комфортность  при
лечении и отдыхе, и, наконец, даже пакет с деньгами, необлагаемые налогами и
скрытыми от посторонних в сумме, равной от 5 и даже 30 минимальных зарплат.
     Несмотря  на то,  что в партии были верящие  и  неверящие в  коммунизм,
руководящие товарищи с разными степенями привилегий, ВКП(б) в своих решениях
и действиях представляла собой хорошо слаженную и беспрекословно выполнявшая
партийные  решения и  прославлявшая великого  вождя товарища  Сталина, культ
личности которого все возрастал.
     Заметим, что  именно  из  тех, которые видели  сталинские  перегибы при
коллективизации,  кто видел,  что  многие  руководящие  партократы,  имевшие
возможность  на практике показать правильность положения Карла Маркса о том,
что  при  коммунизме  будет  "от  каждого   по  способности  --  каждому  по
потребности",  на практике  доказали, что  такого коммунизма  не может быть.
Может  быть только  ленинская установка  "коммунизм --  это советская власть
плюс  электрификация  всей  страны".  При  жизни  Сталина,  потеряв  веру  в
коммунизм Маркса, никто не мог об этом даже заикнуться. Это было равносильно
самоубийству.
     "Суп" из противотанковой мины
     Финны  не  жалели  мин.  Некоторые из  их  минных  устройств  оказались
довольно  хитроумными.   Мы  сразу  столкнулись  с  минами-сюрпризами  самых
различных видов,  с противопехотными минами, с неизвестной нам металлической
противотанковой  миной, которая,  впрочем,  взрывалась иногда  и  от тяжести
человека.
     Как ее обезвредить тут же, не сходя с места?
     Во  взрывателе  мины и  вокруг  него наверняка  имеется  порошковый или
прессованный тол.  Плавленный тол не страшен. А вот  прессованный... Значит,
надо расплавить и прессованный  тол,  чтобы начать изучение  неизвестных нам
образцов мин.
     Отыскиваем   кухонный   котел  и  укладываем  в  него  найденные  мины.
Подвешиваем свою "кастрюлю" в котле побольше, обнаруженном в  баньке финских
пограничников. Заливаем оба  котла водой. Топим баньку, пока и в большом и в
малом котлах не закипает вода.
     --  Теперь, пожалуй, можно, --  говорю полковнику Владимиру Николаевичу
Подозерову.
     Я  осторожно  выкручиваю взрыватель.  Начинается  разборка  и  изучение
вываренной мины. А к вечеру штабная машинистка уже перепечатывает написанную
нами первую инструкцию по обезвреживанию бело-финских мин.
     Но пока инструкция дойдет до войск! Пока бойцы изучат ее! А мины всюду:
на дорогах, на мостах, железнодорожных путях, покинутых домиках. Мины таятся
под снегом, прячутся под кучами хвороста, под небрежно брошенными на обочине
дорог  досками,  под колесами оставленных повозок, даже  под трупами  убитых
вражеских солдат...
     И мы  выезжаем в  передовые  части,  чтобы  помогать  бойцам  не только
советами, но и делом.
     Первый минный трал. Ранение
     В один из первых дней войны я увидел на фронте командарма 1 ранга Г. И.
Кулика.

     Его машина  нагнала застрявшую  часть. Командарм вышел  из автомобиля с
недовольным видом:
     -- Почему остановились?
     Из  оказавшихся поблизости  командиров  я  -- старший. Докладываю,  что
впереди  одна машина  подорвалась на мине, а другая  наскочила  на мину  при
попытке объезда. --
     -- Что ж, так и будем стоять?
     Миноискателей  в войсках  тогда  не  было.  Не оказалось  поблизости  и
подрывника.
     Пришлось мне  вместе  с  адъюнктом  Военно-транспортной  академии Н. Ф.
Авраменко самому заняться разминированием.
     Наскоро сделав трал-кошку, уничтожили  противопехотные мины натяжного и
нажимного действия. Потом нашли,  благополучно  извлекли и по просьбе Кулика
тут же обезвредили уже знакомую нам противотанковую мину.
     -- Ишь какая сволочь! -- бросил командарм, разглядывая ее.
