ло к центру Парижа.
     -- Если господа не обедали, я могу рекомендовать отличный ресторан...
     -- Что за ресторан?
     -- О,  прекрасная кухня, замечательное  обслуживание!  А главное -- его
посещают   немецкие  офицеры,  едущие  в  Испанию.  Они  живут  в  гостинице
поблизости...  Вот  на  кого   стоит  посмотреть,   господа!   Вот   кто  не
миндальничает с "товарищами"!
     Мы с Павлом переглянулись. Что ж? Любопытно понаблюдать за фашистами, с
которым мы скоро, возможно, столкнемся в Испании,
     -- Везите!
     У подъезда  ресторана -- вереница автомобилей. Пристроив  машину, шофер
пожелал  сопровождать нас.  Столик он выбрал вблизи большой компании молодых
людей в штатском.
     Эта публика сразу обращала на себя внимание:
     широкие  плечи,  холеные  физиономии,  громкие,  самоуверенные  голоса,
надменные  взгляды.  На  лацканах  их  пиджаков вызывающе чернели  значки со
свастикой.
     -- Немецкие летчики! -- почтительно пояснил шофер.
     Они   и  не   думали  скрывать  цель  своего  приезда  во  Францию;  во
всеуслышание делились  соображениями о  том,  когда  смогут совершить первые
боевые вылеты, как будут жить и гулять в Мадриде.
     Посторонних для них не существовало. Заурядные хамы, не больше.
     Однако наш  марковец придерживался  иного мнения.  Он смотрел на теплую
компанию  влюбленными глазами.  Потом подобострастно  заговорил  с одним  из
немецких  летчиков,  рискнул  отпустить какой-то комплимент и, видимо,  тоже
пришелся по вкусу  фашис-. там. Вскоре  они уже пожимали ему руку.  Начались
взаимные похлопывания по плечу, чоканье...
     Бывший курский помещик вернулся к нашему столу сияющий.
     -- Вот кому я завидую! -- воскликнул он. --  Если бы не возраст, я тоже
не остался б в стороне! И вдруг его осенило.
     --  Послушайте! --  завопил  он. -- А  почему  бы  и вам  не  поехать в
Испанию? Ведь вы-то молоды!
     --  А мы уже и так об этом думаем, -- серьезно  ответил Павел. -- Может
быть, и поедем. Кто знает?
     -- Это же замечательно! -- обрадовался шофер.
     -- Бесспорно...
     Перед  отъездом  из  Парижа мы  с  Анной  и  Павлом  обедали  в  другом
ресторане, неподалеку от нашего Посольства. И надо  же было так случиться --
возле нас  заняли столик трое немцев  из давешней компании. Они сразу узнали
нас. Один из  молодчиков обратился ко мне с вопросом. Говорил он  быстро, на
незнакомом  диалекте, и  я  не  понял  смысла  произнесенных  слов.  Тогда в
разговор  вступил  второй гитлеровец.  На  ломаном русском  языке  он  нагло
осведомился, не советские ли мы летчики.
     -- Ваших здесь много бывает, -- насмешливо добавил он.
     -- Вам это,  наверное,  не  безразлично,  -- сдержанно  ответил  я.  --
Волнуетесь?
     -- Хо-Хо!  Конечно!  Нам надо торопиться,  чтобы  потренироваться.  Вот
вашим волноваться нечего.  Они все равно не успеют  приехать до освобождения
Мадрида к своим  испанским коммунистам... А  если и вы летчики, послушайтесь
совета -- возвращайтесь обратно.
     Анна неприметно нажала кончиком туфли на мой ботинок.
     --  Вы  ошибаетесь,  --  спокойно ответил Павел.  -- Мы  не  летчики, а
строители. Приехали на Всемирную выставку.
     Немец захохотал, перевел слова Павла своим дружкам, и те подхватили его
ржание.
     -- А не желаете ли посмотреть другой выставка? -- ухмылялся гитлеровец.
-- Мы откроем выставка в Мадрид. Там будет оружие Москвы. Русские  самолеты.
Гут?
     --  Говорят,  что  республиканцы  вас  опередили,  --   опять  спокойно
откликнулся  Павел.  --  В  Мадриде  всем показывают  обломки  "юнкерсов"  и
"капрони". Ходят слухи, что экспонатов вполне достаточно...
     Мы принялись за обед.
     Наше  спокойствие бесило хорохорившихся нацистов.  Но  они  не рискнули
затевать  скандал. Тем более что симпатии  посетителей, занимавших  соседние
столики, были явно не на стороне наглецов со свастикой.
     ... Нет, не понравился мне в те дни Париж. Не нашел я в нем очарования,
какое находили, скажем, герои романов Оренбурга.
     Тяжело впечатление оставляли окраины, где в лачугах ютились полуголые и
вечно голодные алжирские и мароканские рабочие.
     Удручали даже прилично одетые нищие в центре.

