оробьев. -- Я  не  противник
действия минеров в  тылу врага.  Я  за самые  активные  действия  инженерной
разведки,  за   посылку   минеров  на  вражеские  коммуникации,  за  широкое
применение  во  вражеском тылу мин замедленного  действия! Следует,  видимо,
включать в оперативны мероприятия штабов фронтов и армий операции инженерных
войск по разрушению вражеского тыла. Но...
     Он даже руками развел:
     -- Ведь  нарушением работы  тыла  противника призваны заниматься  части
Отдельной  мотострелковой  бригады  особого  назначения!  И  неуместно  мне,
начальнику инженерных войск, ставить перед  руководством  вопрос  о создании
для этой  же цели еще и специальных инженерных частей!  Согласны  вы с этим?
Идея  OMCBQHa принадлежит Павлу Судоплатову из  НКВД. Омсбоновцы (ребята  --
орлы,  кровь с  молоком!  Сам  видел)  должны  были  громить тыловые части и
гарнизоны противника. К  их счастью, бригаду так и не удалось укомплектовать
полностью. В тыл врага забрасывались отдельные группы и отряды.
     -- Однако наши  мины, товарищ  генерал, могли бы парализовать вражеский
транспорт!
     --  Меня  убеждать  не  надо, сами  видите!..  Забирайте альбом,  может
пригодится, и --  за штаты специальных инженерных бригад, товарищ полковник!
Сейчас прежде всего -- эти штаты! Спуститесь наконец с облаков на землю.
     На  землю  я  спустился,  над  штатами  инженерных бригад  специального
назначения работал вместе с другими товарищами самым добросовестным образом,
но мысль о создании частей для нарушения работы вражеских путей сообщения не
оставлял: ведь штаты инженерных  бригад необходимых средств  для действий  в
тылу врага не предусматривали.
     И  тут  осенило:  нынешний   заместитель   наркома  обороны,  начальник
артиллерии Красной Армии Николай Николаевич Воронов, в бытность свою старшим
советником  республиканской   армии  Испании,  очень  лестно   отзывался-  о
подразделениях минеров,  действующих во франкистском тылу!  Может, не забыл,
может, держится прежнего мнения о минерах?!
     Добился  приема у Воронова.  Высокий,  худощавый, он остался  таким же,
каким был в Испании: моложавым, подчеркнуто вежливым и любезным.
     --  Разрешите, товарищ  генерал,  обратиться по  вопросу,  далекому  от
артиллерийских дел. Я пришел за советом.
     -- Пожалуйста. Слушаю.
     . Я снова выложил  испанский альбом, повторил то же самое, что  говорил
генералу Воробьеву.
     --  Да, вы правы, это очень далеко от артиллерии, -- кивнул Воронов, --
Лучше  поговорить  с  командующим  воздушно-десантными  войсками   генералом
Глазуновым.
     -- К сожалению, я с генералом Глазуновым не знаком.
     -- Это поправимо! -- улыбнулся Воронов и поднял трубку телефона.
     -- Василий Афанасьевич! Здравствуйте! -- сказал Воронов, соединившись с
командующим  воздушно-десантными  войсками.   --  У  меня  находится  сейчас
полковник  Старинов,  знакомый  по  Испании.  Нет,  не  артиллерист.  Минер,
диверсант. У  него предложения по твоей части. Ты не найдешь времени принять
Ста-ринова?.. Да, полагаю, сможет. Спасибо.
     Воронов опустил трубку на рычаги аппарата:
     -- Глазунов просит вас зайти сейчас же. Я сказал, что зайдете.
     -- Благодарю, товарищ генерал-полковник!
     -- Не за что. Ни пуха вам ни пера! А  альбом,  если он не единственный,
не уносите, пожалуйста. Может, удастся при случае кое-кому показать.
     -- Да, конечно, оставьте его, товарищ генерал-полковник!
     Командующий ВДВ
     В  приподнятом настроении  вошел я в кабинет генерал-майора  Глазунова.
Высокий,  с  зачесанными  на  косой прибор  темными волосами,  с  изрезанным
глубокими морщинами лицом командующий  воздушно-десантными  войсками был  не
один. У него находился незнакомый мне  человек, тоже  генерал-майор, но ниже
ростом и  пополнее. Оказалось, это начальник штаба воздушно-десантных  войск
генерал-майор Спирин,
     -- Видите ли, нам никогда не ставили задач по диверсионным действиям во
вражеском тылу,  --  раздумчиво заметил Глазунов.  -- Наше дело  --  нанести
внезапный удар, захватить важные объекты или позиции и удерживать до подхода
главных сил. Впрочем, зна-290
     ние диверсионной техники и тактики нашим бойцам явно не помешает!
