ез,  и  мой счетчик  уже
наклацал  добрых шесть  или семь монет, выяснилось, что даже  в таком строго
упорядоченном районе, как  Манхеттен,  где улицы пронумерованы,  а их номера
определяют направление движения:  по четным  транспорт течет  на  Восток, по
нечетным  --   на  Запад,  оказавшегося   за   рулем   новичка  подстерегают
бесчисленные неожиданности, и ни  одна  из  них не бывает приятной. Внезапно
дорогу мне преграждали то здание "Пан-Ам",  то  почтамт. Коварство автострад
Центрального  парка  не имело пределов.  Одна  из  них, например,  обещавшая
привести  меня к знаменитой "Таверне",  внезапно вышвырнула мой кэб из Парка
где-то поблизости от площади Колумба. Другая, по которой я, сверяясь на этот
раз с  картой, направился через Парк  к музею  "Метрополитен", завела меня в
джунгли  Гарлема.  А  какие номера  откалывал  подлец-Бродвей!  Без  всякого
предупреждения он  превращался вдруг то в Амстердам-авеню, то  в  Седьмую. И
даже Парк-авеню,  уж такая вроде  бы солидная  магистраль  -- уж на  нее-то,
казалось бы,  может  положиться  начинающий таксист? --  тоже  подложила мне
свинью.  Я  проехал  по  Парк-авеню  ровно одну милю, не  сделав  ни единого
поворота, и очутился -- где бы вы  думали? --  опять на Бродвее! Но если  бы
только это...
     Едва  в  моем   кэбе  появились   первые   пассажиры,  с  которыми  мне
волей-неволей  приходилось  разговаривать:   "Куда  вам   ехать?  Как   туда
проехать?" "А почему же вы заранее не сказали, где повернуть?" -- что вокруг
меня начали вытворять все остальные водители!..
     Респектабельный лимузин выскочил из-за угла и помчался мне навстречу по
улице  с односторонним движением. И еще имел  наглость сигналить!  Виноваты,
как выяснилось,  были не он  и не  я,  а проклятая Шестьдесят  шестая улица,
которая,  путая  общее для Манхеттена  правило "чет-нечет", ведет  на Запад.
Из-за этой путаницы я, конечно, разнервничался и вынужден  был остановиться,
чтобы  перевести  дух.  Но едва  я  успокоился  и  отчалил  от  бровки,  как
проезжавшая мимо в открытой машине дама чуть было не саданула мой кэб в бок.
Куда она  смотрела?!  Даму я  строго отчитал,  но что было  делать со  всеми
остальными?  Улицы  и  авеню  Нью-Йорка  буквально кишели посходившими с ума
автомобилистами, которые совершенно не  желали считаться ни  с  тем, что мой
чекер начинает движение, ни с тем, что пассажир попросил  меня сделать левый
поворот из правого рада. Я  двигался по  улицам в каком-то непрерывном визге
тормозов под градом сыпавшихся на меня проклятий и брани.
     Я  понимаю,  что  вы в свое  время  тоже  учились  водить  машину, тоже
пережили ощущение "полета в космос", понервничали,  разбили фару или погнули
бампер. Но чтоб так уж -- под градом проклятий?.. Не слишком ли?
     Наш  опыт не совпадает  потому, что вы учились в тихих  улочках или, по
крайней  мере,  сами  решали,  куда вам ехать  и  выбирали  удобный  для вас
маршрут.  У меня  же за спиной сидел  клиент,  который заставлял меня  ехать
туда, куда ему вздумалось и, к тому же, удобным для него маршрутом...
     А спешка?!  Постоянно торопившиеся  куда-то пассажиры трепали нервы еще
похлеще, чем все эти "чокнутые" водители. Правда, мои клиенты не  сердились,
когда выяснялось, что кэбби не знает, как проехать с автовокзала в Сохо (им,
по-моему, даже нравилось командовать: направо! налево!), но едва доходило до
денег, чуть ли не каждый из них буквально выходил из себя:
     -- Что за фокусы?!  Почему вы не оставили себе тридцать центов? Ведь  я
же сказал вам!