Глава 3. Испания


     ... Мы не опоздали!

     В  Барселоне и Валенсии  людей, знамен и  речей было много. Но  бурную,
искреннюю встречу в пригра

     яичном  Порт-Бу я  запомнил  лучше. Кажется,  что  могу  описать каждое
увиденное  тогда лицо, а  в  ушах и  по  сей день звучат радостные  возгласы
испанцев...
     Мы не  опоздали!  И  Порт-Бу  от  имени  всей  Испании  встречал  новых
добровольцев.
     В  тот же  день  мы направились  в  Барселону. Железнодорожные  станции
пестрили множеством флагов. Государственные флаги Испании, федеральные стяги
Каталонии, алые полотнища коммунистов и  социалистов,  черно-красные знамена
анархистов создавали причудливое переплетение цветов и красок.
     Барселону  называют  жемчужиной Средиземного  моря.  Она  действительно
прекрасна. Величественны и красивы ее здания, набережные, бульвары,  стоящие
на рейде корабли. Красивы и люди, живущие в Барселоне.
     Правительство республиканской Испании размещалось в Валенсии.
     В Валенсии  я  без  труда  разыскал  советских доб-ровольцев, прибывших
раньше  нас.  Одним из первых, кого  я  увидел, был мой прежний начальник Ян
Карлович Берзин.
     По договору с  Испанской республикой  правительство СССР, выполняя свой
интернациональный долг,  направило  сюда  группу военных советников.  Берзин
являлся старшим военным советником.
     "Старик",  как  ласково  мы звали  Берзина, хотя ему было всего 40 лет,
сразу меня узнал и, несмотря на огромную занятость уделил несколько минут.
     -- Что задержало Вас в Париже? -- спросил он.
     -- Это зависело не от нас, а от Посольства.
     -- Для вас важно и то,  что сплошной линии фронта здесь  не существует,
-- устало улыбнулся Ян Калович.
     Берзин не развивал  свою мысль, но я  его прекрасно понял: ходить в тыл
фашистов будет относительно несложно.
     Как  и других  наших  советников  Берзина  очень  беспокоило  состояние
испанской армии. Она не имела ни четкой структуры,  ни единого командования.
В  армию  входили  отдельные   отряды,  подчинявшиеся  различным  партиям  и
комитетам. В беседе со мной Ян Карлович не скрывал своей тревоги.
     -- Что вы поручите мне?
     --  Будете  обучать  людей  технике  диверсии  и  тактике  партизанских
действий.
     Нашу беседу прервал  телефонный звонок. Слушая  невидимого собеседника,
Берзин заметно мрачнел.
     Я не видел Яна Карловича около трех лет. При встрече он сразу показался
мне постаревшим. Сейчас явно нервничал. Это как-то не вязалось с его образом
и даже огорчало. В былые годы выдержка никогда не изменяла моему начальнику.
Видно,  очень  уж  плохие вести принес телефон,  если и  Берзин  не  в силах
сдержать свои чувства.
     Положив  трубку,  Ян  Карлович  извинился,  что  не  может   продолжать
разговор.
     --  Еще не раз увидимся! --  попытался  по-прежнему спокойно улыбнуться
он. -- А сейчас, товарищ Стари-нов, вас проводят к генералу Ивону. С ним все
договорено.
     В тот же день мне поручили заниматься с группой товарищей.

