о  говорить  о  своем
детстве в Брабанте.
   - Ты помнишь мельницу в Рэйсвейке, Винсент?
   - Такая чудесная старая мельница, правда, Тео?
   - Мы все бродили там по тропинке около запруды  и  мечтали,  как  будем
жить.
   - А когда мы играли летом во ржи  -  рожь  была  высокая-высокая  -  ты
всегда держал меня за руку, вот так, как сейчас держишь. Помнишь, Тео?
   - Помню, Винсент.
   - Когда я жил в больнице в Арле, я часто вспоминал Зюндерт.  Хорошее  у
нас с тобой было детство, Тео. Бывало, мы играем в  саду  за  кухней,  под
акациями, а мама готовит нам на завтрак пудинг.
   - Как давно это было, Винсент.
   - Давно... ну, что ж... жизнь велика. Тео, послушай, береги себя,  ради
бога. Следи за своим здоровьем. Ты должен думать об Ио и о малыше. Отправь
их куда-нибудь в деревню, чтобы они поправились  и  окрепли.  И  уходи  от
Гупиля, Тео. Твои хозяева отняли у тебя всю  жизнь...  и  не  дали  взамен
ничего.
   - Я собираюсь открыть небольшую собственную галерею, Винсент. И  прежде
всего я устрою там  одну  персональную  выставку.  Полное  собрание  работ
Винсента Ван Гога... в точности так, как ты сделал это в нашей квартире...
своими руками.
   - Ах да, моя работа... Я пожертвовал ради нее жизнью... и почти лишился
рассудка.
   Комнату наполнила глубокая тишина оверской ночи.
   В начале второго Винсент слегка повернул голову и прошептал:
   - Мне хотелось бы теперь умереть, Тео.
   Через несколько минут он закрыл глаза.
   Тео чувствовал, что брат покидает его, покидает навеки.



5

   На похороны приехали из  Парижа  Руссо,  папаша  Танги,  Орье  и  Эмиль
Бернар.
   Двери кафе Раву были закрыты, на окнах опущены жалюзи. У подъезда ждали
черные похоронные дроги, запряженные вороными лошадьми.
   Гроб Винсента был поставлен на бильярдный стол.
   Тео, доктор Гаше, Руссо, папаша Танги, Орье, Бернар и Раву молча стояли
вокруг гроба. Они не могли взглянуть друг другу в глаза.
   Никто и не подумал позвать священника.
   Кучер слез с дрог и постучался в дверь.
   - Уже пора, господа, - сказал он.
   - Господи боже, да разве так его надо бы провожать! - воскликнул Гаше.
   Он бросился наверх, в комнату Винсента, и вынес оттуда все его полотна,
потом послал сына Поля домой за остальными картинами.
   Шесть человек стали развешивать картины по стенам кафе.
   Тео один стоял у гроба.
   Солнечные полотна Винсента словно превратили тускло-коричневое,  унылое
кафе в сверкающий кафедральный собор.
   Теперь снова все они стояли вокруг бильярдного стола. Один только  Гаше
нашел в себе силы сказать прощальное слово.
   - Мы, друзья Винсента, не должны предаваться отчаянию. Винсент не умер.
Он не умрет никогда. Его любовь, его гений, та великая красота, которую он
создал, будут жить вечно, обогащая мир.  Не  проходит  часа,  чтобы  я  не
посмотрел на его полотна и не обрел в них новой веры, нового смысла жизни.
Это был титан... великий художник... великий философ. Он пал жертвой своей
любви к искусству.
   Тео пытался поблагодарить его.
   - Я... я...
   Слезы душили его. Он не мог говорить.
   Гроб Винсента накрыли крышкой...
   Шестеро друзей подняли гроб с бильярдного стола.  Они  вынесли  его  из
маленького кафе. Они осторожно поставили его на черный катафалк.
   Они медленно шли за катафалком по залитой солнцем дороге. Они  миновали
крытые тростником домики и маленькие редкие виллы.
   У станции дроги свернули налево и стали подниматься  по  склону  холма.
Вот уже осталась позади католическая церковь,  дорога  вилась  по  желтому
полю пшеницы.
   Черные дроги остановились у ворот кладбища.
   Шесть человек на руках понесли гроб к могиле. Тео один шел сзади.
   Доктор Гаше выбрал для Винсента место упокоения там, где они  стояли  в
первый день, оглядывая зеленую долину Уазы.
   Тео еще раз попытался что-то сказать. Но он не мог вымолвить ни слова.
   Они опустили гроб в могилу, забросали ее и прибили землю лопатами.
   Потом все семеро повернулись, вышли за  кладбищенскую  ограду  и  стали
спускаться с холма.
   Через несколько дней доктор Гаше вновь пришел  на  кладбище  и  посадил
вокруг могилы подсолнухи.
   Тео уехал в Париж. Горе терзало его непрестанно, каждую минуту, днем  и
ночью.
   Его рассудок не выдержал напряжения.
   Иоганна отвезла его в дом для умалишенных в  Утрехт,  тот  самый,  куда
когда-то поместили Марго.
   Полгода спустя после того, как умер Винсент, почти  день  в  день,  Тео
скончался. Его похоронили в Утрехте.
   А вскоре Иоганна, читая для утешения Библию, обратила внимание на слова
во "Второй Книге Царств":
   "Не разлучились они и в смерти своей".
   Она перевезла тело мужа в Овер и похоронила его рядом с Винсентом.
   Когда горячее солнце Овера палит  своими  лучами  еле  приметное  среди
полей пшеницы  кладбище,  Тео  спокойно  спит  в  прохладной  тени  буйных
Винсентовых подсолнухов.