     -- Он, наверное, хочет больше...
     -- Мало ли что он хочет!
     -- Ладно, дай ему еще немножко... Держи!
     -- Не привык? Работал в кино?.. Эйзенштейн! Я прикусил язык и про  кино
больше  не  заикался.  Но  что это: в пыльный  салон гаражного  кэба, стекла
которого  что  называется  "сроду"  никто не  протирал,  -- впорхнуло  диво,
сияние! Видел ли я когда-либо прежде женщину подобной красоты?.. Ей пришлось
дважды  втолковывать мне, как проехать на Бикман плэйс7 и  дважды
напоминать, что  по дороге надо купить газету. Зато,  тормознув у  киоска, я
молниеносно, не  дав опомниться даме, выпрыгнул  из  машины  и преподнес  ей
трехкилограммовый воскресный  выпуск, словно  корзину  цветов!..  В  мощеном
брусчаткой проезде  перед  входом в  дом  угрюмый кэбби вдвоем со  швейцаром
грузили в  такси  багаж.  Помогая пассажирке  выйти из машины, я отнял у нее
неудобную  пачкающуюся ношу; и леди, расплачиваясь, оценила  мою галантность
--  в  полтора  доллара!  Но  принять  даже  столь   щедрые  чаевые  из  рук
ослепительной красавицы было не­мыслимо!..
     -- Позвольте мне отказаться от этих денег, -- пролепетал я.
     Взметнулись удивленные брови, я был польщен.
     -- Видите ли, я в такси недавно. По профессии я учитель...
     -- Леди, только пожалуйста: не надо жалеть его! -- ни с того  ни с сего
"выступил" кэбби.  --  Слава  Богу, что  этот дурак  больше  не  учит детей.
"Учитель"!..
     Таксист,  которого  я  видел впервые, готов был наброситься на  меня  с
кулаками. За что он меня ненавидел? 6.
     Наша жизнь состоит  из  компромиссов. Положил я себе не брать чаевых, а
что  из этого вышло? Лопнул еще один  мыльный  пузырь, и в душе осталась еще
одна грязная лужица.
     По-прежнему  избегая опасной и к тому  же  не  приносившей  мне  успеха
гонки, я свернул с широкой  авеню в узкую улицу. Людей здесь было мало, но я
проехал квартал, другой, и меня остановили -- дети.
     Мальчик и девочка. Лет им по семь-восемь. Они махали ручонками, завидев
мой кэб издали.  Но  подъехал  я к ним  не спеша:  на улице  не  было желтых
хищников, готовых вырвать у меня мою скромную удачу.
     В   окне-витрине   со   светящимся   переплетением   неоновых   трубок,
изображавшем  нечто  непонятное, возникла  немолодая  брюнетка. Она  сделала
жест:   --  "Минуточку!"  --  и  детишки,  тоже  черноволосые,  черноглазые,
забрались  в  чекер.  Они  подняли  возню,  грохотали  откидными  сиденьями,
елозили, а я стал считать выручку. У меня были уже две пятерки, семь бумажек
по доллару и полная горсть мелочи... Щелкнул счетчик: 65 центов превратились
в 75, и в тот же миг мимо моего лица промелькнула детская ручонка -- клац!..
     -- Ты  зачем выключил счетчик? -- спросил я мальчишку, высунувшегося по
пояс в открытое окошко перегородки, отделявшей меня от пассажиров.
     -- Я не выключил.
     -- А что же ты сделал?
     -- Я остановил таймер8.
     Ребенок хитро улыбнулся, на него нельзя было сердиться.
     -- Мистер, дай мне квотер, -- попросил он. Я дал,
     -- А мне-е?! -- в окошко высунулась девочка. Пришлось дать и ей.
     -- Пожалуйста! -- горячо зашептал мальчик. -- Даш еще один...
     Это мне совсем уже не понравилось, но мальчишка меня пристыдил:
     -- Смотри, как у тебя их много! Я дал ему второй квотер.