     -- Особенно, если подразделение будет выброшено на  большом  расстоянии
от главных сил или попадет в трудное положение! -- поддержал Спирин.
     Я приуныл:
     -- Но ведь речь шла  о создании  специальных  подразделений,  а  не  об
отдельных исключительных, а то и печальных случаях!
     -- Давайте смотреть на вещи трезво, товарищ полковник! -- успокаивающим
голосом сказал Глазунов. -- Вопрос о специальных батальонах или там бригадах
мы  сейчас все  равно не решим. Не нашей компетенции дело! Но кое-что сможем
сделать  уже сейчас. У  вас --  опытные  командиры, умеющие  воевать в  тылу
врага, у  нас -- десантники  и авиация. Вот и  давайте ваших  командиров для
обучения наших бойцов! Согласны?
     -- Не возражаю, но...
     -- Остальное не в нашей компетенции, товарищ полковник!
     На  том  и  расстались.  Я  направил,  конечно, в  воздушно-десантные "
войскагруппуинструкторов-минеров, но разве это решало проблему?
     Что же  предпринять, как  добиться  создания оснащенных  по  последнему
слову техники специальных  подразделений, способных длительное время успешно
действовать в глубоком вражеском тылу?
     Опять Атомная тетрадь
     Занятый  этими   мыслями,  я  не  придал  значения  телефонному  звонку
Балезина,  благодарившего  за  доставленную  ему  таганрогскую  тетрадь.  До
тетради ли с "эрзацами" было? Между  тем  именно  телефонный звонок  Степана
Афанасьевича Балезина являлся большим событием, и обрадоваться  ему я должен
был бы в первую очередь. Правда,  при условии, что Степан Афанасьевич  тогда
же разъяснил бы, что "химические формулы" в тетради являлись схемами ядерных
превращений урана. Но  по  вполне  понятным причинам Балезин об этом даже не
обмолвился. Не обмолвился и о том, как насторожили схемы ядерных 291
     превращений урана самого  Балезина и Кафтанова. Лишь много лет спустя я
узнал, что записи в  тетради, добытые на Кривой Косе старшиной Репиным, были
расценены  как  свидетельство начавшейся  в  фашистской  Германии  работы по
использованию  в  военных целях атомной  энергии, тем более  что Гитлер  уже
грозилчеловечествукаким-тосекретным  "сверхоружием", а  в  западной  научной
печати  внезапно  прекратились   публикации  по  ядерным  исследованиям.  На
последнее обстоятельство обратил внимание ГКО  служивший в авиации лейтенант
Флеров,  в  прошлом  --   научный  сотрудник  физико-химического  института,
открывший вместе с Птржаком спонтанное деление ядер урана. По  справедливому
мнению Флерова, прекращение в западной научной печати публикаций по  ядерным
исследованиям означало, что эти исследования  отнесены к строго секретным и,
следовательно, Запад приступил к разработке атомного оружия.
     Балезин  и  Кафтанов предположили, что убитый на Кривой Косе фашистский
офицер  прибыл  в   южные   районы   нашей  страны,   временно   захваченные
гитлеровцами, не случайно, а  для поисков урана. Словом, привезенная  мною в
Москву тетрадь  оказалась  для  ученых важным  документом.  (Журнал "Химия и
жизнь"  в номере 3 за  1985 год опубликовал  отрывки  из воспоминаний С.  В.
Кафтанова.   Сергей   Васильевич   пишет,   что   эта   тетрадь   наряду   с
предупреждениями Флерова побудила  его и академика  А. Ф. Иоффе обратиться в
ГКО с письмом о  необходимости  создать научный  центр  по проблеме атомного
оружия). Тут, как говорится, прибавить  нечего. Однако сам  я  в то время об
атомной  энергии и  не задумывался, по-прежнему  целиком  был поглощен идеей
создания спецвойск для  борьбы  в  тылу врага,  на  его  коммуникациях. Увы,
ничего серьезного предпринять в те  дни я  не  успел, так как  потребовалось
срочно выехать на Калининский фронт и заняться тамошними заграждениями.
