтями. Ее блестящий халат слегка 
распахнулся и была видна ложбинка на животе и пупок. Оберон 
почувствовал, что ее загорелое тело было слишком мало, чтобы 
вместить ее всю; она олицетворяло собой изнеможение и 
расслабленность - все это соединялось в ней и вспыхивало, как 
бриллиант.
	- Пчела или море? - сказал он.


			КРЫЛАТЫЙ ВЕСТНИК
	Оберон, не имея ни малейшего опыта, чтобы разобраться в 
окружающих его событиях, ехал в шумном поезде подземки и пытался 
разобраться, какие отношения были между Джорджем и Сильви. Он мог 
бы быть ее отцом, но Оберон был не настолько наивен, чтобы не видеть 
невозможность такого союза. Но она готовила ему завтрак. И в какую 
постель она легла, когда собралась спать? Он хотел... нет, он не знал 
точно, чего он хотел и в этот момент поезд дернулся и это смешало все 
его мысли. Ухватившись за холодный поручень, Оберон ждал 
немедленного столкновения или крушения.
	Потом он заметил, что никто из пассажиров не проявляет ни 
малейшего волнения; с непроницаемыми лицами они читали газеты на 
иностранном языке или укачивали детей, или копались в своих 
кошельках, или безмятежно жевали жвачку, или... о боже, те, кто спали, 
даже не пошевельнулись. Единственное, что им всем показалось 
странным, так это его собственное поведение и только на него они 
бросили быстрые взгляды. Но ведь здесь произошло бедствие! За 
грязными окнами он увидел другой поезд на параллельном пути, 
несущийся прямо на них со свистом и железным скрежетом. Освещенные 
желтым светом окна другого вагона бросились на них, словно 
пораженные ужасом. В самый последний момент, когда столкновение 
казалось неизбежным, два поезда извернулись и проследовали каждый 
по своему пути в дюйме друг от друга с бешеной скоростью. В другом 
поезде Оберон мог разглядеть одетых пассажиров, которые читали 
газеты, копались в своих сумках и жевали жвачку. Он сел на место. 
Пожилой негр в дряхлой одежде стоял в середине вагона, придерживаясь 
за поручень и негромко приговаривал: "Не причиняйте мне зла, не 
причиняйте мне зла"; при этом он протягивал другую руку с грязной 
серой ладонью ко всем, находившимся в вагоне, а пассажиры в 
большинстве своем игнорировали его. Постепенно он успокоился.
	- Какой красивый мех на женщине, я говорю о женщине, которая 
носит мех; наверное, у нее есть склонность к животным. Позаботьтесь о 
животном, чей мех она носит. Вот и хорошо.
	Он сделал театральную паузу и бросил на слушателей взгляд, в 
котором больше не было страха или опасения. Потом он снова бормотал 
что-то невразумительное, пока его глаза не остановились на Обероне, 
единственном, кто внимательно слушал его.
	- Ммм,- промычал нищий с полуулыбкой на лице.
	Его глаза, казалось, заметили в Обероне что-то удивительное. 
Поезд неожиданно повернул, заставив людей качнуться вперед. Нищий 
проскочил мимо, удерживая равновесие. Отягченный бутылкой карман, 
цеплялся за стойки. Когда он проходил мимо, Оберон услышал его 
слова:
	- Широкие меховые одежды скрывают все.
	Его увлекли за собой пассажиры, пробиравшиеся к выходу, двери 
открылись и он вместе со всеми вышел из вагона. Как раз в это время 
Оберон обнаружил, что это и его остановка и тоже выскочил из вагона. 
Шум и едкий дым, необходимые объявления, которые искажались и 
заглушались металлическим ревом поездов и постоянным эхом, которое 
отражалось от стен - Оберон полностью потерял способность 
ориентироваться во всем этом и покорившись толпе, последовал за 
людским потоком по лестницам, переходам и эскалаторам. На 
очередном повороте он заметил в толпе ветхое пальто негра; у 
следующего поворота он уже был за его спиной. Казалось, его ничто 
больше не заботило и он брел бесцельно; болтливость, которая в поезде 
привлекала к нему внимание, исчезла. Актер без сцены и зрителей и 
никаких собственных переживаний.
	- Простите,- обратился к нему Оберон, шаря в кармане.
	Негр, не выказывая ни малейшего удивления, протянул руку, 
готовясь получить, что ему предложат и так же равнодушно убрал руку, 
когда Оберон приблизился к нему с визитной карточкой "Петти 
Смилдон и Руфь".
	- Вы не можете мне найти этот адрес?
	Он прочитал адрес. Негр с сомнением посмотрел на него.