     -- А мне-е! -- захныкала девочка.
     Наконец,  появились  отец с матерью, а с ними еще дети, совсем малышня.
Снова  смех,  возня, взволнованный  детский шепот, и  опять тянутся  ко  мне
ручонки -- попрошайки: "Дай нам тоже!".
     Я  обернулся  и  посмотрел  на  родителей.   Они  сохраняли   улыбчивый
нейтралитет. Они -- не вмешивались! Что за публика?..
     Папаша указывал дорогу и одновременно вел странный допрос:
     -- Скажи: какие бывают таксисты?
     Я не понимал, о чем он, собственно, спрашивает.
     -- Негры бывают?
     -- Конечно.
     -- Японцы бывают?
     -- Бывают.
     -- А цыгана-таксиста ты видел? Я пожал плечами: не знаю, мол...
     -- Не видел и никогда не увидишь! -- назидательно произнес папаша.
     -- Это почему же? -- удивился я.
     -- Потому  что у таксиста тяжелая работа, -- объяснила мать  семейства,
-- а мы работать не любим!
     Только теперь я догадался, что изображало  переплетение неоновых трубок
в витрине, возле которой я ожидал этих клиентов.  То была перевернутая вверх
ладонью рука,  по которой  гадалка читает судьбу. Такая же рука,  только  из
синих,  а  не  из  красных  трубок  мерцала  в  окне  дома,  у  которого  мы
оста­новились.  Счетчик  показывал  1.85,  я получил --  два... Но,  видимо,
супруги  ощутили некоторую  неловкость, и цыганка решила  доплатить таксисту
по-своему:
     -- Хочешь, погадаю? Я молчал.
     -- Бесплатно! -- она протянула руку, и я подал ей свою.
     -- Ой! -- восхитилась цыганка,  едва взглянув на мою ладонь, и зацокала
языком:  --  Ой,  что  я вижу!..  Ты скоро станешь  богатым! Да, да:  кто-то
оставит в твоем кэбе мешок с деньгами...
     Я кисло улыбнулся, а прорицательница сказала:
     -- Не веришь? Потом сам увидишь... 7.
     Было три часа  дня. К четырем я обязан вернуться в Квинс,  в гараж: кэб
будет ждать водитель  вечерней  смены. "Хватит  на сегодня", -- решил я. Мне
хотелось есть, и я вошел в пиццерию.
     Всей  выручки вместе с  мелочью, согласно  моим  подсчетам, должно было
набраться  -- 26 долларов;  а полагалось "сделать" за утреннюю смену --  65.
Впрочем, расстраиваться  из-за невыполненной "нормы"  не  стоило:  лиха беда
начало. Я глотнул кока-колы, откусил кончик огнедышащей пиццы и -- застонал!
Господи, у меня же нет этих 26 долларов!.. Как назло, уходя  из дому, я взял
с собой ровно столько, сколько стоили два сабвейных жетона и пачка  сигарет.
Между  тем  65  центов  я  задолжал  гаражу,  плюхнувшись  сдуру на "горячее
сиденье"; доллар выклянчили у меня цыганята, доллар стоила пицца, а чаевых я
не брал...
     Растрата невелика, но каково  --  объясняться. Хоть большую, хоть малую
выручку таксист обязан сдать до цента. Что я скажу? Ну, как я буду кричать в
окошечко диспетчеру, что нельзя отказывать детям, попросившим подарить им по
монетке! -- а рядом будут стоять съехавшиеся после смены водилы и слушать?
     Словно насмехаясь над  моими горестями, авеню  Колумба провожала меня в
гараж криками "Такси! Такси!". Теперь, когда я кончил работу, на каждом углу
маячила поднятая рука... Подойдя к застоявшемуся чекеру, я заметил у себя за
спиной нагруженную покупками парочку.