     Вскоре  после  этого я отправился  на Кировским завод. Там должны  были
начать изготовление предложенного мной подвесного минного трала. При участии
известного конструктора  мощных танков Героя  Социалистического Труда Жозефа
Яковлевича  Котина  пробный  экземпляр  трала удалось  изготовить  в течение
суток.  Но,  к сожалению, первые  испытания  не дали ожидаемых  результатов.
Завод занялся совершенствованием трала, а я опять возвратился на фронт.
     Это были очень, трудные дни.
     Лишь 30 декабря наши войска перешагнули рубеж прикрытия  так называемой
линии  Маннергейма. Прорыв главной  полосы  финских  укреплений  начался  11
февраля и был  завершен  через двенадцать дней.  Затем нужно было преодолеть
еще вторую  полосу. Но  мне  уже не  довелось участвовать  в этом. Вражеский
снайпер, подстерегший группу минеров, всадил две пули в мою правую руку.
     Подоспевшие санитары  быстро наложили жгут, пустили в ход бинты. Однако
рукав продолжал наполняться кровью.
     Выбраться  из района, где  меня  ранило,  оказалось  почти  невозможно.
Боевые друзья, обеспокоенные тем, что я теряю  много крови, сообщили  о моем
состоянии начальнику штаба Ленинградского военного округа генералу Чибисову.
     Из   Ленинграда   выслали  транспортный  самолет.   К   несчастью,   он
скапотировал при посадке на лесном озере. Летчик был рамен.
     Тогда из округа прислали самолет уже за двумя пострадавшими. Он вовремя
домчал нас до Ленинграда. Когда начали операцию, я уже терял сознание...
     В госпитале пролежал два месяца.
     В середине марта 1940 года в  наш госпиталь привезли большое количество
раненых в боях за Выборг.  В 12 часов по  местному времени финны должны были
оставить его  нам.  Однако  рано  утром после  артиллерийской  и авиационной
поддержки наши войска были брошены на штурм разрушенного и горящего города и
понесли  огромные  потери.  И  это было сделано  по  приказу  Сталина.  И  в
госпитале я впервые услышал, что ему не жалко русской крови.
     В  мае я  был выписан  из госпиталя со  справкой об  инвалидности. Этот
документ меня оглушил. Я не знал, что буду делать на гражданской службе.
     Рука моя еще висела. Были перебиты нервы. Правой рукой я действовать не
мог. Но о переходе на гражданскую службу не могло быть и речи.
     Начальству я  показал  справку,  но  попросил оставить  меня на военной
службе. Меня оставили. Оказалось не зря...
     В  результате  кровопролитной непопулярной войны, которая показала  как
ослабла  Красная  Армия после  репрессий 1937 -- 1938  годов,  граница  была
отодвинута на запад  более чем на  10 километров от Ленинграда, но Финляндия
из  англо-французского  блока перешла  в гитлеровский лагерь, а  это привело
позжб к гибели сотен тысяч ленинградцев во время блокады, которой не-было бы
если бы мы не воевали с Финляндией.
     Больше  того, война с Финляндией могла  привести  нас  к  войне  против
антигитлеровского  блока,  если бы она затянулась еще на несколько дней.
Англичане уже готовились нанести удар  по  бакинским  нефтепромыслам  и  уже
готовился корпус для помощи финнам.

Глава 4. В Главном военно-инженерном управлении.

     Начальник Отдела заграждений и минирования

     Госпитальные  хирурги сделали, казалось  бы,  немыслимое,  сохранив мне
руку.  Но  для  того  чтобы  восстановилась  деятельность  нервов  в  кисти,
требовалось длительное лечение у специалистов.
     Проводить  такое лечение на полигоне  было  невозможно.  И друзья опять
проявили трогательную заботу:
     я  еще  находился в  отпуске,  когда  узнал  о новом  назначении.  Меня
утвердили   начальником   отдела  заграждения   и   минирования   Управления
военно-инженернойподготовкиГлавноговоенно-инженерного управления РККА.
     Новая должность волновала и радовала.
     Опыт   войны  с  белофиннами   убедительно   доказал,  что  даже  самые
примитивные,  но  умело  поставленные  мины  способны  наносить  наступающим
войскам  ощутимый урон, затруднять использование путей сообщения и уцелевших
зданий.  Хотелось  верить,  что этот опыт  положит  конец недооценке  минных
заграждений, откроет большие перспективы в нашей работе.