Глава 4. Первые ученики в Испании

     В группе, с  которой я занимался,  собрались пожилые семейные люди. Они
горячо стремились  в тыл врага, но рассчитывали, что их тайно забросят  туда
для  сугубо конспиративной, подпольной работы. Никто  из них не предполагал,
что  в  тыл фашистов  придется  ходить  систематически  и,  выполнив  боевое
задание, возвращаться на базу.
     Подобная перспектива  моих учеников не радовала, да и я видел,  что  со
старичками далеко не уедешь.  Где же им делать вылазки в тыл  врага!?  Они и
ходить-то быстро не могут, задыхаются...
     В  штабе отношение  к  нашей группе  было  прохладным,  Средств мне  не
отпускали,  покупать  необходимые  нам  приборы   и  детали  приходилось  на
собственную  зарплату.  У  нас  не  было  даже  машины  для  транспортировки
оборудования и людей к месту занятий...
     Генерал  Ивон  выслушал меня очень внимательно,  Я напористо доказывал,
что  надо  посоветовать  руководству  республиканской  армии  повнимательнее
отнестись к комплектации и материальному обеспечению групп подрывников.
     -- Мины не оборонительное, а сугубо наступательное оружие! -- убеждал я
генерала. -- Попадет ли в цель артиллерийский снаряд? Это еще не известно. А
заложенная  в нужном месте  надежная мина бьет без промаха, и эффекта  от ее
взрыва гораздо  больше. Одним  снарядом батальон противника не уничтожишь, а
мина, пустившая под  откос  железнодорожный состав, уничтожит  и батальон, и
его технику. Разве можно пренебрегать таким оружием?
     Генерал Ивон согласился со мной.
     --  Давайте  организуем  курсы  по  подготовке  проверенных  бойцов   к
действиям  в  тылу фашистов, -- предложил я генералу. --  Дело  это для меня
лично не. новое. Можно  создать и  лабораторию,  которая обеспечивала бы нас
спецтехникой, и  сформировать хотя бы один специальный батальон для действий
на путях сообщения врага.
     -- Предложения  полезные, --  ответил  генерал. --"  Но республиканская
армия,  увы, пока  только рождается.  И рождается  в  тяжелых  муках...  Вам
придется для начала поработать, как говорится, кустарным;
     способом. Надо доказать на деле возможности ваших подрывников...
     Однако  вскоре  после  этого  разговора нас  пригласили в  Валенсийский
провинциальный комитет Коммунистической партии  Испании  к товарищу Урибесу,
который объявил нам о предстоящей встрече с Хосе Диасом и Долорес Ибаррури.
     Долорес Ибаррури
     Генеральный секретарь Коммунистической партии Испании встретился с нами
на следующий день. Здание ЦК охранялось: в городе действовали остатки "пятой
колонны",  бесчинствовали   анархисты.   Но   нас   пропустили  без   особых
формальностей.
     Хосе Диас  --  молодой человек  с тонким умным лицом, крепкими  руками,
быстрыми  движениями  попросил меня изложить  суть моих  замыслов. Слушал Он
внимательно. В знак одобрения кивал головой.
     Отворилась  дверь.  Вошла  женщина  в  черном  платье.  Я  сразу  узнал
легендарную  Пассионарию  и  встал, прервав  на  полуслове  изложение  своих
планов.
     Долорес  Ибаррури  пожала  мне   руку,  обняла   за   плечи   Обручеву,
называвшуюся  теперь Луизой.  Потом  присела с  Хосе  Диасом,  и  они горячо
заговорили между собой. Как я завидовал Анне, понимавшей по-испански!
     Наконец Хосе Диас объявил через переводчицу;
     --  В  ближайшие  дни  вы получите  все  возможное,  но  впереди  много
трудностей. Их нелегко преодолеть в наших условиях...
     Однако  все  уладилось  очень  быстро.  Для  школы  подрывников  отвели
прекрасное помещение -- вместительный особняк на окраине Валенсии. Отпустили
нам  и  необходимые средства. А главное  --  прибыла  первая  группа молодых
бойцов.  Их  было  двенадцать.  Возглавлял ее  тридцативосьмилетний  капитан
Домин-го Унгрия.
     Он не просто пришел. Он приехал к зданию школы. На двенадцать человек у
группы Доминго было пять легковых машин и грузовик.
     -- Думаю, на первое время хватит?  --  спросил  он.  Так  было положено
начало будущему 14-му партизанскому корпусу.

Глава 5. Первые вылазки в тыл врага


     Капитан Доминго

     "Испано-сюиза"  подкатывает  к   дому  в  Бениамете[2],  где
размещена школа.
     Первым  навстречу  вылетает  Антонио  --  восьмилетний сынишка капитана
Доминго.
     --  Сейчас  же  вернись,  негодник!  -- кричит жена  капитана,  полная,
добродушная женщина.
     Раньше  у нее была одна забота: следить, чтобы сын не свалился с лошади
или не попал под копыта (Доминго по профессии кавалерист). Но  с тех пор как
муж  стал  командовать  подрывниками,  в  карманах  у  сына  находят патроны
динамита и запалы. По сравнению с ними упражнения  мальчика  на  андалузском
скакуне кажутся матери безобидным занятием.