     --  Куда  вам?  -- спросил  я, ковыряя  в замке ключом и совершая  свое
первое таксистское преступление: "ПОКА ПАССАЖИРЫ НЕ СЕЛИ В КЭБ, ВОДИТЕЛЬ  НЕ
ИМЕЕТ  ПРАВА  СПРАШИВАТЬ  ИХ,  КУДА ОНИ НАМЕРЕНЫ ЕХАТЬ.  ЗА  НАРУШЕНИЕ ЭТОГО
ПРАВИЛА -- ШТРАФ 100 ДОЛЛАРОВ".
     -- Я возвращаюсь в Квинс, в гараж, -- объяснил я  просительно глядевшим
на меня клиентам и тотчас спохватился, что совершил второе преступление: "НИ
СЛОВОМ, НИ ЖЕСТОМ И НИКАКИМ ИНЫМ  ОБРАЗОМ  ВОДИТЕЛЬ НЕ ИМЕЕТ ПРАВА УКАЗЫВАТЬ
ПАССАЖИРУ,  В  КАКОМ НАПРАВЛЕНИИ  ОН НАМЕРЕН И В КАКОМ НЕ НАМЕРЕН  ЕХАТЬ. ЗА
НАРУШЕНИЕ -- ШТРАФ 100 ДОЛЛАРОВ." Какую в сумме я уже заслужил кару?
     -- А нам как  раз в Квинс и  нужно, --  обрадовался  парень. Везуха!  Я
открыл   багажник,  мы  погрузили  пакеты.  Девчонка,  лет   ей  пятнадцать,
заговорщицки мне подмигнула:
     -- А ты не теряешься!
     -- Что ты хочешь этим сказать?
     -- Ты меня понял!
     Была она такая счастливая,  такая гордая: никто и  не в  чем не смей ей
сейчас перечить! Я и не стал выяснять, что у нее на уме.
     Парень,  ему  уже  стукнуло  двадцать,  накануне  вернулся  из дальнего
плавания. Моряк. Пять  месяцев не был дома. Вчера эта девчонка встречала его
в порту. Сейчас она льнет к нему, багажник загружен подарками.
     -- Поедем через туннель?
     -- Если ты укажешь дорогу...
     Он не  удивляется моему невежеству  и  не впадает в  менторский тон. Он
указывает  таксисту, как  найти связывающий  Манхеттен с Квинсом  туннель, и
звучит у него это так же естественно, как и рассказ о плавании.
     Канада, Норвегия, Португалия,  Египет, Китай... Красных  он  не  любит,
возмущается:   какие-то  подонки  из   Гринич-Виллидж  недавно  организовали
социалистическую партию.
     -- Недавно? По-моему, это произошло лет шестьдесят назад...
     Смеется:
     -- Ты что-то спутал. Наши ребята точно говорили -- в прошлом году.
     И девчонка кивает, она хорошо помнит: именно в прошлом году.
     Разговор  прерывается,  когда  мы  въезжаем  в  туннель  со   встречным
движением. Для меня это -- эксперимент на выживание...
     Убогий  домик,  у   которого   кончается  наша  поездка,  прилепился  к
заброшенному складу... 6.05...
     -- Сколько с нас? --  зачем-то спрашивает девчонка  и смотрит -- хитро,
испытующе.
     Молча указываю на счетчик.
     -- Эх ты,  кэбби  называется! А про  туннель --  забыл? Про багажник --
забыл? А я-то думала...
     За проезд  по  туннелю  я,  действительно,  уплатил 75 центов, но брать
деньги с пассажиров  за пользование  багажником --  запрещено;  меня на этот
счет строжайше проинструктировали в гараже.
     -- Не спорь, я лучше знаю! -- наступает на меня девчонка:
     -- Мой отец таксист.
     Пресекая  никчемный  наш спор,  парень протягивает мне самую крупную за
день купюру -- десятку, сдачи не надо!
     Я  отнекиваюсь:  они  и  так  были  удачными пассажирами,  без них  мне
пришлось  бы ехать в Квинс пустым. Я  сую сдачу  и  чувствую,  что жест  мой
насквозь фальшив. Ведь мне позарез нужны эти деньги...
