танавливались сбоку на металлических балках.
     Заминировав  мост,  торопливо  принялись  за  телеграфные  столбы.  Как
всегда, в спешке что-то не выходит сразу. А времени уже в обрез.
     Подожгли фитили зарядов на мосту и начали отходить.
     Первые  взрывы  прогремели,  когда  мы   достигли  шоссе.  Ночную  тьму
прорезали яркие вспышки света.
     Прибавили шагу.  И хорошо, что не замешкались! На  автомобильной дороге
тоже  начались  взрывы.  Там,  где  находился  железобетонный   мост,  пламя
вымахнуло в полнеба. От взрыва вздрогнула земля...
     На  пункте  сбора царило  ликование,  но  радоваться было еще  рано.  Я
опасался,  что  противник   подбросит  к  месту  взрыва   солдат   и  начнет
преследование.  Мы  видели огни машин,  спешивших к  поврежденному  участку!
Следовало немедленно уходить.
     В  обратный  путь  отправились   налегке.  Довольные  удачей,  люди  не
чувствовали усталости.
     Уже с солнышком мы вышли в расположение республиканских войск.
     Доминго отправил подрывников на отдых, а сам вместе со мной поспешил на
доклад к командующему.
     Только после  полудня мы были приняты. Командующий,  размахивая руками,
стал упрекать нас за то, что сделали мало, "только нашумели".
     --  Противник  получает  подкрепление!   Связь  у  него  работает!   --
надрывался командующий.
     Доминго резко ответил, что задание выполнено точно и в срок.
     Присутствовавший  при  этом разговоре наш артиллерийский советник Н. Н.
Воронов, улучив момент, сказал:
     -- Поймите состояние командующего. Наступление развивается не по плану,
войска несут большие потери.
     --  Но при  чем тут мы?! Разве мaлosиcлeннaя  группа подрывников  могла
обеспечить успех наступления?
     -- Конечно нет.
     Однако командующий все наседал на Доминго:
     -- Вы, видимо, ничего не взорвали и вовсе не уничтожили связь!..
     На наше счастье, один из проводников оказался
     анархистом.  Он  принялся  орать на командующего, доказывая,  что мосты
были  взорваны.  Отчаянно  жестикулируя,  проводник  показывал,  как  летели
обломки.
     Не знаю, убедил ли он командующего, или тому
     просто  надоели  пререкания, но  нас  наконец отпусп/!  --ли,  приказав
готовиться к новой вылазке,
     Я был сильно удручен.
     Конечно, судьба наступления не зависела от действий нашей группы, но мы
могли  сделать больше. Могли, если бы  проявили на свой страх и риск  больше
самостоятельности.
     В самом  деле, зачем было подрывать столбы  проводной связи, когда всем
известно,  что у мятежников  есть  полевые  рации?  Да  и  восстановить  эти
повреждения на линии фашистам было совсем нетрудно.
     Когда  я  вернулся к своим  ученикам,, первоначальное возбуждение у них
прошло. Бойцы выглядели усталыми. Почти у всех были потерты ноги.
     --  Тодос еста  бьен[3], -- храбро солгал  Доминго, глядя на
вопрошающие лица боевых товарищей. -- Однако от нас  ждут большего. А сейчас
-- спать!
     Капитан  не хотел обескуражить подрывников. Но вряд ли  от них укрылась
его хмурость.
     -- А в чем все-таки дело? -- спросил за всех Рубио.
     -- В чем?! -- взорвался Доминго. -- Теруэль не заняли, вот в чем!
     3 Все в порядке.
     Бойцы переглянулись.  Причина была достаточно веской,  чтобы  объяснить
плохое настроение командира.
     На машинах по тылам фашистов
     Несмотря на  первоначальные  неудачи, командование  продолжало  попытки
захватить Теруэль.
     Интербригада прорвалась  к самому городу, за  ней  продвинулись  другие
республиканские  части.  Противник  пока  не  контратаковал.  Это  позволяло
надеяться на успех.
     На второй день наступления подрывники получили приказ вновь  идти в тыл
мятежников.
     Капитан  Доминго  задумался.  У  людей потерты ноги, а  им шагать более
сорока километров!
     Пеле невозмутимо предложил использовать для вылазки машины.
     Первым отозвался на это Рубио:
     -- Ты, наверное, не в своем уме...
     Но Пепе не  удостоил  его ответом. Он  спокойно  убеждал переводчицу  и
Доминго, что поездка на  машинах совсем не  опасна... А в случае чего --  на
машинах легко и удрать!