ОТ АВТОРА

   Читатель,  быть  может,   захочет   узнать,   насколько   эта   повесть
соответствует  истине.  Должен  сказать,  что  все  диалоги  мне  пришлось
придумывать; есть в книге и чистый вымысел, например, сцена с Майей, - это
читатель без труда определит и сам; в одном  или  двух  случаях  я  описал
мелкие эпизоды, в истинности которых я убежден, хотя и не могу подтвердить
это документами, - в частности, короткую встречу Ван  Гога  с  Сезанном  в
Париже. Кое-где я прибег к умышленным упрощениям - так, описывая  скитания
Винсента по Европе, я всюду беру лишь одну денежную единицу - франк; кроме
того, я опустил некоторые маловажные обстоятельства жизни Ван  Гога.  Если
не  считать  этих  беллетристических  вольностей,  то  в  остальном  книга
полностью соответствует фактам.
   Главным источником для меня послужило трехтомное издание писем Винсента
Ван Гога к его брату Тео (Houghton,  Mifflin,  1927-1930).  Большую  часть
материала я собрал в Голландии, Бельгии и Франции, посетив все  те  места,
где бывал Винсент.
   С  моей   стороны   было   бы   неблагодарностью   не   выразить   свою
признательность множеству друзей и почитателей Ван Гога  в  Европе  -  они
щедро отдавали мне свое время и делились материалами. В их числе Колин ван
Осе и Луи Брон из "Гаагше пост", Иоганн Терстех из галереи Гупиль в Гааге;
семья Антона Мауве из Схевенингена; господин и госпожа Жан-Батист Дени  из
Малого Вама; семья Хофке из Нюэнена;  Ж.Барт  де  ла  Фай  из  Амстердама;
доктор  Феликс  Рей  из  Арля;  доктор  Эдгар  Леруа  из  приюта  св.Павла
Мавзолийского; Поль Гаше из Овера на Уазе, который и поныне остается самым
преданным другом Винсента в Европе.
   Я весьма обязан Лоне Моск, Алисе и Рей Браунам и  Жану  Фактору  за  их
помощь  в  издании  книги.  И,  наконец,  я  хотел  бы  выразить  глубокую
благодарность Руфи Алей, которая первой прочла эту книгу в рукописи.

   И.С.
   6 июня 1934