     -- Ты  за  нас не волнуйся,  -- уговаривает  меня морячок. -- Я  привез
шесть тысяч!
     -- Да! -- подтверждает девчонка.
     Мы долго прощаемся,  пожимаем друг другу руки. Потом еще много раз буду
я испытывать  эту  особенную  радость  от внезапно  возникающей  симпатии  к
незнакомым людям.
     --  Не забывай  брать по пятьдесят центов за багажник!  --  напутствует
меня  девчонка. -- Это  помогает.  И смотри, с  тебя  еще станет, не вздумай
возить черных!.. 8.
     Наутро я  снова попытался выиграть гонку за ранним пассажиром. Я развил
скорость,  обогнал одно, другое, пятое  такси  и теперь, сколько видел глаз,
впереди не было желтых акул.
     Я сам  был  акулой!  Мой  чекер  мчался  посередине  мостовой,  стрелка
спидометра приближалась к "50" -- я господствовал над Лексингтон-авеню!
     Гонку выигрывает  тот,  кто  идет  с  наивысшей  скоростью.  Первый  же
пассажир, которого я увижу, будет мой. Ну, где же он? Где?!..
     В конце следующего квартала у бровки остановился пешеход и поднял руку.
Я прибавил газу  и -- бац! --  руль ударил в грудь, кэб споткнулся о красный
свет...  Но пассажир-то  все  равно мой.  Никуда  он, голубчик,  не денется.
Остальные такси -- отстали! Я  впился  глазами  в светофор: ну,  быстрей же,
быстрей... Ну!..
     Не тут-то было:  плавно кативший сзади  "форд",  который я давным-давно
обогнал,  --  не  споткнулся о  красный свет... Я рванул с места!  До  конца
утопил  педаль  газа!  Но в  моторе чекера только шесть  цилиндров;  это  не
"ягуар" и  не  "порш". Я опять проиграл гонку.  Гонку,  в которой не  знаешь
заранее  ни дистанции,  ни  числа  участников и в которой  победу  приносит,
оказывается, не скорость... Но если не скорость, то -- что?
     Я свернул  с  гоночной трассы авеню  и, поездив  минут десять по  тихим
улицам, спокойненько подобрал клиента. Отвез. Пошарил еще с четверть  часа и
снова  нашел. Так у меня появился свой,  оригинальный  стиль  работы.  Пусть
дураки  участвуют в  дикой гонке  без  судьи и  правил.  Я же  получал своих
пассажиров без всякой нервотрепки. Правда, их было немного, но зато коварный
почтамт все реже преграждал мне дорогу, присмирели вокруг водители, все реже
я слышал  брань и скрежет  тормозов.  Одно было  скверно: денег я привозил в
гараж  вдвое  меньше,  чем  остальные  кэбби.  В  конце недели  меня  вызвал
менеджер, мистер Форман.
     --  Знаешь,  сколько  денег  ты  получишь  за  первую  свою  неделю?  Я
догадывался, что чек будет более чем скромным.
     --  Тебе  начисляется  4.3  процента  от  выручки.  За  воскресенье  ты
заработал 12 долларов9, в понедельник -- 14, во вторник  -- II...
Понимаешь, почему так мало?
     Естественно, я  понимал, что у  меня пока нет сноровки,  что  я  еще не
успел втянуться...
     -- Это все приблизительные объяснения, которые никого и ничему не учат,
-- перебил меня менеджер. -- Ты хочешь научиться зарабатывать деньги?
     Еще бы! Такую науку я готов был впитать, как губка влагу.
     -- Ты  теряешь  много  рабочего  времени, дожидаясь,  пока  клиент  сам
подойдет к твоему кэбу. Ты из России, там люди  привыкли садиться в такси на
стоянках. Здесь, в Нью-Йорке, мы работаем совсем иначе. Нью-йоркский таксист
-- всегда в движении!
     Я слушал, раскрыв рот.
     --  Вторая  и главная  твоя  ошибка. Когда работы мало, ты  рыскаешь по
улицам, а пассажиры, тем временем, останавливают кэбы на авеню.