     Обстановка  на Калининском  фронте весной  сорок второго года сложилась
напряженная,  обоюдоострая:  советские  войска  угрожали  флангам  вражеских
армий, а вражеские --  флангам  советских.  В  этих  условиях  недооценивать
значение инженерных заграждений, особенно минновзрывных, не приходилось.

Глава 16. "Рота -- не та единица! "

     Командующий фронтом Конев

     Под горячим  майским  солнцем  буйно выметывали траву придорожные поля,
уцелевшие леса занимались зеленым пламенем, а обожженные войной рощи стояли,
словно одетые в черное вдовы.
     Штаб инженерных войск Калининского фронта находился в одной из деревень
западнее города. Туда добрались подсыхающим проселком.
     Начальник инженерных  войск  фронта  полковник  В. В. Косарев, крепкий,
неторопливый  в  словах  и  дви--жениях  человек,  сразу  познакомил меня  и
прибывших со  мною Чепака, Ильюшенко и Романюка с  комиссаром штаба инжвойск
полковым комиссаром  А.  К. Поповым и начальником  штаба  полковником  М. Н.
Тимофеевым. Тут  же  проинформировал об  имеющихся заграждениях, о ведущихся
работах, о нуждах фронта. Договорились, что наша маленькая группа побывает в
армиях, осмотрит оборонительные рубежи, и тогда примем совместное решение по
усилению заграждений, прежде всего минновзрывных.
     Объезд  и  осмотр  оборонительных  рубежей  заняли  более  двух  суток.
Возвращаясь в штаб инженерных войск  фронта,  заехали  в деревню  Шеино, где
находилась северо-западная оперативная группа ЦК партии Белоруссии.
     Руководители  северо-западной  группы  посетовали,  что  партизанам  не
достает мин и взрывчатки. Я обе" щал поговорить об их нуждах с командованием
Калининского фронта.
     Обсудив  с Косаревым  и его помощниками  вопросы устройства  и усиления
минновзрывных  заграждений, я  передал  начальнику  инженерных войск  фронта
просьбу товарищей из северо-западной группы ЦК партии Белоруссии.
     --  Трудненько  будет им помочь, но  что-нибудь обязательно сделаем, --
сказал Косарев. -- Обещаю.
     -- А вы  никогда  не задумывались о возможностях самих инженерных войск
по нарушению работы. вражеского тыла? -- спросил я.
     -- Нет. А есть опыт?
     -- Да, и значительный.
     Я рассказал о действиях спецбатальона  на северном берегу Таганрогского
залива и спросил:
     --   Если  я   обращусь  к  командующему  фронтом   с   соответствующим
предложением, могу я рассчитывать на вашу поддержку?
     -- Конечно.
     --  Зачем же  откладывать дело в  долгий ящик? Давайте  прямо  сейчас и
поедем к командующему!
     Косарев  усмехнулся,  покрутил головой, но возражать  не стал,  и через
полчаса  мы  уже были  в штабе  фронта, а еще  через час командующий фронтом
генерал-лейтенант Иван Степанович Конев нас принял.
     Коневу в сорок  втором  исполнилось сорок пять лет.  Это  был  среднего
роста, крепкий, коренастый человек с обветренным, загорелым лицом и сильной,
туго  обтянутой  воротником кителя  шеей. Бритая  голова,  высокий,  с тремя
вертикальными   складками  лоб,  крупный  нос,   светлые,  пытливые,   очень
внимательные глаза. Спокоен и, чувствуется, уверен в себе.
     Косарев  представил  меня.  Конев  жестом  пригласил  сесть.  Выслушал,
помедлил, взглянул на Косарева:
     -- Ваше мнение? Косарев поосторожничал:
     -- Дело  новое. Можно, видимо, выделить сейчас для обучения роту из сто
десятого отдельного мото-ризированного инжбатальона.
     Конев тут же возразил:
     -- Для  такого дела рота  -- не та единица, товарищ полковник!  Выделим
весь батальон! Хотя погоды и батальон не сделает...
     Стукнул по столу остро отточенным карандашом:
     -- Если  мы хотим,  чтобы удары  по  путям сообще-чия противника  имели
оперативное значение, фронту
     понадобится  по  меньшей  мере   бригада.  Специальная  и  лучше  всего
воздушно-десантная.
     Заметив   растерянность  начальника  инженерных  войск  фронта,   Конев
усмехнулся:
     -- Ничего, это уже моя забота! И позвонил дежурному:
     --  Вызовите Москву. Василевского.  Дело с  самого  начала  приобретало
стремительный разгон!