	- Это какая-то хитрость,- сказал он.- Говоришь об одном, а имеешь 
в виду другое. Это хитрость.
	Приняв задумчивый вид и наклонившись, он снова зашаркал 
ногами, а его опущенная рука быстро двигалась, приглашая Оберона 
следовать за ним.
	- Я пойду с тобой, к кому захочешь,- бормотал он,- ты только будь 
рядом со мной.
	- Спасибо,- поблагодарил Оберон, хотя был не совсем уверен, что 
эти слова относились к нему. Его уверенность таяла по мере того, как 
мужчина, чья походка оказалась быстрее, чем это казалась со стороны, и 
который поворачивал без всякого предупреждения, повел его по темным 
туннелям, пахнущих мочой; капли дождевой воды падали со стен, как в 
пещере и звуки шагов гулко отражались от стен. Затем они поднимались 
куда-то вверх по освещенным солнцем лестницам и по мере того, как они 
поднимались, улицы становились все чище, а его спутник выглядел все 
большим оборванцем и запах от него становился все неприятнее.
	- Позволь мне взглянуть на это еще разок,- сказал он, когда они 
остановились перед целым рядом вращающихся дверей, сделанных из 
прочного стекла и стали, через которые проходила длинная вереница 
людей. Оберон и его провожатый пристроились к ряду входивших; негр 
углубился в изучение маленькой визитной карточки, а люди с 
брезгливым видом обходили их, бросая сердитые взгляды, может быть, 
из-за того, что они мешали продвижению, а может быть, по другим 
причинам - Оберон не мог точно сказать.
	- Может быть мне спросить кого-нибудь еще? - прервал молчание 
Оберон.
	- Нет,- без всякой обиды ответил негр.- У тебя уже есть 
провожатый. Видишь ли, я твой вестник.- Он посмотрел на Оберона 
своими узкими и хитрыми, как у змеи, глазами, в которых ничего нельзя 
было прочитать.
	- Вестник. Меня зовут Фред Сэвидж. Крылатый вестник. Я 
ускользнул только, чтобы сказать тебе.- Ловко изогнувшись, он 
проскользнул сквозь крутящиеся двери. Оберон, заколебавшись, чуть не 
потерял его, но тут же бросился в свободный сегмент двери. Пройдя 
сквозь вертящееся стекло, он быстро шагнул вперед и столкнулся с 
Фредом Сэвиджем.
	- Знаешь, мой начальник, Дьюк,- говорил негр,- я встретил Дьюка 
во дворе за старой церковью; через его плечо была перекинута нога 
мужчины. Он сказал, что он волк, только немного другой; волк покрыт 
шерстью снаружи, а он был волосат изнутри; он сказал, что я могу 
распороть его шкуру и попытаться...
	Под давление толпы Оберон проскочил мимо него, еще больше 
испугавшись, что потеряет его, так как Фред Сэвидж не вернул ему 
визитную карточку адвокатской конторы. Он все еще пребывал в полном 
смятении и переводил глаза то к вершинам огромных зданий, которые 
терялись в облаках, такие строгие и благородные, то опускались к 
основаниям, заполненным магазинами, исцарапанным и покрытым 
грязными надписями; они были похожи на огромных мамонтов или на 
вековые дубы, на которых столетия оставили свои следы. Он 
почувствовал, как кто-то дергает его за рукав.
	- Не разевай рот,- сказал рядом с ним голос Фреда Сэвиджа.- Не 
заметишь, как очистят карманы. Кроме того,- его улыбка стала еще шире 
и обнажила великолепные зубы,- они знают, кого выбрать из толпы, они 
только и ищут таких деревенских дурачков. Ну, ты еще научишься 
этому,- он захихикал и потащил за собой Оберона за угол, а затем вдоль 
улицы, полной людей и машин.
	- Теперь, если ты приглядишься,- сказал Фред Сэвидж,- ты 
увидишь, что твой адрес должен быть на этой улице, но это ошибка. Он 
совсем на другой улице, хотя они не хотели, чтобы ты догадался об этом.
	Со всех сторон доносились предостерегающие крики. Из окна 
второго этажа выбросили огромное позолоченное зеркало, подвешенное 
на веревках. Ниже по улице были свалены столы, стулья - целая контора 
на улице; прохожим приходилось сворачивать в сторону, перепрыгивать 
через отвратительно пахнущий водосточный желоб, чтобы обойти 
сваленную на улице мебель. Улицу заполняли автокары, водители 
кричали: "Посторонись, посторонись". Зеркало теперь свободно висело в 
воздухе и его зеркальная поверхность, которая раньше отражала 
спокойный интерьер вбирала в себя содрогающийся, дико извивающийся 
город. Зеркало выглядело ошеломленным и восхищенным 
одновременно. Оно медленно спускалось, а здания и рекламные надписи 
плясали и переворачивались, отражаясь в нем. Вокруг стояли зеваки, 
ожидая, когда появится их собственное отражение, и прикрывались 
полами пальто и зонтами.