     Сидя  в  своем  безоконном  гаражном  закутке, откуда  он  знал, где  я
"рыскаю"? Допустим,  про такси  в  России  он где-то вычитал. Допустим,  что
кто-то  из водителей  видел  меня  на  стоянках и рассказал  ему.  Но о моем
"оригинальном стиле", которым я так гордился, -- как мог  менеджер разузнать
и о нем?!
     Я не вытерпел:
     -- Каким  образом  вы узнали,  где  я ищу  пассажиров? Поскольку мистер
Форман  не  ставил  перед  собой  задачи  произвести  на  меня  неизгладимое
впечатление, он разъяснил и это:
     -- Я  просмотрел твои путевые листы10.  Ты же  пишешь, что в
5:50  утра подобрал  клиента возле  дома  220 по Шестьдесят седьмой улице, а
через полчаса --  возле номера 88 по Восьмидесятой улице. Еще через двадцать
пять минут ты получил работу на Сорок третьей улице... Значит, ты кружишь по
улицам...  А житель Нью-Йорка,  когда  хочет поймать  такси,  не  дожидается
случайной машины у порога своего дома; он выходит на авеню. Он так привык.
     Гарри  Форман -- это  не  выдуманное, а настоящее имя,  и привел я  его
здесь  потому,  что  менеджер  гаража  "Фринат"  был  единственным  из  всех
таксистских  начальников (с которыми мне  потом  приходилось  сталкиваться),
который  вызвал меня не  для того,  чтобы отчитать,  обругать,  оштрафовать,
отобрать документы, а для  того, чтобы мне  помочь.  Никак иных целей, кроме
этой менеджер преследовать не мог,  ибо знал наперед, что пользы от меня его
гаражу не будет, уж хотя бы потому, что я живу в Бруклине, а гараж находится
в Квинсе, и мало-мальски подучившись работать, я уйду. 9.
     Много  раз   после   этого  разговора  я  проигрывал  гонку.  Малодушно
отказывался от борьбы и уходил в тихую заводь улиц ловить случайную рыбешку.
Но однажды,  угадав ритм переключения светофоров, подстроившись под "зеленую
волну", я позволил двум или трем чересчур горячим таксистам обогнать меня и,
когда они споткнулись о красный свет, плавно обошел их и -- взял пассажира!
     Выигранный клиент,  мой живой  "Гран при",  не спешил,  однако, сесть в
кэб.  Он  хотел  сперва  заключить с таксистом  некое устное  соглашение  об
условиях предстоящей поездки.
     --  Вы отвезете меня на угол Третьей авеню и  Тридцать второй улицы, --
говорил  он с полувопросительной  интонацией (а  я кивал), --  выпишете  мне
квитанцию... и укажите в ней сумму на 35 центов большую, чем на счетчике?..
     -- Вы предлагаете неплохие условия, сэр, -- отвечаю я, стараясь попасть
в тон. -- Садитесь на переднее сиденье, вам будет удобнее.
     Веснушчатое  лицо расплывается в улыбке.  Но сияет "сэр" не потому, что
глуп,  а потому,  что ему  семнадцать  лет  и в руках у  него  позванивающий
рабочим инструментом чемоданчик.
     --  Вы,  наверное, неплохой специалист, если компания  оплачивает  ваши
поездки на такси.
     Да,  электрик  он  неплохой.  Работает четвертый месяц.  Зарплата  пока
скромная, но повышение уже обещано. И это тем более важно, что прибавка даст
возможность обзавестись своей семьей, устроить жизнь по-своему.
     -- Давно встречаетесь со своей невестой?
     Простой вопрос неожиданно вызывает сбивчивые разъяснения:
     конкретной  невесты  пока нет. И даже постоянной девушки нет.  И вообще
ему  нелегко  будет  найти  такую,  которая  разделяла  бы  его  склонности,
увлечения...
     Я заинтригован.
     -- Не думаю, сэр, что вам трудно будет найти себе подругу жизни. (Тут я
не  врал, мальч