     Конев повернулся ко мне:
     --  Вы  сами-то, товарищ полковник, докладывали  свою  идею  начальнику
Генштаба?
     -- Никак  нет,  товарищ  генерал. Докладывал  только своему начальнику,
генералу Воробьеву.
     -- Ясно.  Начальство не обошли, но на  полпути застопорили. А стопорить
на  полпути  противопоказано!  Вот  что.  Сейчас  я поговорю  с  Александром
Михайловичем,  а  вы,  как вернетесь в столицу, немедленно с ним  свяжитесь.
Поняли?
     -- Понял, товарищ генерал!
     -- Хорошо. Больше не задерживаю.
     И, поднявшись, Конев коротким кивком отпустил нас.
     Я вышел, сияя как именинник, получивший долгожданный подарок. Косарев с
гордостью спросил:
     -- Видите, как принимает решения наш командующий?!
     Начальник Генштаба Василевский
     Несколько дней спустя, покончив с делами в штабе Калининского фронта, я
возвратился  в Москву.  Столица встретила огорчительными  новостями:  войска
Крымского  фронта  после  тяжелых  боев  оставили  Керченский  полуостров  и
эвакуировались  на  Таманский,  ударные  группировки  Юго-Западного  фронта,
громившие   харьковскую  группировку  противника,  оказались   в  результате
контрударов врага в крайне тяжелом положении.
     Но уверенный, как большинство людей, что летом  Красная Армия продолжит
успешное  наступление,  я  лишь  досадовал  на  это:  настроение  оставалось
приподнятым, тем более что вот-вот могли сбыться дав-295
     о необходимости  включения в  оперативные  мероприятия фронтов и  армий
действий инженерных подразделений в  тылу противника. Для этого каждый фронт
должен  выделить  и  подготовить  инженерный  батальон, а  каждая  армия  --
саперную   роту.   Назаров  и   Воробьев   вносят  в  проект  незначительные
редакционные  поправки,  подписывают  окончательный  текст и  направляют  в.
войска,
     Неожиданно  Воробьев осведомляется, что, собственно  говоря, я делаю  в
Москве.
     Растеряно смотрю на него. И Воробьев, довольный тем, что шутка удалась,
смеется:
     -- Приказ о  вашем  назначении командиром  бригады  подписан!  Так  что
поезжайте к Коневу и вступайте в должность. Желаю удачи!

Глава 17. В должности комбрига у Конева

     Перед отъездом из  Москвы, представляю в  Генштаб план нарушения работы
коммуникаций  противника перед  Западным и  Калининским фронтами. Я  обратил
внимание  начальника оперативного управления на то,  что  штатное расписание
бригады  не предусматривает действий в тылу  врага. Генерал  Бодин, подумав,
разрешает использовать для борьбы в тылу врага три  батальона 5-й инженерной
бригады и 110-й Отдельный моторизированный инженерный батальон:
     -- На первых порах достаточно, а там жизнь покажет...
     Генерал Воробьев оказывает бригаде большое внимание: позволяет отобрать
из выпускников Наха-бинского училища добровольцев для действий в тылу врага,
не возражает против моего намерения  забрать  в бригаду  молодых командиров,
начинавших  войну  под  Харьковом  и  Ростовом,   всех  работавших  со  мной
инструкторов и испанцев.
     Отбоя от желающих ходить во вражеский тыл выпускников военного  училища
нет.   Отбираем   одиннадцать  молодых  людей,  но  увожу  только  двоих  --
лейтенантов Михаила Гончара и  Петра Андрианова: в "эмке" больше  нет места.
Девяти огорченным юношам обещаю вызвать их в бригаду... 298
     Снова  Ленинградское  шоссе.  Снова дрожат  на щитке  автомобиля  белые
стрелки приборов, уверенно лежат на руле темные от бензина, тавота и летнего
солнца руки шофера Володина, резко пахнет нагретой кожей сиденьев, стучит по
днищу гравий  из наспех  заделанных  воронок. В зеркало заднего обзора  вижу
загорелые, с румянцем, молодые лица лейтенантов. Глаза у ребят жадно, словно
в судьбу, вглядываются в  несущуюся навстречу дорогу. Впрочем,  какие же это
"ребята"?  Каждому  двадцать первый пошел, в этом  возрасте сам я уже  около
двух лет воевал  против  Деникина  и  Врангеля, был ранен, а  мои  тогдашние
знания и физическую подготовку и сравнивать нечего со знаниями и подготовкой
Гончарова и Андрианова!