	- Пойдем,- сказал Фред и крепко взял Оберона за руку. Он 
лавировал среди мебели, таща за собой Оберона.
	Среди рабочих, спускавших зеркало, раздались сердитые крики, в 
которых слышался страх. Что-то не получалось; неожиданно веревки 
ослабли, зеркало опасно накренилось на расстоянии фута от тротуара, 
закричали зеваки, мир закачался и перевернулся. Фред, шаркая и волоча 
ноги, прошел как раз под качавшимся зеркалом, задев своей шляпой его 
позолоченную раму. Хотя Оберон оглянулся, в какие-то доли секунды 
ему показалось, что он смотрит не назад, а вперед, в ту улицу из которой 
появился Фред и куда он скрылся. Потом он ловко наклонился и прошел 
под зеркалом.
	Шагая по другой стороне улицы, Фред вел Оберона к широкому 
аркообразному входу в здание.
	- Мой девиз "Будь готов!",- сказал он и улыбнулся, чрезвычайно 
довольный собой.- Сначала удостоверься, что ты прав, а потом смело 
иди вперед.
	Он указал на номер здания, который соответствовал номеру 
улицы, и сверился с визиткой, а потом подтолкнул Оберона в спину, 
ободряя его.
	- Спасибо, приятель,- сказал Оберон и, покопавшись в кармане, 
вынул смятую долларовую бумажку.
	- Обслуживание бесплатное,- сказал Фред, но доллар все-таки взял, 
осторожно сжав его двумя пальцами.- Теперь вперед. Уверься, что ты 
прав, и действуй.- Он снова подтолкнул Оберона по направлению с 
стеклянной двери, обитой медью с медной же табличкой. Как только 
Оберон вошел, он услышал какой-то гром, потом громыхнуло еще раз, 
только намного сильнее - это напоминало взрыв бомбы. Он присел и 
наклонил голову, закрываясь от удара; раздался долгий треск, как будто 
мир раскалывался на две половины, Раздался многоголосый крик, стон, 
визги женщин и Оберон, собрав последние силы и взяв себя в руки понял, 
что он слышит страшный грохот разбившегося стекла; никогда раньше 
он не слышал такого шума и грохота. Он все стоял, не веря в то, что 
избежал опасности.


			СКЛАДНАЯ СПАЛЬНЯ
	Я поселю тебя в походной спальне,- говорил Джордж, ведя Оберон 
по лабиринту пустых зданий, окружавших старую ферму, освещая себе 
путь фонариком.- Там, по крайней мере, есть камин. Осторожнее здесь, 
не споткнись. Теперь наверх.- Оберон вздрагивая шел за ним, неся свой 
портфель и бутылку рома "Дона Марипоза". По пути в Даунтаун он 
попал под мокрый снег, который промочил его до нитки и он так 
продрог, что холод проникал к самому сердцу. Он ненадолго спрятался 
от дождя в маленьком винном магазине, на котором вспыхивала красная 
вывеска "Ликеры" и отражалась в лужах на асфальте. Почувствовав 
недовольство продавца, что воспользовался его магазином, как 
укрытием, Оберон стал рассматривать выставленные на витрине 
бутылки и, наконец, купил ром, потому что девушка в красивой блузке, 
держащая в руках зеленые стебли, изображенная на этикетке, 
напоминала ему Сильви.
	Джордж вынул связку ключей и начал рассеянно поступки 
перебирать их. Когда Оберон вернулся, он заметил, что Джордж был 
мрачен, его поступки противоречивы и несогласованны. Он бессвязно 
говорил что-то о трудностях жизни. Оберон попытался расспросить его, 
но понял, что в таком состоянии Джордж не сможет ответить ему и 
поэтому молча следовал за ним.
	Походная спальня запиралась на двойной замок и Джорджу 
потребовалось некоторое время, чтобы открыть его. В комнате была 
электрическая лампочка в длинном цилиндрическом абажуре. Джордж 
оглядел спальню, прижав палец к губам; у него был такой вид, будто он 
давным-давно что-то потерял здесь.
	- Теперь вот что,- сказал он и замолчал, оглядывая горы книг в 
мягких бумажных обложках. Локомотив, изображенный на абажуре 
начал медленно двигаться.