     " 2 Пригород Валенсии.

     -- Оставь в покое парня! У него макеты и использованные запалы!
     Это отдает приказ жене сам Доминго. Он вышел из парадной двери особняка
и приветствует нас традиционным жестом республиканцев.
     Доминго черноволос,  худощав  и  чем-то смахивает  на узбека. Для своих
тридцати восьми лет он очень подвижен и кажется неуравновешенным. Однако то,
что принимают за неуравновешенность, просто  присущая  ему экспансивность. У
Доминго ее несколько больше нормы, только и всего.
     По  рассказам  товарищей,  Доминго очень храбр. Я  верю этим рассказам:
бывалые фронтовики относятся к капитану с подчеркнутым уважением.
     Наконец все бойцы в сборе.
     Я  начинаю занятия. Стараюсь меньше говорить и  больше показывать.  Учу
делать   и   устанавливать   мины.  Как  внимательно  слушают  мои   ученики
переводчицу!
     Чудесные ребята! Каждый понимает, затишье на фронтах -- дело временное.
Они рвутся в бой. А пока используют  каждую минуту, чтобы научиться делать и
применять новую для них -- мирных людей -- технику.
     ...  Вскоре   нам  предложили  участвовать  в   Теруэль-ской  операции.
Командование  республиканской  армии  совершенно  справедливо  считало,  что
захват  мятежниками  Теруэля  и  образование  так  называемого  теруэльского
выступа таят в себе большую опасность.
     От   Теруэля   до   Валенсии,   где    располагалось    республиканское
правительство,  немногим более ста  километров  по прямой. Если мятежникам и
интервентам  удастся  развить  успешное наступление, они прорвутся  к  морю,
отрежут Каталонию от остальной Испании и выйдут в тыл защитникам Мадрида.
     Ликвидация же  теруэльского выступа  позволяла  республиканским войскам
обезопасить Валенсию, сократить  линию фронта  и лишить противника выгодного
плацдарма.
     Данные   разведки  казались  утешительными:   по  последним  сведениям,
противник не располагал на теруэльском  выступе большими  силами  и не  ждал
решительных действий республиканцев.
     Из войск, готовившихся к  Теруэльской  операции,  наиболее боеспособным
соединением являлась 13-я интернациональная бригада.  Рассчитывать  в случае
тяжелого боя на особую стойкость анархистских колонн не приходилось.
     Во второй половине декабря 1936 года вместе с группой капитана Доминго,
состоявшей из восемнадцати человек, я выехал в село Альфамбру. Мы  погрузили
с  собой  в  машину  динамит,  тол,  простые   ам-пульные  мины  и  колесные
замыкатели.  Наш динамит обладал крайне неприятным свойством: он  безотказно
взрывался  при  попадании первой же пули. В этом  нам пришлось убедиться  на
своем импровизированном полигоне под Валенсией.
     Я  пробовал делать  динамит безопасным. В результате флегматизированный
динамит моего изготовления действительно получился совершенно безопасным: не
хотел взрываться  ни от капсюля-детонатора ни даже  от инициирующего заряда.
Поневоле приходилось пользоваться тем, что дали.
     Альфамбра, как и  Теруэль, расположена на  высоте девятисот  метров над
уровнем  моря.  Нам предстояло проехать более двухсот километров, причем сто
пятьдесят из них по горным дорогам.
     День  выдался  солнечным, и домики  села, сложенные из  камня, казались
только  что  выбеленными. По улочкам сновали бойцы. Местные жители, особенно
дети, с любопытством рассматривали прибывающие сюда республиканские войска.
     На   следующее  утро  тревожно   завыла   сирена:  воздушная   тревога!
Скопившиеся в селе машины стали разъезжаться. Не  растерялся и  наш водитель
Пеле:
     он быстро завел свой форд и вывел его в поле. Бомбежка велась с большой
высоты и не нанесла войскам существенного урона.
     Из-за тесноты в Альфамбре Доминго пустился на поиски  удобного  для нас
помещения  в соседние деревни.  В конце  концов мы устроились в Ориосе и уже
оттуда поехали к командующему участком.
     Командующий теруэльским  участком  --  увешанный  оружием  анархист  --