     Перспектива  такой  вылазки  понравилась и  другому шоферу -- Хуану. Он
горячо поддержал Пепе.
     Доминго тоже загорелся новой идеей, и мы решили рискнуть.
     В  полдень  три  машины  въехали  в  лесок  на  ничейной  территории  и
направились к  автомобильной дороге Теруэль -- Каламоча. Сначала тряслись по
суходолу, поросшему на склонах  кустарником, а в четырех километрах от своих
позиций выскочили на полевую дорогу и прибавили скорости.
     Безмолвны холмы вокруг. Желтеет под солнцем чахлая трава. Темнеют вдали
одинокие валуны.  Ни зверька,  ни овечьей отары. Только высоко в небе  парят
редкие облака.
     Приземистая  пастушья  хижина  (кортихо), сложенная из камней, видна на
ровном  месте  за  целый  километр.  Останавливаемся  в   укрытии,  посылаем
разведку. Получаем сигнал: можно ехать!
     У хижины  -- ни  души.  Оседланная лошадь  пощипывает невдалеке  траву.
Настороженно  подняв голову, она с испуганно  шарахается от бойцов. На седле
видна запекшаяся  кровь,  Заглядываем  в  хижину  -- пусто. Тут  по-видимому
разыгралась какая-то трагедия. Какая? И чем это может угрожать нам?
     Загнав машины в  тень растущих  возле кортихо деревьев, мы  внимательно
рассматриваем в бинокль местность. Кругом все спокойно. Можно двигаться
     дальше.
     Но не проехали и двух километров, как заметили
     на склоне ближайшей горы группу вооруженных людей. Попытка проскочить и
скрыться за поворотом дороги не удалась. Захлопали выстрелы, засвистели
     пули.
     Бойцы четко выполняют команду. Высыпав из машин, они  залегли'и открыли
ответный огонь. Хуан бьет короткими очередями  из ручного пулемета. Кажется,
что пулемет в его руках дрожит от ненависти,
     Наш  огонь  очень  плотен  и,   видимо,  не  безрезультатен.  Противник
умолкает. Люди на  склоне  горы начинают  делать  перебежки и отступать.  Но
отступают они почему-то.. на восток, в сторону республиканских позиций.
     Доминго кричит, чтобы наши прекратили стрельбу.
     Что за черт?!
     Может  быть мы  столкнулись  со своими  разведчиками?  Почему никто  не
предупредил  нас о  возможности  такой встречи? В  штабе утверждали, что  за
линией фронта нет ни одного республиканского подразделения...
     Поднимаем красный шарф. Группа на склоне горы
     отвечает нам тем же.
     Хуан просит, чтобы  его послали  для  переговоров,  Мы  соглашаемся и с
замиранием сердца ждем, вышлют ли неизвестные своего представителя навстречу
Хуану. Не прогремит ли роковой одиночный выстрел.
     Хуан все идет...
     Из кустов появляется человек и начинает осторожно спускаться  навстречу
нашему представителю. Вот они сходятся. Через минуту Хуан оборачивается и
     весело  машет  рукой.  Мы поднимаемся с  земли,  выбирается из кустов и
"противник". Все прояснилось очень быстро: мы столкнулись с разведывательной
группой одной из анархистских колонн.
     Браниться? Ссориться? В нелепой стычке не виноваты ни они, ни мы.
     Выяснив у разведчиков,  что  впереди до самой  автомобильной дороги нет
фашистских  отрядов,  мы  снова  пускаемся  в  путь.  И  уже  через полчаса,
замаскировав  машины   в  кустарнике,  наблюдаем   за  движением  вражеского
транспорта по шоссе Теруэль -- Ка-ламоча.
     Видна нам  и безжизненная железная дорога.  Похоже, поезда ходят крайне
редко.
     На автомагистрали  охраны нет. Идут по  ней  главным образом  одиночные
машины. Редко появляются колонны из десяти -- пятнадцати грузовиков, порой с
солдатами, порой с поклажей.
     Шоферам фашистов  и в  голову не  приходило,  что  у дороги  легковушки
республиканцев.
     Выждав, пока приблизится очередная колонна  машин, груженных  какими-то
ящиками, открываем дружный огонь.
     Некоторые  грузовики  с  ходу сползли  на  обочину.  Шоферы попрыгали в
канавы. Одна машина загорелась. Остальные дали газ и поспешили скрыться.