     Лейтенанты  мне  нравятся. Они из рабочих  семей,  комсомольцы, в армию
пошли  добровольцами. Гончаров  серьезен,  обстоятелен, от  его  облика веет
душевным  здоровьем, в нем угадывается  огромная  физическая сила. Андрианов
производит  впечатление открытостью взгляда, основательностью знаний, редким
спокойствием. Кроме того, он парашютист и, значит, человек смелый...
     В штабе Калининского фронта ожидали приятные известия: оставшиеся здесь
группы   капитана   Казанцева,  старших  лейтенантов   Чепака,   Романюка  и
Ильюшенкова успели  обучить действиям  в  тылу  врага  личный  состав 110-го
Отдельного моторизированного инженерного  батальона, перебросили в тыл врага
на   участке  3-й   ударной  армии   первые   группы  хорошо  подготовленных
диверсантов,  сформировали  и  направили  в  партизанские  отряды  и бригады
несколько групп  инструкторов  с большим количеством взрывчатки. Одни только
группы капитана  Казанцева взяли с собой 1250 килограмм тола и 120 различных
инженерных мин! Кроме того, наши товарищи организовали  специальные школы по
подготовке партизан при  северо-западной группе ЦК  КП(б)  Белоруссии и  при
штабе Калининского фронта.
     Первыми на коммуникациях противника стали взрываться мины, поставленные
группами П. А. Романюка, лейтенанта К. С. Соколова, Г. А. Криулина, хоро-299
     шо знакомых читателю Канеля,  Франсиско Гаспара,  Чико Марьяно.  Группы
Чепака вырвались на важней-шую магистраль Смоленск -- Вязьма.
     Отрадно  было  сознавать, что  подготовленные за время  войны командиры
могут  успешно  работать и  действовать во вражеском тылу  без опеки, обрели
уверенность и самостоятельность! Однако наряду с приятными известиями были и
неважные.  Выяснилось,  что на фронте мало  хороших инженерных  мин. Личного
состава  строительных   частей,  на  базе  которых  предстояло  сформировать
бригаду,  не хватает,  а на  пополнение из  резерва  фронта  рассчитывать не
приходится.  К  тому же,  учитывая  обострение  боевой  обстановки, все  без
исключения инженерные части  фронта, в  том числе и  110-й  ОМИБ, занимались
только минированием оборонительных рубежей.
     Назначенный комиссаром  бригады батальонный  комиссар  Алексей Иванович
Болотин,  в прошлом  --старший  преподаватель  основ  марксизма-ленинизма  в
Московском  государственном   университете,  участник  боев  под  Москвой  и
освобождения  Калинина,  принял мои командирские  заботы  близко к  сердцу и
очень помог в те нелегкие дни.
     С его помощью удалось довольно быстро  наладить в Калинине производство
инженерных  мин,  договориться в  Калининском  обкоме  партии и  Калининском
обкоме комсомола  о  направлении  в  бригаду  двухсот  пятидесяти  юношей  и
девушек,  выразивших желание  сражаться в тылу  врага, доказать командованию
инженерных войск фронта, что мы уже сейчас" можем направить в тыл противника
один-два батальона минеров, чтобы выполнить план  нарушения работы вражеских
коммуникаций, представленный оперативному управлению Генерального штаба.
     Переброска и снабжение  фашистских  войск, увязших  в длинном  мешке  у
Ржева,  Зубцова,  Сычевки,   Гжатска  и  Вязьмы,  осуществлялась   тогда  по
единственной железнодорожной магистрали Смоленск --;
     Вязьма и  единственному,  параллельно этой маги-,  страли шоссе.  Иными
словами, развитой сетью  железных и шоссейных дорог противник в  этом районе
не располагал, имеющиеся же использовал без осо-300
     бых  мер предосторожности, и нарушение движения по  ним, уничтожение на
этом   участке  подвижного   состава  --  паровозов,  вагонов  и   платформ,
уничтожение  во  время  перевозки  к фронту  боевой  техники  и  живой  силы
гитлеровцев имели бы серьезное значение.
     --  Даю  "добро",  --  сказал  полковник  Косарев. -- Однако, товарищи,
окончательное решение вопроса зависит от Военног