принял  нас  очень  недоброжелательно.  Он  был весьма самонадеян.  Громовым
голосом объявил, что подготовленное им наступление станет историческим!
     Когда командующий умолк,  Доминго попросил разрешения изложить наш план
действий.  Капитан  предлагал  услуги  группы  подрывников   для  разрушения
железной  и  шоссейной дорог на участке  Теруэль --  Каламоча и  организации
крушения поездов с войсками противника.
     Командующий  безнадежно махнул рукой. Нет, ом.  не верит  в возможность
успешного  крушения  вражеских эшелонов...  Группы  подрывников должны  быть
готовы к разрушению связи  противника, к захвату "языков", а останется время
-- что ж, пусть попробуют взорвать железную дорогу...
     Подобрав двух проводников, мы возвратились в  Ориос и застали  у себя в
подразделении весьма  живописную  картину: кто грелся  у камина, кто  курил.
сидя на ящике со взрывчатыми веществами, а Рубио тут же мастерил взрыватель.
Люди явно  пренебрегали мерами безопасности  по обращению с миннопод-рывными
средствами. Кто же, как не я, виноват в этом?..
     Первая диверсия
     Операция началась позднее,  чем намечалось. Командующий вторично вызвал
к себе Доминго и приказал разрушить все линии связи в пятнадцати -- двадцати
километрах севернее  Теруэля,  а  также  взорвать автомобильную  и  железную
дороги, соединяющие Теруэль с Калатаюдом.
     -- Ты тоже пойдешь с подрывниками? -- спросила меня Обручева.
     -- Да. Надо.
     -- Разве люди плохо подготовлены?
     --  Дело не в  этом. Какое впечатление может создаться у бойцов, если я
останусь?..
     -- А я должна ждать здесь, в Ориосе?
     -- Ну не обязательно в Ориосе...
     -- Прости, но я не согласна. Я твоя переводчица и
     буду находиться рядом.
     Заявление  было  сделано  таким  категорическим   тоном,  что  пришлось
согласиться.
     Услышав, что Луиза идет с нами, капитан Доминго
     в отчаянии поднял руки:
     -- Женщины в тыл не ходят!
     -- Ходят,  Доминго.  Готовь людей. Возьмем двенадцать  человек. Шестеро
останутся в резерве...
     Нагрузившись   взрывчаткой,   мы  отправились  к   позициям   роты,  из
расположения  которой предстояло  проникнуть  в  тыл  мятежников. Подрывники
сменили кожаную обувь на --веревочные сандалии --  альпарга-тас. В  ботинках
по горам далеко не уйдешь. Вооружены  все пистолетами  и ножами. Кроме того,
Рубио тащит на всякий случай ручной пулемет.
     Выступили засветло. Впереди проводники, за ними -- капитан Доминго, я и
Луиза,  дальше  --  остальные.  На  спинах  у  каждого  --  белые лоскуты  с
привязанными к  ним  гнилушками, чтобы не потерять  друг друга в темноте.  У
меня  и  Доминго -- бинокли. Мы  тщательно осматриваем  местность. На ночное
время уточняем сигналы "Внимание" и "Остановка".
     Ночь в горах наступает стремительно. Рядом с проводниками теперь шагают
Антонио  и Рубио. Посты противника где-то  рядом. Надо  двигаться совершенно
бесшумно. Но наши люди недостаточно подготовлены
     к ночным переходам.
     Удивительное  чувство  возникает   при  переходе  линии  фронта  ночью.
Кажется, что идешь по узкому мостику над пропастью. Оступись и -- конец...
     Но вот  линия фронта уже позади.  Мы шагаем бодрее  и к трем часам утра
выходим на автомобильную дорогу Теруэль -- Каламоча.
     Залегли метрах в ста от ее полотна. Отдышались, перекусили. Разделились
на  две  группы. Бойцы, возглавляемые  Антонио  Буйнтраго, будут  минировать
железную дорогу. Группа Доминго должна поставить заряды для подрыва двадцати
телеграфных столбов
     на шоссе и взорвать мост.
     Автомобильная   дорога  оказалась   широкой  и  была  заасфальтирована.
Железобетонный  мостик на  редкость прочен. Нашей взрывчатки явно не хватит,
чтобы сильно разрушить его.
     До железной дороги около пятисот метров. Вокруг ни души. Но у нас очень
мало времени: скоро  начнутся взрывы. К счастью, здешний мост оказался легко
доступным  для диверсии. Работали, стоя на  дне  высохшего  ручейка.  Заряды
отлично ус