     Чтобы задержать  возможную погоню, мы,  отъехав от  шоссе, поставили  в
колею замыкатель  из  спичечной  коробки  (точно  такой, какой  я  показывал
Тухачевскому  год  назад), а в придорожных  кустах заложили  солидный  заряд
тола.
     Такая предосторожность  оказалась не лишней. Вскоре до нас долетел звук
глухого  взрыва. Видимо,  фашисты  наскочили  на  фугас  и  воздержались  от
преследования...
     Нашу  вылазку считали  успешной, но  я вернулся в невеселом настроении.
Ведь   собственными   глазами  убедился,  что   мятежники  быстро  исправили
повреждения от наших мин  и  фугасов не только  на шоссе, но  и  на железной
дороге.
     Выходит прав  был  командующий  участком? Подрывники  действительно  не
приносят пока войскам,
     ведущим   тяжелые   бои  под  Теруэлем,  той  пользы,   на  которую  мы
рассчитывали...
     На следующий день  капитан  Доминго и  Антонио снова повели в тыл врага
две группы минеров.

Глава 6. 1937 год

     Первая потеря

     Наступил новый, 1937 год.  В новогоднюю ночь мы перебирались из Ориос в
Альфамбра. На середине пути  нас  задержала колонна анархистов и потребовала
отдать машины.
     Доминго  вылетел из кабины, как разъяренный лев. Щелкнув  затвором,  он
закричал, чтобы анархисты освободили дорогу.
     Хуан и Рубио  встали по бокам командира, держа оружие наизготовку. Пеле
выхватил гранату.
     Анархисты отступили. Вслед нам неслась брань и угрозы.
     В Альфамбре, как  всегда, прием  был  не из теплых.  Теруэль  продолжал
оставаться в руках фашистов. Анархисты изворачивались, искали виновных.
     Посыпались упреки и на наши головы.
     -- Мятежники  подвозят  по  железной  дороге  резервы, а вы  ничего  не
предпринимаете! -- рычал командующий.
     Он был не прав. Но оправдываться не имело смысла...
     Доминго  знал,   что  наши   люди   не   в  состоянии   ходить:   после
пятидесятикилометрового перехода ноги у большинства были сбиты до крови.  Не
рискуя  еще  раз  углубляться в тыл  мятежников  на  автомобилях,  он все же
попытался пробиться к железной дороге с двадцатью бойцами на лошадях.
     Но,  так  и не  достигнув  цели, его  "группа в  ту же  ночь  вернулась
обратно.
     А тут приказ: сняться с фронта и убыть в Валенсию.
     Жена капитана пригласила всех к столу.
     --  Дождемся  Хуана,  -- попросил  я.  --  Он закроет машину  и  сейчас
поднимется
     За окнами ударили выстрелы. У  подъезда, возле лакированного  форда, мы
увидели нашего  Хуана.  По асфальту вокруг  него расползалось темное  густое
пятно. Правая рука как бы защищала пробитое сердце...
     Убийц  уже преследовали.  Мы  тоже бросились  вслед за  бегущей толпой.
Задержанные  отбивались, кричали.  Доминго  выбил  пистолет у одного из них,
второго обезоружили подоспевшие бойцы.
     В  штабе  ближайшей  части  выяснилось:  оба  налетчика  принадлежат  к
анархистской колонне.
     -- Нам нужна была машина, а ваш шофер сопротивлялся...
     Эти подонки даже не считали себя виноватыми! Хуана похоронили на другой
день.  Близкие вложили  его гроб  в  нишу  каменной стены,  и  кладбищенский
рабочий зацементировал отверстие.
     -- С тобой хотят поговорить, -- шепнула Обручева.
     -- Я брат погибшего,  Висенте, -- крепко  сжимая мою руку, представился
юноша. -- Возьмите меня к себе! Попытаюсь заменить Хуана...
     Коррида
     Сегодня бой быков -- коррида.
     Головорезы   Франко  стоят   под   самым   Мадридом,   захватив   часть
Университетского городка в ноябре 1936.
     Под Теруэлем потеряны сотни солдат.
     Но... сегодня -- коррида!
     В Потерне, на окраине города,  на пустыре  за особняком, где помещается
наша  школа, по ночам слышны выстрелы. Это расправляются со своими  жертвами
анархисты. Они заявляют,  что расстреливают контрреволюционеров. На самом же
деле анархисты убивают и ограбленных ими людей.
     Но... сегодня -- коррида!
     Авиация противника все чаще бомбит Валенсию.
     На улицах -- голодные, измученные беженцы.