     С такими  мыслями я  и явился для представления  к начальнику  Главного
военно-инженерного   управления   Красной   Армии  Герою  Советского   Союза
генерал-майору Аркадию Федоровичу Хренову, с которым  не раз  встречался  на
Карельском перешейке. Невысокая  его фигура часто  появлялась тогда в  самых
гиблых местах.
     Генерал встретил меня приветливой улыбкой:
     --  Гора  с  горой,  как   говорится...  Садитесь,   Илья  Григорьевич.
Потолкуем.
     В   июне  1940   года   Инженерное  управление  Красной   Армии  начало
переформировываться  в  Главное  военно-инженерное  управление  (ГВИУ).   За
незначительной,  казалось  бы,  переменой  в наименовании  скрывался  важный
смысл. На плечи А. Ф. Хренова легла тяжелая  забота о преодолении отставания
наших инженерных войск в техническом оснащении и специальной подготовке.
     А.  Ф.   Хренов   хорошо  знал  цену  минновзрывным   заграждениям   и,
разрабатывая штаты ГВИУ, предусмотрел создание двух самостоятельных отделов:
     отдела  заграждений  и  отдела  электротехники.  Однако  нашлись  люди,
которые усмотрели  в  этом  излишество.  Вместо  двух  отделов, способных  в
короткий срок выполнить  большой объем неотложных работ, был  образован лишь
один относительно  небольшой  отдел  заграждений  и  минирования  в  составе
Управления подготовки. Его-то я и должен был возглавить.
     Аркадий  Федорович  сразу  поставил  передо  мной несколько  конкретных
задач.  Они все  вытекали из  одной главной  --  быстрее  ликвидировать наше
отстав-вание в технике минирования и разминирования.
     Работать с Аркадием Федоровичем было легко  и приятно. Мы приступили  к
обновлению существовавших и  созданию новых наставлений и  инструкций, в том
числе  Положения по устройству  оперативных заграждений.  Утверждение  этого
документа Наркомом обороны позволяло сполна обеспечить войска минноподрывным
имуществом и создать необходимые запасы его на складах.
     Работа  велась  весьма  интенсивно,  но  время  --  увы!  -- бежало еще
быстрее. Международная обстановка все усложнялась.
     Наша  страна  уже  вплотную  соприкасалась на западе с  сильной военной
машиной   фашистской  Германии,  подмявшей  Австрию,  Польшу,  Чехословакию,
Норвегию, Бельгию, Голландию, Данию, а потом И Францию. Союзница Германии --
Италия -- хозяйничала в Абиссинии. Угроза вторжения нависла над Англией.
     В предчувствии беды
     Можно было ожидать, что  все  эти  осложнения не застанут нас врасплох.
Но,  познакомившись  с подготовкой к устройству  заграждении  в приграничной
по*лосе, я  был  просто  ошеломлен. Даже  то, что  удалось  сделать  в  этом
отношении в 1926 -- 1933 годах, оказалось фактически ликвидированным.
     Не  существовало  больше  складов  с  готовыми  зарядами  около  важных
охраняемых   мостов  и   других  объектов.   Не   было   не  только  бригад,
предназначенных   для  устройства  и  преодоления   заграждений,   но   даже
специальных батальонов. В железнодорожных и инженерных войсках остались лишь
небольшие подрывные команды да роты спецтехники.
     А  ведь  вопрос   о   создании  специальных  частей  для  устройства  и
преодоления минновзрывных заграждений, для  нарушения работы вражеского тыла
с  помощью   инженерных  мин  впервые   ставился  группой  командиров   4-го
железнодорожного полка еще  в 1928 году!  На Украине, например,  к 1932 году
имелось  четыре специальных батальона, дислоцировавшихся на  железнодорожных
узлах в приграничной полосе. Были такие батальоны и в других округах.
     В конце  1937 --  начале 1938  года  Инженерное управление  разработало
штаты  специальных минно-подрывных  батальонов. Но  в подготовке  материалов
участвовали работники Генерального штаба, которые,  к несчастью, были вскоре
после этого репрессированы, Проект похоронили.
     Ульяновское училище особой техники  -- единственное учебное  заведение,
готовившее высококвалифицированных командиров для подразделений,  оснащенных
радиоуправляемыми минами, -- было реорганизовано в училище связи.