	- Посмотри, здесь мы все дружно работаем,- сказал Джордж.- 
Каждый делает свою работу. Ты можешь покопаться здесь. Я имею в 
виду, что работа всегда найдется. Вот здесь туалет. Правда, нет плиты и 
прочей чепухи, но ты можешь есть с нами. Ладно. Послушай.- Он снова 
пересчитал ключи и Оберону показалось, что его сейчас запрут, но 
Оберон снял со связки три ключа и протянул их ему.
	- Ради бога, не потеряй их,- он выдавил из себя слабую улыбку.- 
Ну, добро пожаловать в Бигтаун и смотри, не попадайся на удочку.
	Не попасться на удочку? Оберон закрыл дверь; ему казалось, что 
речь его кузена представляла собой сплошную чепуху и была такой же 
устаревшей, как и его фермерское хозяйство. Ладно, он огляделся и 
понял, что же казалось ему странным в этой комнате: здесь не было 
кровати. Там было кресло, обтянутое кроваво-красным вельветом и еще 
одно скрипучее плетеное кресло с подушками; замусоленный коврик, 
огромный шкаф или нечто похожее из полированного дерева с зеркалом 
на передней дверце и выдвижными ящиками с латунными ручками; он не 
мог догадаться, как они открываются. Но кровати не было. Из 
деревянного абрикосового ящика /золотая мечта/ он достал несколько 
поленьев и бумагу и дрожащими пальцами развел огонь, а потом 
погрузился в размышления. Наверняка, он и не собирался возвращаться 
обратно через старую ферму, чтобы пожаловаться.
	Огонь разгорелся ярче, в комнате стало теплее и ему уже было не 
так жаль себя; когда подсохла его одежда, настроение стало почти 
приподнятым. Добрейший мистер Петти из компании Петти, Смилдон и 
Руфь с какой-то странной уклончивостью говорил о делах, связанных с 
его наследством, но с готовностью выдал ему аванс в счет наследства. 
Деньги лежали у него в кармане. Он прибыл в город и не умер, и никто 
его не избил; у него были деньги, перед ним раскрывалась перспектива; 
начиналась настоящая жизнь. Бесконечно долгая двусмысленность 
Эдвуда, душное ощущение непрерывной тайны, бесконечное ожидание, 
что ему укажут, как поступить - все это в прошлом. Он сделал свой 
выбор. Независимый посредник, он заработает миллион, завоюет 
любовь и никогда не вернется домой, чтобы вовремя лечь спать. Он 
прошел в крошечную кухню смежную со спальней, где стояла холодная 
плита и неработающий холодильник, рядом с которым приткнулась 
раковина и лохань. Он нашел белую кофейную кружку - дань моде - 
вытряхнул из нее жука и достал бутылку рома "Дона Марипоза".
	Он поднес полную кружку ко рту, глядя в огонь, с улыбкой на 
лице, когда в дверь постучали.


			СИЛЬВИ И СУДЬБА
	В первое мгновение он даже не понял, что пунцовая от смущения 
девушка, которая стояла в двери, была той самой, которая днем в 
блестящем халате роняла яйца во дворе старой фермы. Одетая теперь в 
выцветшие и мягкие, словно сшитые из домотканого полотна, джинсы 
она выглядела намного моложе; другими словами, она была в общем-то 
маленькой, но в ней скрывалось столько энергии, что это позволяло ей 
выглядеть старше, если бы только не ее излишняя скромность.
	- Сильви,- сказал он.
	- Да, я,- она оглянулась назад, на темный холл, затем снова 
посмотрела на него с каким-то раздражением или досадой.- Я не знала, 
что здесь кто-то есть. Я думала, что здесь пусто.
	Он стоял перед ней, заполняя своим телом дверной проем и не 
знал, что сказать.
	- Хорошо,- сказала она. Девушка высвободила одну руку и 
приложила к своим вздрагивающим губам, а потом снова быстро 
осмотрелась, как будто он заставлял ее остаться, а она торопилась уйти.
	- Вы что-нибудь оставили здесь?
	Она не обратила внимания.
	- Как ваш сынок? - При этих словах она закрыла рот рукой; 
казалось, она плачет или смеется или и то, и другой вместе и при этом 
она продолжала оглядываться, хотя было совершенно ясно, что ей 
некуда идти. Наконец, и Оберон заметил это.
	- Входите,- сказал он, отступая в сторону, чтобы она могла войти, 
и приветливо кивая.
	- Я иногда прихожу сюда,- сказала она входя в комнату,- когда мне 
хочется побыть одной.- Она снова огляделась, из чего Оберон заключил, 
что девушк