     Кое-где туго с продовольствием.
     Противник готовит наступление на южном фронте.
     Но... сегодня -- коррида!
     \
     Сегодня коррида, и капитан Доминго с семьей,  Ан-тонио с юной  женой  и
братом, огневолосый  Рубио,  малютка  Пеле,  даже неутешный  брат  Хуана  --
Висенте^  сделавшийся постоянным шофером в нашей группе,  --  все  спешат  в
центр, куда уже  давно  течет пестрая  толпа  валенсийцев:  они  не в  силах
отказаться от удовольствия посмотреть на любимых тореадоров.
     Я,  несмотря на все уговоры, остаюсь дома. Хватит с меня одной корриды.
Больше не  хочу быть свидетелем  красиво обставленного убийства ни в чем  не
повинных животных.
     По-прежнему  беспокоит  одно --  исключительная  беспечность  некоторых
подрывников в обращении со взрывчаткой.  Динамит, взрывающийся от трения или
сильного удара, им хоть в руки не давай.
     Выкроив   время,  я  успел  за   эти  дни   съездить   в  Картахену  на
военно-морскую базу. Передав Н. Г. Кузнецову записку от Берзина, заполучил у
моряков пять глубинных бомб с тринитротолуолом.
     Моряки -- молодцы! Мятежникам  никак  не удается  блокировать побережье
республиканской  Испании. Военные  корабли республики  самоотверженно  несут
патрульную  службу. Несмотря на пиратские  действия  итальянского флота, они
проводят в Картахену и другие порты многочисленные грузовые суда.
     Картахена,  основанная  еще  до нашей эры (  в  те  времена  называлась
Карфагеном), гордо хранит свою боевую славу.
     Н. Г, Кузнецов посетовал, что мы разоружаем его:
     глубинные бомбы нужны для борьбы с подводными лодками.  Но,  узнав, что
тол будет использован для действий в тылу врага,  сам уладил с командованием
необходимые  формальности.  Он  просил  только об  одном:  не  забывать  при
вылазках в тыл мятежников об их аэродромах.
     Бомбы я привез в Валенсию, и мы выплавили из них более двух тонн  тола.
Занятие  кропотливое,   опасное,  но  необходимое.  Теперь   мы   обеспечены
взрывчаткой куда более надежной, чем динамит.
     А позавчера я получил жалованье и купил несколько пар дешевых карманных
часов. Теперь мастерю
     часовые  замыкатели.  Пока  подрывники  развлекаются   на  корриде,  я,
пожалуй, покончу и с этой работой.
     Сильно все  же подмочил  нашу репутацию Те-руэль...  Группа Доминго все
еще  на   положении   пасынка.  Командиру  приходится   беспокоиться   и   о
продовольствии и о бензине.
     Отряд пополняется
     Данные  о  приготовлении  противника  на  южном  фронте  подтвердились.
Мятежники начали наступление.  Группе  Доминго  приказано срочно  отбыть  на
южный фронт.
     Занятия  с новичками будут вести  шестеро  "старичков".  Все  остальные
собираются в дорогу. Берем с собой около  тонны тола, полтонны динамита, все
наши новые мины, колючки для прокола автомобильных  шин. До отказа  забиваем
этим имуществом старый  грузовичок  и  добытые правдами  и  неправдами  пять
легковых автомашин.
     Машину с динамитом, как всегда, ведет малютка Пеле.
     Моя  переводчица  глазами  показывает мне на  новую  повариху группы --
Розалину. Девушка у  нас  недавно. По  профессии она  портниха,  но  отлично
освоила  минную  технику.  Заметив,  что  бойцы пытаются  как  попало, порой
всухомятку,  она  принесла  в жертву  товарищам свою  романтическую мечту  и
согласилась стряпать.
     -- С  одним условием, Доминго! --  заявила она. --  Вы все-таки  будете
пускать меня на задания.
     Сейчас Розалина  усаживается  в машину Рубио.  Рядом с ним устраивается
коренастый с плутовскими глазами андалузец Мигель.
     Похоже, скоро у нас появится еще одна чета молодоженов.
     Синьора   Розалина  машет  нам  вслед,  высоко  подняв  строгое,  сразу
потемневшее лицо.
     Наша колонна машин вырывается из Валенсии. Место назначения -- Хаен.
     Не знаю,  сколько  времени добирались  бы мы  до  Альбасете --  первого
большого города на нашем маршруте, если бы не отличная асфальтовая дорога.