     С  1934 по 1940 год у вероятного противника резко возросло количество и
улучшилось  качество  танков,  а  у нас инженерные противотанковые  средства
остались на уровне начала тридцатых годов.
     Глупое  создалось  положение.  В 1939 году, когда  мы соприкасались- со
слабыми  армиями  относительно  небольших  капиталистических  государств  --
панской  Польшей, королевской Румынией, Эстонией, Латвией,  Литвой  --  наши
границы действительно были на  замке. А когда нашим соседом стала фашистская
Германия,  инженерные  оборонительные  сооружения   вдоль  прежней  западной
границы оказались заброшенными
     и  частично  даже демонтированными, а на  новой  границе  строительство
укрепрайонов только разворачивалось...
     Перед   войной  с  белофиннами   руководство  НКО  явно   недооценивало
инженерные  войска  и  роль   Инженерного   управления  Красной   Армии.   О
пренебрежительном  отношении  к  инженерным войскам  свидетельствует хотя бы
такой почти анекдотический факт:
     о начале войны на Карельском перешейке начальник Инженерного управления
генерал И. А.  Петров узнал  по телефону от  начальника инженеров  7-й армии
полковника  А. Ф.  Хренова. Правда,  этот  случай  говорит  и о другом  -- о
пассивности  генерала  Петрова,   о  его  слабых  контактах  с  начальниками
соответствующих отделов Генерального штаба. Но одно не исключает другого.
     В  1940 году ситуация несколько изменилась.  К  инженерному обеспечению
боя и операции, а заодно  и к инженерным войскам стали  относиться с большим
вниманием.   Пользуясь   этим,  ГВИУ  в   самые   сжатые  сроки  разработало
тактико-технические требования на инженерные мины различного назначения и на
мины-торпеды.
     Напряженная   работа   Научно-исследовательского  института  инженерной
техники, лабораторий и конструкторских бюро дала положительные результаты:
     появились  опытные  образцы   вполне   современных  противопехотных   и
противотанковых мин.
     Иначе обстояло с минами  замедленного действия.  В истории  войн  редки
случаи, когда новое боевое средство быстро признается  и вводится в действие
в большом  количестве.  Зато часто  бывает,  что новое боевое средство, даже
успешно  примененное  в  ограниченном количестве, не  раскрывает  всех своих
возможностей. Это позволяет  маловерам  и  консерваторам  относиться  к нему
скептически.
     Так получилось и с МЗД. Они появились и были успешно применены в первую
мировую войну.  Но  количество их исчислялось буквально единицами. Ясно, что
при этом  нельзя было выявить все  возможности таких мин. И  хотя  советские
минеры-энтузиасты  создали  весьма "умные"  МЗД,  серийное  производство  их
налажено не было.
     Маршал  Кулик  "и  некоторые  другие руководи  гели Наркомата  обороны,
распоряжавшиеся  выделением средств и лимитов, принадлежали  как  раз  к той
категории лиц, которая примитивно толковала Положение Полевого устава о том,
что  в  случае  агрессии империалистов "войну мы  будем вести наступательно,
перенеся  ее  на территорию  противника". Считалось, что на своей территории
воевать нам не придется. А на
     чужой стороне нам партизаны не нужны. Кроме того, нас спасет авиация.
     Я  уже  говорил  о  существенных  недостатках   инженерной   подготовки
приграничной  полосы  к отражению  вражеского нападения.  Пытаясь  выправить
положение,   начальник  ГВИУ  предложил   использовать  старые  приграничные
крепости и создать зоны заграждения.
     Но это предложение так и не приняли. Ни к чему, мол!
     Еще  хуже  дело  обстояло  подготовкой  партизанской  войны  на  случай
вражеского  нападения.  Большинство подготовленных нами  партизан,  особенно
партизан-диверсантов  --  исчезли.  Они  были  репрессированы в 1937.  Никто
разработкой  специальной  диверсионной техники не  занимался.  И  постановки
вопроса о создании такой техники не стояло.
     Если  бы теперь уделяли такое  внимание  партизанам, какое уделялось  в
конце  20-х  --  ЗОх  годов  и  сохранились  подготовленные кадры,  то  наши
партизанские отряды были бы в состоянии отсечь вражеские
     войска на фронте от источников их снабжения в самом начале войны.
     Помнится,  я  обратился  к   начальнику  Управления   военно-инженерной
подготовки  ГВИУ полковнику М.  А.  Нагорному.  Речь  шла  об  осуществлении
мероприятий по всесторонней подготовке заграждений на большой глубине  вдоль
новой границы.
     --  Прошу вас, никому  ни  слова  об этом, --  озабоченно сказал Михаил
Александрович,   --   Разве   вы   не   знаете,   что  организация   складов
минноподрывного имущества и подрывных команд вдоль границы свяэана с именами
Тухачевского, Убореаича, Якира и других им подобных?
     Но и после этого внушения  я не мог  молчать. Решил обратиться к  А. Ф.
Хренову.  Аркадий  Федорович, как обычно, выслушал  меня внимательно. Но  по
мере моего доклада и на его лицо не раз набегала тень
     тревоги.
     Из беседы я понял: начальник ГВИУ разделяет  мои опасения, но не все, к
сожалению, зависит только от
     него...
     Осенью  1940  года обстановка  на  западной  границе  стала  еще  более
тревожной. 27 сентября был заключен Берлинский пакт между Германией, Италией
и Японией.  12 октября гитлеровцы вступили в Румынию. Теперь  от Балтийского
до Черного моря перед нашими войсками стояли  немецко-фашистские полчища. Во
второй   половине  ноября  Румыния,  Венгрия  и  Словакия  присоединились  к
Берлинскому пакту.
     Некоторые  утверждают, что  внезапное вероломное нападение немцев якобы
явилось ответом  на  подготовку Советского Союза к нападению на Германию. На
самом же деле Советская Армия готовилась к отражению нападения.
     О тайных планах гитлеровцев мы  узнали, конечно,  гораздо позже. Однако
уже тогда по всему было видно, что  гитлеровская Германия  готовит нападение
на нашу  Родину: фашистские самолеты систематически нарушали наше  воздушное
пространство, в огромном количестве засылались шпионы, усилилась  переброска
немецких войск на Восток.
     Но укрепленные районы на  старых  границах  по  прежнему  разоружались,
строительство  на  новых  границах  велось  черепашьими  темпами.  Столь  же
медленно у границы возводились противотанковые и противопехотные препятствия
из-за недостатка средств заграждений.
     В начале зимы 1940 года во дворе Второго дома НКО я  столкнулся с Г. И.
Куликом.  Он недавно получил звание маршала и был  в  то  время заместителем
Наркома обороны.
     Кулик узнал меня:
     -- А-а-а... Сапер! Чего здесь? 154
     Нельзя было упускать подвернувшийся случай.
     -- Работаю в ГВИУ, товарищ Маршал Советского
     Союза... Все о минах хлопочем. Хотел с Вами поговорить...
     -- Зайди...
     В  кабинете  я  напомнил заместителю Наркома о случае на заминированной
дороге в Финляндии.
     --  Вы  тогда  не  дождались  разминирования,  товарищ  маршал...  Мины
попортили всем много крови. А выходит, их недооценивают у нас и теперь!
     Откинувшись  в  кресле,  Кулик  укоризнено  покачал  головой  и,  хитро
улыбаясь, погрозил мне пальцем:
     -- Но! Но! Не в ту сторону гнешь, сапер! Мины твои:
     нужны, никто  не  спорит.  Да  не так уж много их. нужно, как  вы там у
Хренова подсчитываете,
     -- Но, товарищ маршал...
     -- Ты погоди!.. Повторяю, не так много их  нужно.  14 не такие сложные,
как вы предлагаете. Ну, были  у  белофиннов сложные мины, факт. Так  ведь  и
простые имелись?  Зачем же непременно выдумывать что-то сложнее финских мин?
Прямо говорю тебе, сапер: не выйдет у вас это дело. Мины -- мощная штука, но
это средство для слабых, для тех, кто обороняется. А мы
     --  сильные.  Нам не  так  мины  нужны,  как  средства  разминирования.
Миноискатели давай, сапер, тралы давай!
     -- Товарищ маршал, но ведь самые сильные армии" не могут всегда и всюду
наступать. А в обороне мины
     --  могучее  средство! Годятся они и для прикрытия флангов  наступающих
частей. Для воздушн