     В  Испании много хороших  шоссе. Густота  их раза,  четыре  превосходит
густоту железнодорожных  путей  Сейчас автомагистраль  просто  спасает  нас:
начались затяжные январские дожди; небо словно прогнулось под  тяжестью туч;
трава, прибитая ливнем, влипает  в размокшие обочины.  Темные безлюдные поля
разбухли от влаги.
     Как не  похожа эта поездка  на путешествие  в Картахену! Тогда  светило
солнце,  в Аликанте я  даже  купался, а  здесь невольно  запахиваю куртку  и
поглубже  натягиваю берет. Там на  ветвях и под деревьями пламенели цитрусы.
Тут  плоды  лишь тускло светят через  темную от дождя листву, и, может быть,
поэтому кажется, что их меньше. Да и безлюдные поля настраивают на печальный
лад.
     А может быть, все кругом кажется таким мрачным потому, что я нервничаю?
     Хаен  должен стать Тулоном подрывников! Если  и  здесь мы не  оправдаем
надежд командования,  значит,  и  я,  и  все  наши  бойцы  даром  едим  хлеб
республики...
     Вот  и  Альбасете.  Здесь   короткая   остановка.   Бойцы  разминаются,
осматривают машины. На улице я столкнулся лицом к лицу со старым знакомым --
Я. Н. Смушкевичем. Мы не виделись больше года  и,  конечно, не предполагали,
что встретимся не в Москве, не в Ленинграде, не в Белоруссии, не на одном из
черноморских курортов, в конце  концов, а за  тысячи километров от родины, в
небольшом, но теперь уже знаменитом городе Испании.
     -- Никуда я вас нынче не отпущу! -- решительно сказал Смушкевич.
     --  А  как быть  с  подрывниками? Обычно нас  ставят на  довольствие те
части, на чьем участке мы действуем...
     --  Устроим,  --  успокоил  меня   Смушкевич.   --   Думаю,   испанское
командование не откажет  в маленькой просьбе своему авиационному  советнику.
Поехали ко мне!
     Смушкевичу не отказали в его просьбе.
     Мы разместили  людей, пообедали, отправили отдыхать Луизу и Розалину  и
присели со Смушкевичем
     у высокого дотлевающего камина.
     -- Вот так и воюем,  -- вздохнул он. -- Мало, чертовски мало самолетов.
Соколы наши дерутся сам знаешь как. Да мало их... А как у вас?
     Я рассказал о теруэльских переживаниях, о своих
     планах, а потом признался, что трудно в нашем деле
     работать с переводчицей.
     -- Слушай. У нас тут пополняется интербригада.
     Среди  ребят  много  поляков  и   чехов.  Наверняка   кто-нибудь  знает
испанский,  а? Сегодня же выясним это дело и найдем добровольцев для команды
подрывников.
     Узнав, что для работы в тылу противника нужны
     люди, знающие русский, первыми явились к нам два
     югослава -- Иван Хариш и Иван Карбованц.
     Иван Хариш был  приземист и плотен, Иван Карбованц -- худощав  и высок.
Товарищи по интербригаде в
     шутку называли друзей Патом и Паташоном.
     Впоследствии  в отряде Доминго  Харишу и Карбованцу  дали прозвища Хуан
Пекеньо (маленький) и
     Хуан Гранде (большой).
     Оба  приятеля  -- в прошлом моряки. Оба  знали английский, французский,
испанский и русский, а Иван Гранде вдобавок владел еще и итальянским.
     Следом за югославами к  нам пришел красивый  насмешливый чех Ян  Тихий.
Затем появились американский еврей Алекс, болгары  Павел  и Вастлин. А потом
мы просто растерялись: от интербригадовцев, желающих  бить врага в его тылу,
буквально  не  стало  отбоя. Немцы,  австрийцы, французы, финны,  итальянцы,
венгры -- все шли к нам.
     --  Надо  брать!  --  лихорадочно  нашептывал  мне   капитан   Доминго,
поблескивая возбужденно горящими глазами. -- Посмотри, какой народ! Где  еще
найдешь таких ребят? Да и когда нам дадут пополнение?!
     Мне тоже не  хотелось отказываться от этого подарка судьбы. Переговорив
в штабе с товарищами, занимавшимися комплектованием интербригад, я получил в
Альбасете не двух переводчиков, а более  двадцати отличный бойцов.

Глава 7. Под Гранадой

     Город Уаен

     Хаен прилепился к подножию горы и, казалось, утопал в зелени. Но первое
впечатлен